Он, кажется, реально облажался

      Он облажался.       Он, блять, реально облажался. Его мать, его отец… Драко Люциус Малфой облажался по полной.       Этот красноглазый ублюдок жил в его доме, ел его еду, убивал его эльфов, лишая Малфоев того самого престижа, который поддерживался количеством домашних эльфов.       Руки стиснули раковину на четвёртом этаже в туалете для мальчиков. Серые глаза, с отливом в грозовой, уставились в отражение. Даже Гарри-ёбаный-Поттер не появлялся в его поле зрения уже несколько дней, лишая его даже возможности поиздеваться над собой и вновь увидеть раскрасневшиеся от гнева щёки.       Собственное дыхание набатом отдавалось в груди, в горле першило, а во рту, казалось, была пустыня, самая жаркая и сухая в мире. — Блять, — тихо проговорил Драко, смотря в собственное отражение, подмечая и запавшие щёки, и синяки под глазами, и кожу, покрытую незримыми маленькими ссадинами от того, что он пробирался в этот чёртов туалет через тайные ходы, даже несколько раз вляпавшись лицом в паутину, — Блять!       Громкий крик, казалось, не волновал блондина, который стал сжимать раковину лишь сильнее. Да и почему он должен волноваться, если наложил на это помещение Заглушающие чары? Его взгляд скользил по отражению, изредка вглядываясь в кабинки и пол, отражавшиеся в зеркале, и…       Дверь, что находилась позади парня, открылась.

***

      Вот как знал Поттер, что этот хорёк что-то скрывает. Ну-у-у, хоть Гарри и потерял его на некоторое время, отвлекшись на кошку Филча, он всё же воспользовался картой Мародёров (что за нелепое название? Его отец и Сириус не знали, кто такие мародёры? Почему Ремус им не пояснил?). Малфой был… В мужском туалете? Он, конечно, знал, что там делают люди, но… В столь позднее время суток? Разве в покоях Слизерина нет уборной, как и душа? Добравшись до туда маленькими перебежками, прячась за латами и гобеленами, чёрноволосый открыл дверь, проскакивая внутрь и осматривая помещение, почти сразу напоровшись взглядом на хорька.       Его кожа, казалось, светилась изнутри. Это… это даже завораживало. «Нет, Гарри, ты не можешь пялиться на Малфоя, даже если он и правда…»       Тихо задушенно вздохнув, Поттер замер, рассматривая своего врага и соперника, который стал выглядеть в свете луны лишь… привлекательнее. Это пугало. — Поттер, я знаю, что это ты, — услышав чужой тихий вздох, Драко вздрогнул, вглядываясь в отражение и не видя никого, вспоминая слухи, что ходили по школе, а если точнее, то у шрамоголового завалялась одна мантия-невидимка. Никто не знает, правда это или нет, но такие вещи очень и очень дорогие. Даже Малфои не могли позволить себе мантии такого типа, по крайней мере не больше двух или трёх в год (а они недолговечны, к сожалению). Блондин крупно вздрогнул, когда позади него появилась голова гриффиндорца. Даже Безголовый Ник не пугал так временами. — Малфой, ты… Ты чего тут делаешь? — тихо спросил Поттер, всматриваясь лучше. Он заметил, когда перестал идеализировать парня, что тот выглядит… болезненно? — А я уж думал, чего тут запахло гриффиндорцами, — зло усмехнулся сероглазый, резко поворачиваясь к, уже полностью ставшему видимым, Поттеру, подрагивая от еле сдерживаемой злости на… На Лорда, на отца, на мать, на друзей-идиотов, на чёртового красавчика Поттера, который-решил-свести-его-с-ума-и-должен-выжить, — А ты не видишь?       Это всё бесило, раздражало, злило, гневило и так далее. Но злость, что бурлила в нём буквально минуту назад, стала другой, превращаясь в безудержную страсть.       Малфой всегда подозревал, что Поттер приворожил его, потому что… ну невозможно, чтобы у Драко каждый раз вставало на этого очкарика, что всегда так соблазнительно закусывает губу в смущении и… Постойте-ка, неужто Потти загляделся на него? Ну да, вон как щёки горят и глаза отводит, да поглядывает временами.       «Как интересно», — заинтересованно проговорил в уме блондин, двигаясь в сторону гриффиндурка. — А вот что тут делаешь ты? — в голове слизеринца быстро созревал план, под названием «Соблазни глупого гриффиндорца», — Мне казалось, что все гриффиндорцы должны уже спать без задних ног, подобно убитым.       Поттер был в растерянности. Даже едкие фразы Малфоя не могли вывести его из этого оцепенения. Он лишь видел перед собой человека, который выделялся в этом свете луны, светился изнутри, был невероятным. Даже то, что этим человеком был Малфой, этот хорёк, не могло заставить Гарри отвернуться от столь завораживающего зрелища.       Брюнет постепенно начал отходить к стене, опасливо кося глазами на, вдруг ставшего довольным, слизеринца. — Потти, ты меня что, боишься? — усмехнулся Драко, уже полностью прижимая представителя Годрика к стене, ставя руки по бокам от чужой головы. Между их лицами остались считанные сантиметры. — М-малфой! Отпусти меня! — испуганно проговорил Гарри, пытаясь убрать чужие руки, но он вдруг осознал, что годы голодовки у Дурслей не прошли даром. Он был намного ниже своих однокурсников и, конечно же, намного, Поттер повторяется вновь, намного ниже Малфоя. А палочку тот, как назло, решил оставить в спальне, думая, что лишь посмотрит, чем занят хорёк и уйдёт незамеченным обратно.       Парень был… Высоким. Да что уж тут, он был очень высоким и даже мускулистым. Поттер не хотел хвастаться, но у него тоже были мышцы и даже пресловутые кубики, но Гарри был впервые поражён, насколько Малфой был… Больше. Гриффиндорец смотрелся мелким воробьём по сравнению с Драко и это пугало.       Малфой уже давно понял, что он не только хочет тело Поттера (только вот не понял почему, он же мелкий, костлявый, будто его не кормили месяцами, такой хрупкий, такой красивый, с такой нежной кожей и…), но и хочет его душу и сердце. Одним словом, Драко влю… влю… Ну нет, он не скажет подобного даже в своих мыслях. — Успокойся, я не собираюсь тебя бить, — проговорил блондин, прижимаясь ближе, чуть ли не обнимая своего «врага».       Это Гарри понял уже давно, увидев горящие вовсе не ненавистью глаза. Чужие лёгкие прикосновения к его плечу были настолько аккуратным, будто Поттер был вазой династии Минь или типа такого. Это подкупало и заставляло доверять.       Гриффиндорец чувствовал себя неуверенно, ещё не совсем полностью понимая, что хорёк хочет сделать и для чего зажал его у стены. Прохладная ладонь прошлась по его шее лёгкой лаской, и Гарри тихо пискнул от того, насколько было неожиданно. И, к своему стыду и ужасу, ему стало жарко, хоть в туалете и был сквозняк. Ему нравились прикосновения заклятого врага?       Драко ясно видел, как обескуражен Гарри-чёртов-Поттер и, кинув взгляд ниже, слизеринец заметил то, чего и добивался (хоть он и не ожидал подобного так рано). — П-пусти меня, чёрт тебя дери! — громко проговорил Поттер, прижимаясь к стене ещё сильнее, пытаясь избежать новых прикосновений. Но, мгновение спустя, он замер.       Малфой с упоением впился в пухлые губы гриффиндурка. Они были сладкими (видимо, до этого Гарри ел какие-то сладости), такими нежными, немного сухими и просто невероятно соблазнительными, как и само зеленоглазое несчастье.       Гарри испуганно зажмурил глаза, ошеломлённо размышляя о том, что ему, в общем-то, нравится поцелуй. Он никогда ранее не целовался с парнями (поправка, он даже не планировал целоваться с парнями), у него был лишь один слезливый и мокрый поцелуй с Чжоу Чанг, и это ему не понравилось, ведь ему надо было контролировать процесс, правильно встать, чтобы не ткнуться носами, а сейчас… Сейчас ему не надо было волноваться о том, как бы правильно повернуть голову, что надо сделать, дабы партнёру было приятно. Губы Малфоя были сухими, он уверенно прижимал к себе тело Гарри, терзал и мягко покусывал и Поттер… Поттер неуверенно попытался ответить Драко на поцелуй, слегка подавшись вперёд и касаясь ладонями его плеч, стараясь удержаться на одном месте, ведь его вело уже не по-детски и этот поцелуй совершенно выбил из него дух, лишая всякого рассудка.       Блондин удовлетворённо что-то промурчал, уже не стесняясь прижиматься куда ближе и протискивая одно колено между бёдер своего партнёра, беззастенчиво двигая ногой, потираясь о чужой стояк и крадя задушенные стоны гриффиндорца, оглаживая пальцами нежную кожу под растянутым красным свитером, проходясь по бокам и мягко касаясь чувствительного местечка около тазобедренных косточек. Драко был доволен собой. Хоть Потти и был неопытным в этом плане (блондин нашёл и убил бы того самого человека, с которым гриф набрался бы опыта, а потом показал, что именно Драко — лучший), он всё ещё оставался очень сексуальным в своей неуверенности.       Гарри был под впечатлением чувств и эмоций, слишком много новых ощущений обрушилось на него и он оказался слаб к этому, слаб к малфоевским рукам и его губам, терзающие его собственные, слаб к его усмешке и ехидным улыбкам. Он плавился в этих бледных сильных руках, чьи ладони уже опустились ниже, прикасаясь к кромке брюк, приспуская ниже, гладя низ живота. Конечно же, Гарри занимался подобным в душе по утрам, но сейчас всё разительно отличалось от обычных действий. Это слишком возбуждало не готового к этому подростка.       Ему казалось, что он и правда сходит с ума, теряет свой разум. Молодой волшебник прижимается ближе к крепкому телу, похоже, тренированному не только на метле. Ладони Малфоя были слегка грубыми от того, насколько часто тот летал на поле, выделывая различные пируэты (Гарри признаётся, что видел, как тот тренировался, и нет, он вовсе не подсматривал! Разве что немного…) и эти руки приносили гриффиндорцу лишь удовольствие.       Все парни в спальне говорили, насколько офигителен секс с девушками (а они пробовали с парнями? Гарри так не думал. И да, он догадался, что сейчас происходит, кроме этого сногсшибательного поцелуя) и от подобных разговоров, Невилл и он, Гарри, всегда позже краснели и возмущались от того, что над ними смеялись. Даже Рон, его лучший друг, самодовольно ухмылялся, хвалясь тем, что потерял свою девственность и это явно было не с Гермионой. Наверно, это была Лаванда Браун, о чём свидетельствовала смущённая улыбка последней. — Эй, Потти, о чём ты думаешь, помимо меня, конечно же? — хрипло и насмешливо спросил слизеринец, крепко, но не больно, сжимая бёдра грифа, убирая колено и чуть ли не срывая застёжку у чужих брюк, снимая их и проходясь ладонью по члену Гарри, что полузадушенно что-то простонал, начиная тянуться к Драко за ещё одним поцелуем (зеленоглазый не знал, что целоваться — настолько круто) и не слыша вопроса Малфоя.       Это, блять, было волшебно, решил блондин, приспуская свои штаны вместе с боксёрами, своими и поттеровскими, смешивая предэякулят и начиная плавные движения, хватаясь сразу за оба члена.       Поттер был в его руках, чуть ли не висел на нём, тянулся за быстрыми и смазанными поцелуйчиками (на удивление Драко, тот очень любил целоваться), тихо скулил от наслаждения, тяжело дышал, прижимался к нему настолько близко, что Малфой мог поклясться, что слышал, как бешено у гриффиндорца бьётся сердце, заходясь в безудержном танце. Всё это будто подтверждало то, что Поттер его, Гарри-чёртов-Поттер лишь его (и это сводило с ума похлеще маггловской наркоты). — Малф… Малфой… Я… сейч… — простонал Гарри, толкаясь бёдрами в ласкающую его руку и упиваясь этим удовольствием, захлёбываясь в собственных стонах. Ощущение чужой руки и плоти было необычным, таким чувственным и интимным, сейчас, Гарри, не знакомый с подобным видом удовольствия, был слишком чувствителен к действиям Драко. — Ну уж нет, не сейчас, Поттер, — проговорил парень, пережимая основание чужого ствола и разворачивая грифа спиной к себе, шепча очищающее заклинание и смазки. Чёрноволосый дёрнулся от странных ощущений внутри себя, собираясь что-то сказать, как вновь закрыл рот и глаза, сосредотачиваясь на руке, которая всё ещё держала его член и новом касании к анусу, который судорожно сжался. Драко начал говорить над его плечом, что-то насчёт расслабиться, чего Поттер никак не мог сделать, испуганно шепча, что это невозможно.       Первый палец парень встретил напряжённо и, неожиданно понял, что это оказалось вовсе не больно, просто дискомфортно. Гарри всё никак не мог понять геев, которые занимаются этим. Неужели этим можно наслаждаться? Второй палец пошёл тяжелее, отчего Поттер тихо втянул в себя воздух, неслышно всхлипнув (эта боль была непривычной. Не та режущая, когда у него брали кровь на кладбище на четвёртом курсе и не та тупая, когда его избивали парни Дадли или дядя Вернон. Да это даже не было похоже на саднящую боль, когда он падал с поля с небольшой высоты, или раздирал кожу на руках при падении). Драко усмехнулся и в следующий момент Гарри задохнулся от внезапной мокрой ласки, коснувшейся его сжатого колечка мышц. Два пальца всё ещё были в нём, начав скользить легко, растягивая и разрабатывая сильнее. Малфоевский язык вылизывал края, пробирался внутрь, когда разводил пальцы и… Грифа пробила крупная дрожь, когда Драко коснулся чего-то внутри, из горла Поттера вырвался тихий стон и тот слегка толкнулся бёдрами назад, сильнее насаживаясь на ласкающие его пальцы и язык. Гарри и не заметил, когда к ним прибавился третий палец, полностью отдавшийся в неизведанные ранее ощущения.       Малфой был однозначно доволен. Он мог бы вылизывать Поттера вечно, проникая языком глубже, раздвигая пульсирующие стеночки и кончить просто от того, что Гарри наслаждается этим, что было видно, как тот энергично подмахивал ему, прикрыв глаза и откинув голову назад, облокотившись о стену и выставив попку повыше, так и прося оттрахать себя полностью во все щели, тихо поскуливая и глуша стоны, закусив губы. О, это было просто великолепно. Встав, наконец, с колен и последний раз вставив пальцы чуть ли не по костяшки, парень вытащил пальцы, вновь прошептав заклинание смазки, растёр её по своему члену, что уже начал болеть от сильного возбуждения. Обняв Поттера со спины, слизеринец спросил: — Готов? — и чёрта с два Гарри был готов, да и как быть к такому готовым, если внутри него происходит пожар, который начал будто пожирать его внутренности? Ведь именно настолько охватывало его удовольствие, волнами и импульсами расходившееся по его телу. Даже рука Драко на его члене ослабла и начала медленно поглаживать основание, постепенно поднимаясь к головке и вновь вниз, некрепко сжимая поджавшиеся от возбуждения яички.       Увидев свой ответ на вопрос в умоляющем взгляде гриффиндорца, Драко медленно толкнулся в слегка приоткрытую дырочку, подрачивая член своего партнёра, слегка приподнял над землёй, заставляя сильнее облокотиться о стену и впиваясь в шею брюнета губами, оставляя яркий засос. — Драко-о-о! — сдавленно простонал Гарри, пытаясь насадиться глубже, но на него лишь шикнули, дабы не вертелся, всё также медленно толкаясь вперёд, делая поступательные движения, не останавливаясь, но давая привыкнуть к своему немаленькому размеру (и нет, Драко не хвастался), — Х-хочу лицом… лицом к лицу…       Гарри не знал, почему сказал именно это, эти слова, казалось, просто вылетели из его рта. Парень не мог контролировать себя, настолько хорошо ему было. Но он хотел видеть лицо своего партнёра, как бы сильно его разум не противился неожиданной мысли, что Малфой-то красивый.       Хмыкнув, Драко одним слитным движением развернул брюнета, поднимая на уровень своей талии, крепко держа героя за задницу, глубоко проникая и с упоением вслушиваясь в стоны и всхлипы Поттера. Сейчас, видя, как тот жадно хватает воздух ртом, поверхностно дыша и закатывая глаза, Малфой был в восторге от мысли, что с Гарри это сделал именно он. Войдя полностью, слизеринец остановился, привыкая к узкому даже после растяжки анусу и давая привыкнуть партнёру.       Брюнет крепко сжал бока Драко ногами, притягивая голову парня ближе, смотря уже мутным взглядом на своего неожиданного любовника (очки когда-то успели упасть и валялись под их ногами также, как и мантия поодаль). Казалось, он был заполнен до краёв, будто его распирает изнутри. Первый пробный толчок Поттер встретил громким вскриком и крепкой хваткой на чужих плечах. Постепенно толчки становились быстрее, глубже, более размашистыми, буквально выбивающими из парня стоны.       Поттеру казалось, что он умирает, настолько прекрасно и хорошо ему было. Он видел перед собой лишь лицо Драко, чувствовал руки Драко, слышал лишь тихие стоны Драко и его глухое рычание. — Дра… Драко!..       Он не мог выдержать больше того, что уже происходило. Внутри него будто стояла напряжённая пружина, готовая в любой момент выпрямиться, выбивая из него дух и сознание. Поттер неотвратимо приближался к краю, в его глазах всё искрилось, магия взбесилась, чего никогда не было после его одиннадцати лет (ну, может ещё в двенадцать такое происходило), слизеринец вгляделся в глаза парня напротив, совершая рваные фрикции и теряя тот равномерный темп. Как и Потти, он был недалеко от оргазма (ещё никогда у него не было такого безудержного секса, даже Забини был не столь горяч в постели, как Поттер в его руках).       Гарри в последний раз притянул к себе голову Малфоя, впиваясь в бледные (поправочка, уже не бледные, а красные из-за постоянных поцелуев) губы жёстким поцелуем, сжимаясь на члене Драко и с громким стоном кончая, не переставая рвано дышать в приоткрытые губы своего недоврага. Блондин ответил на это громким рычанием, остервенело вбиваясь в Поттера, добивая его тем, что попадал в простату, отчего герой скулил из-за слишком растянувшегося оргазма, делавшего его тело слишком чувствительным. В последнюю секунду Малфой проникает в грифа очень глубоко, чувствуя, как струна внутри него оборвалась. Он чувствовал, как тесно обхватывают пульсирующие стеночки его член, будто выкачивая из парня сперму.       Они одним мешком свалились на пол, пытаясь отдышаться. Любовник в его руках был, кажется, в отключке, из-за чего Драко слабо ухмыльнулся, обнимая свою ношу и шепча что-то насчёт слабых гриффиндурков, выходя из дырочки и рвано выдыхая.       Это было и правда прекрасное завершение ночи.