Единороги

      Ойкава Тоору не мог вспомнить момент, когда в его жизни появился Иваизуми. Хаджиме просто был всегда. Всё началось с того, что их мамы, живущие со своими мужьями в соседних домах, забеременели примерно в одно время. Мальчишки родились с разницей почти в месяц. Разумеется, ни Тоору, ни Хаджиме этого помнить не могут, но с самого рождения Ойкавы, их мамы гуляли вместе с ними каждый день, и мальчики спали в соседних колясках.       Ойкава Тоору не мог вспомнить момент, когда в их с Хаджиме жизни появился волейбол. Он как будто всегда был рядом: матчи шли фоном по телевизору, волейбольный мяч всегда валялся под кроватью. В начальную школу Ойкава и Иваизуми шли уже с твердым намерением попасть в волейбольный клуб. Ойкава помнит, как радовался, когда в первый раз получился пас, который Иваизуми пробил в идеальной точке над сеткой. Они с Хаджиме смотрели вместе все волейбольные матчи, которые только транслировали по телевизору, сидя на полу у Ойкавы дома, хрустя печеньем, и каждый раз соскакивая с воплями с мест, когда у какого-то игрока выходил особенно красивый прием или блок. Мать Ойкавы потом всегда ворчала на Тоору, что каждый раз, как по телевизору волейбол, то весь пол потом усыпан крошками. — Не ешь слишком много, Ива-чан! А то потом не оторвешь задницу от корта, чтобы пробить мой пас! — Заткнись, Дерьмокава! — И Тоору прилетал подзатыльник.       Ойкава Тоору не мог вспомнить момент, когда они с Хаджиме решили идти в одну среднюю и старшую школы. Это просто было естественно и само собой. Не только потому, что с Иваизуми хотелось и дальше играть в одной команде, оттачивая совместные атаки. А потому что эти школы были ближе всего к дому, в обеих школах были хорошие волейбольные команды, да и в Сэйджо брали учеников Китагавы Даичи без вступительных экзаменов. Игралось всё лучше. Китагава Даичи была сильной командой, Аоба Джосай тоже. Хаджиме был на корте всегда рядом, отлично пробивал блоки, и Ойкава доверял ему в игре на сто процентов. Это же Ива-чан. Сильный и надежный. Пробьет даже неудачный кривой пас (хоть Тоору и никогда не признает, что у него такие бывают), а порой и в плечо стукнет, когда надо. Чтобы Ойкава не зазнавался. Тоору и сам стал первоклассным связующим. Мог подстроиться под любого спайкера. Однако комбинации с Хаджиме удавались по-прежнему лучше всех. Уж очень давно они играли вместе. Иваизуми словно мысли Тоору иногда читал. Появлялся точнёхонько там, где Ойкава хотел, чтобы он был. От такой телепатии иногда становилось жутко.       Ойкава Тоору хорошо помнил момент, когда идиллия начала рушиться. Когда на третьем году проиграли полуфинал Карасуно. На этот последний в старшей школе волейбольный сезон у Тоору были большие планы. Он был в лучшей физической форме, чем когда-либо. Подачи выходили сильнее (Иваизуми теперь каждый раз прикрывал ладонями затылок, когда Тоору выходил на подачу), пасы были точнее, мышцы выносливее. Иваизуми, казалось, тоже в последнее время прыгал выше, пробивал сильнее, обходил блоки хитрее, чем раньше. Остальная команда была также в отличной форме. Если и обыгрывать Шираторизаву в борьбе за шанс на Национальных, то именно сейчас. И тут из-под земли выросли воронята Карасуно. Разношерстные, бестолковые, действительно похожие на стайку диких взъерошенных птиц с мусорной свалки, они каким-то чудом потеснили Сэйджо, отобрав возможность не только попасть в Токио, но и расквитаться в финале с дураком-Ушивакой. Всё рухнуло за этот один единственный полуфинальный матч. Осталась пустота. Когда прозвучал последний свисток, Ойкава вдруг очень остро ощутил, что это мгновение — конец целой эпохи. Аоба Джосай не поедет на Национальные. Ойкава не посмотрит в глаза Ушиваке, когда тот с позором проиграет им с Иваизуми в финале. Слаженная, работающая будто хорошо смазанный двигатель, команда Сэйджо уже не сыграет в этом составе. Старшая школа закончится через месяц. Волейбольный клуб закончился четверть секунды назад. Почему вот этого ощущения вселенского конца не было раньше? Потому что Ойкава все свободное время проводил в спортзале, и о других вещах думать было некогда? Потому что на этот сезон Тоору поставил ва-банк? Потому что Иваизуми тоже даже не заикался об университете и дальнейших планах, а только нарезал и нарезал круги по стадиону? Ойкава посмотрел на Хаджиме. Тот пялился пустым взглядом на сетку, сжимал и снова разжимал кулаки и, наверное, размышлял о чем-то похожем. А куда Хаджиме вообще собирался поступать? Все третьегодки готовились к экзаменам вместе, но Ойкава не спрашивал Иваизуми, куда тот подал документы. Раньше вот никогда и спрашивать не приходилось. Значит это, может, их последний матч вместе? И вон тот длинный пас был самым-пресамым последним? Что ж, пожалуй, конец действительно был вселенским.

***

      Ойкава сидел на кухне квартирки, которую уже восемь месяцев снимал пополам с Айзавой — одноклассником из Сэйджо, который поступил в тот же университет, что и Тоору. Работал телевизор, вот-вот должны были начать показывать полуфинал отборочных в Мияги. Ойкава лениво гонял последний глоток уже остывшего кофе по дну кружки с единорогами. Два дня назад Айзава переехал к своей девушке на другой конец Сендая, так что Тоору был дома один. Ойкаве следовало бы начать искать нового соседа, одному аренду было не потянуть. Вроде кто-то из волейбольной команды искал жилье. Надо бы спросить у семпаев.       На экране показалась заставка волейбольной программы. Тоору вдруг подумалось, что это первые отборочные в Мияги, которые он смотрит без Хаджиме, и на которых он не играет сам (с тем же Хаджиме). Ойкава взял в руку телефон и уставился на экран. Может позвонить ему? Посмотрели бы волейбол вместе, как всегда. Поразмыслив над этим ровно две секунды, Ойкава сморщил нос и брезгливо положил телефон обратно на стол. Иваизуми учился в другом университете. Иваизуми теперь играл в другой волейбольной команде. Иваизуми сейчас наверняка смотрел волейбол со своими новыми товарищами по команде. Ойкава видел записи их матча: Хаджиме и тот местный связующий с дурацкой стрижкой (которую Тоору тут же мысленно окрестил попугайской) неплохо сыгрались. Ни чета их с Тоору дуэту, но Ойкава не мог не признать, что смотрелся Иваизуми в своей новой команде неплохо. Попугай-кун вполне приспособился использовать способности спайкера Сэйджо. Остальная команда тоже была неплоха. В жизни же Тоору видел Хаджиме только раз после выпуска, когда и Ойкава и Иваизуми в одно время приехали домой на летние каникулы. Они перекинулись парой дежурных фраз и разошлись по домам. Это было много недель назад. — Дурак Ива-чан! — обиженно пробормотал Ойкава, допивая кофе. Команды в телевизоре уже строились. Ойкава разглядел на корте и трибунах несколько знакомых лиц. Может, стоит съездить посмотреть на финал лично? В дверь требовательно позвонили. Ойкава сполз со стула и поплелся ко входу, шлепая босыми пятками по прохладному полу. За дверью внезапно оказался Иваизуми. «Точно мысли читает, болван», — подумалось Ойкаве. С большой спортивной сумкой за спиной, взъерошенный и с красным от холода лицом, Иваизуми стоял на пороге и смотрел как-то грозно. В одной руке у него был волейбольный мяч, в другой — огромная пачка печенья. — Твоя мать сказала, что Айзава съехал. Я решил, что въезжаю вместо него. Хозяйке квартиры позвоню утром — Иваизуми отодвинул Ойкаву с прохода и, зайдя в коридор, резво начал скидывать кроссовки, — Ты чего босиком? Простудиться надумал? Потом в волейбол играть не сможешь! — Тоору только растерянно кивнул, — А, вот, подарок на новоселье, — Иваизуми впихнул в руки Ойкаве печенье. — Новоселье? Так я же никуда и не…. — Тоору не успел закончить, потому что Хаджиме уже скинул вещи на пол, повесил спортивную куртку на вешалку и, громко топая, целеустремленно отправился на кухню. — Есть что пожрать? Я с тренировки, не ужинал еще, проголодался как волк. А где пульт от телевизора? Надо погромче поставить, а то сейчас уже игра начнется, — непривычно говорливый Иваизуми проворно хлопал ящиками и дверцами на кухне в поисках еды и пульта, а Ойкава все стоял в коридоре и разглядывал упаковку печенья в руках. Круглые с шоколадной начинкой. Сколько пачек точно такого же печенья за все эти годы они с Хаджиме уже съели, смотря волейбол по телевизору? — Эй, Дурокава! Это твоя кружка тут на столе с радужными лошадками? Теперь моя будет, свою я не взял. И этот момент Ойкава Тоору запоминает на всю жизнь.