Любовь вопреки всему

      Это было очередное задание. Дазай и Чуя снова объединились по просьбам своих руководителей, чтобы поймать опасного эспера. Способность этого психа заключалась в том, что одного его касания было вполне достаточно, чтобы заразить любого человека или эспера смертельным вирусом, который убил бы его жертву за три дня. При этом, зараженный испытывал ужасные боли, рвоту и слабость. И температура его тела зашкаливала за сорок два, что усугубляло и так плохое состояние. Когда Чуя первый раз увидел то, во что превращаются из-за мук жертвы этого урода, его, честно сказать, затошнило.        Несмотря на то, что он был Руководителем Портовой мафии, это не значило, что Накахара был полностью бесчувственным человеком. Все было совершенно наоборот, он был нежным и чувствительным, но кому это нужно в мафии? Правильно, никому. Именно поэтому рыжик строил из себя холодного, равнодушного и вспыльчивого парня, которому плевать абсолютно на все. — Скумбрия, ты точно уверен, что нам сюда? — мрачно спросил он, обращаясь к шатену. Суицидник легкомысленно насвистывал мелодию, засунув руки в карман, и оглядывался по сторонам, наметанным глазом осматривая все вокруг. В общем, всеми силами делал вид, что полностью игнорирует Чую. Тот, разумеется, был этому совершенно не рад. — Эй, Скумбрия!!! — Ну ты чего, малыш Чу? Неужели тебе непонятно, что мы должна вести себя тихо? — ХА?! Кого ты малышом назвал?! — разозлился мафиози, крепко стискивая кулаки, чтобы не вдарить этому идиоту по пустой башке. Нет, не то чтобы ему было жалко суицидника, скорее…. На больных на голову и идиотов не обижаются. — Ну Чуя… — начал ныть Осаму, повисая на Накахаре. Тот лишь рыкнул, несильно, но ощутимо вдарив зарвавшегося детектива в живот. Тот согнулся пополам, делая вид, что ему очень-очень больно. — Ты че творишь, сволочь? Тебе даже не больно, так какого хрена ты… — начал было возмущаться парень, как Дазай его перебил: — Ох, малыш Чу, а у нас гости! Надеюсь, ты готов использовать «Порчу»? — Кого ты малышом назвал?! — недовольно рыкнул тот, уже и сам прекрасно видя, что их встречают. Интересно, откуда тот эспер с вирусом взял так много людей? Впрочем, если учитывать, что «Двойной черный» недолюбливали многие, то найти желающих их уничтожить было просто. Их цели оставалось только договориться.

***

      Осаму и сам сказать не мог, как это получилось. Просто во время задания он увлекся с расстреливанием противников, выпустив напарника из вида. А потом получил серьезное ранение, когда добирался до Накахары. Остановить-то остановил, в последний момент, правда, но остановил же! Чуя израсходовал слишком много сил и повис на руках Дазая мертвым грузом, еле слышно что-то хрипя (явно матерное и не слишком лицеприятное). Шатену было плевать. Он был счастлив уже тому, что его малыш Чу остался жив.       А потом….       Дазай помнит, как расширились ярко-голубые глаза Чуи. Дазай помнит, как дрожащая рука его напарника, вся в крови, крепко сжала его за запястье. Дазай помнит резкий рывок и то, как Накахара рванул вперед, несмотря на то, что двигаться уже не мог — вот же упрямец! И тот, как рыжик постарался перехватить руку их цели, которая до этого направлялась в его спину. Помнит, как эспер на секунду задержал свою ладонь на запястье рыжика. А дальше… пустота и темнота.       Осаму очнулся у Йосано в ВДА. И сразу же вскочил, пытаясь одновременно отключить капельницу, одеться и побежать к… Знать бы еще, куда именно — Чуя! Где он?! — почти что кричит шатен. Его глаза лихорадочно горят, а пальцы крючатся, будто он хочет ухватиться не то за пистолет, не то за кинжал. Куникида и Ацуши смотрят сочувственно и не пытаются его остановить. Знают, что это бесполезно. — Где?.. — Пойдемте, Дазай-сан. Я вас отведу. — тихо говорит Накаджима. — Чуя! — Осаму вихрем ворвался в палату и, не обращая внимания на удивленных его поступком Мори и Кое, бросился к койке, на которой лежал рыжик. Тот уже с ног до головы был обвешан приборами и капельницами. Шатен же схватил напарника за черную из-за заражения руку и крепко сжал, с отчаянием понимая, что так не сможет обнулить эту способность. — О-Оса…му… — тихо прохрипел Накахара, с трудом приоткрывая мутные глаза. Его рука дернулась и еле заметно сжала руку суицидника в ответ, хотя на большее Чую не хватило. Тот мгновением позже отключился.       Приборы истерично запищали.

***

— Чуя, ты главное не волнуйся. Ты… ты только не умирай, ладно? Я все… все сделаю. Ты только не умирай… — лихорадочно бормотал Дазай, аккуратно зацеловывая на бледной руке запястье, от которого началось заражение. Уже вся рука находящегося в искусственной коме рыжика почернела, а чернота готова была перекинуться на его шею и грудь. Шатен старался не вспоминать, как Чуя метался от боли и высокой температуры по кровати, еле слышно стонал и скрипел зубами, стараясь не показывать свое состояние. На второй день его состояние ухудшилось настолько, что парня пришлось сначала усыпить, а потом и вовсе вводить в искусственную кому и подключить к аппарату искусственной вентиляции легких, чтобы он имел хоть какие-то шансы пережить третий, последний, день. — Я спасу тебя, поэтому… пожалуйста, просто подожди еще немного. — Дазай-кун, ты… — тенью за спиной ученика возник Огай, аккуратно кладя руки тому на плечо. — Мори-сан, пожалуйста, позаботьтесь о нем, ладно? — тихо произнес шатен, еще раз прижимаясь к руке Чуи в долгом, полным раболепного обожания, поцелуе. Потом просто встал и вышел из палаты. У него мало времени, потому что Чуя может в любой момент умереть.       Дазай этого не допустит.

***

      Чуя спал. На щеках был виден еле заметным румянец. С пересохших губ срывалось еле заметное дыхание. Под глазами были видны темные круга, а на лбу все еще оставались капли пота. Но самым замечательным было то, что вся чернота ушла. Чуя больше не умирал, и дышал теперь самостоятельно. — Вот и все. — тихо прикрыл глаза Дазай, прижимаясь лбом к руке напарника. Чуя в порядке. Чуя будет жить. Больше никто не отберет у шатена эту хрупкую жизнь.       Осаму его больше никому и никогда не отдаст. Даже смерти.       Особенно смерти.