...он словно магнит, я так же как обычно, но делаю вид, что мне все безразлично...
Тиканье часов раздражало меня с каждым разом все сильнее и сильнее. К слову, это был единственный звук в моей квартире. Техника не работала, шум с улиц не слышно, потому что все окна закрыты. Только постоянный тик отсчитывал секунды, минуты, часы… Сколько я просидела на этом диване, не помню. Я выпала из реальности на какое-то время. Изолировалась от окружающего мира. Мне страшно. Я боюсь, что он придет ко мне, а я не смогу его выгнать, вновь пуская в свою жизнь. Сижу на диване и обнимаю колени руками, пытаясь длинными рукавами серой кофты согреть их. Я настолько погрузилась в себя, что напрочь забыла о еде и сне. Очень хочется пить, но я панически боюсь пошевелиться. Мне кажется, что стоит сделать одно лишнее движение, как он тут же появится на пороге моей квартиры. Боже, зачем я помогла ему тогда. Если бы я прошла мимо в тот день, меня бы замучила совесть, безусловно, но сейчас я лежала бы на каком-нибудь пляже в Калифорнии и ни в чем не нуждалась. Но зачем упрощать себе жизнь… Я лучше буду выпендриваться перед матерью, что уже взрослая и самостоятельная, чем молча согласиться жить в другом штате, пускай и с ее новым ухажером. До сих пор не могу простить ей уход от отца. У нас была счастливая семья, по крайней мере, мне так казалось. И почему моя тупая упрямость решила вдруг проснуться в самый неподходящий момент? Я помню тот день. Помню разговор с Вуди, женихом мамы, как он звал меня поехать с ними. Ему дали новую работу или что-то типа того, поэтому они переезжают из серого и убогого Готэма в солнечную Калифорнию. Я долго думала над их предложением. Я понимала, что здесь мне ловить нечего, но глупо упиралась в свою ненависть к прошлым поступкам матери. Не мне судить ее, но тогда я была ребёнком, и вся та боль, что она мне причинила своим решением, плотно засела в моем сердце. — Послушай, Эстер, в твоих глазах я монстр из-за того, что бросила вас с Джоном много лет назад, — заговорил автоответчик голосом мамы, — и ты до сих пор не можешь мне этого простить, но пойми, что тогда это было необходимо, чтобы мы оба начали жить заново. Его уже нет рядом с тобой, поэтому я не хочу бросать тебя в этом ужасном городе. Нам с Вуди выпал шанс уехать отсюда. И мне бы хотелось забрать тебя с собой. Прошу, подумай над моим предложением. Это было после моего жёсткого отказа Вуди. С ним я практически не разговаривала, просто сказала, что не нуждаюсь в их подачках и бросила трубку. Возможно, я поступила несправедливо по отношению к маме, ведь после того, как она бросила папу, она не бросила меня. Она звонила, забирала меня к себе, дарила подарки. Порой мне было стыдно за то, как я вела себя с ней. Как неблагодарная скотина, но моя детская обида каждый раз оказывалась сильнее меня. Наверное, сейчас в душе я очень сильно люблю её и хочу быть рядом, но прошлое неизменно. После ее сообщения я задумалась над этим предложением. Мне выпал шанс наконец-то покинуть грязный Готэм. Тогда я не торопилась что-то решать, а потому захотела отвлечься и сходить прогуляться. На улице было относительно тепло, но лёгкую куртку все же накинула. Я вышла из дома и пошла в свое любимое кафе, где пекли очень вкусные кексы. Проходя по улице, замечала, как люди кидают в мою сторону косые взгляды. Опять. Опять им что-то не нравится. Не нравится моя причёска? Да вроде обычные русые волосы, расчесанные и помытые. Не нравится моя одежда? Она поглажена и выстирана. Не нравится хмурое выражение моего лица? Ну уж извините. Живя в Готэме, другого ожидать не стоит. Но мне плевать. Пусть смотрят. Я просто не обращаю на это внимания. Тут все косо смотрят друг на друга, потому что никто не знает кто перед ним проходит: адекватный человек или с поехавшей шизой. Подхожу ближе к оживлённому перекрёстку. Здесь много людей. Все куда-то спешат, дети бегут со школы домой, какой-то клоун в смешном костюме танцует с жёлтой табличкой. Не вижу надпись, но наверное очередная реклама какой-нибудь фирмы. Захожу в кафе и сразу ощущаю приятный запах свежеиспеченного хлеба. Немного подумав, беру шоколадные кексы, а так же стаканчик с ореховым кофе. Выхожу уже с более радостным настроением, даже улыбаюсь парочке прохожих, которые провожали меня с пальцем у виска. Ну, это нормально. Тут никто не привык получать улыбки от чужих людей. Постоянные драки на улицах, грабежи и нередкие убийства всех сводят с ума. Все боятся здесь жить, но при этом ничего не меняют в своих жизнях. Странные. И это я сказала? Я, которая проебала шанс уехать отсюда. Но об этом попозже. Домой пошла тем же маршрутом, сменив его ближе к концу. Решила пойти дворами, а не центральными улицами, чего, вообще-то, я никогда не делаю. В левой руке пакет со вкусностями, а в правой держу стакан с кофе, который медленно пью. Пока наслаждалась напитком, где-то вдалеке услышала звуки борьбы. Казалось бы, не мое дело, в Готэме это уже норма, но зачем-то пошла в сторону криков. Стоило завернуть за угол, как я увидела банду подростков, пинающих ногами того самого клоуна с табличкой, которого я видела по пути в кафе. — А ну разошлись, иначе копов вызову, — закричала я, в надежде, что это их спугнет. Надежды оправдались. Подростки разбежались кто куда, а этот мужчина лежал на земле, прижимая руки к больным местам. Мне стало его жаль. Я подбежала к нему, поставила на землю пакет и кофе и решила помочь ему подняться. — Эй, вы встать сможете? — спрашиваю я. — Да, — отвечает мне слабый голос. Я подала ему руку, на которую он стал опираться и аккуратно вставать. Ему, наверное, было очень больно. Ноги бы поотрывала таким придуркам. Кто они такие вообще? Какое право они имеют избивать кого-то? Мужчина выглядел очень худым, я бы даже сказала тощим. Его холодные ладони крепко впились в мои руки, как будто он боялся их отпускать. Мы медленно поднимались с земли, после чего я удерживала его от падения вниз. Я хмурилась, была недовольна тем, что стала свидетелем того, о чем неоднократно трещат по телеку. Мужчина выпрямился и я поняла, что он очень высокий. Даже я кажусь уже не такой шпалой по сравнению с ним. — Спасибо, — протянул он, одной рукой держась за мое плечо, а второй за ушибленный бок, — не стоило вам ввязываться. Могли и сами пострадать. — Ну, я бы себя упрекала потом, если бы не помогла, — слегка улыбнувшись, ответила я, — мне жаль, что это произошло с вами. Вы сможете дойти до дома? — Смогу, — ответил он, — и это не в первый раз со мной происходит. Я уже привык. — Как к такому можно привыкнуть? — спросила я. Мужчина не ответил. Он долго смотрел на меня, а потом на его лице появилась улыбка. Я сначала не поняла чему он улыбается. Может, каким-то своим мыслям, но когда улыбка плавно перешла в смешки, а затем в жуткий хохот, мне стало не по себе. Страх также нагонял его клоунский парик и размытый от слез грим. Я немного отступила от него, поднимая пакет с кофе, а он все продолжал смеяться, прикрывая рот ладонью, будто старался сдержать его. Вторая его рука шарила по карманам штанов. Когда он нашёл то, что искал, тут же протянул мне, сгибаясь пополам от непрерывного смеха. Это была карточка. На ней было написано, что этот смех является следствием психического заболевания и просьба простить его. Мне стало жаль его еще сильнее. И даже страх постепенно начал исчезать. Такие, как он, чаще всех страдают в таких городах, как Готэм. Те, кто считают себя сильнее, отрываются на слабых. Уроды. Спустя какое-то время мужчина успокоился и с жалостным видом посмотрел на меня. — Простите, что вам пришлось это увидеть, — сказал он и опустил глаза в пол, словно ему было стыдно смотреть на меня, — и спасибо за помощь. — Я не могла по-другому, — вру, тупо вру, ведь на самом деле я могла просто пройти мимо, но совесть бы потом замучила, — меня, кстати, Эстер зовут. — Артур Флек, — сказал он и протянул свою ладонь. Когда я сжала его кисть, в очередной раз в голове пронеслась мысль о его худобе. — Ну, я пойду, — протягиваю я, — рада была помочь. — А я рад был познакомиться. Я слегка улыбнулась ему уголком губ и пошла в другую сторону. На улице уже стемнело, поэтому стоило поторопиться, чтобы самой потом не получать помощь. Я дошла до поворота и услышала, как меня окрикнул Артур. Медленно разворачиваюсь и вижу, как он бежит ко мне. — Эстер, может, напишите свой номер телефона? — спрашивает он. Я задумалась. Стоит ли делать это, когда я в мыслях о переезде из Готэма? Зачем давать ему свой номер, а потом говорить, что я уже в другом городе и мы вряд ли когда-нибудь еще увидимся? Но я все равно записала цифры на мелком листочке еле пишущей ручкой, — спасибо. — Не за что, — мило улыбаясь, ответила я. Я столько раз улыбнулась за день, что перестала узнавать себя. Мне просто не хотелось отталкивать Артура своим вечно хмурым лицом. Думала, что так смогу поддержать его, улыбкой говоря, что все нормально. Не знаю, зачем я это делала. Он незнакомец, никто мне, по сути, но почему-то хотелось дать ему уверенность в том, что с ним рядом кто-то есть и готов помочь. Мы попрощались и разошлись в разные стороны. Я вернулась домой со странными ощущениями. Я помогла человеку, а ведь всего лишь вышла прогуляться. Удивительно. Поставила чайник на кухне, чтобы устроить себе вечернее чаепитие. Я постоянно прокручивала в голове встречу с этим странным мужчиной. Артур Флек. Запомнила его имя, хотя обычно этого не делаю с незнакомыми людьми. Тот день стал отправной точкой, тем моментом, который перевернул мою жизнь с ног на голову.***
...смотрит как раньше почти влюбленными синими, я вновь сбиваюсь с пути...
Прошла неделя с тех пор, как Артур Флек появился в моей жизни. И за все это время он мне ни разу не позвонил. Даже намека не дал, что мы вообще знакомы. Всё-таки он очень странный. Зачем просить номер и не звонить? Он коллекционирует номера, что ли? И вообще, с какой стати я жду от него звонков? Наверное, чтобы убедиться, что он в порядке. Я тоже странная. Я так и не решила до конца насчёт переезда. Всю неделю я прожила в мыслях об этом. Мама звонила пару раз и спрашивала о моем выборе, на что я уклончиво ссылалась на сложность принятия такого решения. Короче, несла всякую херню, лишь бы отсрочить свой ответ. Надо было решить до понедельника. Отлично, сегодня пятница, подумаю об этом завтра. Пойду за чаем. Иногда я хотела позвонить маме или Вуди и сказать, что я согласна, но в последний момент бросала трубку и убегала на кухню, будто телефон взорвётся от того, что я передумала. Чайник засвистел, а это означало, что сейчас я погружусь в себя на неопределённое время, медленно попивая горячий напиток. Так я думала, искала подсказки внутри своей души. И это помогало. Иногда. Я прошла в гостиную, села на диван и накинула клетчатый плед на ноги, а затем посмотрела в окно. Солнце светило. Редкое явление, но все же я не была рада. Не люблю яркое солнце, да и в целом ясные дни не переношу. Не знаю почему, но в пасмурную погоду я чувствую себя гораздо лучше. Постепенно мысль цеплялась за другую мысль, и я зависла на несколько минут. Очнулась, когда чай кончился. Решила включить телевизор, а сама пошла относить кружку на кухню. В новостях все как обычно: забастовки, грабежи и Томас Уэйн. Но одна новость меня заинтересовала. Какой-то чувак в костюме клоуна убил троих бизнесменов в подземке. По спине даже мурашки пробежались. Раньше бунтовщики никого из богачей не трогали, только поливали их дерьмом. Стало как-то страшно. Из-за этого ненормального другие могли решить, что тоже не хуже и пойти убивать всех направо и налево. Боюсь представить, что теперь будет твориться в Готэме. Может, пора валить в Калифорнию? Пока я мыла посуду, в квартире раздался неприятный треск телефона. Я подошла и сняла трубку. — Алло. — Эстер? Это Артур Флек, помните? — неужели. Явление Христа народу. Он позвонил. Я уж думала, что он реально чужие номера коллекционирует. По голосу было слышно, что он волнуется, — прошу простить меня, что не звонил. Вы, наверное, подумали, что я забыл про вас? — Привет, Артур, — начала я, — нет, что ты. У тебя, вероятно, были дела. И давай на «ты», хорошо? — Да, — согласился он, — ты свободна сегодня? — Никаких планов нет, — отвечаю я и сажусь на тумбу, наматывая провод на палец. — Могу я пригласить тебя на прогулку вечером? — еще более неуверенно произнёс Артур. — Эм, да, без проблем, встретимся у кафе «Перри» в шесть? — Буду ждать. До встречи. — Пока. Зачем? Зачем я согласилась? Я уже в шаге от того, чтобы уехать из Готэма, но завожу здесь новые знакомства. Я всегда знала, что моя логика послана мне свыше. Ну, слова мои уже не вернуть, поэтому придется смириться. Смотрю на часы. 14:24. Пора бы приводить себя в порядок. Принимаю горячий душ. Сушу волосы, попутно пытаясь сделать хоть какой-то макияж на своём лице. Выходит так себе, но времени уже нет переделывать. Я особо не мудрила: тушью накрасила ресницы, хотя они и без этого чёрные и длинные, замаскировала синяки под глазами и другие дефекты кожи, подкрасила густые брови, нанесла помаду натурального оттенка, немного выхожу за контур, придавая своим маленьким губам немного объёма. Волосы в итоге просто расчесала и сделала неровный пробор. Пойдет. Надеваю бежевое платье до колен с черным поясом. Ну и плевать, что кожа выглядит бледнее, чем есть на самом деле. Мне нравится. Вновь смотрю на часы. Уже 17:20. Выбираю осенние полусапожки на небольшом каблуке. Понимаю, что с платьем это не особо сочетается. Да уж, хотела выглядеть как нормальная девушка, а получилось как всегда. Психанула и поменяла платье на синие джинсы и белую рубашку. Вот так уже лучше. Натягиваю куртку и выхожу из дома. Вроде не опаздываю. Прохожу мимо любимого кафе и невольно вспоминаю Артура в костюме клоуна, танцующего с жёлтой табличкой. Кто же знал, что мы познакомимся с ним, да еще и таким образом… Дохожу до «Перри» и вижу Флека. Он сидит на ступенях заведения, а его ноги странно потрясываются. Нервничает, что ли? Подхожу к нему ближе. На нем была расстегнутая коричневая ветровка, из-под которой выглядывал свитер, тёмные джинсы и обычные ботинки. Волосы у него вьются. И они темно-каштановые. — Привет, — говорю я, — долго ждёшь? — Привет, Эстер, — отвечает он и встаёт со ступеней, — нет, не долго. Я рад, что ты пришла. И ты прекрасно выглядишь. — Спасибо, — смущённо улыбаюсь, что для меня в принципе не типично. Но он так мило это произнёс, еще и запинаясь при этом, что я сама слегла смутилась, — куда пойдем? — Может погуляем в парке? — Отлично. Сейчас я уже не помню о чем конкретно мы разговаривали, да и все остальные наши разговоры помню лишь образно. Мы говорили о его жизни. Артур рассказывал о своей маме, о том, как ухаживал за ней. Рассказывал, что он комик, любит придумывать шутки, но их никто не понимает. Из разговора с ним я поняла, что это добрый, но обиженный на жизнь человек. Но тем не менее Артур верил в свою мечту и шел к ней. Да, он спотыкался на своём пути, но потом вставал и снова шёл вперёд с улыбкой на губах. Удивительный человек. Его столько раз били, унижали, у него к тому же есть психическое заболевание, а он не отчаивается. Я бы так не смогла. Я бы замкнулась в себе, впала бы в депрессию или еще чего хуже. Помню, как мы гуляли по парку, он пытался меня развеселить, рассказывая разные смешные истории. Я только тогда увидела его пронзительные голубые глаза. Они показались мне бездонными, в них реально можно было утонуть. Меня поразило больше всего то, что несмотря на улыбку, в глазах его была печаль. Он улыбался всем на свете, но глаза говорили правду о том, что он страдает. Артур купил нам кофе, после чего он решил проводить меня до дома. Мы сели на скамейку у моего подъезда. Наступило неловкое молчание. Я не знала о чем еще с ним говорить, поэтому просто пялилась на свою обувь, постукивая пальцами по бумажном стакану. Артур же откинулся на спинку скамейки и достал очередную сигарету. За всю нашу прогулку он выкурил уже три штуки. Едкий сигаретный дым наполнит лёгкие, от чего мне стало неприятно дышать. Но я терпела, все также молча попивая остывший кофе. — Эстер, а тебе бы хотелось уехать отсюда? — внезапно спросил Флек. Признаюсь, я опешила. Когда я задавала себе этот вопрос, то ответ казался очевидным, а сейчас, когда я услышала его от другого человека, я не знаю что ответить, — если бы тебе выпал такой шанс, ты бы им воспользовалась? — Да, — опять вру. Если бы это было правдой, меня здесь уже давно не было бы, — а тебе? — Иногда хочется, но я не могу оставить маму одну, ей нужна моя помощь, — отвечает мужчина и выпускает струю дыма в тёмное вечернее небо. — Мне не понять тебя. У нас с мамой не такие крепкие и тёплые отношения, — он повернул голову в мою сторону, впиваясь своими голубыми глазами в мои серо-зелёные. Мы просидели так какое-то время, после чего я отвернулась от него и опустила взгляд на свои руки. — Ну, я пойду, — я резко встаю со скамейки и поднимаюсь по ступеням к подъезду, — спасибо за прогулку. — Не за что. Еще раз спасибо, что согласилась пойти со мной, — Артур тоже встал и неуверенно сжимал рукава куртки, — Эстер, можно тебя обнять? — Да, конечно, - смущённо отвечаю я. Он поднялся ко мне и встал максимально близко, мне даже пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза. Было неловко. Его руки обвились вокруг моей талии, а мои вокруг его торса. В объятиях Артура было тепло и приятно. От него пахло сигаретами и каким-то дешёвым одеколоном. Я уткнулась носом в его грудь и почувствовала какое-то странное спокойствие. Все мысли и тревоги покинули голову. Были только он и я. Как будто два скитальца, наконец, нашли заветный оазис. Не буду врать, с того дня Артур стал занимать в моих мыслях больше места, чем переезд в Калифорнию. С ним было хорошо. Он веселил меня, делал комплименты, рассказывал интересные истории. Я с каждой новой встречей стала видеть в нем достаточно привлекательного мужчину, пусть и со своими тараканами в голове. Даже его жуткий смех уже не настолько меня тревожил. Мы встречались с ним каждый вечер. Он приходил за мной, после мы шли либо в кафе, либо в парк. Я рассказывала о себе, о своей жизни. Он все еще был моим знакомым, а я готова была распахнуть перед ним свою душу. Не знаю, что на меня так повлияло. Наверное, эти чёртовы глаза и какая-то уверенность в том, что ему можно доверять. Вероятно, я видела в нем родственную душу, такую же потрепанную, как и у меня. Я не рассказала ему о тяжёлом подростковом периоде, потому что бередить эти раны не хочется совсем. Не рассказала, что пыталась покончить с собой, когда папы не стало. Я боялась, что он перестанет считать меня адекватной после этого. Артур всегда меня внимательно слушал, шутил, когда видел, что я начинала грустить. Он очень чуткий. Ну прям идеальный мужчина. В воскресенье Флек пригласил меня в клуб «Пого» на свое первое выступление в качестве комика. В тот же день он меня впервые поцеловал. И я ответила. Скорее из неожиданности, чем из-за каких-то чувств. Он делал это неумело, но из-за этого его поцелуй вышел очень искренним. Тогда он снова меня проводил. Стоя у подъезда в его объятиях, я чувствовала себя очень комфортно. Как будто так все и должно быть. Я прониклась этим человеком, и даже врать не буду, что мне он начал нравиться как мужчина, не считая его излишней худобы. Всего за три дня мы нашли общий язык, даже успели привязаться к друг другу. Тогда я еще не знала к чему все это приведёт. В понедельник утром Артур позвонил мне, чтобы узнать, не передумала ли я приходить на его выступление. Я дала отрицательный ответ. Хоть я и не люблю стенд-ап за пошлые шутки и черный юмор, и в принципе в нем не разбираюсь, я решила поддержать его и прийти. Он сказал, что очень хочет увидеть меня. Вроде взрослый мужчина, а его поступки, порой, выглядят как действия неумелого подростка, который впервые кого-то полюбил. Может быть, так и было. Но мои планы не осуществились. Когда я начала собираться на шоу, в квартире вдруг раздался неприятный писк. Кто-то пришел. Я думала, что это Артур, но на пороге стоял другой человек. Его я не ожидала увидеть. Точнее её. Мама стояла на пороге и ждала, когда я отойду от лёгкого шока и, наконец, пущу ее в квартиру. Выглядела она взволновано. Постоянно закусывала нижнюю губу, стряхивала пылинки с пальто, крепко сжимая в одной руке сумку. — Что ты здесь делаешь? — холодно спросила я. — Эстер, ты должна была дать ответ до сегодняшнего дня. Я не вижу твоих собранных сумок, — протараторила мама, — ты не едешь с нами? — Мам, я не могу, — тяжело вдохнув, отвечаю я, стараясь сдержать поднимающуюся бурю эмоций в душе. Не вышло, — тебя не было рядом в те моменты, когда ты была нужна. Да, ты давала о себе знать, но тебя не было рядом со мной. А сейчас ты решила вдруг стать заботливой и хорошей мамочкой, которой не плевать на родную дочь. Зачем я тебе там? У тебя новая жизнь, жених есть, нарожаешь ему детей и будете счастливой семьей. Я не хочу рушить своим присутствием эту идиллию. Я хочу уехать из Готэма, меня достал этот гребаный город, но сделаю я это без тебя. Прости. Мама сделала жалобное лицо, в ее глазах застыли слезы. Я уверена, она хотела многое мне высказать, но вместо этого подошла, поцеловала меня в лоб и быстро выбежала из квартиры. Дура. Ебнутая дура. Только когда хлопнула дверь, я поняла, что наговорила полнейший бред и обидела своими словами единственного родного и близкого человека. Ну почему я такая тупая? Не замечаю, как скатываюсь по стене, скрывая лицо в ладонях. Чувствую, как по щеках текут слезы. Я растоптала нашу и без того хрупкую связь с мамой. Это не она монстр, а я. Я все это время вела себя как эгоистка, не заботилась о том, каково было маме. Почему я осознала это только тогда, когда она навсегда исчезла из моей жизни? Чувствую себя паршиво. Помню, как дошла до своей комнаты, упала на кровать и начала рыдать. Про «Пого» я тогда напрочь забыла. Та боль, которую я причинила нам обеим, меня уничтожила. Я заснула вся в слезах, так и не сказав Артуру, что меня не будет рядом, когда он впервые будет выступать со своими шутками перед людьми. Позже я переосмыслила произошедшее тем вечером, и пришла к выводу, что в городе меня удержали не принципы и не глупая детская обида, а странный человек, которого я однажды спасла….***
...смотрит как раньше почти, влюблён, но не искренне, меня уже не провести и не спрятать истины...
Мы не виделись четыре дня. Все это время я страдала от постоянных головных болей, глаза болели от слёз, ничего не хотелось делать. Только тогда я поняла, что осталась совсем одна. Не думаю, что мама простила бы меня тут же, если бы я позвонила ей и попросила прощения. Когда я перестала материть себя, то переключилась на Артура. Зачем я каждый раз соглашалась встретиться с ним? Зачем общалась с ним? Зачем ответила на тот гребаный поцелуй? Столько вопросов теперь из-за моих действий. Я осталась в Готэме, потому что не смогла оставить тут Артура, почувствовав некую связь между нами. Я не влюбилась в него, мне просто было его жаль, как друга. Да, я действительно считала его своим другом, пока однажды он не появился на пороге моего дома. В тот день шел дождь. Я сидела на диване, укрываясь пледом и читая книгу. Так я пыталась отвлечься от душевной боли. Капли дождя разбивались о подоконник. Казалось, что они играют какую-то мелодию. Дождь дарил мне умиротворение. Сюжет книги совсем не откладывался в голове, я просто бегала глазами по тексту. Чтение не помогло. Мне все так же было хреново. Отложив книгу в сторону, я опустила голову на колени и закрыла глаза, мысленно начала успокаивать себя. Через некоторое время я услышала уверенный и мощный стук в дверь. Я даже дернулась от неожиданности. Первой мыслью было то, что это какой-нибудь убийца или маньяк. Инстинкт самосохранения сработал просто замечательно. Я вообще не шевелилась, даже дыхание задержала. Потом я услышала тихий знакомый голос. Артур. Почему он так поздно пришел? Что-то случилось? Я медленно поднялась с дивана и на цыпочках подошла к двери, прислушиваясь к каждому шороху. Раздался новый стук, еще более мощный, чем предыдущий. Я снова дернулась. Ну зачем так тарабанить то? Открываю дверь и вижу «потрясающую» картину. Артур, весь мокрый и растрепанный, опирался руками на дверной косяк. Создавалось ощущение, что у него просто нет сил ровно стоять. Он поднял голову и тут мне стало действительно страшно. Это был не Артур. Такого дикого, яростного и сумасшедшего взгляда я не видела никогда. Он смотрел на меня и будто прожигал дыру. Его голубые глаза изучали меня, периодически останавливаясь то на лице, то на других местах. Мне было некомфортно. Твою мать, мне было дико страшно. Я знала, что у него есть проблемы с психическим здоровьем, но я не знала, что он может сделать, если недуг завладеет им. — Эстер, — его голос был низким, не таким, как обычно, — я таких делов наворотил. Ты и представить не можешь. Я отошла от двери, а Артур воспринял это как приглашение войти. Я не соображала что делаю. Я пустила его в таком состоянии к себе домой. Я сумасшедшая? Скорее всего, да. Он молча прошел в гостиную и сел на диван, схватившись руками за голову. Я стояла в проходе между прихожей и гостиной. Смотрела на него и не понимала, что заставило того доброго Артура так измениться за те дни, что мы не виделись. Флек, кажется, вообще меня не замечал. Я решилась подойти к нему и сесть напротив него, прямо на пол. Он не шевелился, но на губах я заметила улыбку. Артур поднял голову. Наши взгляды встретились. Он так пристально изучал меня, из-за чего по коже мурашки пробегали. — Что-то случилось? — неуверенно начала я. — Да, — протянул он, — моя мать умерла. — Мне жаль, — никогда не знала что говорить в таких ситуациях. Даже когда мне выражали сочувствие после смерти отца, я воспринимала это как пустые слова, без искренних эмоций. Просто как какую-то обязанность. — А мне нет, — его взгляд стал еще злее. Он смотрел куда-то в сторону, а его руки постоянно сжимались в кулаки. — Поделишься? — спросила я и положила ему ладонь на колено. Меня поразило то безразличие, с которым он говорил о маме. Ведь она была для него дороже всего на свете. Что же случилось? — Столько всего произошло, Эстер… Хочется забыться, — протянул Артур и наконец повернул голову в мою сторону. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, будто мысленно переговаривались. А потом случилось то, чего я никак не могла ожидать. Он схватил мою ладонь и притянул к себе как можно ближе, вынуждая меня упасть на колени от резкого движения. Флек наклонился ко мне и поцеловал. Не так, как в первый раз. Это было жёстко, грубо, но как-то страстно. Будто в этот поцелуй он вложил все то, что сейчас бушевало у него в душе. Я снова ответила ему. Он откинулся на диван, утягивая меня с собой. Я оказалась на его коленях. Артур вновь поцеловал меня, а его руки сомкнулись на моей талии. То ли сказалось отсутствие личной жизни, то ли просто не хотелось сопротивляться, но я начала получать от этого удовольствие. Мне нравились его поцелуи, нравилось то, как он гладил мое тело. Его губы коснулись шеи и в этот момент я растаяла. Я расслабилась и полностью отдалась в его власть. Он целовал мою шею, руками исследовал мою спину и бедра. Я же запустила ладони в его волосы, не давая ему отстраниться от себя. С моих губ слетали полустоны, которые с каждым разом все больше возбуждали Артура. Он оторвался от меня и вновь посмотрел в глаза. Сквозь пелену удовольствия я заметила в этих голубых омутах хищный огонёк. И мне окончательно снесло крышу. Что он там говорил про забыться? Я решила руководствоваться тем же. Не помню как мы переместились в мою спальню. Помню только, как он по пути прижимал меня к стене, снимая одежду. Добравшись до постели, он уронил меня на холодные простыни, а сам навалился сверху. Хоть он и был тощим, но все равно я чувствовала его вес. А еще его желание. Как хорошо, что я не закрыла окно в комнате. Мы бы задохнулись в том жарком воздухе, который там витал. Мы окончательно избавились от одежды. Его ладони спускались от груди все ниже, а я уже не сдерживала стоны. Я проводила пальцами по его плечам, по шее, целовала выпирающие ключицы. Когда он резко вошёл, у меня искры из глаз начали вылетать. Он брал меня грубо, но эта грубость приносила какое-то садистское удовольствие. Мы сливались в одно целое, мы целовались, пытаясь забыться в ласках друг друга. В тот момент я была его спасением от сумасшествия, а он моим от печали и боли. После этой ночи Артур стал для меня чем-то большим, чем просто друг. Я по-прежнему не испытывала к нему каких-то глубоких чувств. Но я понимала, что нуждаюсь в нем каждую минуту своей жизни. Утром я проснулась в одиночестве. На секунду я подумала, что мне это все приснилось. Но когда я увидела свое отражение в зеркале, то осознала всю реальность происходящего. На шее была пара багровых пятен, на руках виднелись отметины от его пальцев. Я даже не заметила, когда он это сделал. Я была поглощена наслаждением, которое он мне дарил. Выпила чай, позавтракала, переоделась в домашний халат и решила позвонить Артуру. На телефоне было сообщение от него. Он извинялся за то, что натворил и за то, что ушёл так рано. Уж не знаю, извинялся он за нашу дикую ночь или за прочие свои деяния, но я не считала произошедшее чем-то ужасным. Между нами определённо была некая связь, нас тянуло друг к другу. Ну, вот и притянуло окончательно. Я начала переживать за него. Что Артур такого сделал, из-за чего он вдруг обезумел? Для меня это было загадкой, которую я хотела разгадать. Я набрала его номер, но он не ответил ни тогда, ни через полчаса. Я перестала записывать сообщения где-то после десятой попытки. Бессмысленно. Либо он больше не заинтересован во мне, либо просто боится моей реакции. Не хочу гадать. Что было, то было. Сделанного не вернёшь. Но мне бы хотелось рассказать ему о том, что я ни о чем не жалею. Близился вечер. Мне было скучно, поэтому я решила сделать себе ужин, состоящий из салата, пары сэндвичей и кружки горячего кофе, и уселась перед телеком. Наткнулась на шоу Мюррея Франклина. Артур как-то упоминал о том, что они с мамой каждый вечер его смотрели и что он мечтает туда попасть. Ну, глянем что это за дерьмо. Мне это шоу показалось никчёмным, ни капли не смешным, неинтересным. Ведущий что-то рассказывал, после чего объявил о выходе последнего гостя — Джокера. Странное прозвище. На площадке появился мужчина в красном костюме, с клоунским гримом и зачесанными назад зелёными волосами. Очередной фрик. С недавних пор в Готэме полно таких клоунов. После того, как Томас Уэйн назвал простых жителей клоунами, все вдруг обезумели. На митингах было много людей в клоунских масках. А потом случилось то убийство в метро. Оно стало настоящей кнопкой запуска анархии, которая сейчас происходит на улицах города. Этот человек, танцуя, прошел к диванам, страстно впился в губы какой-то немолодой леди, а после сел на кресло возле Мюррея, странно улыбаясь. Когда он заговорил, по всему телу как будто прошел электрический ток. Я узнала голос Артура, но это был не тот слабенький голосок. Он звучал уверенно, угрожающе и пугающе. Совсем как тогда, когда он заявился ко мне на порог. Неужели это правда Флек? Этот грим сводил меня с ума. Его слова ввергали в ужас, как и манера речи. А эти улыбки, смех… Боже, Артур, что с тобой случилось? Я ни на секунду не отрывалась от экрана, ловила каждое его слово. Когда Флек признался, что это он убил тех бизнесменов в метро, что из-за издевательств и постоянных унижений он стал таким, в моей голове сложился весь паззл. Вот что он натворил, вот почему он пропадал на несколько дней. Возможно, он даже убил свою мать, ведь Артур не выглядел разбитым или грустным из-за этого. Но за что? Господи, с кем я связалась. Мне сложно было поверить, что тот беззащитный мужчина, слабенький на вид, окажется таким… убийцей. Я слушала его речь о том, что это общество сделало его Джокером, что каждый в этом городе заслуживает пулю в лоб, и не могла узнать в нем доброго и вечно улыбающегося Артура Флека. Его больше нет. Я увидела пистолет в его руках. А дальше все пошло словно в замедленном съёмке. Он стреляет в ведущего, выпускает в него пару патронов, в студии паника и хаос, а он сидит с довольным лицом, его ноги потрясываются, пальцы отбивают какую-то мелодию на ручках кресла. Я стеклянным взглядом смотрела на то, как он обращается к жителям города, пока камеры не перестали снимать. Последнее, что я услышала, был тот самый жуткий смех… Меня словно парализовало. Я не понимала что происходит. Ведь мы были вместе, и я не замечала тех перемен, что произошли в нем. Или я не придавала им особого значения. Мне стало страшно. По новостям показали, как на улицах обезумевшие бунтовщики подрывают чужие автомобили, как они разбивают витрины магазинов. Он где-то среди них, это точно. Артур наверняка станет для них символом восстания против власти. Страшно. Я выключила телевизор и несколько секунд просто стояла посреди тёмной гостиной, после чего внезапно и быстро побежала в свою комнату. Я не отдавала отчёт своим действиям. Все происходило как в тумане. Я достала сумку с верхней полки и лихорадочно начала вытряхивать все вещи из шкафа в нее. Я хотела сбежать отсюда. Любой ценой покинуть Готэм. Мне впервые по-настоящему стало страшно в нем жить. Наверное, потому, что главный убийца этого города совсем недавно доводил меня до дрожи своими поцелуями и ласками. Я спала с убийцей. Мое главное достижение в жизни… Помню, как без разбора бросала в сумку все, что попадется под руку. Как бегала из комнаты в комнату, пытаясь осознать все то, что на меня свалилось. В итоге я просто закрылась в своей комнате, пустым взглядом пялясь в потолок. Хотела уснуть и не проснуться. Хотела забыть об Артуре, его убийствах, обо всем, что между нами было. Я так и уснула на заправленной постели, вокруг были разбросаны вещи, обувь, а в углу валялась так и не собранная дорожная сумка….***
...но что же так тянет к нему? он смотрит в мои глаза, а я не верю ему...
И вот я в начале истории. Из дома я не выходила, потому что боялась. Мой мозг почему-то решил, что если я не буду подавать признаки жизни, то этот сумасшедший не вспомнит обо мне, забудет где я живу и вообще кто я такая. Я еще тупее, чем мне казалось. В душе я понимала, что нужно бежать отсюда, постараться забыть его, но все равно оставалась на месте. Сижу на диване, обнимаю колени, и думаю о том, что будет дальше. Я боюсь, что он придет ко мне. Если раньше я ждала наших встреч, ждала его звонков, то сейчас он мне нахер не нужен. Мне страшно. Я не неженка ни разу. Я бы не так бурно отреагировала на его выходки на шоу, если бы до этого знала с кем имею дело. Но жизнь сыграла со мной в странную игру. Свела с человеком, который, казалось, и мухи не обидит, а на самом деле за добрым лицом скрывалась раненая душа, бросающаяся в крайности, не способная найти свое место в этой жизни. И поэтому он стал убивать? Не знаю. Я ничего не знаю. Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Как будто мне это поможет. Я никогда не считала себя трусихой, я особо не боялась хулиганов на улицах, потому что знала пару приёмов, чтобы отправить их в нокаут. Папа научил. Но все равно меня иногда потряхивало, когда я проходила по темным улицам. А сейчас… Сейчас мне действительно не по себе. Это, наверное, от того, что раньше всех в узде держали хоть какие-то нормы и страх, что ли. Но с появлением Джокера в Готэме у местных бунтовщиков больше нет кнопки «стоп». И это самое ужасное. Артур… На душе как-то больно стало от упоминания его имени. Что вообще происходило между нами? Любовь? Это сложно назвать любовью. Одержимость? Может быть. Отчаянная попытка хоть с кем-то забыть о своих проблемах? Скорее всего. Мы тянулись друг к другу как мотыльки на свет, в надежде что каждый из нас поможет другому жить эту гребаную жизнь. Но мы не справились. Причём оба. Сердце вдруг забилось быстро-быстро, когда я услышала дверной скрип. Блять… Как он открыл дверь? Неужели он украл мои ключи? Но почему я тогда не обратила внимание на их отсутствие? Ничего не понимаю. Я слышу шаги. Не торопится, идет медленно и размеренно. В том, что это был Артур, я не сомневалась ни на секунду. Больше некому приходить ко мне. Дышу часто, руки начинает бить дрожь. Да что со мной такое? Спиной чувствую, что он совсем близко. Молчит. Шаг. Еще шаг. И вот Артур стоит сзади меня. Его холодная ладонь ложится на мое плечо, от чего я вздрагиваю. Артур ведёт свою ладонь по ключице, плавно переходя на шею, вырывая этим движением судорожный вздох из моей груди. Я нахожу в себе смелость повернуться. В каком же невыгодном положении я сейчас нахожусь. Он стоит надо мной как скала, на лице его не было грима, что меня немного успокоило. Только остатки краски виднелись по бокам. На волосах была та же зелёная краска, но уже не такая яркая, какой она была на шоу. Волосы растрепаны. Красный костюм, жилетка, рубашка - все сидело как влитое. Он изменился. Мне сложно было разглядеть в нем того мужчину, который за короткое время стал для меня важным человеком. Только голубые глаза не давали забыть о том, что здесь стоит прежний Артур Флек. Я долго сверлила его взглядом. А потом меня захватила такая ярость, что я вмиг позабыла о своём страхе. Я вскочила с дивана и набросилась на него с кулаками. Артур хоть и тоньше меня, но силы у него было больше. Колочу его по груди, по рукам, а он лишь смеётся, едва сдерживая мои руки от очередного удара. Его спина соприкоснулась со стеной. Смех не прекращался ни на мгновение. Он сгибался пополам, подставляя свою спину для моих кулаков, а потом резко схватил мои запястья, меняя нас местами. Теперь я в еще более невыгодном положении. Руки прижаты к стене, смотрим друг другу в глаза. — Почему? — прошептала я. Надеюсь, он не услышал. — Потому что мир жесток ко мне, — всё-таки услышал, — и я решил стать жестоким к нему. Он наклонился ко мне, его дыхание чувствовалось на щеках, на шее, над ухом. Я боялась. Я пыталась противостоять той власти, которую он имеет надо мной, но с каждым его движением становилось все труднее контролировать свой разум. Где-то глубоко в душе я радовалась, что он пока еще не убил меня, а потому дала слабину. Я даже начала получать удовольствие от его мимолетных касаний. Гребанная мазохистка. — Зачем ты пришел? — спрашиваю я. Не знаю, что хочу услышать. Что он скучал по мне? Он этого не скажет. Раньше мог. А сейчас… Я не знаю чего от него ожидать. — Хотел тебя увидеть, — вот так просто? Супер. Он приподнимает пальцами мое лицо за подбородок и смотрит то на глаза, то на губы. Я тоже смотрю на его губы. И мне хочется к ним прикоснуться. Резко отдергиваю себя. Нет, я не могу, — как тебе мой новый образ? Нравится? Он демонстративно отошёл от меня и покрутился вокруг себя, сияя своей убийственной улыбкой. Руками он вырисовывал какие-то фигуры в воздухе. Я молча смотрела на его выкрутасы. Как же он изменился. Закончив кружиться, он остановился напротив меня и склонил голову на бок, наблюдая за моей реакцией. Я в замешательстве. — Тебе правду сказать? — он кивнул, — я боюсь тебя. Я не знаю чего ждать от тебя. Мне жаль твою маму, мне жаль, что все это произошло с тобой, Артур, но мне страшно находиться рядом с тобой. — Артур? — он произнёс это как-то насмешливо, — это больше не мое имя. Я стал другим. Мир сделал меня другим. Ты осуждаешь меня, ненавидишь, боишься, но я не причиню тебе вреда, Эстер. Спасибо, обнадежил. Вот только доверия к нему нет. Смотрю в его глаза и не верю ни единому слову. — Правда, что ли? — с губ срывается нервный смешок, — чем я отличаюсь от тех, кого ты убил или убьёшь в будущем? Я такой же человек, как и они. Так что тебе мешает спустя какое-то время так же грохнуть меня, как и их? — Ты никогда не считала меня ничтожеством, — сказал Артур и подошёл вплотную ко мне, — ты никогда не смеялась надо мной. Ты отличаешься от них умением сострадать. Я не убью тебя, Эстер, ты этого не заслужила. — Мне прямо легче стало, — как вовремя проснулся мой сарказм, вот хоть стой, хоть падай. Артур не ответил. Он молча взял мое лицо в ладони и медленно поцеловал в губы. Не хочу этого поцелуя, вообще не хочу быть рядом, но все равно поддаюсь ему. Аккуратность плавно перетекла в страстную грубость. Тело меня предовало. Оно не хотело сопротивляться, не хотело слушать мозг. Я руками обхватила его за шею, а потом сама начала тянуться за тонкими губами Артура. — Послушай меня, — сквозь пелену кайфа слышу его твёрдый голос, — я видел разбросанные вещи в твоей комнате. Ты собираешься уехать? — Хотела уехать, — задыхаясь, шепчу я. — И что тебя остановило? — он вновь сверлил меня своими голубыми глазами. — Не знаю, — отвечаю честно. Если бы соврала, он бы не поверил. Если бы сказала, что из-за него, то я бы себе не поверила. Черт, как все сложно. — Я не держу тебя, Эстер, — его ладонь коснулась моей щеки, нежно поглаживая ее большим пальцем, — хочешь уехать и забыть обо всем, что здесь произошло — уезжай. — И в чем подвох? — опять меня пробивает на нервные смешки. Так и самой крышей поехать не долго. Не могу понять чего он добивается. Я перестала быть для него предметов воздыхания? Даже обидно как-то стало. — Подвоха нет. В этот момент, когда были произнесены его слова, перед глазами появилась картинка возможного будущего. Я уезжаю из Готэма, живу счастливой жизнью, а он остаётся тут совсем один, периодически убивая кого-то забавы ради. Нет. Этого не будет. Когда мне вновь предоставили протянутую руку помощи, я снова ее отталкиваю. Когда предоставилась возможность покинуть и забыть Артура навсегда, я вдруг поняла, что не могу просто взять и уехать. — Я остаюсь здесь, — чётко проговариваю я прямо ему в глаза, стараясь придать голосу уверенность, — я не оставлю тебя одного. Пускай ты стал другим, пускай ты убиваешь людей, но пока я рядом, я не позволю тебе упасть ниже, чем есть сейчас. — К чему такая самоотверженность, Эстер? Зачем ты ради меня рушишь свою жизнь? — Да она, блять, и так разрушена. Я осталась одна в этом мире. Без друзей, без родных. В душе постоянно творится хаос. Я даже не знаю, чего я хочу на самом деле. Срываюсь. Из глаз начинают течь слезы. Сил нет больше сдерживаться. Ноги подкашиваются. Если бы не Артур, то свалилась бы прямо на колени. Он подхватывает меня и прижимает к себе. Я дала волю своим эмоциям. Мой тихий плач постепенно перешёл в истерику. Мы опустились на пол вместе. Он все также прижимал меня к своей груди, его рука гладила мои волосы. Я крепко обнимала его худое тело, которое дарило мне тепло, защищённость от этого мира. Да, я нашла укрытие в объятиях сумасшедшего убийцы. И мне это нравится. Нравится вдыхать запах сигарет, которым пропиталась вся его одежда. Нравится чувствовать его бьющееся сердце под своим ухом. Он мне нравится. Эта мысль как молния пронзила мою голову. А потом пришла спасательная темнота. Видимо, остатки моих сил ушли на слезы, потому что я абсолютно не помню чем закончился вчерашний день. И вчерашний ли? Боже, как раскалывается голова. Просыпаюсь медленно, глаза практически не открываются. Долго не могу сообразить где нахожусь. Не знаю сколько сейчас часов, но похоже на очень раннее утро. Часа четыре, не больше. Я лежала на левом боку, тело накрыто одеялом. Он принёс меня в спальню. И опять я проснулась одна. Повторяешься, Артур Флек. Решаюсь перевернуться на спину. Тяжело двигать телом, которое по ощущениям похоже на бревно. Но все же я оказываюсь на спине. Боковым зрением замечаю какое-то движение. Медленно поворачиваю голову и вижу спящего на второй половине кровати Артура. Он был все в том же костюме, волосы разметались по подушке. Он лежал лицом ко мне, поэтому я нагло рассматривала его. Брови у него густые, широкие и длинные. Ресницы тоже длинные. Большой и острый нос. Тонкие губы. Есть небольшие морщинки. Говорят, что люди с психическими отклонениями стареют раньше. Во сне он спокойный. Грудь размеренно поднимается. Одна рука закинута за голову. Вот смотрю на него и кажется, что весь этот образ Джокера к нему не относится вообще. Как будто это все тот же Артур Флек, добрый и весёлый мужчина. На моих губах появляется лёгкая улыбка. Смотрю на мирно спящего Артура, а потом разворачиваюсь обратно на левый бок. Кажется, что он окончательно и бесповоротно завладел моим разумом и… сердцем. Мне спокойно, когда он рядом, когда он без клоунского грима. Рядом со мной он похож на человека. Сейчас я понимаю, что судьба свела нас не просто так. Мы нужны друг другу. И я сделаю все возможное, чтобы он больше не чувствовал себя одиноким. Чувствую, как его рука оказывается на моей талии, а затем притягивает к себе. Моя спина у его груди и мне вновь становится спокойно, когда он обнимает меня. Накрываю его руку своей ладонью и засыпаю крепким сном в его объятиях с улыбкой на губах. Мы научимся жить эту жизнь, я верю в это, потому что теперь нас двое.