***
С тех пор прошло уже девять лет. Сейчас Мун не задавала по-наивному глупых вопросов, была прилежной ученицей в самой престижной академии на Мьюни и во всём слушалась отца с матерью. Тоффи же с того момента только несколько раз приезжал к Баттерфляй вместе с семьёй на различные значимые мероприятия и просто по приглашению короля с королевой. Теперь это был высокий и стройный юноша с угольными длинными волосами. Он всегда пребывал в состоянии непонятной для Мун меланхолии, всегда был молчалив и серьёзен. Проще говоря, от семилетнего смешного мальчишки не осталось и следа. Помимо Тоффи, у принцессы не было больше друзей, лишь многочисленные приятели, которые взаимодействовали с ней только во время учёбы. Девушка хоть и пользовалась большой популярностью в академии, но общаться с ней просто боялись. Как-никак, она была представительницей королевской семьи. А монстру же было немного плевать на этот факт. Он учился в той же академии, что и Мун, но вокруг него всегда собиралась местная "элита". Да и пересекались они не так часто: разница в один год всё же давала о себе знать. Баттерфляй не любила шумные компании, и вряд ли хоть кто-то знал о дружбе Лизерда с Мун. Парень жил слишком далеко от замка, чтобы суметь хотя бы поговорить с принцессой после занятий, а о совместных прогулках и речи идти не могло. Монстр уходил из её жизни так же внезапно, как и появлялся. Он не забыл про свою детскую клятву, но и Мун не забыла про то, что у неё есть рыцарь, способный защитить принцессу от любых опасностей. И он защищал, ведь их нити судьбы так мудрёно переплетались между собой, создавая различные узоры и вырисовывая замысловатый гобелен, постичь который пока не могла ни Мун, ни сам Тоффи. Пообещав защищать Баттерфляй, юноша будто бы стал притягивать к себе все беды и невзгоды. Он был наследником самого древнего рода, его семья славилась среди монстров, была почитаемой и уважаемой. С детства Лизерд пытался походить на своего отца, умного и сильного полководца, который был известен благодаря тому, что отогнал от земель Мьюни монстров, питающихся мьюнианцами, и, казалось, навсегда покончил вражду между королевской семьёй и его сородичами. Сложно себе представить, что испытал Тоффи, когда его отца убил кто-то неизвестный, подсыпав отраву в бокал с водой. Тогда на плечи четырнадцатилетнего монстра легла огромная ответственность — быть таким же сильным, как и его отец, чтобы справиться с горем, съедающим его изнутри, и помогать матери во всём том, что только было в его силах, ведь в то злосчастное утро именно ей пришлось проснуться с уже мёртвым Лизердом-старшим. Сын старого полководца так бы и гадал что и, главное, зачем убило его отца, если бы не надпись, выцарапанная на деревянной стене, которая гласила: "Боже, храни Королеву!". Естественно, эта фраза вызвала подозрения в сторону семьи Баттерфляй, но, когда убитая горем вдова отправила письмо со всеми известиями в замок, те сказали, что, видимо, их подставили, и они очень соболезнуют. Хоть мать такой ответ вполне устроил, Тоффи не переставал строить догадки и обвинения в сторону Баттерфляй, ведь среди сородичей недоброжелателей у них не было, а изгнанные монстры давно были сосланы в другие измерения и не могли спустя столько времени вернуться. С осознанием этого, Лизерд начал тщательно анализировать ситуацию и пришёл к выводу, что именно кто-то из мьюнианцев решил покуситься на жизнь его отца. Как выяснилось позже, мать Лизерда тоже пытались отравить, но, благодаря своей регенерации, ей удалось избежать участи мужа, но и она, спустя всего два года, умерла от старости, и теперь вся ответственность за монстров легла на юношу.***
— Я желаю переговорить с генералом, — монстры, которые неожиданно решили объявить войну, сделав налёт на королевский замок и жестоко убив всю королевскую семью, кроме самой младшей из них, начали издевательски хохотать. — Молчать! — послышался до боли знакомый Мун голос из одной из самых дальних палаток, и кожа её покрылась мурашками. Девушка попыталась скрыть всё своё удивление, в глубине души надеясь, что она просто устала в ходе последних событий, вот и слышится теперь всякое. Но она ошибалась. Среди расступившихся монстров показался взрослый, снаряжённый Тоффи Лизерд. Тот самый Тоффи, который, будучи когда-то ребёнком, поклялся защищать Мун до конца своих дней. Лизерд вышел вперёд своей армии, театрально поклонившись и с удовольствием наблюдая за реакцией Баттерфляй. — Ну здравствуй, принцесса, — девушка с опаской оглядела юношу, всё ещё не веря своим глазам и даже не понимая, что сейчас происходит. Ей хотелось закричать: "Зачем, Тоффи?", потрясти за плечи и, заглянув прямо в его глаза, спросить: "Что с тобой стало, Тоффи?", но Мун взяла себя в руки, понимая, что назад пути нет. По его вине у неё больше не было семьи, и потерять свой народ только из-за того, что она всё ещё не была полностью уверена в своих действиях, она не могла. Чёрная, густая ненависть стала разливаться у неё в груди, она почувствовала всю мощь заклинания Эклипсы, и магия побежала по её венам и капиллярам. — Чего ты хотела? — Я хочу, чтобы ты и твоя армия немедленно убрались отсюда, иначе вам придётся столкнуться с последствиями, — ни одна мышца не дрогнула на её лице, в голосе не прозвучало ни нотки сомнения. Чётко, твёрдо, спокойно — всё-таки не зря её с детства приучивали к дисциплине и самообладанию. — Твоя мать не смогла одолеть нас, не сможешь и ты, — большой зелёный ящер, внешне напоминающий Тоффи, указал пальцем прямо на Мун, но и тогда она не выдала своего волнения. — Я ждала этих слов, — принцесса встала с места, вытянув палочку перед собой и прикрыв глаза, чтобы не видеть больше ухмыляющегося Тоффи. — Мы не боимся магии какой-то мелкой девчонки. Мы непобедимы, — выкрикнул кто-то из толпы. Мун снова открыла глаза, и её руки задрожали. Она нахмурила брови, вспомнив жуткий и душераздирающий крик её матери в ночи, сосредоточилась на заклинании, и, наконец, начала его произносить. — Я призываю тьму к себе. Из недр земли, со дна морей, — нежно-голубые волосы заколыхались от неожиданно подувшего ветра. — Из зла древнейшего, что спит — неуязвимого пускай сразит, — ромбы на щеках Мун засветились фиолетовым от сильного напора магии, что течёт в них, а небо заполонили тучи, и монстры задёргались от только что появившегося волнения. Баттерфляй открыла глаза, уже ничего не чувствуя, кроме желания отомстить. — Засим я душу отдаю кромешной тьме, что сердце запятнает, — вены на руках принцессы потемнели, и теперь их можно было увидеть невооружённым глазом. — Чтобы призвать ту мощь, увидеть, как злейший враг мой погибает, — Мун негромко вскрикнула, когда увидела свои руки и всё происходящее вокруг, но она ещё крепко сжимала палочку и смотрела прямо в глаза Тоффи. — Достаточно, — Лизерд протянул свою руку, чтобы отобрать палочку Баттерфляй, но та резко перенаправила луч на его лапу, и он отскочил назад от ударившей в него энергии. В момент тучи исчезли, как и оторванный у монстра палец. — Ты так ничего и не поняла? — ухмыляющийся юноша демонстративно показал Мун руку, и у принцессы спёрло дыхание, когда на месте среза стала появляться новая, нетронутая конечность. Спустя мгновение она тут же рассыпалась. — Он не отрастает! — армия разбежалась в разные стороны, явно будучи напуганной произошедшим. Тоффи недовольно хмыкнул, в последний раз посмотрев на Мун, и ушёл, а принцесса не могла оторвать от него глаз. Сам не осознавая этого, Тоффи защищал принцессу при набеге, сказав монстрам, чтобы они не трогали её, и, в конце концов, защитил от самого себя, уйдя из её жизни ещё на долгие-долгие годы.***
О событиях того дня говорили многие. Народ спел сотни баллад, написал много утерянных картин, представляя себе всё, что тогда происходило, сочинил тысячи стихов и прозвал королеву Мун — Мун Неустрашимой. Но лишь один гобелен висел в главном зале замка. Гобелен, что был сшит нитями их переплетающихся судеб. Голубая бабочка с полупрозрачными крыльями пролетела мимо уха королевы. Лёгкое трепетанье донеслось до тонкого слуха Баттерфляй, но та не подала виду. Ей не нужен рыцарь, она не боится. Ведь главное — это безопасность дочери.