Выпей меня!

Быть вампиром не так уж и плохо. Юнги раньше думал, что это так, но после стольких лет он научился принимать, а также стал действительно хорош в управлении этого. Это означает, что он хорош в том, чтобы быть нормальным, или настолько нормальным, насколько это возможно, когда пьешь кровь для выживания. С тех пор как он решил стать главой колледжа, его жизнь была несколько иной, так как его друзья не знали о его состоянии, но Юнги не возражал скрывать эту очень конкретную деталь. Он знает, что людям трудно постичь сверхъестественное, поэтому он не стал проходить через неприятности, тем более есть довольно высокий шанс, что Намджун направит на него копов… или, возможно, возьмет контроль над животными. Поэтому, всякий раз, когда голод был слишком силен или он просто чувствовал себя неважно из-за солнечного света, Юнги говорил, что заболел, и на этом всё. У него есть целый день для себя и своих вампирских штучек, и никто его не беспокоит. Конечно, не все идеально. У него в спальне стоит морозильник на замке, из-за которого его друзья бесконечно дразнили, но что еще он должен сделать, чтобы скрыть свои запасы крови животных? Его ежемесячное бегство в горы всегда приносит ему что-то; ему все еще нужно принести обратно чашки и мешки с кровью, чтобы он мог выжить до следующей вылазки. А иногда Хосок и Чимин приходят после танцевальной практики, и Юнги приходится дышать через рот, чтобы избежать запаха такого количества феромонов, такого количества адреналина, пульсирующего в их смехотворно вкусных венах. Итак, быть вампиром не так уж плохо, но сложнее, когда вы пытаетесь завести человеческие отношения. — С днем рождения, придурок! — восклицает Сокджин, скользя рядом с Юнги. Некоторые глаза смотрят в их сторону, и Юнги тяжело вздыхает. — Ты действительно думал, что я не узнаю? — оздаченно спрашивает он. Юнги надеялся, что он этого не сделает, — Я всем рассказал. — Ну конечно, — бормочет Юнги, хватая свою кружку с кофе и делая глоток. Сейчас 9 марта 2020 года, технически у Юнги это 27-й день рождения, но на самом деле, всего лишь 124-й. И поскольку у него было так много дней рождения, Юнги больше не чувствует особого интереса праздновать их. Однако по какой-то сентиментальной причине он всегда пропускает свой настоящий день рождения, ведь у него новая личность. Уже седьмая, если быть точным. И довольно забавно, что это первый раз почти за сто лет, когда он снова использует свое настоящее имя. Мин Юнги. Он даже был Агустом несколько десятилетий назад, решив, что жить жизнью корейца-американца будет хорошей переменой для него. Отчасти так оно и было. В основном потому, что когда он жил в Соединенных Штатах и у него была особая подруга, которая очень хотела, чтобы он пил из неё кровь. Излишне говорить, что дела у них шли не очень хорошо. — Они что, собираются устроить мне сюрприз или что-то в этом роде? — спрашивает Юнги, уже страшась этой мысли. Озорная улыбка расползается по лицу Сокджина, когда он крадет чашку кофе из рук Юнги и сам делает глоток. — Если ты пытаешься осторожничать, то ничего не получится. Сокджин слегка усмехается, прежде чем поставить чашку обратно и провести рукой по своим густым черным волосам. — У нас действительно запланирована вечеринка, но это не сюрприз, потому что я только что сказал тебе. Юнги хнычет, уронив голову на стол и постанывая про себя. Вот что он получает за то, что осмелился довериться людям. Ему следовало бы просто уехать жить на окраину какого-нибудь маленького городка и притвориться старшеклассником, а потом влюбиться в какую-нибудь неуклюжую бледную девушку или что-то в этом роде. — В доме Чонгука и Хосока, — продолжает Сокджин, чрезвычайно удивленный. — В 8 часов. — Может быть, я там и буду, — отвечает Юнги, все еще прижимаясь лбом к столу. Он честно признался Люциферу, что не помнит, когда в последний раз отмечал свой день рождения. Скорее всего, в 1998 году, но это только потому, что Леонардо хотел этого. — Ты точно там будешь, — зловеще отвечает его друг, и когда Юнги смотрит на него, его губы изгибаются в ухмылке. — Чимин заберёт тебя. Юнги тяжело сглатывает, чувствуя, как учащается его собственное сердцебиение. — Нет, — снова хнычет он, и это только заставляет Сокджина смеяться еще сильнее. — Чимин очень убедительный человек. — Верно, но мы оба знаем, что ты не пойдешь туда, куда он хочет тебя отвезти, — размышляет Сокджин, и Юнги чувствует, что краснеет. Согласно большинству мифов, вампиры не должны уметь краснеть или иметь сердцебиение, но Юнги вскоре понял, что это не так. Ему не нужно есть нормальную пищу, и его нельзя легко убить, но кроме этого его внешний вид довольно нормальный. Он уже готов ответить на очень смелое заявление Сокджина, как глаза его друга соскальзывают с него и фокусируются на ком-то другом. — Кстати об ангеле, — напевает Сокджин, и Юнги поворачивается быстрее, чем должен, может быть, даже нечеловечески быстро, но его случайные ошибки с его способностями всегда остаются незамеченными его друзьями. — Доброе утро, Чимин-а. Чимин мило улыбается им, зачесав светлые волосы назад и открывая вид на лоб. Он одет в джинсовый комбинезон с длинным рукавом, который, как абсолютно уверен Юнги, был бы смелым и сомнительным выбором для большинства, но не для Чимина. Он как всегда выглядит идеально. — Привет, ребята, можно присесть? — спрашивает он, и Юнги отрицательно качает головой. — Ну, — Сокджин вздыхает, и прежде чем он снова заговорит, Юнги уже знает, что тот собирается сказать, и абсолютно ненавидит его за это. — Мне пора идти. Чимин держит белый одноразовый стаканчик в руке, и вот тогда он доходит до Юнги. Запах. Безошибочно узнаваемый запах. Тогда разум Юнги затуманивается, едва слыша, как Сокджин прощается и говорит им, что увидит их позже. Его взгляд прикован к напитку, крепко зажатому в маленьких пальчиках Чимина, рот быстро наполняется слюной. Одно дело — находиться рядом с человеком, у которого в жилах течет кровь, и совсем другое — быть так близко к переполненному ей стаканчику. Это настолько сюрреалистично, что в течение первой минуты или около того мозг Юнги не догоняет ситуацию. И прежде чем он даже пытается понять смысл всего этого, Чимин говорит: «Я подумал, что подарю тебе что-нибудь на день рождения, хён, — застенчиво шепчет он, передавая чашку Юнги. — С днем рождения.» Юнги моргает, наконец-то оторвав взгляд от напитка (можно ли это так назвать?). — Чё за хуйня, — выдыхает он, мысленно пробежав марафон. — Ты ведь чувствуешь её запах, верно? — с любопытством спрашивает Чимин, изучая глазами лицо Юнги. — Вот почему ты выглядишь таким удивленным. — Чимин… — начинает он, но, честно говоря, Юнги не знает что сказать. Чимин знает. Откуда, блять, он знает? И что еще более важно, почему он дает ему кровь в одноразовом стаканчике из Макдоналса? Тем не менее, с ёбаной соломинкой. Чимин жует нижнюю губу с пылающими щеками. Он положил обе руки на стол, беспокойно постукивая по нему пальцами. — Извини, что я спровоцировал тебя, — сразу же говорит он. — Но я все же надеюсь, что тебе понравился мой подарок? Юнги тяжело сглатывает, все ещё теряясь в лице Чимина, и в то же время он вспоминает все события за последние два года, пытаясь точно определить когда именно он был так беспечен, чтобы позволить этому случиться. — Как же так? — спрашивает он с явным страхом в голосе. — Я много уделяю внимания, — отвечает Чимин, пожимая плечами. — Тебе, — завершает он тихим голосом. — Я уделяю тебе очень много внимания. — Но ты… — говорит Юнги еще до того, как Чимин заканчивает говорить, поэтому его последние слова врезались в его мозг только через секунду, а глаза расширились. — Уделяешь мне много внимания, — повторяет он, и Чимин подтверждает это кивком головы, опустив глаза на свои руки. — Я знаю, что каждый месяц ты пропадаешь на целый уик-энд, — тихо говорит Чимин. — Ты уходишь в горы, чтобы поохотиться, я полагаю. На животных, а не на людей. Ты ведь не пьешь кровь из людей, не так ли? — Нет, — Юнги снова смотрит на чашку, запах крови почти сводит с ума. — Как ты… — он замолкает, хватая стаканчик и поднося его ближе к своему лицу, дрожа всем телом. — Ты получил это в больнице? — Что? — восклицает Чимин, явно растерянный вопросом. — Ох, — бормочет он, краснея еще сильнее, чем раньше. — Нет, я… это моя кровь. Слово «кровь» заставляет Юнги вздрогнуть; вокруг слишком много людей для риска разоблачения, но это чувство вскоре сменяется полным благоговением. Его кровь. Это чертова кровь Чимина. Кровь Пак Чимина. Он дал Юнги свою кровь. — Срань господня, — шепчет Юнги. — Ты собираешься её пить? — чуть смелее спрашивает Чимин. — Надеюсь, она не так уж плоха. Юнги качает головой, недоверчивый смех срывается с его губ. Он снова опускает стаканчик, чтобы посмотреть на лицо Чимина, который тоже смотрит на него выжидающим взглядом. — Ты просто невероятен. — Я уже слышал это раньше, — Чимин прикусывает нижнюю губу и позволяет себе ухмыльнуться. Юнги не знает, кокетливо это или самодовольно, может быть, немного и того, и другого, но ему это нравится. Ему это очень нравится. — Выпей это, пожалуйста. — Я не могу пить её здесь, — говорит ему Юнги. Адреналин бежит по его венам при одной мысли о том, что кровь Чимина окажется у него во рту. — Честно говоря, мне вообще не следовало бы её пить. Чимин хмурится, слегка надув свои красивые розовые губы. — Почему нет? — Я могу стать зависимым, — объясняет Юнги, воспоминания о его последней попытке пролетают у него в голове. — Какое-то время я не смогу вернуться к животной крови. — Тогда я просто дам тебе больше, — рассуждает Чимин, и Юнги хихикает; он такой невинный. — Я даже дам тебе прямо из источника. Юнги качает головой и, прежде чем Чимин успевает возразить, говорит: «Тогда ты станешь зависимым, и мы оба, несомненно, будем в жопе.» — Это ещё почему? — Чимин наклоняет голову набок. — Это такая близость, с которой мало кто может справиться, — Юнги проводит пальцем по стаканчику, почти ощущая кровь на языке. — Я пробовал это несколько раз, и женщины, с которыми я был, не были мне хорошей парой, так что это не сработало. — Может быть, тогда тебе стоит попробовать мужчину, — предлагает он, и это звучит более горячо, чем Чимин, вероятно, намеревался. — Я не могу поверить, что ты знаешь, — Юнги облизывает губы. — Я уже давно знаю об этом, хён, — улыбается ему Чимин. — Я однажды видел, как ты открываешь свой холодильник, и это меня чертовски напугало. Но ты такой хороший и добрый. Я знаю, что ты не человек, но и не монстр. Это заставляет сердце Юнги трепетать так, как оно уже давно не трепетало. Он ничего не говорит, надеясь, что его глаза говорят за него. Какое-то время они молча смотрят друг на друга, и Юнги уже чувствует себя комфортно. Он не боится, что Чимин знает, потому что Чимин его не боится. — Давай вернемся ко мне, — выпаливает он, заметив, как это звучит после того, как слова слетают с его губ. — Я имею в виду, эм, не в сексуальном смысле, я, эМ, извини, я просто имею в виду… — Я знаю, что ты имеешь в виду, хён, — уверяет Чимин со смешком, уже вставая. — Да, давай вернемся к тебе домой.

***

Юнги не думает, что он и Чимин когда-либо были наедине до этого момента, что является нервным потрясением для него и его глупой влюбленностью в человека, но прямо сейчас у него есть более важные вещи, на которых нужно сосредоточить свое внимание. Например, тот факт, что они сидят рядом на диване Юнги. Он держит чашку с кровью в правой руке, длинные бледные пальцы странно неподвижны. — Причина, по которой я не мог сделать это там, потому что когда я пью человеческую кровь, что вызывает кайф, который очень похож на, э-э, оргазм, — объясняет он, глядя на напиток, а не на мужчину рядом с ним. — Ох, — только и отвечает Чимин. Юнги глубоко вздыхает и подносит стаканчик ближе, захватывая соломинку между губами и посасывая. Он видит кровь, поднимающуюся вверх по соломинке, прежде чем она достигает его языка, но когда это происходит, блять, Юнги видит звезды. Все его тело сотрясается, и он будет позже беспокоиться о бесстыдном стоне, который вырвался с его губ, потому что прямо сейчас… прямо сейчас, скорее всего, это лучший момент за все время его существования. Вампир испытывает экстаз, если не сказать больше. Ощущение крови Чимина на языке, стекающей в горло — то, что он не может полностью описать. Хоть Юнги уже пил человеческую кровь раньше, даже если это было давно, но у него отличная память, и ни один из тех раз не был близок к этому. Он не знает почему, и его тело словно взлетает, честно говоря, поэтому он просто наслаждается питьём, наслаждается и стонет от ощущения, пока оно длится, а затем, как удар сердца, все заканчивается через секунду. Там больше ничего нет, но Юнги все еще сосет, потому что это так хорошо, ему нужно больше, блять, ему действительно нужно больше. Он неосознанно закрыл глаза, но внезапно они снова открылись, и Юнги медленно опустил стаканчик на центральный стол, облизывая губы и метнувшись взглядом в сторону Чимина. Парень просто сидел там широко раскрыв глаза, с пылающими щеками и открытым ртом. Юнги хочет его, так сильно хочет. И на мгновение он засомневался: то ли эта мысль пронеслась в его голове из-за крови, восхитительной, дурманящей крови, то ли из-за умирающей влюбленности, которую он испытывал к Чимину с тех пор, как они впервые встретились. Может быть, и то и другое. Точно, и то, и другое. Юнги не совсем уверен, что сказать или как продолжить, поэтому он рассматривает возможность просто встать и извиниться и уйти в ванную, чтобы успокоить свои инстинкты, но затем Чимин нарушает тишину. — Почему ты пьешь только кровь животных? Вампир был ошеломлен вопросом, но после прочистки горла, Юнги отвечает: — Как я уже сказал, мои попытки найти партнера для кормления были безуспешными, и я не люблю брать пакеты с кровью из больниц. — Почему нет? — Чимин выглядит смущенным. Юнги облизнул губы: вкус крови Чимина на них заставил его сладко вздохнуть. — Люди не сдают много крови, — объясняет он. — Так что я не хочу брать её у тех, кто в ней нуждается, это неправильно. Он не знает, почему, но Юнги наполовину ожидает, что Чимин посмеётся над его рассуждением и скажет ему, что это глупо, что в мире достаточно донорских заведений, но не делает этого. Честное слово, божий всхлип срывается с губ Чимина, когда он наклоняется вперед и бормочет «ты такой горячий», прежде чем схватить Юнги за рубашку и соединить их губы вместе. Даже очень хорошие вампирские рефлексы Юнги не предвидели этого и его слов. Он мгновенно закрывает глаза, чувствуя, как губы Чимина прижимаются к его губам на восхитительную секунду, прежде чем тот отстраняется, широко раскрыв глаза. — Что такое? — спрашивает Юнги. — Прости, я не спрашивал разрешения на это, — шепчет Чимин, отодвигаясь от него. — Это так неуместно… Юнги двигается быстрее, чем мог бы человек, и снова целует его — мягче, чем раньше, — но вскоре растворяется в чем-то большем. Руки Чимина взлетают к затылку Юнги, когда он делает движение вперед, углубляя поцелуй, и Юнги позволяет ему, потому что это, возможно, единственная вещь, о которой он мечтает больше, чем о крови. Его тело вспыхивает, как фейерверк, он сплетает язык с языком Чимина, чьи мягкие руки лежат на его затылке, и нога наполовину закинута на бедре Юнги. Он чувствует себя наэлектризованным, возможно даже больше, чем когда пил кровь. Чимин такой восхитительный, целует так, как будто это единственное, что он когда-либо сделает, и Юнги не может не хотеть, чтобы это было действительно единственное, что он будет делать вечно. — Я чувствую вкус своей крови на твоем языке, — хихикает Чимин, когда они отрываются друг от друга, и, возможно, это должно как-то беспокоить Юнги, заставить его чувствовать отвращение, но это просто ничтожно по сравнению с тем, что дает ему Чимин. — Я всегда хотел это сделать. — Итак, ты решил, что раскрытие моего секрета, отдача мне твоей крови и поцелуи без передышки — все это было делом одного дня, — шепчет Юнги, целуя губами шею Чимина. Чимин смеется. — Ну, убить трех зайцев одним выстрелом казалось довольно хорошей идеей, — бормочет он. — И кроме того, я планировал только первые два, а третий был просто следствием. Юнги чувствует пульс Чимина языком, и он хочет укусить, конечно же, хочет. Вся его натура говорит ему погрузить свои зубы туда и высосать Чимина до последней капли. Сопротивляться этому нелегко, Юнги это прекрасно понимает, но он все равно делает это. Он сопротивляется, потому что человек так много значит для него, и его инстинкты ничто по сравнению с Чимином. Тем не менее, он оставляет засос на шее, что заставляет Чимина мягко мычать и выгибать спину, обнажая горло еще больше, чтобы Юнги мог продолжать свои действия. Молодой человек проводит пальцами по черным волосам Юнги и слегка дергает, позволяя себе быть в полной власти всего, что хочет сделать Юнги. Это странное чувство, думает Юнги, когда Чимин вот так лежит на его диване, уступая ему, особенно когда знает, кто он такой. И как бы сильно он ни хотел продолжать целовать этого парня и вытягивать из него эмоции, Юнги не может избавиться от этой мысли. Вот он и спрашивает: «Неужели ты действительно не боишься меня?» Чимин открывает глаза и переводит взгляд на Юнги, который уже пристально смотрит на него. — Конечно, нет, хён, — юноша обхватывает ладонями лицо Юнги и наклоняется, чмокая его надутые губы. — Я доверяю тебе, всегда доверял. — Я не сделаю тебе больно, — обещает Юнги таким тихим и серьезным голосом, что Чимин удивляется. Он выводит круги на бедрах парня поверх его одежды, упираясь о лоб Чимина своим. — Я обещаю тебе, Пак Чимин, я никогда не причиню тебе вреда. — Только если я скажу, да? — спрашивает Чимин, притворяясь невинным. Юнги влюбляется в это, голова отодвигается от него в шоке, и единственное, что делает Чимин — смеется. — Я, блять, не могу поверить, что ты нарушил такой милый момент, чтобы пустить садомазохистскую шутку, — задыхается Юнги, делая вид, что собирается встать, но Чимин толкает его на диван и садится верхом на колени. Юнги закусывает нижнюю губу и кладёт руки на бедра Чимина, когда тот смотрит на него сверху вниз. — А что, если это была не шутка, хён? — удивляется Чимин, а Юнги действительно не может сказать, серьезно ли он. — Если у тебя может быть кинк на кровь, то почему у меня не может быть фетиша на боль? Юнги стонет, поднимая руки, чтобы скрыть свои пылающие щеки. — Я тебя ненавижу. Чимин продолжает смеяться, пытаясь убрать его руки. — Хён, если ты так и будешь прятаться, я не смогу тебя поцеловать! Он немедленно убирает свои руки, что только заставляет Чимина смеяться еще больше, прежде чем он, наконец, наклоняется и захватывает губы Юнги своими. Это достаточно деликатно, думает Юнги, даже после того, как он облизал рот Чимина и вырвал стон из него. Даже после того, как Чимин прижался к его груди и прикусил нижнюю губу Юнги. Он нежный и одновременно горячий. Они сидят так на некоторое время, обмениваясь страстными поцелуями и делая глупые комментарии пререканий, и это кажется естественным, даже если это ново. Юнги любит это и ненавидит. Он никогда не должен привязываться, потому что в конце концов ему придется двигаться дальше. Когда проходит время и все меняется, а он остается прежним — Юнги должен двигаться дальше. Но он не будет думать об этом сейчас, не тогда, когда у него есть Пак-блять-Чимин, сидящий на коленях, лениво стонущий от его действий. — Хён, — тихо шепчет Чимин ему в рот. — Можно тебя кое о чем спросить? — Юнги мычит свое «да», посасывая нижнюю губу Чимина и заставляя того тяжело вздохнуть, прежде чем он отстраняется. — Выпьешь меня? Юнги поднимает одну из своих бровей. — Я уже думал, что сделал это. Чимин ухмыляется и легонько хлопает его по груди. — Я не имею в виду фигурально, — поясняет он, прежде чем его взгляд становится более тяжелым. — Я имею в виду буквально, — как будто для того, чтобы прояснить свою точку зрения, Чимин наклоняет голову набок и обнажает шею. — Мы дружим уже много лет, хён, — бормочет он, — и я доверяю тебе, я хочу этого. — Чимин, это опасно, — заявляет Юнги, но даже ему кажется, что он слаб. — Я же сказал тебе всего час назад, что многие люди несовместимы, мы оба можем стать зависимыми и не знаем, как с этим справиться. Чимин облизывает губы. — Ты действительно думаешь, что мы несовместимы? — он ведёт бедрами вниз, и Юнги издает низкий грудной стон, давление паха Чимина на его наполовину твердый член вызывает удовольствие, проходящее через него. — У меня перехватывает дыхание, когда ты рядом, — признается он. — Я даже не могу вспомнить то время, когда ты был мне не нужен. Честность его заявления заставляет Юнги сломаться. — Я тоже, — говорит он. — Я не думаю, что когда-либо хотел кого-то так сильно, и твою кровь, — его голос слабеет, недавнее воспоминание о вкусе Чимина заставляет его снова стонать. — Я даже не могу это описать. — Тогда выпей её свежей, — предлагает Чимин, продолжая обнажать шею. — Держу пари, что так гораздо лучше. Юнги усмехается, дергая парня за подбородок и заставляя Чимина смотреть на него. — Ты играешь с огнем, Чимин-а, и ты это знаешь. Чимин просто смотрит на него своими большими глазами, снова полными ожидания. Юнги блядски слаб. — Ты хочешь, чтобы я сказал тебе что произойдёт, когда вампир погружает свои зубы в тебя? — Да, — шепчет он. Юнги мычит, положив руку Чимину на шею. — Сначала жжётся, потому что твоя кожа буквально разрывается, но потом яд наших клыков действует как какой-то эндорфин, распространяя удовольствие по всему твоему телу, делая тебя гибким, отданным, счастливым. — И ты думаешь, что это звучит так, как будто я не хочу, хён? — ошеломленно спрашивает Чимин. — Нет, не думаю, — отвечает Юнги. — Но это опасно, Чимин-а, ты действительно можешь стать зависимым. Юноша делает глубокий вдох, облизывает губы и шепчет: — Я думаю, что уже. — Ты просто невероятен, — выдыхает Юнги, снова испытывая благоговейный трепет. — Я уже слышал это раньше, — бормочет Чимин, снова обнажая шею, но Юнги качает головой. — Хён, пожалуйс… Юнги прижимает палец к губам Чимина, и он замолкает. Идя против своего лучшего суждения, ведь все правильно, поэтому Юнги обхватывает запястье Чимина пальцами. У человека перехватывает дыхание. — Я хочу посмотреть тебе в глаза, когда ты почувствуешь это, — объясняет Юнги, голос которого сочится желанием. Его глаза задерживаются на Чимине, пристально наблюдая за любым признаком колебания, но ничего нет. Все, что Юнги видит на лице человека — это ожидание и желание. Это сводит его с ума, Чимин сводит его с ума. Когда его клыки удлиняются, Чимин всхлипывает. После сегодняшних событий Юнги лишь наполовину удивлен такой реакцией. Вампир целует пульсирующую точку на его запястье, прежде чем облизать ее, и Чимин сглатывает, не сводя глаз от его. В голове Юнги звенит голос, кричащий ему остановиться, обдумать все это, но кровь Чимина была так чертовски хороша на вкус ранее, так хороша, так идеальна, что когда Чимин так жадно просит его выпить её, как он может сказать «нет»? В конце концов, он всего лишь сверхъестественное существо ночи. Юнги стискивает зубы, и его стон удовольствия резонирует по комнате в то же время, что и стон боли Чимина, но это длится только секунду. Вампир не упускает из виду изменения в выражении лица человека, переходящего от боли к возбуждению за долю секунды. Это не похоже ни на что, что Юнги когда-либо чувствовал раньше, и опыт питья из стаканчика ранее не был достаточным, чтобы подготовить его к этому. Юнги чувствует прилив адреналина и удовольствие, бегущее по его венам, сладость свежей крови Чимина на его языке бодрит его. — Блять, хён, — задыхается Чимин, — это так здорово. Юнги знает, что это так, он знает. Этот опыт сводит с ума при любом кормлении, но если бы Чимин только знал, что ни один в прошлый раз, когда Юнги делал это, он не чувствовал себя так хорошо, как сейчас… Он знает, что не может пить слишком много, он не хочет ослаблять Чимина, поэтому начинает считать до десяти, чтобы остановиться. Один. Тихие стоны Чимина почти заставили Юнги потерять концентрацию, его свободная рука теперь выводила круги на обнаженной талии Чимина. Два. Глаза парня все еще смотрят туда, где Юнги впился зубами в запястье, но Юнги пристально наблюдает за ним, так глубоко загипнотизированный. Четыре. Чимин хнычет и прижимается бедрами к Юнги, а вампир стонет вокруг его запястья. Шесть. Юнги знает, что никогда не забудет этот вздох, как губы Чимина приоткрываются, когда он тихо стонет, бедра двигаются, преследуя что-то новое и что-то старое, все в одно и то же время. Восемь. — Хён, — вздыхает Чимин, наконец-то оторвав взгляд от губ Юнги и посмотрев ему прямо в глаза. — Я чувствую себя так хорошо. Десять. Юнги отрывает свои губы от запястья Чимина, облизывая два маленьких укуса, когда его клыки втягиваются обратно. Он чувствует такое головокружение, такое удовлетворение, такое счастье. — Чимини, — шепчет он, и еще до того, как он успевает повернуть голову, тот целует его, облизывая языком губы, а его бедра опускаются все ниже. Юнги замечает, что Чимин голоден, и не возражает накормить его всем, чем тот захочет. Руки вампира обхватывают задницу Чимина, притягивая его ближе, приподнимая бедра навстречу толчкам Чимина и заставляя их обоих стонать в унисон. — Хён, — Чимин снова выдыхает, губы скользят по чужим губам, пока он двигает бедрами, и у обоих черезвычайно тесно в штанах. — Так хорошо, хён. Чимин отдергивает его голову, обхватывая руками шею Юнги, пока тот продолжает работать руками, а когда он улыбается, Юнги видит кровь на губах и языке Чимина. — Ты великолепен, — наполовину говорит наполовину всхлипывает он. — Так чертовски великолепен. — Да? — мямлит Чимин, но это скорее запоздалая мысль, чем реальный вопрос, когда он наклоняется, снова целуя Юнги. Юнги не помнит, когда в последний раз он был так возбужден; возбуждение отдавалось толчками в животе, глубокая потребность сорвать одежду с Чимина и трахнуть его прямо на этом столе не сдерживая себя. — Ты так хорошо выглядишь, Чимини, — выдыхает он, поднимая бедра вверх, а Чимин опускает их вниз. — То, что я хочу сделать с тобой… — Держу пари, это так же хорошо, как и то, что я хочу сделать с тобой, хён, — шепчет Чимин, а затем стонет. Вампир прикусывает нижнюю губу, удовольствие пронзает все его тело в подтверждение того, что это не пустяк. — Ты можешь так кончить? — спрашивает он. — Я и не думал, что смогу, но черт возьми, Чимини, я уже так близок. Чимин нетерпеливо кивает, снова прижимаясь грудью к Юнги и продолжая быстро двигать бедрами, а его губы прижимаются к уху Юнги. Юнги держит его, толкаясь вверх, и вскоре они оба задыхаются, так отчаянно пытаясь дойти до вершины, так отчаянно нуждаясь друг в друге. Даже в самых смелых мечтах Юнги не думал, что услышит звук, который Пак Чимин издает, когда кончает. Юноша тихо стонет, бедра напрягаются, когда он достигает пика, руки крепко обнимают Юнги, а короткие всхлипывания вырываются с его губ. Руки Юнги уже давно перешли от задницы Чимина к его спине, и он мычит, когда понимает, что Чимин не остановился даже после того, как он кончил. — Детка, — шепчет он, и это ласковое прозвище так легко срывается с его губ, что он немного пугается. — Я хочу, чтобы ты кончил, — отвечает Чимин, потираясь о Юнги и покусывая его за ухо. — Кончи для меня, хён, пожалуйста, кончи для меня. Юнги так чертовски слаб. Он кончает с глубоким вздохом, обнимая Чимина ещё крепче, и чувствует, как его сперма смачивает его нижнее белье. Это такой кайф, удивительный кайф, и в сочетании с чувством крови Чимина, скорее всего, самый большой кайф, который Юнги когда-либо испытывал. Они остаются в этом положении некоторое время, просто переводя дыхание и чувствуя друг друга. Юнги любит чувствовать Пак Чимина, любит пробовать Пак Чимина. Он никогда не хочет останавливаться. — Хён, — шепчет Чимин. — Могу я пригласить тебя на свидание? Юнги хмыкает, сердце снова трепещет. Он оставляет поцелуй на щеке Чимина и освобождает из своих объятий ровно настолько, чтобы тот мог смотреть на него. — Я больше ничего не хочу, Чимини-а, — он покусывает губы. — А сегодня не слишком рано? Чимин собирается ответить, когда его телефон начинает звонить на столе.  — О черт, — выругался он, слезая с колен Юнги, несмотря на протесты вампира. — Твой день рождения, хён! — Чимин берет трубку. — Привет, Тэ. Да, я с ним, да. Юнги усмехается, когда щеки Чимина розовеют. — Скажи ему, что мы делали, Чимин. Чимин показывает ему средний палец, и Юнги хихикает.  — Нет, не волнуйся, мы скоро будем там. Когда он отключает связь, Юнги надувает губы. — Но я хочу пойти с тобой на свидание. — Не сегодня, — говорит Чимин, дергая его за руку. Юнги легко соглашается, как всегда и делает, когда речь заходит о Чимине. — У нас достаточно времени, чтобы сходить на свидание, хён. Всегда, хочет сказать Юнги, но это слово имеет другое значение для него, чем для всех остальных, поэтому он соглашается: — Да, но, пожалуйста, запланируй его до следующего века, потому что у меня есть много времени, но у тебя его нет, мистер. Чимин на секунду шокирован, а затем он переходит на самый красивый смех, который Юнги когда-либо слышал, крепко обнимая его. — Ты такой глупый, хён, не говори так! — он отстраняется. — Всегда — это большое слово, да? Юнги кивает. — Так и есть, — шепчет он. — Я рад, что у нас есть завтрашний день. — И еще один, — шепчет в ответ Чимин. — И даже следующий день тоже. Если бы вы спросили его, кто наклонился первым, Юнги не знал бы, но внезапно они снова поцеловались. И вечеринка, на которую они уже опоздали, почти забылась от волнения. Сколько же пустых страниц в их собственной книге они собирались заполнить вместе.