Лишь колеблются в поле жёлтые тюльпаны

Жёлтые тюльпаны так красивы в летнюю пору. По земле от ветерка легчайшего стелются, словно морем с зарёю становятся. Стебли их непоседливые обовьют ноги хрупкие, не упасть бы, ведь подняться потом будет тебе не под силу. Твои чёрные волосы с листьями спутаются, станут частью искусства природы, потечёт по жилам твоим сок нечистый, обмачивый, пахнущий мечтами твоими прекрасными, столь беспечными. Может, лучше было остаться в постели из чистого золота, облачиться в мёртвый его отголосок, ещё не успев? Впрочем, нет, не жалей ни о чём, унеси кладезь в сердце своём, встрепенувшись яркою птичкою с медовыми бликами в перьях растрёпанных от волненья детской души. Ты бежишь, рассекая волны, жалобно поющего лебединую песню от мнущихся тел, моря. Поспеши к своей матушке, не волнуйся, ещё свидимся, ещё встретимся, за нитью судьбы устремимся мы, вспоминая тяжёлый рок благоверной Ариадны. Вот уж бал разыгрался давно, заблестели лимонные огоньки чуть лукавящих глаз приятного франта, но в душе твоей смута, раскол, надрывается голос от грозного крика судьи. Он почти захлебнулся от ужаса, горя и страха, чуть стал ближе к заветной черте, Анна, ты ожидала паденья? Напрасно. Перестанет взываеть к осторожности, ведь пыльца уже осела на плечи, растирать ему теперь недосуг, смокла буря прерванной речи. Дышишь рвано, глаза не отводишь, а ведь лучше их не видеть совсем, воскресят шаловливые очи цвет опоздавшей для встречи любви, создадут из погибшего сердца цветы. Нет сомнений, ты подашь ему руку, ощутить чтобы нежную хватку стеблей, чтоб вдохнуть запах трав, с корнем вырванных. Одурманить себя ты не прочь, тебе нужно немного: единичный свободы глоток, щепотку тепла и чуть-чуть терпких ноток могучей природы. Замедляется танец, аромат желаний угас, но сбежать никуда нельзя, от раздирающей, словно дикий волк, глотку, правды. Распустились горя цветы. Жуткий ветер танцует меж платьев и шуб, всё промёрзло слюовсем, даже травы из книги вечной весны не проснутся сейчас, не сплетут сладкую ложь из нитей своих. Тихий шорох не слышен, до седьмых небес промерзла угрюмая в наших глазах синева. Слишком много серых тонов, но разбавить что их поможет? Ты не знаешь. Для тебя всё поблекло, ведь порвалась из стеблей изумрудных тетива, натянулась давно, когда только была сплетена, но забыла о том, ты попаламь в золочёный капкан. Растоптались горя цветы. Опадают почерневшие слюдки лепестков нечестивых, наступай ты на них и иди, к краю тому, что зовётся спасеньем. Там закончилось поле, там судья твой утих, там клубочек твой размотался. Что же держишь пожухший тюльпан, не в его ли соке причина страданий? Танец зимнего холода морозит золотые осколки, откололись они от основ, не оправились от молв и от толков. Горевать им не к месту, уже всё равно, чьи глаза сверкали в сиянии светлого поля, только жаль одного… До сих пор ведь растут тюльпаны на воле.