Повелительница воздуха

Впервые Ариэль увидел её, когда её отец освободил его из заточения. Маленькая розовощёкая девочка, исхудавшая за время скитания по морю, но жизнерадостная и бодрая. Ясные голубые глаза смотрели безо всякого удивления или недоверия на духа воздуха. Золотисто-каштановые кудряшки растрепались от морского бриза, и Ариэль тут же пригладил их лёгким дуновением летнего ветерка. Изгнанный герцог Просперо взял Ариэля к себе на службу, и поэтому сильф стал первым и по сути единственным другом детских игр маленькой Миранды. Нежная, кроткая малютка сама была похожа на сильфиду, рождённую из цветочных ароматов. Ариэль очень привязался к ней. Он был уверен (хотя благоразумно не говорил об этом строгому Просперо), что именно волшебный остров – подлинный дом для Миранды. Юная герцогиня была будто создана для того, чтобы жить в прекрасной роще, в окружении таких же ласковых и не знающих печали, как она, сильфов. Когда преданность и привязанность перешли в безумную, мучительную любовь, Ариэль и сам не знал. Может, когда этот гадина Калибан домогался Миранды и только вмешательство сильфа спасло её невинность. Может, в один из тех дней, когда Миранда в сопровождении Ариэля ходила на несколько часов к морю собирать для отца мидий. Сейчас уже нельзя сказать точно… Главное, что это случилось. Ариэль поймал себя на том, что счастлив был бы находиться рядом с прелестной дочкой Просперо денно и нощно – это он, самый непоседливый из сильфов! Он проклинал судьбу за то, что родился не человеком, а лишённым плоти воздушным существом. Или что Миранда – не сильфида! Ей бы пристало звание повелительницы воздуха, госпожи для всех обитателей волшебного острова… Сильф, разумеется, скрывал свои чувства. Если бы Просперо узнал, он был бы с Ариэлем беспощаден – замуровал бы его в зачарованное дерево, да не на двенадцать, а на все двести лет. А если бы узнала Миранда? Она бы поняла, что её прекрасный друг Ариэль ничем не лучше урода Калибана. Когда на острове благодаря самому же Ариэлю и его буре оказался принц Фердинанд, сильф был в отчаянии. Он увидел, какой любовью горели глаза Миранды и молодого принца. Просперо гневался, что Ариэль взялся так настойчиво требовать себе свободы. Ничего удивительного! Смотреть на счастливых влюблённых было для сильфа пыткой. Он дошёл до того, что сожалел, что не может, как человек, покончить с собой. Он понимал, что для Миранды такой исход – самый благоприятный. Смертная девушка не обретёт своего счастья на одиноком островке, окружённая лишь сильфами – Калибан, понятно, не в счёт. Полюби Миранда Ариэля, всё было бы ужасно – при всей своей доброте и нежности, она оставалась бы человеком, а не сильфидой. Она бы взрослела, старела – каково бы ей было с вечно юным беззаботным супругом? Она бы не насладилась счастьем материнства. В конце концов, она бы тихо умерла, оставшись только мгновением в долгой жизни Ариэля… Ариэль раздувал что было мочи паруса неаполитанского корабля. Над берегом острова кружились другие сильфы, песнями провожая Просперо и Миранду. Даже побитый и вконец замученный Калибан вылез из своих нор поглядеть на отплытие. Нос судна вспарывал волны, впереди простиралось спокойное бирюзовое море. Будущая принцесса Неаполитанская стояла на корме и смотрела, как удаляется сказочный остров, на котором она провела двенадцать лет. Две слезинки скатились по милому лицу Миранды. Внезапно она почувствовала, будто кто-то смахнул слезинки с её щёк. Подняв глаза, девушка увидела прозрачное существо в прозрачных же золотисто-голубых одеждах. – Прощай, Ариэль! – с немного грустной улыбкой сказала Миранда и помахала рукой. На мгновение словно чьи-то губы прикоснулись к её щеке, перед глазами взметнулся золотисто-лазоревый вихрь – и всё исчезло. Только шумели волны да раздувал паруса ветер, неся корабль к Неаполю.