Призрачный свет

Непривычно тихо, только на улице стрекочут цикады и слышны негромкие голоса. Яманами кивает — все верно, расписание утвердить — подписывает и берет следующий лист. Створка сёдзи приоткрывается, и порыв ветра разносит по комнате документы. Яманами поднимает голову. На пороге сидит пятнистый кот, обернув раздвоенный хвост вокруг лап. — Мяу? — Нет, ты не помешал. Окита-кун, я очень рад тебя видеть, но, наверное, не стоит ходить по казармам в таком виде. И, пожалуйста, прикрой дверь. Створка немедленно захлопывается. Яманами позволяет себе маленькую хитрость: по мановению руки листы снова собираются в аккуратную стопку. Кот взъерошивается, выгибает спину, а еще через несколько секунд Окита растягивается на полу. — Вас не проведешь — обиженно тянет он. — Почему Хиджикате-сану можно, а мне нельзя? Яманами улыбается кончиками губ. В человеческом облике Соджи — такой ребенок! — Потому что Хиджикату-сана все боятся и без демонского обличья. А на кошку очень легко вылить ведро воды. Окита поджимает губы: — Если кто сделает так, я из него на тренировке всю кровь выпью. — Окита-кун! — Я не в прямом смысле. — Надеюсь, что так, — вздыхает Яманами. Любовь бакэнеко к человеческой крови была известна — но своих Соджи не трогал. — Яманами-сан, а вы меня в каком облике видите, когда я кот? — Котом и вижу. Только на людей ты морок наводишь, а для меня ты всегда один и тот же бакэнеко. Соджи улыбается во весь рот. — Хорошо… Я полежу еще немного, не буду вас тревожить. Он прикрыл глаза, сжался, и снова обернулся котом. Яманами взял кисть, больше не обращая на него внимания. Но совсем не чувствовать присутствие похожего, своего существа не получалось. Чужие чары виделись так же ясно, как горящая лампа в темноте ночи. Еще две подписи. Хорошо, когда никто не мешает работать. Хиджиката-сан и вовсе с командирами подразделений ушел веселиться в Шимабару, в штабе остались только Сайто-сан и Соджи. Звали с собой — Яманами отказался. Не то настроение для праздника. Третье распоряжение. Снаружи темнеет, строчки сереют перед глазами. Он вчитывается в ломаный почерк… так. А вот это следует оставить и завтра еще раз обсудить с Хиджикатой-саном. Он собирает бумаги, складывает в ящик стола. — Окита-кун, иди сюда, — Мяу? — задремавший кот лениво растягивает лапы, подходит ближе и устраивается прямо под левой рукой. Яманами рассеянно чешет его за ушами, чувствуя, как вспыхивает и опадает бело-сиреневый свет от его шерсти. Хорошо Соджи: бегает в своем кошачьем облике по казармам (а иногда и по городу), ничего не боится. Сам же Яманами не осмелился бы показаться на глаза ни одному из командиров, хотя оба, конечно, и так всё знали. Скроешься, когда сам Хиджиката-сан — демон! Окита под его рукой улёгся на бок, заурчал, прижав уши. Яманами не сдержал улыбки, точно тот действительно был безобидным домашним котом, а не нечистью. Притворяться Соджи умел и любил, а может, совершенно искренне был ребенком: во всяком случае, соседские дети его любили — и побаивались — а он радостно пропадал с ними за игрой в мяч. Яманами прикрыл глаза, слушая цикад. Горящая лампа отбрасывала пляшущие тени на стены. Именно то, чего он ждал. Спокойствие. Отрешенность. Это очень хороший вечер, чтобы побыть вдали от смертных. Соджи приподнял голову, повел ушами: — Мяу? — Да… — выдохнул Яманами, чувствуя, как теряет застывший человеческий облик. Хотелось выйти к ветру и луне, лечь в траву, превратиться полностью… Но не при Соджи. И не во дворе казармы. Поэтому все, что он себе позволил — выпустить хвосты из-под полы своего хаори. «Вы никогда не превращались раньше» — удивленно прозвучал в мыслях голос Соджи. — Я стараюсь не показываться, — улыбнулся Яманами. Превращался, конечно. Обычно глубокой ночью или во время прогулок в лесу. Как-то раз его с утра чуть не застали спящим — проснулся он только от шороха открываемой двери и едва успел спрятать под одеяло лисий хвост. Соджи поднялся, благоразумно отошел подальше и снова перекинулся в человека. — Неудобно так, — пояснил он. — Да, — подтвердил Яманами. — Понимаю. Окита огляделся, но в комнате кроме письменного столика и комода ничего не нашлось. — Скучно. Яманами-сан, может, нам прогуляться? Ах, Соджи, неделю назад жаловался на простуду, а теперь предлагает ночную прогулку. Действительно, такой ребенок. Яманами вежливо качает головой. — Я не откажусь, но если только ты сам чувствуешь, что здоров. — Я здоров, — Окита одним движением поднимается на ноги. Лукавит. Он скорее руку потеряет, чем признается, что с ним что-то не так. На улице очень тихо. У ворот о чем-то переговариваются двое. Яманами чувствует пристальный взгляд, оборачивается. Сайто лежит на досках террасы и смотрит в упор, не мигая. И не шевелится, когда Яманами делает шаг к нему и кланяется: — Мы скоро вернёмся. Сайто не отвечает. Город пуст и полон шорохов. Темнота зовёт идти: смотреть на огни, прятаться в тенях домов, ловить ветер с реки, и дойти, если времени хватит, до самых ворот храма лисьей богини. Быть в мире людей этим вечером хотелось куда больше, чем в их компании. Отовсюду чувствуется что-то древнее, знакомое, полное чар, и Яманами думает, что город Киото знает куда больше, чем рассказывает. В воздухе запах цветов и пыли. Запоздавшие торговцы гасят свет в лавках, жители спешат по домам. Скоро на улицах станет не слишком безопасно. Он шагает в узкий переулок между лавкой и гостиницей. Приходится сбавить шаг — меч то и дело цепляется за стену. — Яманами-сан, вы куда? — окликает Окита сзади. Он не отвечает. Странно, что Соджи не знает: это короткий проход к храму Мибу-дэра. Но сейчас они идут не туда. Они просто идут, одна улочка за другой, мимо спешаших людей, и Яманами сам не может найти в этом порядка, только подчиняется лисьему чутью и знанию «как надо сделать». Вот сейчас — до перекрестка, где книжная лавка, там направо, к реке. Окита догоняет его, смеется, переводит дыхание. Говорил, что здоров, а сил всё-таки не хватило. — Ты не успеваешь за мной? — Яманами сбавляет шаг и прислушивается: не идёт ли за ними кто-нибудь? Нет. — Все в порядке, — уверяет Соджи, но что-то в его голосе выдает: он опять говорит неправду. Держится, но Яманами чувствует: Окита и вправду устал. — Я буду идти помедленнее. — Так куда мы идём? — повторяет Соджи свой вопрос. — Никуда, — просто отвечает Яманами. — Ты хотел пройтись. Но нам нужно вернуться поскорее, чтобы не навлечь гнев командира. Соджи кивает. Он знает, куда идет, не путаясь в перекрестках, улочках, вывесках и домах. Улицы пустеют и темнеют. Здесь налево. Или нет. Или… Яманами прикрывает глаза, вспоминая, как эта улица выглядит при свете дня. Все верно, можно пройти здесь, а можно и на следующем перекрестке. Слева — шаги, движение, метнулся свет. Яманами развернулся, потянул меч из ножен… не ударил. Человек, вскрикнув, отшатывается в последний момент, падает на колени, рассыпаясь в извинениях. Фонарь, который он выронил, вспыхивает. — Я думал, это будет более… интересно, — произносит Соджи, когда они проходят мимо. Наверное, он надеялся на хорошую стычку… но лисы умеют прятать себя и свои следы. Если только на них не наткнется какой-нибудь более умелый лис или инугами. — Не все же нам по ночам преследовать ронинов, — улыбается Яманами. — Надо иногда и крестьян пугать. Соджи смеется.