Мне тебе нечего дать

Могилев 2011.       Похмелье резало виски, заставляя корчиться от жажды и головной боли. Как бы не хотелось спать, ощущение того, что становится хреново, заставляло выбираться из дремоты, и подступающая тошнота стремительно отбирала сон и желание жить.       Был почти полдень, когда Рома с сожалением, на мгновение приоткрыл глаза и тут же поморщился от яркого солнца. Тяжело вздохнув, из груди вырвался мученический хрип. Парень снова закрыл глаза, пытаясь вернуть себя в состояние сна, но тело говорило о том, что оно будет мстить ему за вчерашнее мимолетное наслаждение. В памяти, призрачными полу цветными эпизодами начали являться вчерашние похождения. И теперь он постепенно возвращался в настоящее, осознавая, где он, кто, и что с ним происходит. Повернув голову влево, Сащеко натыкается на маленькое, свернутое в клубок тело, что лежит рядом и сопит ему в бок. Одна рука ее мирно покоится на его ребрах, маленькими бледными пальцами сжимая ткань футболки. Рома слегка улыбается этому зрелищу, теперь убеждаясь, что не спутал со сном то, как они вместе заходили в квартиру.       Шевелиться не хотелось, но это было необходимо, ведь если Сащеко сейчас не выпьет хотя бы воды, то сойдет с ума. Попытка встать откладывалась несколько раз, но чувство жажды нарастало прямо пропорционально попыткам остаться спать. И вот, парень словил тот золотой момент безразличия к окружающему миру, плавно погружаясь в дрему, как где-то слева, словно старый перфоратор, завибрировал телефон, а через секунду на всю квартиру загремела музыка из Самсунга рыжеволосой. Рома на мгновение вздрогнул от орущих из телефона One Republic, что стояли у нее на звонке, но сама девушка не подала даже вида, что ее как-то беспокоит этот шум. Ее лицо лишь на долю мгновения поморщилось, она засопела, смещая руку с ребер, на живот Роме. Парень попытался абстрагироваться от назойливого телефона, пытаясь сильнее закрыть глаза, но дрель не прекращалась. Семеновой было абсолютно плевать на свой телефон, что начинало раздражать похмельные нервы Ромы. В первый раз телефон успокоился спустя минуту, но когда он разорался во второй раз, Сащеко не выдержал и решил сбросить вызов самостоятельно, почти перекатившись через Иду, чтобы достать аппарат. Абонент «Лёля» так и не дождался ответа, будучи сброшенным. От навалившегося веса в виде хозяина квартиры, Ида выдавила глухой стон, выпрямляя ноги, которые все это время были прижаты к животу. Выхода не оставалось, кроме как подняться с дивана и начинать жить очередной день. Сащеко сделал глубокий вдох, задержав дыхание на несколько секунд, и шумно выдохнул. В ушах слегка зазвенело, и неприятно заныло в области почек. Парень практически сполз с дивана, и когда голые стопы коснулись холодного пола, перед глазами все немного прояснилось. Окончательно встав на ноги, и почувствовав легкое, остаточное после пьянки, головокружение, Рома подошел к компьютерному столу, включил системный блок и приготовился к предстоящим электронным делам. Но это все чуть позже. Сначала кофе. Нужно было срочно сделать порцию, как можно крепче. И перед тем как отправиться на кухню, его внимание снова привлекло шевелящееся рыжее тельце, которое начало ворочаться по дивану. Сквозь бронзовые локоны, падающие прямо на лицо, можно было разглядеть то, как некое недовольство вырисовывалось на напрягающихся мышцах. Не находя больше рядом никого, к кому можно было бы прижаться, Ида бесцельно перекатывалась из стороны в сторону. Рома лишь посмеялся, наблюдая за гостьей, после чего ретировался на кухню.       Ида появилась на пороге спустя еще десять минут. Сонная и помятая, девушка шоркающими шагами дошла до дверей, которые Рома предусмотрительно прикрыл, и спустя еще секунду, ее потерянные глаза обнаружили хозяина квартиры, и это заставило ее чуть улыбнуться. — Доброе утро! — присаживаясь за стол, Ида слегка прокашлялась, потому что голос хрипел после пробуждения. — Ну… Такое себе оно доброе. — выкручивая мощность плитки, пробубнил Рома. — Но спасибо. Тебе тоже. — Отвратительное. — рыжая хмурится, бросая взгляд в окно. Свет раздражает и доставляет дискомфорт. — Пить охота. — она качает головой. Сащеко разворачивается, окидывая ее взглядом, после чего достает и холодильника бутылку минеральной воды, на что рыжеволосая благодарно закивала. — Когда каждое утро — хуйня, то постепенно ты просто принимаешь это все как должное. — философствует парень, поглядывая за своим кофе. — Тебе, кстати, кто-то бомбил на телефон. — брюнет снова встает у плиты. — Да, я видела. — Ида делает несколько больших глотков. — Оля звонила. Наверное какие-то новости с командировки. — девушка зевает, потягиваясь на стуле. — Главная новость — она чуть не свела меня с ума. — Рома бубнел себе под нос возмущения, уже предвкушая то, как сейчас заправится свежим кофе. — Она же не пила вчера. Поэтому, двенадцать дня для нее — уже пик активности. — Ида оперативно освобождает кухонный стол от лишних пустых чашек и стаканов, как только Сащеко направляется с двумя горячими чашками к ней. — Прошу! — корчит ехидную гримасу Рома, усаживаясь рядом с рыжеволосой. — Мерси! — Семенова отвечает той же интонацией, улыбаясь.       Пробуждение после пьянки далось не просто. Двое почти не разговаривали в процессе получения дозы кофеина на голодный желудок. Рома пристально смотрел куда-то в одну точку напротив, судя по всему, находясь сейчас где-то в высшем сознании. Ида просто периодически заглядывала в свой телефон, листая соц.сети.       Сащеко проклял сегодняшний день хотя бы за то, что как только ему удается отвлечь себя от своего самочувствия, то кто-то обязательно влезет в самый неожиданный момент. На этот раз, из пучины мыслей парня вытащил уже его телефон, который звенел с комнаты. — Ну, блять! — брюнет рыкнул под нос еще что-то неразборчивое и отправился на звук. Семенова осталась допивать кофе, читая вчерашнюю статью о каких-то бессмысленных сплетнях шоу-бизнеса. Не то, чтобы ей особо хотелось вслушиваться в разговор Ромы, но так как вся техника была выключена, то в квартире было очень тихо. — … Алло! — Сащеко тянет с неохотой. Скрыто вымученно. — Да… Я помню… — парень шумно вдыхает, интонацией вырисовывая подобие вины. — Все в порядке у меня! … Сегодня… — было слышно, как ходит из одного угла комнаты в другой. — Скоро буду! Все, давай. — он нервно вздыхает, возвращаясь обратно на кухню уже с мобильным, не особо нежно приземлив его на стол. — Ты как? — Ида окидывает его взглядом, и нервозность бросается ей в первую очередь. — Все хорошо? — она, боясь случайно допустить вчерашнюю ошибку с чрезмерными расспросами, спрашивает сейчас аккуратно и полутоном, внимательно наблюдая за реакцией. — Да, все путем! — кивает головой Сащеко, отхлебывая недопитые остатки кофе. — Нужно зайти к родителям. — парень присаживается за стол. — Даму забрать свою. — рыжеволосая отхлебывает маленький глоток, от неожиданности раскрывая шире глаза. — Вау… — Да, у матери аллергия начинается весной пойти на все, она уже сума сошла, наверное, пока с ней нянчилась. — Ида окончательно теряется в абсурде своих же мыслей и не сдерживает сдавленный смешок, поспешно ставя горячую кружку на стол, дабы не облиться горячим кофе. — Это как? — Семенова строит брови в домик, пытаясь держать себя в руках. — В смысле, волосы выдергивать будет ей? — девушка внимательнейшее смотрит на хозяина квартиры, а тот в свою очередь теперь и сам изображает на лице недоумение. — Чего? — Рома хлопает густыми ресницами, а затем начинает смеяться. Не громко, но проникновенно. — Я кошку свою имел в виду. Моя Чика у родителей была пока я катался в Витебск. — парень продолжает смеяться, и Ида подхватывает, понимая теперь, в чем дело. — Прошу прощения! — девушка кашляет сквозь смех. — Знал бы ты, как я обалдела сначала. — Ну, я примерно представил. — Роман берет свою кружку и пытается сделать глоток как можно больше. — Так что, сегодня познакомлю тебя со своей малышкой. — он важно покачал головой. — Не смей только ей волосы дергать. — Сащеко снова похихикал. — Скорей она мне повыдергивает все что можно, если я ей не понравлюсь. — Ида продолжает широко улыбаться, вспоминая о том, что сейчас ее Тони точно так же ютится в гостях у соседа. Она ловит легкую тоску по питомцу. — Она знает, что главная самка здесь всегда она. Так что, не думаю. — парень, не допив до конца, встает из-за стола, не забыв прихватить телефон. — Ты же не против немного подождать тут? — вежливо интересуется он, пока Семенова складывает всю посуду в мойку. — Нет, конечно. — девушка пожимает плечами. — Ты ведь не на весь день уходишь? — Скоро вернусь. — парень уходит в коридор, в спехе натягивая ветровку. — Давай, покурим перед выходом, и я пойду?! — предлагает он, на что Ида, недолго думая, соглашается. Подумав и обсудив, они решили, что в окно курить они не будут, и оба вышли на подъезд. Стало пасмурно, и девушке это было только на руку. Отголоски веселого вечера не так сильно прорезались мигренью. Присев на лавочку, и затянувшись, оба были погружены в себя, собирая по пикселям свое сознание. Рома сидел рядом, опираясь на деревянную спинку лавки, и задумчиво смотрел куда-то наверх. — Сильно штормит? — рыжая видит боковым зрением силуэт Ромы и хочет сделать примерно так же. — Так себе… — кривит губы брюнет. Его пальцы слегка дрожат, сжимая в руках окурок. — Может, пока ты по делам пойдешь, я в магазин схожу? — предлагает девушка, тут же замешкавшись. — Знать бы только где он… — Идея хорошая. — кивает Сащеко, оживившись. — В соседнем доме магаз есть. — парень показывает рукой на здание напротив. — Давай, я схожу с тобой, покажу. — он встает с лавочки, и бросает окурок в урну, дно которой уже все равно сгнило на четверть. Девушка докуривает, обрабатывая информацию. — А ты не опаздываешь? — Семенова щурится от пробившегося через тучу луча солнца, ударившего в лицо. — Все нормально. — брюнет лишь машет рукой. — Ну, тогда пошли. — Ида встает, повторяя ритуал тушения. Вместе они отправились в небольшой продуктовый, в котором уместилось только все самое необходимое. Образовалась очередь из нескольких человек, и оставалось лишь смиренно ждать своей. Перездоровавшись с парой из толпы и продавщицей, Рома обдумывал, чем лучше закупиться, пока Ида просто осматривалась. — Ром! — женщина у прилавка окликнула брюнета, и тот сразу же повернулся на голос. — А ты где пропадал-то? — она улыбается, периодически рассматривая фигуру, пытающуюся как можно сильнее скрыться за спиной у парня. — Да, по делам уезжал. — пожимает плечами Роман, не вдаваясь в подробности. — Обкатываю просторы родимые. — А уже думала, переехал. И не сказал даже. — одновременно пересчитывая наличные, женщина посмеялась. — Пока такого не намечалось. Как только, так сразу. — отшучивается парень, и наконец-то люди в очереди начинают расходиться. Набрав газировки и минералки, Рома мечется еще пару минут и все-таки решает взять несколько банок пива. Ида все это время лишь молча помогает держать набранное. Ей слегка некомфортно в новой, незнакомой местности, поэтому девушка старается минимально привлекать к себе внимание. В целом, переживать особо не стоило, и обменявшись любезностями и разложив быстро по пакетам покупки, ребята не стали задерживаться в магазине, отправившись домой.       Семенова осталась за главную дома у Ромы, как только он закрыл за собой дверь. Делать было особо нечего, состояние с похмелья было дрянное, и чтобы хоть как-то заставить себя жить, девушка решила немного навести порядок. Разобрав пакеты и расставив в холодильнике все, что этого требовало, Ида решила вымыть посуду. И время убить, и полезное дело сделать. И вспомнив о том, что с утра звонила Оля, рыжеволосая решила набрать подруге и поболтать по громкой, пока разбирается с посудой. Длинные гудки затягивались, но в какой-то момент в трубке послышался знакомый голос, по которому Ида тоже уже весьма соскучилась. — Ида! Привет! — подруга была живее всех живых. — Ты как там? Живая, это уже отлично! Я уже переживать начала. — Здравствуй, Лёль! — девушка улыбнулась, ощутив позитив подруги на том проводе. — Все в порядке со мной. Я в Могилёве сейчас, прикинь! — смеется рыжая, отмывая кружки от кофейного налета. — Чего?! — Ольга эмоционально вздыхает. — Как тебя туда занесло вообще? — и снова смех в трубке. — Ох… Долгая история. — Ида вздыхает. — В общем, я познакомилась кое с кем, и он внезапно предложил поехать в гости… — понимая, что история весьма странная, Семенова машет головой сама себе. — В общем, я потом все подробно расскажу. Но вот так как-то я и оказалась тут. — Вау! Жжешь там, я смотрю, Дусь. — еще один человек в жизни Иды, который никак не хочет признавать ее имя как что-то серьезное. Девушка лишь закатывает глаза, хоть подруга этого и не видит. — Конечно же, ты мне все расскажешь потом! Еще бы ты не рассказала, сучка хитрожопая. — Вот, теперь еще меньше мне хочется это делать. — рыжая расставляет чистую посуду в шкаф, протяжно гнусавя. — Куда тебе деваться то?! — Оля знает о том, что эти ворчания не всерьез. — Стой! А Тоня с кем? Ты сына нашего там голодом сидеть не оставила ведь? — Естественно, нет! Он сейчас у соседа нашего. Уверена, что все с ним прекрасно! — С каким соседом то? — подруга немного растерялась. — С которым вы на площадке сидите обычно? — Да, Дмитрий Валерьевич согласился взять его к себе пока я в отъезде. — Ну, главное чтобы все живы остались. Тонечку поцелуй от меня, когда приедешь. — Обязательно! А ты сама-то, когда домой? Я уже начинаю забывать, как ты выглядишь. — рыжая наконец-то вытерла руки и взяла телефон в руки, присаживаясь на стул. — Пока даже не знаю точно. Все будет ясно на следующей неделе. Я сообщу, обязательно, не бойся. — снова ехидный смешок, отчего девушка лишь по-доброму фыркает. — Не хочу пока радоваться, но возможно у меня будет возможность сразу после этих курсов попробовать пойти в аспирантуру. Заведующий уже сказал, что может поговорить насчет меня. — Если это так, то я рада за тебя! В твоем отделении очень не хватает таких кадров как ты. Главное тебе самой потом не пожалеть о том, что устроилась при универе. Молодые лингвисты долго не живут в коллективе из пожилых змей. — Вот, поэтому и говорю, что все будет ясно скоро… — Оля вдруг резко затихает, а на фоне слышатся голоса. — Бля! У нас сейчас уже начнется практикум, бежать надо! — подруга вздыхает на том конце провода. — Рада была тебя услышать, солнце! — Я тоже очень рада была поговорить! Учись, вечный студент, удачи тебе! — Спасибо! Обязательно еще созвонимся, с тебя подробности твоего «познакомилась кое с кем». — Оля снова рассмеялась, заставляя Иду улыбаться. — Конечно! — соглашается рыжеволосая. — Ты же мне теперь покоя не дашь. Все, давай, до связи! Жду от тебя взамен подробностей насчет аспирантуры. — Договорились! Целую!

***

      Рома уже подходил к дому родителей, когда сбоку его окликнул женский голос. И сначала он даже не понял, что кричат именно ему, но когда расслышал свое имя, остановился. Навстречу ему шла его сестра, судя по пакету в руке, прямо с магазина. — Салют, ё моё! — обходя участки дороги, которые были чересчур мокрыми, девушка петляла из стороны в сторону. — Привет-привет! — как только девушка дошла к нему, Сащеко тут же принялся обниматься. Она засмеялась, чувствуя его крепкую хватку. Несмотря на то, что весна была еще не слишком-то дружелюбна, и на улице было ветрено и прохладно, она была без шапки и в легкой кожаной куртке, на что Рома обратил внимание. — Тебе не жарко? — саркастично усмехнулся парень, технично отняв пакет, дабы помочь донести. — Нормально! — звонко отвечает девушка, заправляя длинные русые пряди за волосы, но ветер все равно раздувал их в разные стороны. — Я на пять минут вышла, итак за зиму уже устала от тонны шмоток. — затараторила она, осматривая брата. — А ты-то чего помятый такой? Путешествие удалось?! — лукаво улыбаясь, она щурится. — Что-то вроде того. — кивает Роман, отводя глаза в сторону. Его компания мало симпатизировала его сестре, и он знал, что ее это не обрадует. — Вчера с нашими свиделся… Погуляли чутка. — Как обычно. — шатенка закатывает глаза. — Ладно, пойдем уже. — кивает она в сторону дома и шагает вперед. Далее вопросов не последовало, и Рома посчитал, что так даже лучше. — Отец дома? — Рома осматривается, чувствуя, как слегка начинает нервничать, подходя к дому. С тех пор как парень решил начать жить отдельно, поход к родителям становился таким же волнительным, как поход в гости. Вроде бы тебя там и знают все, вроде бы даже ждут, но легкие эфиры отстраненности все же витают где-то в воздухе едва ощутимым амбре. — Да, он выходной сегодня. — спокойно отвечает девушка. — А что? — она вдруг оборачивается, улыбаясь. — Ссышь, да? — толкая локтем в ребра, смеется она. — Нет. — хмыкает парень. — Пиздюлей уже получено достаточно, чтобы не бояться ходить домой с похмельем. — Ой! Вырос мальчик! — снова заливистый смех. — Даже я иногда еще получаю по тыкве, так что не расслабляй булочки, братишка. — будучи в приподнятом настроении, девушка хитро щурится и поддразнивает Сащеко. — Ой, Марина! — перекривляет ее парень. — Ты просто девочка. Девочек всегда нужно воспитывать жестче. Так что не плачь. — внутри порадовавшись контраргументу, Рома самодовольно улыбнулся.       Оказавшись в родительском доме, Марину и Рому первым делом встретили две пары желтых глаз, и восемь лап, вальяжно шагающих на голос. Увидев свою хвостатую любимицу, Рома тепло улыбнулся, присаживаясь на корточки, чтобы погладить. Чика осматривала хозяина где-то минуту, думая, прощать ли его так быстро за такое долгое отсутствие, или же игнорировать. В итоге, уже через минуту кошечка кротко муркнула и принялась тереться о ладонь Сащеко. — Привет, моя золотая! — наглаживая гладкую, морщинистую шкурку, он не мог скрыть своей заботы, которая просыпалась в нем при виде дорогого сердцу животного. — А это что за лосось? — наблюдая за мохнатым кремовым тельцем, которое настороженно смотрела с другого конца коридора, Рома взглянул на него примерно так же. — Это Толя, знакомься. — вешая верхнюю одежду на вешалку, отвечает Марина. — Это Чикулин жених. — важно подмечает она. — Какие страсти! — парень смеется, и из комнаты выходит мать, окинув взглядом всех присутствующих. Толик, не теряя возможности, тут же прижимается к ногам хозяйки. — Здравствуй, мам! — целуя женщину в щеку и ощущая такой родной запах ее любимых духов, на мгновение бросает в ностальгию и тоску по дому. — Как вы? — Здравствуй, Ром. — Инна обнимает сына, и все же улыбается. Хотя час назад отчитывала его по телефону за то, что тот снова куда-то пропал с радаров, не звонит и неизвестно, чем занят. Но вот, он снова здесь, рядом, дома. Тот самый Ромка — ее воспитанный хулиган и честный врунишка. Такой взрослый, возмужавший, но по-прежнему любимый сын. С таким же сложным, как и у его отца, характером, и доброй, как у нее самой, душой. Почти на две головы выше ее, это чадо по-прежнему смотрит с трепетом и уважением и боится быть отчитанным. — Все хорошо. — вместо тысячи претензий, кивает женщина. — Садись, чай пить будем. — она указывает на стол, пока дочь уже режет какой-то салат. — А папа где? — заглядывая вглубь коридора, интересуется парень, пока они с матерью идут на кухню, спотыкаясь о мяучящих под ногами котов. — Вышел с собакой гулять. — машет рукой Инна. — Сейчас придет. Ты сам-то как? Шатаешься хрен пойми где! Ни позвонить родителям, ни зайти. Совсем обнаглел. Еще и трубки не берет, зараза! — слегка повышает интонации женщина, но теперь это звучит беззлобно, просто как констатация. — Я в Витебске был. — вздыхает Рома, приземляясь на стул. Мы познакомились не так давно с одним парнем, решили, что попробуем совместно делать музыкальный проект. К нему и ездил. — пытаясь всеми силами сгладить все возможные углы, парень неловко опускает глаза. — А просто предупредить? Пальцы отвалятся, матери набрать?! — женщина тоже вздыхает. — Ну, мам, ну что вы начинаете. Все же хорошо. — Сащеко морщится, и громко хрустит суставами пальцев. — Вот тебе и «мам». — кивает Инна. — Сиди, думай, что с тобой… Мам… — Жив, цел, не в СИЗО и не в морге. — Рома чувствует, как Чика наступает ему на ноги и снова слегка улыбается. — Балбес! — качает головой мать, вздыхая. — Вечно все тебе шуточки! — женщина сбавляет интонацию, но все же желание высказать все, что она успела надумать, пока ждала сына, не давало возможности перестать причитать. — Хоть маячки тебе ставь как первоклашке на второй смене… Чтобы знать хоть, где ты. Парень сидел, и смиренно слушал, почесывая кошку под столом, которая нагло намеревается забраться на руки для дальнейшего грабежа ветчины со стола. Это отвлекало от того, что как бы ни хотелось ответить что-то резкое, он ни за что не сможет этого сделать с родителями. Ему, при всем желании, не понять, почему это все так беспокоит мать, хоть теоретически и по-человечески представить мог. Сестра так же не встревала в разговор, лишь мельком поглядывая на брата взглядом, а-ля: «Я же предупреждала!». Возможную череду очередных негодований от матери прервала входная дверь, на пороге которой появился отец семейства. — О, Рома! Привет! — раздеваясь, кивает он, пока Рома встает и подходит к родителю. — Здравствуй, пап. — они здороваются по-мужски, пожав руки. — У вас с Бесом пробежка? — смеется парень, пока отец пытается отдышаться. — Да. Растрясли жир, чтобы морда не треснула. — мужчина кивает, улыбаясь. — А тебя куда бесы носили? — не то чтобы уж и с претензией, но с явной подстебкой спрашивает отец. Рома беззвучно вздыхает. — Ездил в Витебск. Намечается один проект. Может, даже и перспективным окажется. — коротко объясняется Рома. Отец на секунду хмурит брови, но после слегка кивает. — Говорил же на пару дней поедешь. — мужчина между разговором присаживается за стол, который уже накрыли Марина вместе с мамой. — Пришлось задержаться. — выдавливает Рома, не желая больше ничего рассказывать. Внутри вспыхивает искра бунта, которую нужно как-то держать в узде, не дать ей разгореться здесь и сейчас. — Рома… — отец качает головой, изображая ухмылку, но отнюдь не веселую. — Пунктуальность и расчетливость — не твой конек. — усмехается мужчина. Парень лишь кривит губы. Одно и то же. Ничего нового для себя из этого он не выявил. Все подобные разговоры начинаются и заканчиваются одинаково. «Ты эгоист, ты безалаберный, ты никогда ничего нам не рассказываешь». Роман изрядно устал от такого формата общения с родителями. Когда каждый поход к ним в гости оставляет после себя чувство напряжения, словно тебя как струну, взяли и натянули так, что внутри уже начинают рваться части. Это все одномоментно проносится у него в голове, на что Сащеко младший лишь трясет головой, откидывая все подальше. — Коля, я это говорила уже сколько раз! Рома — в поле ветер. Сам надумал, сам пошел, а мы потом гадай, где носит сына. — мать кивает, делая глоток горячего чая. — Как будто вы не знали… — лишь решается выдохнуть он, присаживаясь за стол самым последним.       Далее, к счастью, последовала более простая беседа, о делах насущных, о том, как за время отъезда изменилась личная жизнь его кошки. О том, что на работе у родителей снова завал, ибо это время года — очередной очаг всех болячек, особенно гриппа и пневмоний. Сестра поделилась тем, что хочет в ближайшем будущем взять себе машину. В кредит. А мать заявила, что в этом году собирается весь двор затыкать цветами. И что неплохо было бы ему немного помочь. Как только земля просохнет от снега, начнется огородное мракобесие, которое Рома просто на дух не переносит. За все детство у него нет ни одного хорошего воспоминания обо всех этих грядках, клумбах, рассадах. Парень слушал все это и молчал. От греха подальше. Хотя внутри вскипало искреннее желание просто плюнуть в один день на все, и уехать! Подальше! Вздохнуть, наконец, полной грудью, и начать жить. Свою собственную, свободную от каких-либо не своих забот, жизнь. Но это пока лишь мысль. Импульс еще не задан. Но даже когда Рома просто задумывается об этом, хотя бы на минуту представляет это, внутри словно зажигается свет. Загорается призрачная звезда, которая шепчет о том, что еще немного и все будет здорово! Главное — верь. А пока… Пока он просто молча делает вид, что имеет хоть каплю интереса к тому, о чем ему говорят дома. Пока все дома.       После еще некоторого времени за столом и разговорами о наболевшем стало поспокойнее. Марина начала мыть посуду, мать собралась идти в зал, не забывая о том что она давно хотела посмотреть какой-то старый фильм, который должен быть сегодня вечером по телевизору. Рома какое-то время продолжал сидеть с отцом за столом в тишине. Каждый думал о своем. И тактично не мешал. А Сащеко младший снова почувствовал боль в виске, что заставило вспомнить о том, что дома его ждут гости. Хотелось курить. Даже немного сильнее, чем похмелиться. Немного поерзав на стуле, Рома все же решил выйти во двор. Наткнувшись на отцовский вопросительный взгляд, он понял, что отец решил так же. Накинув куртку на плечи, парень вышел на улицу, немного уходя вглубь двора, и подальше от окон. До сих пор он не мог переносить того что мать может увидеть его курящим. Хоть и давно уже все об этом знают. И почти так же давно смирились. Все равно было гораздо спокойнее курить в уединении. Обойдя дом, Рома остановился на заднем дворе, присев на перевернутую пустую бочку, в которой летом мать держит воду для полива уличных цветов. Достал из кармана джинсов пачку и прикурил. В голове происходил какой-то диссонанс. Так много мыслей проходило в одну и ту же секунду, что от этого начинало штормить. Через пару минут из-за угла вышел отец. Окинул взглядом двор, Рому, и подошел к нему с уже зажженной сигаретой. Парень подвинулся, предлагая отцу присесть, но тот, судя по всему, не захотел, раз проигнорировал жест. Ветер завывал в проводах, издавая звуки чего-то дикого и страдающего где-то рядом. Прошла минута, или две. Никто не произносил ни слова. — Все нормально у тебя? — прокашлявшись от дыма, спросил отец, смотря куда-то за двор. — Да. — кивнул Рома, рассматривая островок грязи натоптанной со снегом, который потихоньку превращался в обычную лужу. — А в Витебске? — монотонно спокойно продолжил Николай. Рома оглянулся на отца, прищуривая один глаз от солнца, которое время от времени проявлялось из-за рваных облаков. — Тоже нормально. — пожал плечами парень. — У тебя вид такой, что господи помилуй. — вздыхает Николай, наконец-то присаживаясь рядом на бочку. Сын в ответ лишь молчит. — Квасил опять? — мужчина сурово хмурит брови, осматривая сына в профиль. Рома кривится. Снова нужны оправдания. Которые все равно не помогут. — Вчера, и то, когда уже сюда приехал. — Сащеко младший шмыгает носом. — Нормально все. — Эх, Рома… — Николай вздыхает. — Давай уже серьезнее относиться к жизни! — качает головой отец. — У тебя на все одно решение. — Да пап! — Рому словно укололи под лопаткой. Он резко выпрямился, нахмурившись. — Нормально все! Я выпил, да домой пошел. Вот, на своих двоих сюда дошел потом. Беспредела не делаю. Чего начинается то?! — Потому что не начинается! А продолжается! — отец отвечает спокойно, но с упреком. — Если бы вот только оно заканчивалось, то может и не говорили бы ничего тебе. — повисла пауза. Рома кусал губы, смотря в одну точку перед собой, снова насупившись. — Пап, я совершенно четко отдаю себе отчет в том, что делаю. Серьезно! — парня начинает немного троить от того что он боится сказать лишнего. Максимальная концентрация внимания дается не просто. — У меня наконец-то появился большой проект, который вот-вот до ума доведу. И я чувствую, что он того стоит. Салон хотим взять в аренду с корешем, клиентов на тату хватает. Я не на шее сижу! И изо всех сил стараюсь даже мысленно до этого не доводить. — парень чувствует легкий тремор, но в целом он доволен тем, как сдержанно ему удается себя вести. — Не все так гладко везде. И иногда просто хочу чуток отвлечься… — он делает большой вдох. — Кристинку эту до сих пор оставить не можешь? — Роме показалось, что упрека в интонации Сащеко старшего стало меньше, но этот вопрос снова ударил где-то под лопаткой. Парень похлопал глазами, глядя на отца, словно забыл как говорить. — Ты мне прекращай это, Ромка! Из-за девок если постоянно закладывать будешь — никогда жизни своей не слепишь. Так и пройдет вся жизнь в тумане. А ты и помнить-то, ни о чем и не будешь, как окажется. Скверная затея. — снова повисло молчание, которое разбавлял лишь гул ветра. Николай растоптал сапогом оставшуюся сигарету, доставая еще одну из кармана. — Сдалась она мне! — фыркает Рома. — Я понял все, принял. — он вдруг переходит на какое-то бормотание. В голове вспыхнули самые неоднозначные моменты, связанные с этим человеком, которые Рома бы с великим удовольствием мечтал бы забыть. Уже сотлевший полностью в руках окурок выпал на землю. — Не нужно мне это. — Да кому ты чешешь-то?! — Николай слегка улыбается, притоптывая ногами место, где был окурок. Рома хмурится и встречается глазами с отцом. В нем уже не было претензий. Скорее даже появилось сочувствие. По крайней мере, понимание. — Не надо ему оно… А чего же ты как неприкаянный тогда? Думаешь, я не вижу что ли, как тебя заносит?! То одно, то другое — за все подряд хочешь уцепиться, а оно не цепляется. Потому что хватаешь не подумав! — Сащеко старший задумчиво смотрит под ноги, пока сын молчаливо прикусывает губы, уже изъеденные до живого. — Цепляется. — сухо отвечает Рома, хотя в голосе слышно сомнение. — Твоя жизнь, сынок! Сам думай как лучше ее жить… Но пока не перестанешь отдых, этот самый, находить там где не надо — так и останешься сам у себя ни при делах. — отец выбросил еще одну сигарету под ноги, притоптав. — Мы не алкаша растили! Который из-за какой-то юбчонки бы всю жизнь отправил по пизде. — каждый раз, когда отец ругался, Рому приводило это в удивление. Парень слегка ухмыльнулся, кивая головой. — И не нюню бесхарактерную воспитывали. Жизнь, она такая — завтра может перевернуть все, что улеглось сегодня. Но бери-ка себя в руки, и делай что-то с этим всем. Всегда будет то, что будет пытаться тебя выбить из колеи. И никто тебе не поможет так, как ты сам. В такие моменты не сожалеть и вспоминать нужно, а понять, какую бы выгоду можно было бы получить от всей этой истории. — Рома внимательно слушал, и в какой-то момент, кажется, уловил то, что отец пытался донести. — Да я и сам устал от всего этого. — Рома вздыхает. Тяжело и медленно. Ветер забирается под кофту, неприятно покалывая спину. — Но вроде все улеглось. Сейчас действительно есть то, чем я хочу заняться. И на остальное времени уже нет. — парень набирает новый глоток воздуха. — Только в башке все равно ерунда какая-то. Не помню, чтобы хотя бы минуту ни о чем не думал. — Давай обратно к нам на работу. — Николай смеется. — Там пахать столько будешь, что не о чем думать в конце дня и не получится. — парень кривится с легкой усмешкой. — Нет уж! Спасибо. — Рома встает, разминая затекшую спину. — Мне на две жизни вперед хватило этой прелести. Туда даже под расстрелом не вернусь больше. — И не считай нас с матерью врагами. — добавил вдруг Николай. — Мы всегда хотим, чтобы у тебя все хорошо было. Плохого не желаем. — он тоже встал, отряхивая рукав от пепла. — Вам бы просто пора уже меня отпустить, пап. — не ожидая от себя такой смелости, ответил Рома, поджимая губы. — Вы ведь тоже мне дороги. Я вас очень уважаю. Но пора уже окончательно принять, что я сам все смогу. Должен сам. Так правильнее. — они встретились взглядами в моменте паузы, и кажется, наконец-то услышали друг друга. — От помощи вам не отказываюсь. Чем могу быть полезен, помогу всегда… Но отпустите уже меня! Не могу я как пес цепной всю жизнь жить. — он почувствовал наконец, как долго хотел это сказать, и как легко стало вдруг. Отец молчал. Но слушал. Внимательно. Кажется, он сам давно все это понимал. Это откровение сына не стало для него удивлением. Он подошел к Роме, и слегка похлопал по плечу. — С мамой я поговорю. — Николай понимающе улыбнулся. Улыбнулся с печалью от осознания цикличности жизни. И ее необратимости. Тяжело до глубины души принимать тот факт, что твои дети однажды становятся взрослыми. И им пора строить свою жизнь, свою судьбу. Хотя когда-то казалось, что эти дети никогда не повзрослеют, и всегда будут нуждаться в опеке и внимании. Понимать это грустно. Тягостно. Но необходимо. И сейчас Рома был прав. Пришло время отдать его самому себе. Он уже достаточно самостоятелен чтобы позаботиться о себе, принять взвешенные решения и нести за них ответственность. По крайней мере, он пытается это делать. И что-то у него, да получается. — Но прошу… Как отец прошу — сохраняй в себе ясность. В любой ситуации принимай решения головой. Головой, а не эмоциями. То, что сделано сгоряча, обычно не несет ничего хорошего. — Я понял, пап. — Рома согласно кивает, а внутри застрял ком, который не дает вдохнуть. Этот момент навсегда останется в его памяти. Хоть он и произошел без чего-то грандиозного, не вился замысловатой нитью. Просто, он понимал, что этот день будет жить в нем всегда. Просто, в нем осталось что-то давнее, щемящее. И появилась вера во что-то новое. — Я буду стараться. Обещаю.       Такая внезапная искренняя беседа сына и отца, обоих заставила проникнуться. Да и мало было таких встреч, которые были бы такими. Рома обнял отца. Так, словно прямо сейчас они навсегда разъедутся в разные части света. Чувства скакали внутри разными оттенками, что вот-вот и Рома готов был расплакаться. Но, как и говорил отец — нужно все делать с максимально ясным умом. Поэтому сейчас он пытался обуздать свои мысли и чувства, которых и так в последнее время чересчур много.