Ленивый вечер

      В комнате царил полумрак, изредка на красно-жёлтых узорчатых обоях можно было заметить игривые отблески ярко-бордового солнца, которое всецело освещает огромные территории в Аду. Но сейчас в нём абсолютно никто не нуждается, ведь близился такой долгожданный вечер, и все без всяких исключений безнадёжно устали. Несмотря на, вне всяких сомнений, бесценную помощь Аластора, труд, который вкладывали все остальные в обустройство отеля, был очень тяжёлый, но все всё равно держались, пусть и из последних сил. Мебель, обслуживание, уборка. Казалось, что всё может рассыпаться в один миг по щелчку чьих-нибудь пальцев. Все чувствовали, что время безвозвратно утекает, а сроки уже дышат в спину, так и норовят напомнить о себе. Радио-демон, который ввязался в эту авантюру просто ради забавы и в попытках развлечься, спасаясь от скуки, он взялся за эту работу, потому что собственная ему осточертела. Сейчас он может спокойно отдохнуть, ведь их рабочий день закончился, и просто сладко потягивается, собирая в охапку полусонного паучка и упираясь носом в пушистый мех на его груди. Сегодня они изрядно утомились, а Энджел в два раза больше. Его основную грязную работу никто не отменял, а на все замечания Чарли и Вегги Даст реагировал излишне вяло и в какой-то степени просто положил на них болт. Настолько сильно он сегодня вымотался, даже сил реагировать на что-то не было. И в этот раз затащить того в свой номер для Аластора сегодня не составило никаких проблем: обычно паучок яростно сопротивлялся, совсем не давал прикасаться к себе хоть пальцем, что уж говорить про объятия — прекрасно знал, что такими уловками его всего-то хотят затащить к себе, и шанс выбраться оттуда был не слишком-то и большим — но сегодня Радио-демон явно словил куш, чем очень гордился. Сегодня он сразу, после рабочего дня, дождался, пока его порнозвезда придёт, схватил его под белые ручки и затащил в номер. Да и сам Энджел внезапно осознал, что хоть ори, хоть не ори, всё равно Радио-демон сделает то, что хочет. Рано или поздно, но он всегда сдавался, не в силах больше строить из себя неприступную крепость, и шёл в номер Аластора. Кто же знал, что такое безобидное на первый взгляд решение помочь принцессе Ада в её глупой идее сделать отель без грехов, похоти и остальных губительных вещей для души, окажется таким до жути правильным. На первый взгляд, Энджел выглядел не больше, чем просто прикольный фрик, а громкий статус первой в топе порнозвезды не говорил о нём практически ничего. Разве что подразумевал, какое у этой персоны может быть поведение и шутки. И ведь действительно, первое знакомство с Дастом началось с предложения отсосать Аластору. Последний даже растерялся, но продолжал держать на лице пугающую улыбку, отказывая и раздумывая над тем, как потом можно поговорить с этим пауком-демоном. Но, неожиданно для них, следующий разговор перерос в нечто большее, чем просто диалог двух демонов, которые каким-то образом могут управлять другими. Один — их судьбами, другой — их желаниями. Кто же мог хоть на секунду предположить, что Даст станет не просто демоном, который окажет второстепенную и ненужную роль в эпизоде жизни Аластора. А тем, кто окажет на Радио-демона влияние, пусть и незначительное, но это на первый взгляд. Хотя, Вегги всё равно неисправно твердит Энджелу, что не стоит даже и пробовать мутить с ним. Но кто её вообще слушает, эту слишком правильную для демона зануду?       Демон с оленьими рогами тихо выдыхает, шевеля белоснежную шерсть, поднимает голову, рассматривая в абсолютном мраке не такой уж и большой комнаты полусонную мордочку Энджела. Некое замешательство отражалось на лице паучка-соблазнителя. Его смущённый взгляд, блуждающий по телу Аластора, и слегка покрасневшие от стыда щёки, заставляли последнего улыбаться ещё сильнее и глубже зарываться вновь и вновь в белоснежную шёрстку, пряча ту самую улыбку в пуху, и прислушиваться к частому сердцебиению Даста. Именно за мягкий пушок Радио-демон и полюбил паучка. Лежать на его мягком и податливом теле, зарываться носом в мягкую и пушистую грудку, прикрывая в блаженстве красные глаза, и при этом развалиться на диване в своём собственном номере ценилось выше всяких садистских и жестоких пыток, которые он устраивал своим жертвам. Пусть он и любил последнее, но первое он просто безумно обожал и ни на что бы не променял. Энджел лениво и осторожно обнимает Радио-демона своими паучьими лапками, блуждая по его одежде, зарываясь под пиджак. Тихо, аккуратно, боясь нарушить такой короткий миг, когда Аластор не выносит никому мозги, когда он неимоверно спокоен и не настроен с кем-то спорить, порой даже по пустякам. Таким его мог видеть только паук, и никто больше не грел сердце и заставлял слегка улыбаться. Остальные же видят в нём лишь монстра, и если Даста бы спросили, он бы ответил точно так же как и все остальные. Но время изменило его мнение, как и он изменил любые отношения Аластора к нему. Никто из них не знал, что Даст сумеет привнести в его жизнь столь необходимую капельку спокойствия и совсем небольшую щепотку безумия. Это было, скорее всего, неожиданностью даже для них обоих. Но ведь куда лучше после тяжелого дня лежать на пушистом диване, снова набираясь сил на завтрашний сумасшедший день, рядом с близким демоном, чем прийти и лечь на неудобную жёсткую кровать (по ощущениям) и просто глядеть в одну точку, собираясь с мыслями в гордом одиночестве, в котором он проводил не только нынешнюю жизнь в так полюбившимся ему Аду, но и на «чистой» земле. И теперь Радио-демон может сравнивать свою жизнь до и после встречи с Дастом и без всякого сожаления ответить, что сейчас ему всё нравится абсолютно всё, без исключений. На движения и прикосновения Энджела демон с рожками реагирует куда медленнее, чем обычно. Он что-то бубнит, вроде как возражения (по крайней мере, это похоже на них), но он настолько устал, что даже и думать не хочет, чтобы отнять голову от такой приятной на ощупь грудки и говорить это повторно, никаких сил на это у него не осталось. Даст лишь приподнимает тонкие брови, стараясь понять, хотя бы общий смысл того, что Аластор бормочет куда-то ему в мех, но тот почему-то не произносит заново, как обычно, и паучок просто закатывает глаза к потолку, но ничего не говорит. Всё-таки это не важно, раз тот даже не соизволил не поднять своей головы, чтобы обратиться к самому пауку. Или ему просто лень. Скорей всего, всё обстоит именно так. Даст тяжело выдыхает, когда комната полностью погружается во мрак адской ночи, оставляя демонов одних в темноте, без всякого источника света. В принципе, и до этого солнце им не особо-то и мешало, лишь изредка пускало своих игривых солнечных зайчиков в глаза усталому Аластору или сонному Энджелу. Теперь осталось полагаться только на ощущения, пока зрение не привыкнет ко всепоглощающей тьме номера. Энджел целиком и полностью заключает в объятья Аластора, всеми шестью руками, пока тот пробуждается от сладкой полудрёмы, в которую невольно впал, и пытается осознать ситуацию. Несмотря на то, что Даст проработал проститутом большую часть своей жизни, как на Земле, так и в Аду, он не лишился искренних чувств, что было для некоторых несколько удивительно. Верно, на работе ему требовалось только ублажить клиента, которого он видит в первый и последний раз в жизни, красиво сыграть свою роль на камеру, показать с лучших ракурсов, больше ничего. По крайней мере, про первый и последний раз думал один только Даст, пока этот же демон не приходил к нему ещё раз, и вовсе становясь постоянным клиентом. Но никто никогда не заботился о его чувствах, считая, что ему это и не нужно. Что у него нет и не может быть никаких чувств, и им можно пользоваться, как твоя демоническая душа пожелает. Но с Аластором всё было иначе, этот демон заставил пробудить в сердце те самые закопанные и запрятанные где-то в глубинах души и сердце ощущения. Ощущения любви и чувства, что он может быть нужным хоть кому-то не только для удовлетворения своих низших потребностей. — Ослабь хватку, паучок, — произносит радио-демон привычным голосом из ток-шоу, разрывая мирную тишину в номере. Даст неожиданно вздрагивает и пытается вглядеться в лицо Аластора, но прищуривается и понимает, что просто пытается прожечь взглядом дырку в его шляпе, которую тот забыл снять при входе в комнату, причём в который раз. Энджел недовольно фыркает, чувствуя неловкость, но просьбу исполняет, пусть и не убирает рук. Слышится тихий шелест одежды, Аластор приподнимается, снимает, наконец, начинающую дико раздражать шляпу, вешает на спинку дивана свой пиджак и подбирается ещё ближе к Энджелу, лениво целуя его. Целует томно, медленно, сплетая языки, прикрывая глаза, наслаждаясь этим приятным для них двоих процессом. Энджел кладёт верхние лапы на плечи Аластора, пока тот стремительно приближается ещё ближе, углубляя поцелуй. Проходясь по остреньким зубам паучка, дёснам, Радио-демон рукой проводит по волосам Даста, приближая к себе. Но после почти сразу разрывает поцелуй, из-за чего паучок недовольно выдыхает, и обнимает в знак утешения. Демон, уже без шляпы, тяжело вздыхает, в наглую повисает на паучке и заставляет его лечь обратно на подушки и прикрыть глаза, приобнимая наглеца. — Ты ведь хочешь спать, я прав? — шепчет Аластор своим нормальным голосом, утыкаясь в подушку лицом. Но вскоре он опять поднимается, нависая над Энджелом, заглядывая в его глаза. Даст недовольно жмурится, отводит взгляд, устремляя его в пустоту, пока Радио-демон не выдерживает и всё же склоняется и оставляет влажный поцелуй на тоненькой шее паучка, добиваясь одного рваного вздоха. Больше ему ничего не надо, он утыкается носом обратно в его пушистую шёрстку и закрывает глаза, постепенно засыпая, так и не дождавшись ответа. Аластор и так знает, что ещё немного и паучок сам отрубится, у них обоих не осталось никаких сил. — Да, я жутко хочу спать. Спокойной ночи, Ал, — тихо шепчет Энджел уже в темноту, ведь тот почти мгновенно уснул. Паучок кладёт руки на спину Аластора и закрывает глаза, тоже засыпая. Их окутывала темнота, мягкая и тихая, оставляя всё позади. Сложный день растаял в дымке тумана, в котором потонул Ад. Этой ночью их ничто больше не потревожит, ни один звук не донесётся до них. Только тихое посапывание Радио-демона в чужую пушистую грудку, и редкое всхрапывание паучка, прижимающего к себе Аластора. Завтра будет новая головная боль, новая усталость. Но у Аластора всё ещё есть его пушистый Энджи. А у Даста всё ещё есть его нежный и спокойный в такие моменты Радио-демон. А большего им и не надо.