твоя любовь никогда не будет моей

– Нет, это была моя месть. За Сейвуд, – говорит Виктор с неприятным смешком, и слова его ощущаются как пощёчина. Кайто забывает выдохнуть, сжимает руки в кулаки и концентрирует всё своё зрение на нём – драконе, что буквально съел его худший ночной кошмар. Вспоминать Сейвуд больно почти так же, как понимать, что ту Яну он уже никогда не убьёт своими руками; энергия клубится вокруг Кайто полупрозрачной дымкой, концентрируясь в области рук, но он не даёт ей выхода. В конце концов, Сейвуд – это его вина. И бросаться с кулаками и фаерболами на того, кто освободил тебя, за то, что он тебя освободил – плохая идея. Кайто выдыхает, но не разжимает кулаки, и проговаривает сквозь зубы: – Ладно. Разворачивается на каблуках и идёт вперёд, почти не разбирая дороги – Виктор может быть тысячу раз прав, но Кайто не чувствует себя в состоянии находиться сейчас рядом с ним, с кем угодно; ему кажется, что он взорвётся, если скажет что-то ещё. – Стой, – звучит у него за спиной, и горячая ладонь почти ложится на плечо, но Кайто оказывается быстрее, уворачивается от прикосновения, ещё сильнее сжимает руки. – Не трогай меня! – срывается на крик, дышит глубоко и тяжело, изо всех сил старается не срываться, хотя наконец замечает, как сильно его трясёт. – Ты определённо натворишь глупостей, если я отпущу тебя просто так, – в облике Виктора больше нет той насмешки, он выглядит почти оскорбительно равнодушным, и от этого становится ещё хуже. – Я держу себя в руках, – цедит Кайто сквозь зубы. – Но если так надо, чтобы кто-то за мной присмотрел, то пусть... Он не договаривает, вспоминая все те разы, что они с Неа (или Лэмом) покидали штаб – его кандидатура определённо не может считаться достаточно надёжной для установки «не творить глупостей». – Ты сам всё прекрасно понимаешь, – кивает Виктор; Кайто зажмуривается, хотя с истинным зрением это и не работает. – Я не могу находиться рядом с тобой сейчас, – хорошо, что они в поле за Гензо, а солнце уже давно скрылось за горизонтом. Кайто сам не знает, почему, а Виктор и не спрашивает. – Я отпущу тебя на сутки, если ты позволишь себе помочь, – он говорит тихо и размеренно, протягивает к нему руки, но сохраняет дистанцию. – Я должен быть уверен, что ты будешь в сознании. И если ты что-то учудишь, то это будут твои полностью осознанные действия. Кайто вспоминает Холм Демиургов, до которого рукой подать, и где он пытался оправдаться – но оправдаться не выйдет. Сейвуд всегда будет существовать, Сейвуд всегда будет тем непоправимым, в чём хотелось бы обвинить Яну, но за что она на самом деле не отвечала. Видимо, он молчит слишком долго, потому что Виктор добавляет: – Я – не она. Я не хочу навредить тебе, я хочу помочь. Кайто хочется сказать, что он в это не верит. Не в то, что Виктор не такой, как Яна – до такой степени сумасшествия он ещё не дошёл; но в то, что он хочет помочь. Как он может доверять человеку, у которого есть более чем очевидные мотивы желать ему навредить? Кайто качает головой, не уверенный, насколько эти мысли – его. – Я не собираюсь творить глупости. – Тогда дай мне руки. Кайто вкладывает кулаки в его ладони, с большим трудом раскрывает, с удивлением обнаруживая, что лунки от ногтей кровоточат. Он не перестаёт дрожать, пока Виктор залечивает ранки и распространяет по телу тепло, от которого сознание проясняется, клубящаяся дымка вокруг рассеивается, и гнев утихает. Виктор отпускает его, но не спешит уходить, но, хоть Кайто и не горит больше от желания хотя бы наорать на него за то, что лишил его мести, смотреть на него всё ещё выше его сил. Неизвестно, из-за чего больше – из-за Яны, или упоминания Сейвуда. Кайто снова разворачивается в сторону Гензо и идёт нетвёрдой походкой – он мог бы сотворить Портал, Виктор не сковывал его магический потенциал, – но он не хочет колдовать. Он чувствует себя безмерно уставшим и всё ещё беспокойным, хотя смерть Яны должна была принести ему этот чертов покой, даже чужими руками. Точнее, когтями и клыками. Какое-то время он чувствует на спине чужой пристальный взгляд, но не оборачивается и упорно идёт вперёд, пока не обнаруживает себя на одной из площадей у выключенного фонтана. И тогда дотрагивается до повязки на глазах, ставшей влажной, выдыхает и падает на скамейку. – Проклятье. Вдалеке загорается рассвет. Портал растворяется за их спинами, и Виктор дежурно хлопает его по плечу. – Я сдам отчёт, а тебе нужно поспать. Кайто как будто прошибает током в этот момент от ощущения, что ему хотелось бы, чтобы ладонь Виктора оставалась на плече дольше пары секунд, и он огрызается: – Не трогай меня. Он почти уверен, что Виктор рассматривает его с долей непонимания, хотя не смотрит в его сторону и спешит уйти подальше. В последнее время они почти подошли к границе приятельства, хотя всё их общение сводится к сеансам лечения да редким совместным заданиям. Виктор совсем не похож на Яну – не вспоминает о Сейвуде, не пытается контролировать каждый шаг, держится максимально отстранённо и не даёт ни малейшего повода усомниться в своих благородных профессиональных намерениях. Дойдя до собственной комнаты, Кайто прислоняется к двери и пару раз бьётся об неё затылком. Он надеется, что ему показалось. Кайто не говорит о своей бессоннице даже Неа; просто уходит на крышу каждую ночь и исписывает страницы бесконечными строчками, чтобы потом зачеркивать их до черноты. Он терпеть не может то, что он пишет, но даже его самого оказывается слишком много для одной головы. Он бесконечно анализирует прошлое, все те ошибки, вину за которые нельзя списать на Яну, пытается понять, за что он так ненавидит этот мир, и не позволяет себе думать о том, что, возможно, проблема не в мире. Сбегает в Гензо и следит за Мией, потому что она единственная, кто помнит его не до Дома даже, а до болезни – но она выглядит слишком счастливой, чтобы напоминать ей о себе. Кайто перестаёт следить за ней после её свадьбы. После очередного осмотра, на котором Кайто снова ни словом не говорит о бессоннице, Виктор отворачивается, чтобы что-то проверить, и в районе груди болит так же, как при последнем взгляде на Мию. Кайто вздрагивает, но остаётся на месте, хотя хочется то ли убежать, то ли вцепиться в Виктора мёртвой хваткой и прижать его к стенке. – Всё в порядке? – он хмурится, словно что-то подозревает. – Кстати, ты нормально спишь? – Всё отлично, – пожимает плечами Кайто. – Тебе показалось. Никаких проблем. По Виктору видно, что он не верит ни единому слову, но, тем не менее, отпускает его. В своей комнате Кайто разбивает попавшуюся под руку чашку об стену. Побег от мысли, что проблема в нём самом, заканчивается неудачей. Сидя очередной ночью на крыше, Кайто пытается представить, если бы он не был болен? Если бы его лечила не Яна? Если бы Сейвуда не случилось? Во всех вопросах в его голове роится слишком много «не». Кайто убеждает себя, что, если бы не Яна, он бы сумел разграничивать профессиональный долг и искреннюю симпатию, не принимал бы одно за другое, и всех этих неправильных чувств не было бы. Но история не терпит сослагательного наклонения, и потому он чувствует то, чего не должен. Он даже рад, что ему не спится, потому что в его снах Виктор не такой отстранённый и совсем не соблюдает дистанцию, так что Кайто просыпается в поту как после многокилометрового марафона. Его воображение работает даже слишком хорошо, и от того он чувствует себя только хуже. Не потому, что не может получить наяву того, кого хочет, а потому, что не может перестать его хотеть. После всего, через что ему пришлось пройти с Яной, это кажется насмешкой над самим собой, но с упорством, достойным Каина, Кайто делает вид, что всё под контролем, и ничего не изменилось. Звёзды на небосклоне единственные безразличные слушатели, которым Кайто поёт свои песни, с каждой новой ночью всё больше уверяясь в том, что он сам – своя главная проблема. – Мне... – Кайто запинается, но Неа не торопит его, лишь замирает в ожидании и смотрит прямо. – Хочу поспать без сновидений. Он просит об этом уже не в первый раз, и каждый раз собирается с духом несколько дней. Учитывая, как ужасно он спит – или, точнее, практически не спит, – это скорее просто «хочу поспать», и отсутствие сновидений выступает как бонус. – Конечно, – Неа кивает, не раздумывая ни секунды, заходит в его комнату следом за ним. Им нет нужны уточнять, что Кайто хочет поспать прямо сейчас. Сам он, тем не менее, чувствует себя слегка не в своей тарелке каждый раз, когда не выдерживает и просит помощи «своего протеже», как продолжают называть Неа некоторые из адептов. Чем больше Кайто рассуждает ночами, тем чаще ему кажется, что он недостоин иметь Неа на своей стороне. И после того, как Неа был втянут во все проблемы Кайто, помогал с ними, просто был рядом, посвящать его ещё и в сложности с Виктором ощущается слишком эгоистичным, ведь, в сущности, что такого ценного Кайто может дать ему взамен? Лишь ещё больше проблем. Он ложится на кровать и замечает, что Неа немного встревожен и как будто озадачен, настолько, чтобы спросить: – Если тебе снится Яна, я могу посидеть рядом. – Нет, ничего такого, что требовало бы твоего постоянного присутствия, – Кайто качает головой и делает попытку улыбнуться, но, судя по выражению лица Неа, получается у него не очень. В его ауре так и читается желание спросить что-то вроде: «Не хочешь ничем со мной поделиться? Ты же знаешь, я всегда здесь», – и Кайто действительно знает. Но не может позволить себе рассказать о том, как он сломлен всеми этими тёмными чувствами; а Неа без лишних слов видит, что не получит ответ. – Спи спокойно, – шепчет он, касаясь его висков кончиками пальцев, и Кайто наконец проваливается в долгожданный сон без сновидений. Когда метку Хаоса между лопаток обожигает призывом, Кайто ощутимо напрягается. Он всё ещё не испытывает такого восторга от Александра Мэдрейка, как те адепты, что пришли в Дом Скорби до его исчезновения, и в его присутствии ощущает себя неуютно. Вместо того, чтобы просто открыть Портал в его кабинет, Кайто идёт туда пешком, и замирает у приоткрытой двери. – Ему нужен другой врач, – говорит Виктор с нотками то ли раздражения, то ли сочувствия. – По-моему, ты прекрасно справляешься, – фыркает Александр, – Не вижу причин тратить время на то, чтобы Кано подпустил к себе кого-то ещё. – Дело не в том, как я с этим справляюсь, – теперь голос Виктора точно звучит раздражённо, но даже так слышать его спустя пару недель глухого игнорирования оказывается приятно. Александр, впрочем, не даёт ему закончить мысль: – Бла-бла-бла, я позвал вас сюда не за этим. Кайто приходится всё же войти в кабинет. Он не здоровается ни с одним из присутствующих и старательно смотрит в сторону – чтобы не видеть ни Виктора, ни физически неприятную пульсацию слишком старой ауры Александра. – Вы двое должны отправиться во Вмэрат, проверить одну пещеру на северо-западных окраинах города. – Я не могу пойти на задание с ним, – выпаливает Кайто прежде, чем успевает подумать. Его уже не в первый раз отправляют проверять какие-то места разной степени злачности и труднодоступности (он думает, что в Судную Ночь от него не избавились лишь из-за его «истинного зрения»), и каждый раз кто-то должен сопровождать его. Частенько этим кем-то был Виктор, так что ничего удивительного, но Кайто просто не может. – Что? – недовольно интересуется Александр, так что Кайто приходится обратить на них внимание. Виктор выглядит не настолько отстранённо, как обычно, и в выражении его лица Кайто всё же угадывает сочувствие. – Отправьте со мной кого-нибудь другого, – настаивает он, почти готовый согласиться даже на компанию не той Яны, хотя это немногим лучше, чем пойти в столицу дроу вместе с Виктором. – Найтингейл занят в Релиансе, – Александр отвечает с таким видом, будто этим пояснением делает Кайто самое большое одолжение в его жизни. – А у меня есть занятия поинтереснее, чем вот это вот всё. Он неопределённо машет руками в направлении их обоих и недовольно хмурится, и Кайто не успевает даже рот открыть, когда Александр припечатывает его: – Я всё сказал, кыш отсюда. Он щёлкает пальцами, и метку обжигает огнём. А в следующий момент они уже стоят на одной из улочек Вмэрата, так что Кайто в красках ругается. – Раньше начнём, раньше закончим, – пожимает плечами Виктор и идёт вперёд. Вокруг не так много дроу, но те, что им встречаются, косятся на них почти агрессивно. Виктор просит его держаться ближе, и Кайто слушается, потому что не горит желанием вступать в перепалку и «творить глупости». На которые он совершенно точно способен, ведь последние несколько дней он снова совсем не спал. Виктор не спрашивает, почему Кайто пытался отказаться от его сопровождения, как будто о чём-то догадывается. Не просто так же он говорил с Александром о том, чтобы перестать быть его врачом? – Долго ещё? – спрашивает Кайто спустя полчаса спора с самим собой о том, нормально ли будет случайно в Виктора врезаться или хотя бы задеть его плечом, и проклиная Александра за то, что не мог отправить их ближе к месту. – Точнее не настроиться, усыпальницы дроу окружены слишком плотной сеткой заклинаний, – Виктор отвечает так, словно может читать его мысли. – Почти дошли. Кайто вспыхивает и обходит его, смотрит вперёд – у подножья холма в камне высечено несколько арок, весь холм светится сеткой магических потоков, среди которых встречаются и светлые. Он останавливается, чтобы посмотреть внимательнее, в какую из арок им предстоит идти, чувствует пульсацию в глубине крайней слева, медленно выдыхает и только потом ощущает руку Виктора у себя на плече. Стоит так ещё секунд двадцать, прежде чем одёрнуть себя – «Не делай себе поблажек!» – и резко отойти на два шага вперёд. – Нам туда, – говорит хмуро. – Ты давно нормально не спал, – голос Виктора звучит почти расстроенно, отчего Кайто хочется взвыть. – Я в порядке, мы здесь не для того, чтобы обсуждать моё здоровье. Он останавливается только перед аркой, чтобы выдохнуть и осмотреть её ближе. Если не пользоваться магией, в особенности магией Хаоса, всё должно быть в порядке. Но если, чтобы добраться до вещи, которую они ищут – Кайто каждый раз не имел ни малейшего представления, что же именно ему нужно найти, – магия им всё же понадобится, то с возвращением могут возникнуть затруднения. – Будет лучше не колдовать внутри, – подтверждает Виктор и склоняет голову набок. – Если ты нестабилен, будет лучше, если я помогу тебе сейчас. – Чтоб мне утонуть в Океане Вечности! Никто не нашептывает мне мысли о разрушении и убийствах, я чётко осознаю всё происходящее! – Кайто оборачивается, чтобы стать лицом к Виктору, взмахивает руками, но собственный магический фон контролирует – энергии вокруг него не больше, чем обычно. – Я всего лишь немного раздражен, это не то, что ты можешь вылечить. И, чтобы оборвать все разговоры об этом, Кайто просто заходит в арку первым. Внутри время ощущается как-то иначе. Кайто не нужен свет, чтобы идти вперёд в кромешной темноте, Виктор же достаёт из сумки светящийся стеклянный шарик – похоже, Александр предупредил его о задании заранее. Они держатся друг от друга на расстоянии четырёх шагов и не разговаривают, кроме случаев, когда нужно обезвредить какую-либо из магических ловушек, встречающихся им по пути. Тонкое, почти незаметное вмешательство у Виктора получается лучше, а Кайто лишь следит за тем, чтобы магическая сетка вокруг не оказалась потревожена. Истинное зрение не обманывает Кайто, и то, что они блуждают в построенных дроу лабиринтах не зря, немного примиряет его с действительностью, до того момента, как им не приходится спешно уносить ноги от животного, похожего на двухголовую собаку. Оно оказывается призраком и в какой-то момент теряет к ним интерес само по себе. – Насколько мы далеко? – спрашивает Виктор, пока они сидят рядом, прислонившись к прохладной стене. – Ушли немного правее нужного, но не очень далеко. Эта хрень горит ярко. Они делают по глотку воды из одной фляжки, которую Виктор тоже захватил с собой заранее, и Кайто резко поднимается на ноги. Виктор медленно встаёт следом и тихо хмыкает, но ничего не говорит. Следующие пару часов блужданий по лабиринту кажутся Кайто пыткой – его раздражение растёт в геометрической прогрессии, потому что меньше всего на свете он хочет находиться с Виктором вдвоём в тёмном почти замкнутом пространстве и блуждать кругами, когда это раздражающее искомое свечение так близко, а он не может найти вход в нужный зал. Он прерывает все попытки Виктора заговорить с ним громким цоканьем, пока наконец не находит заваленный камнями проход – и они не начинают разбирать его вместе. Сложно не смотреть на Виктора, пока он таскает камни – концентрация магия вокруг так высока, что применять какие-либо ещё из своих способностей вдогонку к истинному зрению им обоим не кажется безопасным. Кайто старается работать так интенсивно, чтобы не успевать обращать внимание на Виктора; но всё равно успевает. Внутри оказывается монолитная каменная глыба, на которую Виктор лишь легко кивает в вопросительном жесте. – Внутри неё гроб. То, что мы ищем – в гробу. От долгой ходьбы, разбора завала и постоянных всполохов магических пятен у Кайто кружится голова, так что он прислоняется спиной к стене и старается дышать как можно глубже. Какие-то из заклинаний вокруг ему не нравятся, но какие именно – он не может вычленить. – Физически её не разобьёшь, – Виктор гладит камень ладонью, втягивает носом воздух, хмурится. Кайто напрягается, чтобы заглянуть внутрь гроба сквозь все защитные слои – на шее мумифицированного дроу цепочка с ключом, который одновременно притягивает взгляд и отталкивает от себя. – Я не готов торчать здесь столько времени, чтобы мы безопасно обошли всю намешанную здесь магию, – Кайто отталкивается от стены и подходит ближе, очерчивает пальцами круг на поверхности камня. – Вот здесь ты создашь защитный барьер, а я внутри него открою Портал и заберу ключ. – Хочешь умереть под обломками магического взрыва? – фыркает Виктор, на что Кайто скалится. – Главное выскочить за пределы зала, – голова кружится всё сильнее, но, несмотря на это, Кайто кажется, что он достаточно ясно видит потоки вокруг. – Это займёт секунд пять. Ключ... хочет покинуть это место и зовёт меня. – Вот как, – Виктор молчит, то ли несколько секунд, то ли несколько минут, перед тем, как кивнуть. – Хорошо, но ты будешь держать меня за руку. Изо рта Кайто вырывается неопределённый набор звуков, он закатывает глаза под повязкой, но хватает Виктора за руку. – Давай уже. Он создает барьер точно там, где нарисовал Кайто, и Кайто делает внутри него пасс рукой, наклоняется вперёд, чтобы дотянуться до Артефакта. Рука Виктора горяча, но ключ – горячее, настолько, что Кайто вскрикивает и едва успевает вытащить руку из камня, не разжав при этом кулак. Все его ощущения усиливаются словно в тысячу раз, и он теряет сознание. И видит сны. Кайто приходит в себя от того, что Виктор хлопает его по щекам. – Мммгхм, – мычит он вместо связных слов. Под спиной ощущаются камни, а правая рука с зажатым в ней ключом кажется онемевшей. – Ты вырубился, – поясняет Виктор, усаживаясь рядом. – Магический фон всё ещё неспокоен. – Нет-нет-нет, не сейчас, – хрипит Кайто, качает головой и с трудом садится. Каждая клетка тела словно живёт своей собственной жизнью, он так остро ощущает, как по шее скатываются несколько капелек крови из ссадины за ухом, что старается концентрироваться только на этом, но не выходит. Его кожа горит; как будто всё, что было во сне, происходит с ним здесь и сейчас, хотя между ним и Виктором сохраняется дистанция. – Кайто? – он спрашивает с той самой интонацией, с какой всегда предлагает своё светлое магическое вмешательство в его голову. Но чем это поможет им здесь, в лабиринтах дроу, с проблемой, не имеющей к болезням Кайто никакого отношения? – Хаос всех поглоти, почему именно ты?! – срывается Кайто, и Виктор замирает, так и не касаясь его плеча. – Почему я так хочу именно тебя, хотя знаю, что этого никогда не будет? Он всё ещё сжимает ключ в руке, слышит капли воды на несколько километров вокруг, ощущает собственное тело слишком тесным, и видит магические потоки отсюда почти до столицы. Его невысказанных чувств и подавляемых желаний слишком много, Кайто бьёт крупная дрожь. – Мы не всегда можем контролировать свои чувства, – Виктор говорит мягко и тихо, но Кайто вдруг слышит его голос так, будто он звучит внутри его головы. Слишком громко. – Отдай мне ключ. Виктор пересаживается так, чтобы оказаться напротив Кайто одним быстрым и плавным движением, но для него это всё равно кажется слишком медленным. – Но ты-то можешь! Я уверен, ты можешь, иначе сожрал бы меня также, как сожрал Яну, – Кайто хватает его за ворот рубашки свободной рукой, не до конца понимая, как именно он это делает – потому что своё тело кажется ему чужим. Тянет на себя, с такой силой, что Виктор не успевает отстраниться. И продолжает говорить уже прямо в лицо: – Я ведь так пытался выкинуть тебя из головы, но стоит мне заснуть, как ты всё возвращаешься, и возвращаешься, и возвращаешься... – И поэтому ты не спишь, – всё так же мягко и собранно отвечает Виктор, хотя теперь его дыхание обжигает губы, и Кайто чувствует прикосновение. – Тебе станет легче. – Не станет! – выкрикивает Кайто. От касаний горячих пальцев, разжимающих его сжатый кулак, его будто прошибает током – он пытается качнутся вперёд в тот момент, пока ключа касаются и его рука, и рука Виктора, но Виктор оказывается быстрее и уворачивается от попытки себя поцеловать, забирает артефакт, поднимается на ноги и отходит на несколько шагов назад. Кайто падает на спину и его пробирает почти истерический смех. Он ничего не видит и не ощущает в себе даже искорки магии, но пробудившееся от контакта желание никуда не уходит. Виктор молчит как будто целую вечность, так что Кайто успевает отсмеяться и даже снова начать что-то видеть истинным зрением. – Ключ понесу я, – слегка хрипло говорит Виктор. – Что угодно, только заткнись, – стонет Кайто, потому что от такого его голоса у него бегут мурашки по коже. Он не без труда поднимается на ноги, осматривается – вокруг не происходит ровным счётом ничего, только ключ в руке Виктора светится и пульсирует. – Я пойду вперёд. Кайто думает, что его хорошо приложило в тот момент, когда он вытащил артефакт из гроба, потому что он хромает; и Виктору, значит, пришлось его вынести и протащить на себе, потому что они были уже довольно далеко от той залы. От этой мысли он снова тихо стонет. Когда через пару часов они доходят до выхода из усыпальниц, у Кайто нет ни моральных, ни физических сил возвращаться во Вмэрат. По его соображениям, Артефакт достаточно стабилизирует магию вокруг себя, поэтому он молча вешает в воздухе Портал в штаб. – Я к начальству не пойду, сам всё докладывай, – дёргается он и шагает в дымку хаоса первым. Кайто снова пропускает осмотр через несколько дней, и после удачно избегает Виктора ещё почти неделю – до тех пор, пока не попадается ему после сеанса сна-без-снов от Неа. – Нам нужно поговорить, – Виктор не даёт закрыть дверь перед его носом, и Кайто скрипит зубами. Вся эта ситуация выглядит так, словно Неа просто сдал его с потрохами. – Нам не о чем говорить, – Кайто старается звучать равнодушно, но получается всё равно с нотками непонятной обиды. – Ты не можешь избегать меня вечно, – Виктор хмыкает и выразительно приподнимает бровь. Его лицо сейчас выглядит не так, как обычно, и потому мимика тоже кажется не такой уж впечатляющей. Кайто тихо рычит и всё же пускает его в комнату, хотя находиться с ним в одном помещении в сложившейся ситуации желает меньше всего. О ситуациях “если бы” он старается не думать. – Ты можешь рассказать, что ты чувствуешь. Так будет легче всё прояснить, – заявляет Виктор, устраиваясь на стуле, опирается руками на спинку и пристально смотрит. Кажется расслабленным, но Кайто достаточно его знает, чтобы понимать – это лишь видимость, и при малейших признаках нестабильности он не замешкается ни на секунду. Он с нервным смешком опускается на кровать. – Прояснить что? Что ты вообще хочешь от меня услышать? – Вопрос не в том, что хочу услышать я, а что можешь сказать ты. – А я знаю? – Кайто злится – на себя, Виктора, Яну, свою больную давно мёртвую мать. Он не хочет говорить о том, что с ним происходит, но гнев берёт верх и застилает собой всё остальное, так что его прорывает: – Что это – сексуальное желание, или влюблённость, или лишь последствия чего-то другого? Ты думаешь, я этого хотел? Да я понятия не имею! – Это нормально, что ты не понимаешь, – Виктор отвечает мягко, смотрит в некоторой мере сочувственно, но в то же самое время – отстранённо. – Я ничего не просил и не прошу, – говорит Кайто сквозь зубы, предпочитая не вспоминать об эпизоде в пещерах дроу. – Тем не менее, ты должен услышать это от меня, – из голоса Виктора пропадает вся мягкость, и следующие слова он произносит чётко и жёстко: – Между нами невозможны никакие формы романтических отношений. Что-то в груди противно ёкает, и Кайто ничего не отвечает, чувствуя, что это ещё не всё. – Я также больше не буду заниматься твоим лечением, – он снова сглаживает интонации. – Потому что ты не должен находиться в ситуации, аналогичной тому, через что ты проходил с Яной. – Не то, чтобы это было хоть немного удивительно, – отвечает Кайто и задумывается. Он и без лишних слов знает, что всё его взаимодействие с Виктором было обречено почти с самого начала, но то, что он вспомнил о Яне, напрягает так, что приходится сжать пальцами простыни. – Не замечал за тобой наклонностей к манипулированию моим сознанием, так что о чём ты? У него есть подозрения, но он не хочет об этом вспоминать. – Я всё знаю, – если бы сердце было из стекла, то сейчас оно покрылось бы трещинами. – Она не только калечила твой разум, но и использовала тебя в физич... – Заткнись, – перебивает Кайто, зажмуривая глаза, хоть это и не помогает. Он не хочет вспоминать, но механизм запущен, и мешанина картинок и эмоций накрывает волной на несколько мгновений, пока импульс посланной Виктором магии не проясняет сознание. – Откуда? – Я читал её личные дневники, когда начал лечить тебя, – Виктор пожимает плечами, и без дополнительного вопроса уточняет: – Я их сжег. – Каким образом эта мерзость может быть похожа на... – Кайто на секунду запинается, – нас, если ты только что сам сказал... – Кайто, ты врёшь о своей бессоннице, пропускаешь осмотры и избегаешь меня неделями, – Виктор пользуется возникшей паузой, чтобы пояснить всё самому. – И между тобой и Яной не было романтических отношений, было насилие. Продолжать лечить тебя, зная о твоём влечении ко мне – такое же насилие. Кайто разжимает руки, прячет лицо в ладонях и молчит. Его мифическое стеклянное сердце продолжает покрываться трещинами, но ещё сохраняет форму; вместо злости и отчаяния он чувствует опустошение. Он не говорит о том, что у него не было бы шансов с Виктором, даже не будь между ними врачебной этики, и позволяет себе с минуту потонуть в ощущении, что у него в принципе нет никакой надежды на что-то хорошее в своей жизни. – И что, графитовая женщина согласилась заняться мной после того, как Яна меня испортила? – Кайто наконец отнимает руки от лица и поднимает голову. Он уверен, что никто в “Доме” больше не стал бы возиться с ним, и точно также уверен, что заботу о его здоровье Неа никогда не доверят. – Альтернативная Яна, конечно, не такая мразь, но нет, тебя возьмёт под крыло кое-кто другой. Виктор встаёт на ноги и выжидающе смотрит. – Что, прямо сейчас? – кривится Кайто. Он не ощущает в себе достаточно сил контактировать сейчас с кем-либо ещё, но Виктор кивает с видом: “Я не принимаю никаких возражений на этот счёт”, и Кайто приходится встать следом за ним. – Я уговорил Ксандра какое-то время не давать нам совместных заданий, – это должно звучать как проявление заботы, и самому факту того, что он сможет не видеть предмет своих душевных терзаний, Кайто скорее рад. Но подспудно он всё равно мрачнеет от ощущения, что в том числе он неприятен Виктору сам по себе. Тот как будто чувствует это и добавляет: – Что бы ты себе не думал, я не питаю к тебе неприязни. – Мы оба знаем, что ты никогда не простишь меня, Виктор, – Кайто давал себе слово не вспоминать о Сейвуде, но после всех откровений ещё одно терзание как капля в море. – Во имя Хаоса, мы даже не можем быть друзьями. – Не прощу, – он кивает, – но это никак не влияет на моё к тебе отношение. Сейчас я действую в твоих интересах и даю тебе пространство, но если тебе потребуется моя помощь, я в ней не откажу. Кайто не знает, что на это ответить, и потому не отвечает ничего. Они выходят из комнаты и идут по коридорам штаба в молчании, пока Виктор не оставляет его в просторном кабинете в восточном крыле с просьбой подождать. Как будто у него есть выбор. За полчаса ожидания растревоженные эмоции слегка утихают, Кайто погружается в себя и не обращает внимания на обстановку вокруг. Он вспоминает то хорошее, что было у него до “Дома”, и почти всё оно было связано с Мией. В голову приходит мысль о том, что в сухом остатке он гораздо больше простой человек, чем его магическая сила, помноженная на болезнь, которую культивировала Яна. Возможно, сложись всё немного иначе, и он не хотел бы так сильно уничтожить мир вокруг себя. Возможно, даже сейчас ему хочется чего-то простого, понятного и человеческого. – Бедный ребёнок, – звучит незнакомый, но приятный голос, который словно пробуждает его ото сна, так что Кайто наконец замечает мягкое жемчужное свечение ауры вокруг женщины, вошедшей в кабинет и, похоже, какое-то время за ним наблюдавшей, пока он сидел, сгорбившись в кресле. Она, без сомнения, ангел. Кайто видит маску на её лице, и также видит лицо за этой маской, но не то, чтобы это имеет какое-либо значение. Он так привык, что неприятен всем вокруг, кроме Неа, что не может понять, как существо с настолько нежной, но вместе с тем сильной аурой оказалась согласна лечить его. Ведь даже Виктор скорее был вынужден обстоятельствами и какими-то своими принципами, которых Кайто не мог понять. – Меня зовут Эллин, – говорит она, подходит ближе и проводит рукой по его волосам. – Я помогу тебе. От её прикосновений Кайто вдруг вспоминает, как ребёнком сидел на руках у матери в её “хороший период”, а она расчёсывала ему волосы и тихо пела, расслабляется и замечает кое-что, что удивляет его ещё сильнее. – У вас нет метки Хаоса. – Она мне не нужна. Эллин продолжает медленно гладить его по голове, и находиться рядом с ней оказывается до странности спокойно – почти также, как в компании Неа, с той разницей, что в её жизнь он не вмешивался без приглашения. – Я не могу нормально спать, – наконец признаётся он вслух на выходе, а её губы трогает улыбка. Покрытое сетью мелких трещин стеклянное сердце осторожно продолжает биться.