I
2 ноября 2019 г. в 15:09
Они садятся на поезд по ощущениям около восьми вечера, правда уже не понятно, по какому времени: часовые пояса сбили все их режимы и восприятие. Ужасно утомленные импровизаторы находят свое купе (привилегии их текущей жизни вполне позволяют такую роскошь, которая со временем перестает быть чем-то особенным), поэтому звонко хлопает дверца, и парни начинают решать, кто и где будет спать. У них уже есть выработанная схема, что Дима спит наверху, а Антон снизу
( – Шаст, ну ты представь, если такая шпала, как ты, свалится ночью, а?
– Да я и снизу легко съебаться смогу.
– Из двух зол выбирай меньшее),
а между Арсением и одним из его коллег вечный спор, кто же полезет на верхнюю полку. В этот раз они просто решают на бу-ци-фа, и Серега с победным криком бросает легкие вещи на верхнюю полку. Арс начинает смеяться, когда видит растерянность на лице друга, который из-за своего роста не знает, каким, блять, образом ему закинуть чемодан еще выше, чем его спальное место. Армянин испепеляюще смотрит на брюнета, который продолжает смеяться и мотать головой. В итоге плюнув на все, он оставляет чемодан прямо посередине купе и забирается наверх, где моментально вырубается. Все прекрасно знают, что кто-нибудь да обязательно споткнется об этот злополучный чемодан Матвиенко, но каждый настолько вымотан, что проблема кажется слишком далекой.
Они успели поесть перед отправлением, поэтому сейчас двое уже отключились. Купе освещается мягким светом, которого недостаточно для чтения, поэтому Арс снимает очки, убирает их в футляр и трет глаза, переводя взгляд на соседнюю полку. Антон лежит, накрывшись простыней по самый нос, но его лицо освещается светом телефона с какой-то игрой.
– Ты чего не спишь? – чуть с хрипотцой спрашивает Арсений.
С соседней полки доносятся "звуки пожимания плечами" и такая по-дебильному простая фраза:
– Не спится, – и Антон, заблокировав телефон, убирает его на стол и переворачивается на бок, спиной к стене. Он благодарен большим купе за то, что может вытянуться в полный рост. Когда приходится ехать в плацкарте, то это считай, ночь пропала.
– Давай все-таки попробуем уснуть, Тош, – мурашки пробегаются по спине от ласкового голоса и такого же прозвища, и Шастун еле заметно кивает. – Если не получится, то буди меня, – поговорим.
Антон снова качает головой, хотя они оба знают, что будить его Шастун точно не будет. Со словами: "Спокойной ночи," – импровизаторы закрывают глаза, но только одному из них тут же удается попасть в мир снов.
Арс все равно просыпается, может, часа через два или больше. Он не знает. Но легко сжимает руку, хватая окольцованные пальцы, что игрались с его, и улыбается. Импровизатор будто чувствует такую же мягкую и немного смущенную улыбку коллеги, хотя еще не открыл глаза. Когда он все-таки делает это, то замечает, что света стало катастрофически мало, и лицо Антона разглядеть практически невозможно. Они держатся за руки через проход; видимо, во сне Арсений выкинул одну конечность из-под одеяла, а так и не уснувший Шастун, как котенок, решил с ней поиграть.
Двое мужчин лежат ночью, пока поезд мчится черт-знает-где и черт-знает-куда, ведь это их совсем не волнует, а за окном самая настоящая непроглядная темнота, уже конец осени.
– Я соскучился, – голос Арсения кажется таким громким и разрезающий тишину купе на кусочки, что он начинает переживать, как бы не разбудить остальных, но с верхних полок доносится лишь сопение спящих, и он выдыхает, ловя на себе смеющийся взгляд Антона, заметившего его беспокойство. Арс улыбается и немного сжимает руки, которые они так и не отпустили.
– Я тоже, – доносится еле слышным шепотом в ответ.
Потом они минут пять точно лежат и перебирают пальцы друг друга. Главное – не расцепляться. Арсений поглаживает костяшки чужой руки, когда Антон все также тихо предлагает:
– Пойдем покурим?
С одной стороны Арсу вообще не хочется покидать уютное купе и теплую кровать, но с другой – как отказать Антону? Поэтому он аккуратно отпускает его руку и поднимается, протягивая коллеге курточку. Дверь купе скрипит почти незаметно, и они покидают помещение, оставив друзей наслаждаться сном. Уже в коридоре гуляет сквозняк, Арс немного ежится, и с него спадают остатки сна, пока они идут в тамбур.
Там еще холоднее, и когда Антон предлагает ему сигарету, редко курящий Арсений соглашается. Они зажигают их с одного огня, лица так близко, что чувствуется запах одеколона друг друга, а потом и привкус табака. Когда сигареты уже тлеют, взгляды встречаются, и отходить, ну, вообще не хочется. Поэтому Антон делает затяжку, чуть прикрывая глаза, а потом, отведя сигарету в сторону, выдыхает прямо Арсу в лицо.
Мужчина чуть тушуется и видит смешинки в глазах этого наглеца. Именно поэтому он также вдыхает в себя никотин, а затем кладет руку на шею Шаста, и мягко притягивает к себе, ловя его губы своими и выдыхая сизый в полумраке тамбура дым. Импровизатор отвечает, и Арсений чувствует холод его колец на своих скулах. Ему нравится.
Сигареты догорают в руках, а они, забыв обо всем на свете, целуются в тамбуре у открытого окна, пока поезд везет их в никуда. И они чувствуют как светлое счастье накрывает их с головой, унося в другую реальность.
Шастун предусмотрительно успел затушить сигарету, а Арс в какой-то момент жалостливо ойкает и отстраняется, роняя догоревшую до фильтра палочку на пол, где и так уже валяется пепел с нее, который раздуло ветром. Антон берет его пальцы в свои, прямо как в купе, и аккуратно целует обожженные места, смотря в голубые, но сейчас кажущимися синими ( – Как небо в тот день, когда мы первый раз поцеловались, помнишь?) глаза.
Парень со светлыми волосами молча предлагает еще одну сигарету своему любимому, но получает медленное мотание головой в ответ, поэтому притягивает его к себе и чувствует теплые руки на поясе и поцелуи в ключицу, пока все-таки докуривает свою порцию никотина за день. Ему недостаточно, он хочет еще, но также понимает, что его коллега сейчас рухнет прямо здесь, потому что того уже клонит в сон (Шаст начинает корить себя, что разбудил это милое чучело, которое теперь вырубается на нем, не дойдя назад). Он выбрасывает окурок в форточку и видит, как тот быстро исчезает в ночи; а потом импровизатор аккуратно целует черную макушку.
– Давай, Арс, ты уже все.
Он слышит неразборчивое мычание, и его тихий смех звоном бусин разносится по тамбуру. Арсений не хочет отстраняться от Антона, он прижимает его к себе крепче, и парню ничего не остается, как, смирившись, двигаться в сторону купе, делая одновременные шаги с любимым человеком; стоит отметить, что получается это у них неплохо.
Дверь легко поддается, Антон снимает с них курточки, и когда пытается буквально положить Арсения, оказывается утянут следом. Одно его колено стоит между ног импровизатора, а другая нога ненадежно упирается носочком в пол, пока он шепотом спрашивает:
– Ну и что ты делаешь?
Взгляд голубых глаз подернут поволокой сна и расфокусирован, но губы все равно оставляют легкое прикосновение сначала на подбородке, затем на щеке и находят чужие губы. Парень коротко отвечает, но отстраняется и касается его носа своим.
– Спи давай, солнце, нацелуемся еще, – Антон улыбается так широко, что Арсений будто слепнет от его света, потому, когда второй импровизатор все-таки добирается до своей полки, тихо говорит:
– Нет, это ты солнце. – Антон чуть приподнимается и задает резонный вопрос:
– А ты тогда у нас кто?
Ответ находится тут же, будто заранее подготовленный:
– Я Меркурий, - на вопросительный взгляд он поясняет, – самая ближайшая к тебе планета.
– Как скажешь. Спокойной ночи, Арс, – с соседней полки доносится лишь равномерное дыхание брюнета.
Шастун вздыхает, вставляет наушники, думая, что так и не уснет этой ночью, но уже через двадцать минут проваливается в сон.
Многие поезда видели их поцелуи: страсть и нежность, любовь и заботу. Поезда – целые хранители историй, мечтаний, искренних ночных разговоров и знакомств. Они не расскажут никому, поэтому каждое "пойдем покурим" Антона сопровождается поцелуями от Арсения.