Не мёртвое

      За чугунной решёткой кладбища проносилось время. Картинка сливалась и мутнела от скорости: от босоногих мальчишек до бизнесменов с сотовыми телефонами.       Внутри стоял абсолютный покой. И тишина.       Тишина проникала в каждый тёмный уголок. Время не дёргало её за концы и не могло сдвинуть с места. Оно просто не дотягивалось своими всё загрибущими руками. Оно оставалось снаружи кладбища.       Даже раздвигающий границы миров Хэллоуин обычно не мог преодолеть кладбищенскую преграду.       Обычно.       Но сегодняшняя ночь обычной не была. Далеко в небе Луна спряталась за густые осенние тучи. В жилых кварталах маленьких американских городков по бетонным дорожкам шумели жёлтые листья. Тёплым оранжевым светом горели фонари. Толпы мальчишек и девчонок со смехом носились от двери к двери.       Сладость или гадость?       Кошелёк или жизни?       Всё это было весело. И было далеко. На кладбище царила ти-ши-на. И темнота. Как и должно было бы быть в месте, существующем вне времени и вне пространства. Где-то в забытых воспоминаниях, далеко-далеко в растворившемся прошлом.       Замершее на много лет мгновение нарушил звук. Даже не звук, так, упоминание. То, что должно было быть мертво, выдохнуло. Холодный, затхлый воздух покинул губы, нарушив навсегда стерильную тишину этого места.       В ответ откуда-то из темноты безмолвного кладбища послышался шорох. Что-то пришло в движение. Складки истлевшей одежды шелестели тише осенних листьев, но громче покоя, к которому всё тут привыкло.       Скрипнула деревянная крышка гроба. Посыпались комья земли. Задвигались онемевшие мёртвые конечности. То, чего не было, вновь существовало в осеннем воздухе под покрывалом ночной тьмы.       Наполненные таинственной привлекательностью распад и увядание.       Первая фигура, словно низко стелющийся туман, появилась во влажных комьях земли. Такая же эфемерная, как сгусток дыма или ранний сумрак. Лишь глаза выдавали своим огнём проснувшуюся к жизни энергию.       Она обернулась молчанием, словно шарфом, и внимательно разглядывала появление остальных в холодном осеннем воздухе. Взгляд, так долго умалчивающий о многом, был честен. Он был храбр и полон смятения одновременно. Он был жив.       Холодные бледные губы были искусаны, будто невысказанные слова терзали их. Молчание длилось так долго, что прервать его сейчас было физически невозможно. Но когда последняя, четвёртая фигура полностью покинула забвение земли, он всё же нашёл в себе силы.       — Well are you ready Ray?       Голос обдирал кожу, как тёрка. Чтобы получить такой голос нужно было выкурить действительно много сигарет. Или провести в безмолвии действительно много лет.       — Yeah, — ответил ему похожий тон.       — How bout you Frank?       То ли воспоминания, то ли остатки сна закружились вокруг, принимая очертания. Тишина отступала под настиском всё новых, молчавших доселе, голосов.       — Oh I'm there baby.       Совсем белая в чёрном свете ночи рука протянулась вперёд, касаясь истлевшей ткани чужой одежды, словно бы в попытке доказать своё существование.       — How bout you Mikey?       Старые, незаживающие раны, кровоточившие время от времени, постепенно теряли актуальность. С каждым положительным ответом в этой перекличке теней, очнувшихся во мраке осени, повинуясь какому-то тайному сигналу.       — Fuckin' ready.       Они были снова живы. Они были снова вместе. Возможно, именно этот факт вызвал прозвучавший на старом кладбище смех, что мгновенно добил и без того корчившуюся в муках тишину.       — Well I think I'm alright.       Смех, выискивающий всё смешное. И убивающий это. На месте.