***
Тсунаёши от природы неуклюжа до безобразия, столь же неряшлива и стеснительна. Она улыбается робко, сжимает ткань юбки и отводит взгляд, пряча его за чёлкой. Отвечает невпопад, бубнит себе что-то под нос и убегает так быстро, как только может. Совсем не похожа на мать. Но ей это и не нужно. Савада-младшая просто живёт, в страхе сжимает пиджак, когда одноклассницы подходят к парте, и не шевелится. Даже если они берут телефон, даже когда бросают его на пол, даже когда пишут на парте гадости, даже когда заставляют упасть с лестницы. Тсунаёши т е р п и т. Это в каком-то смысле ей даже нравится, ведь матушка потом всё обязательно обработает, улыбнётся как можно светлее и всё уладит. Но волосы для Тсунаёши — табу. Их трогать не может никто, за ними нужно обязательно ухаживать и садиться перед мамой спиной, чтобы она вновь заплела красивую причёску. Тсуна — хорошая девочка. Тсуна — умная девочка.***
Тсунаёши тринадцать, когда отец приезжает вновь пьяным в хлам, лезет к ней целоваться, и она совсем уж не сопротивляется. Потому что «Тсу-чан, отец очень тебя любит, не отталкивай его». Хоть кого-то же он любить должен? Губы у Иемицу сухие, со вкусом виски на губах; отвратительно грубые, с кучей шрамов руки и взгляд, полный какого-то желания. Тсунаёши не глупая, Тсунаёши знает, куда нужно ударить, чтобы вырубить его нахуй и сбежать к Киоко. Тсунаёши верит, что ситуацию контролирует, вот только мать уходить не спешит. Радуется, словно маленький ребёнок. Улыбается ярче всяких звёзд и смотрит до дрожи в теле внимательно. Уйди. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. П о ж а л у й с т а, и с ч е з н и. Нана не уходит. Нана не исчезает. Нана с м о т р и т. Иемицу довольно скалится. — Хорошая девочка, Тсу-чан. Папа тебя вознаградит.***
Тсунаёши четырнадцать, когда она замирает на краю крыши. Ветер холодный бьёт по лицу, забирается под одежду и вызывает мурашки. Октябрь. Холодно. Сегодня она родилась. Вид с высотки прекрасный: множество ярких фонарей слепят глаза, люди мельтешат подобно муравьям, машины привычно шумят и едут куда-то огромным потоком. И небо до мурашек прекрасное: красное, рыжее, с белыми облаками. Савада любит символичность, как любит птиц, свободно летающих по просторам. Савада хочет быть такой же. Савада хочет летать. Но может только стоять на краю и дышать с ошейником на тоненькой шее. Руки в крови, нож в руках, перевязаны запястья. Мама не любит непослушных девочек, Тсу-чан.***
Тсунаёши пятнадцать, когда в её дом приходит Реборн. Мама говорит, что нанял его отец, чтобы подтянуть дорогую дочь в учёбе, и с улыбкой даёт — на вид — пятилетнему ребёнку кружку эспрессо. Никого ничего не смущает. Тсунаёши, в принципе, тоже. И только потом Реборн рассказывает ей правду: о мафии, о её новом титуле, о задаче репетитора и самой Савады. Рассказывает красочно и так, чтобы маленькая девочка не подумала, будто мафия — это грязь, кровь, боль и бесчисленное количество предательств. Что это смерть в чистом виде, смерть без шанса на спасение и покой. Тсунаёши не паникует. Тсунаёши улыбается и соглашается на тренировки. Тсунаёши впервые ощущает чёртов шанс на кончике языка. Даже если свобода означает смерть вследствие всей этой смехотворной заварушки, Тсунаёши не против. И поэтому кланяется идеально ровно и улыбается от чистого сердца впервые за последние много-много лет. — Буду рада учиться у вас, Реборн-сенсей! «Только убейте меня, у м о л я ю.»***
Тсунаёши странная, и Реборну это совсем не нравится. Она не сопротивляется тренировкам; всегда и всё выполняет на двести процентов, насколько бы безумно не было задание; покорно учится и заучивает всё, чтобы он не сказал. Это странно. Это невозможно. Словно до этого ребёнку не давали даже книги прочесть.У Тсунаёши на полках только детские сказки.
Девушка, нет, девчонка — кожа да кости — не тяготится его присутствием, но при матери отчего-то преображается до неузнаваемости: на вопросы отвечает не впопад, падает на ровном месте, вечно всё забывает. Это ли не странно? Люди Тсунаёши отчего-то сторонятся, а после школы она уходит совсем не домой — в лес. Зачем? Реборн, если честно, узнавать не особо хочет. Потому что и так всё прекрасно понимает.***
Когда в её жизни появляется Гокудера Хаято — стремительно, с множеством взрывов и потраченных нервов — становится почему-то легче дышать. Самый настоящий Ураган словно заставляет впервые вздохнуть полной грудью, ощутить реальную опасность на кончиках пальцев, покрытых сажей. Тсунаёши жалеет, что не взорвалась вместе с бомбами, но улыбается, когда видит нового одноклассника почти что целым. У него явно жизнь была паршивой, однако Саваде не хотелось бы, чтобы он вдруг умер. Гокудера тёплый. Он пытается обжечь её из раза в раз, но только греет, защищает, сам не зная от чего. Он всегда рядом, даже когда совсем не должен быть, но Тсунаёши не против — улыбается искренне. Потому что Хаято знает; Хаято видит и продолжает бить её после школы точно в лесу. Несильно, без динамита, но достаточно, чтобы синяки сохранились приличное время. Хаято не спрашивает — делает молча, без лишних слов. Потому что босс приказала — он обязан выполнить. Потому что тело у Савады — один сплошной шрам, а слухи про неё до отвратительного правдивые. Но никому другому он больше не позволит делать Тсунаёши больно.***
Такеши в их кружке по интересам появляется как-то сам собой. Просто приходит с улыбкой и протягивает руку в приветствии, говоря, что хотел бы узнать Тсунаёши побольше. Савада почему принимает предложение своеобразной дружбы и впервые ощущает непробиваемое спокойствие рядом с этим странным Ямамото. Как в дождливые дни, когда мама словно забывала о её существовании. Тсунаёши любит дождь. Ямамото тоже ей нравится, потому что, как и Гокудера, ничего не спрашивает, улыбается и с заворожённым взглядом проводит по шрамам на её руках. Ему они нравятся, но Такеши не нравится, что оставили их какие-то ничтожные хулиганы. Когда он ласково проводит по её щеке ножом, это почти не больно. Даже приятно. Такеши ласков и аккуратен, он не хочет, чтобы ей было больно, не хочет заставлять страдать, но все равно помогает. Кровь на Тсунаёши смотрится до безобразия эстетично.***
Рёхей сияет, словно настоящее Солнце. Обжигает, впрочем, столь же сильно. Рёхей не хочет проблем, не хочет опасности для своей семьи. Рёхей знает, с кем он связывается, когда предлагает Саваде бой. Рёхею её банально жалко. Защитник из него хреновый. Но это не мешает ему бить в полсилы, не мешает подставляться под удары и давать Тсунаёши шанс, как минимум, выплеснуть всю ярость. Она копится в этой девушке слишком долго, тёплым комком клубясь в сердце и потом резко выходя наружу, отчего окружающие потом долго лечатся в больницах. Савада Тсунаёши опасна для окружающих, но её, почему-то, до сих пор провоцируют. То ли не верят в силу этой девчонки, то ли просто идиоты. Рёхей верит. Рёхей знает. Потому что Киоко до сих пор не может нормально ходить; потому что Хана до сих шарахается от других и противится любому прикосновению. Но Тсунаёши не извиняется даже тогда, когда её обвиняют абсолютно все. Она улыбается. Улыбается и показывает свои руки. Там рвано, но вполне понятно написано «принадлежит Сасагаве Киоко». Рёхей не хочет проблем себе и своей семье. Поэтому на своё шестнадцатилетие Тсунаёши получает распечатанную фотографию с рваной, но вполне понятной надписью-шрамом «собственность Савады Тсунаёши» чуть выше груди.***
Шрам на руке, тот самый, от Сасагавы, довольно быстро разрисовывает Ламбо. Ему нравится исправлять уродливые шрамы на любимое «старшая сестрёнка Ламбо-сана», и Тсунаёши, в принципе не против. Бовино, в принципе, все её шрамы так исправляет, красит специальными фломастерами, которые сестрёнке точно не навредят, и радостно показывает её друзьям. Нана об этом ни слухом, ни духом. Ламбо им вообще пересекаться не даёт. Сестрёнка его, а маман и так с ней уже шестнадцать лет. Так что Ламбо-сан эгоистично будет красть сестрёнку, чтобы в очередной раз поиграть с ней во что-нибудь очень-очень интересное и познавательное. Он ведь Бовино, учёный какой-никакой, и должен многому научиться. Взгляд у Савады Наны до дрожи жуткий, но Ламбо терпит. Потому что своё Небо нужно защищать от жутких монстров.***
Савада Тсунаёши всегда была странная, зашуганная, неуклюжая и хрупкая. Только взгляд у неё при этом был совсем не таким, какой должен быть у травоядного. Так смотрят бешеные псы, загнанные в угол и скалящиеся на всех с пеной у рта. Так смотрят люди, которым глотку перережь — они тебе спасибо скажут. Савада так смотреть не должна. Права, в общем-то, не имеет. Нормальная семья, несмотря на излишне часто отсутствующего главу семейства, с доброй и ласковой матерью, которая очень любит свою дочь, с адекватным достатком и общими хорошими условиями жизни. «Тогда почему ты смотришь на меня, как на спасение, Савада?» Кёе не хочется этого признавать. Кёя не верит в то, что существует что-то хуже его собственной жизни. Но все равно приказывает Кусакабе собрать информацию о Саваде Нане.***
Для Мукуро Тсунаёши — средство достижения цели. Инструмент. Лучшая возможность навсегда уничтожить мафию и пошатнуть мир. Отомстить за всю ту боль, всё то отчаяние, которые пожирают его душу. Мукуро не удивляется, увидев её прошлое, когда их пламя, души, неожиданно резонирует. Но смотрит с большим интересом. Потому что Тсунаёши есть за что ненавидеть мафию, есть за что ненавидеть Вонголу. Савада не соглашается на предложение и усмехается, щуря глаза. Не смотрит с жалостью, да и понимания там нет. Она просто смотрит на него с усмешкой на губах, не думая сделать и шага на встречу со смертью. Тсунаёши знает больше, чем показывает и рассказывает ей Реборн, но Тсунаёши не желает делать больше, чем ей дозволяют. Потому что это доставит проблем её семье. Рокудо понимает это с неожиданной ясностью и хохочет, запрокинув голову к потолку. — Как интересно! Мафии придёт конец.***
Они все собираются около Тсунаёши как-то сами собой, но вместе с тем каждый может найти причину своего согласия на титул Хранителя. Саваде это, на самом деле, не интересно никак. Она просто улыбается им каждый раз, тянется за теплом и возвращается домой с синяками на видных местах. Мама их обрабатывает не спеша, с удивительно радостной аккуратностью и улыбчиво причитает, какая её дочь неуклюжая — вечно влезает в проблемы. Тсунаёши улыбается в ответ и отводит взгляд. Там стоит Ламбо, понуро опустив плечи, и смотрит с таким сожалением, что сердце щемит. Девушке хочется потрепать его по волос ласково, обнять и успокоить. «Ты не виноват», — читается во взгляде. В этом, так-то, никто не виноват. Только сама Тсунаёши, которая живёт изо дня в день вот так и менять что-то, если честно, не хочет. Потому что мама улыбается. Мама рада заботиться хоть о ком-то, любить хоть кого-нибудь, обнимать со всей нежность того, кто не оттолкнёт, как собственный муж. Тсунаёши просто хочет, чтобы хоть кто-то из них двоих улыбался искренне.***
У Савады Тсунаёши, по факту, есть всё: уютный дом; хорошо обеспеченная семья; добрая матушка; прекрасные, пусть и странные, друзья; отличный репетитор-почти-друг и огромное приданое к не менее — и даже более — огромному титулу. У Савады Тсунаёши есть всё в глазах окружающих. На деле же: разбитые мечты; отчаяние, пропитавшее каждую клеточку организма; боль; друзья, которые всегда рядом; будущее Кровавой Крёстной Матери и матушка, которая всегда рада обработать раны своей маленькой и глупой дочурки.Шрамы на теле и душе.
***
Тсунаёши смеётся хрипло и громко. Надрывно. Улыбается, щуря