Моран и ёж

Часы на стене мерно тикали, показывая точное время через пятнадцать минут в Сиднее. Еж шуршал в коробке из-под дерби, которые Джим заказал в интернете и выбросил потом с воплями о том, что они – китайская подделка, и он не собирается носить это дерьмо, а те, кто его так наебал еще об этом пожалеют. Моран тогда опустил взгляд на свои обшарпанные ботинки и подумал, что ему тоже не помешало бы найти что-то поприличнее. Это было тогда. Раньше. До. Когда Морану еще было не плевать на состояние его ботинок да и вообще на состояние мира вокруг него. Когда в мире вокруг него еще был Джим. Теперь в мире Морана был еж. Полковник отдал бы все, что имел - четыре пачки Caroll's, запасную обойму к пистолету и наручные часы, на которые он периодически пялился, пытаясь осознать, почему после выстрела время не остановилось, не повернулось вспять, а Лондонский мост не обрушился руинами в блядскую Темзу (моя безмозглая леди), чтобы понять, нахуя он притащил в свою квартиру этого ежа. Даже молока ему по дороге купил, как будто это действительно имело значение. — Нахуя? — спросил Моран вслух, глядя на то, как еж копошится в коробке, тыкаясь мордочкой в картонный угол. Еж не ответил, деловито засеменив в другой угол коробки. Полковник хохотнул, опрокинув в себя остаток виски в стакане и тяжело добрел до дивана, чтобы в очередной раз проснуться через сорок минут от звука выстрела внутри собственной головы. С видом приговоренного на эшафоте он опустил голову на подушку. ...и проснулся, как ни удивительно, от грохота тарелок на кухне. Сжимая больную голову, Моран хотел уже раскрыть рот, чтобы высказать Мориарти все, что думает о нем, его ночных активностях и общей охуевшести, но остановился в дверях, глядя на огромного ежа, который деловито наливал его виски в чистый стакан. На полу лежала разбитая тарелка. — У тебя вообще пожрать че есть? – спросил еж хрипловатым голосом, подняв мордочку (или мордищу?) на Морана. — Ящерицы какие-нибудь, улитки? — А? — спросил Моран, все еще не двигаясь с места, сходу пытаясь припомнить курс боевой подготовки, а заодно вспомнить симптомы того, что ты окончательно съехал с катушек. — Пожрать, спрашиваю, есть у тебя? — повторил еж медленно, разделяя слова на слоги, как будто разговаривал с идиотом. — Жрать. Пища. Еда. Ням-ням. Моран потряс головой, зажмурился и постарался проснуться. Еж все еще сидел за столом и будто бы вполне уверился, что разговаривает с клиническим идиотом. — Ясно все с тобой. Может паучье гнездо найду, и то хлеб, — еж милосердно улыбнулся и отхлебнул виски, странно тявкнув и втянув иголки, а потом расплылся в довольной улыбке. — Хорошо. А ты че встал как не родной? Садись. Не найдя в себе сил возразить, полковник сел на стул и машинально налил себе полный стакан, стараясь не обращать внимания на то, что находится слева от него. — Я это, че сказать-то хотел, — вдруг вспомнил еж, наморщив мордочку. — Я знаю, где он. — Кто? — не понял Моран. — Елки-моталки! — фыркнул еж, от возмущения дернув иголками. — Кто-кто? Дикобраз в пальто! Верней, без пальто. И без мозгов, но это он сам виноват. Но там и похуже бывают. Некоторые вообще без головы, там и пришивать нечего – сразу на запчасти. Твоего еще смогли по кусочкам собрать. Вся королевская конница и вся королевская рать, конечно, не участвовали – не их уровень, но нашлись специалисты. Даже мозгоправ нашелся, намешал ему чего-то, говорит – как новенький. Это, конечно, еще проверить надо, но гарантию лет на тридцать выпишут. Там уж дальше как повезет, это у всех так. Кто под себя ходить начинает, кто в куклы играть. Но лет тридцать еще... да, — еж хлебнул еще виски и перевел взгляд на Морана. — Забирать-то будешь? — Забирать? — тупо переспросил Моран, твердо решив ничему больше не удивляться. — Зябиять? — передразнил еж, шлепнув лапкой по столу. — Забирать. Я че пришел-то по-твоему? За жизнь поговорить? Нет, спасибо, у меня своих делов полно. Дорогу тебе покажу и баста. Дальше сам разбираться будешь, чего у него с мозгами и со всем остальным. Засуньте себе свои претензии, как говорится, — еж лающе засмеялся, а потом грузно встал из-за стола и поманил Морана к себе. — Ну, давай. У меня смена скоро кончится, а я сижу тут с тобой. Еж досеменил до двери из кухни, закрыв ее и окинув оценивающим взглядом. — Сойдет, — заключил он, начав копошиться у замочной скважины. Моран как раз допил свой виски и был готов уже хоть за ежом, хоть за белым кроликом, лишь бы от него отстали. Как будто прочитав его мысли, еж повернулся к нему и кивнул. — Обычно этим Кролик занимается. Но он на больничном – довел себя, глупое зайцевое, сидит теперь на антидепрессантах, а с ними не набегаешься. Вот я за него по всяким мелочам и мотаюсь. Пошли уже, а то выдача заканчивается с рассветом. Времени-то осталось, чуть. Еж распахнул дверь, за которой почему-то оказался не родной полковнику коридор, а пещера, из которой тут же дохнуло прохладой и солью. — Вперед. Я дверь за тобой закрою, а то потом набежит всякая шваль, замучаешься выгонять. Бывали уже случаи, – еж подтолкнул Морана вперед, а сам задержался, снова начав ковыряться в замочной скважине. Моран вдруг припомнил, что кухня в их квартире никогда не запиралась на ключ и никакой замочной скважины в двери тоже не было. — Двадцать шагов вперед, а потом сворачивай направо и иди до зеленой двери, — послышался сзади голос ежа. — В окошко скажешь, что на выдачу. — Так не видно же нихрена, — отозвался Моран, наугад делая шаг по пустоте. — А ты смотри не глазами, — глубокомысленно отозвался еж, звеня ключами. — Ладно, бывай, я пошел. Тебе там дальше все объяснят. Обратно ключ уже не нужен, так пройдешь. Себастьян кивнул, где-то на уровне селезенки почувствовав, что ежу такого ответа было достаточно, и свернул направо, тут же буквально уткнувшись носом в зеленую дверь. Собственно, никакой двери там не было, да и зеленой она тоже не была, но почему-то именно зеленая дверь и оказалась у него перед носом. — Вы к кому? — послышался ленивый женский голос чуть слева. Моран повернул голову и наткнулся взглядом на парящее в пустоте окошко, очень напоминающее такие же в больницах. И голос у сидящей за ним женщины был примерно такой же. — Я на выдачу, — машинально ответил полковник. В самом деле, как в больнице. Или в любой другой организации, предназначенной для наименьшего удобства людей. — А чего без извещения? Мы уже закрываемся скоро вообще-то, пора бы знать. Бахилы есть? — недовольно протянула женщина, набирая что-то на куске старого дуба. — Проходите, вам в третье окно. Моран прошел. Хотя он сам бы такой глагол не стал использовать. Скорее, это через него прошло. Та же разница — что в лоб, что по лбу. Причем, в буквальном смысле, по лбу ему постучал какой-то очкастого вида лягух, недовольно квакнув. — Извещение где? Ходите все без извещений, а мне потом документацию за вас задним числом доделывай. Он выложил перед Мораном стопку бумаг и бросил рядом перьевую ручку. — Распишитесь. Чинили по предоплате, вы записаны как доверенное лицо. Гарантийный срок — двадцать девять лет и одиннадцать месяцев. Можете забирать. Правила знаете? — лягух посмотрел на недоумевающее выражение лица полковника и тяжело вздохнул. — Никто в наше время литературу не читает. Будете возвращаться той же дорогой, только не оборачиваться. Система автоматически работает, потом никому ничего не докажете. Кифарист один уже сколько веков запросы наверх отправляет, а что теперь сделать. Базы данных давно уже обновлены, все временные файлы стерты. Впрочем, нет времени у меня с вами тут разговоры разговаривать, у меня обед. Вернее, ужин. Ваш заказ ждет на выходе. Доброго дня, — с этими словами лягух перед ним исчез, оставив Морана в еще большей растерянности. Он сделал несколько шагов наугад, пытаясь вспомнить, из какой части пустоты пришел сюда, пока не оказался у той же двери с той же женщиной, которая даже головы не подняла, молча указав ручкой куда-то в сторону. Моран посмотрел туда. Живым Мориарти не выглядел. Мертвым, впрочем, тоже. Больше всего он напоминал голографическую картинку, проекцию самого себя. Себастьян бы поручился, что он парит в нескольких сантиметрах от пола, но отсутствие пола не давало ему проверить эту гипотезу. — Изменения вступают в силу вне нашей территории. Вам рассказали правила? — женщина в окошке кажется немного смягчилась, заметив совершенно растерянный взгляд Морана. — Лучше вообще головой не двигайте, система иногда сбоит. Тридцать шагов до вашей двери, она сама откроется. Как зайдете, можете оборачиваться. Моран кивнул, с трудом оторвав взгляд от порхающего, как заспиртованный младенец в колбе, Мориарти, и двинулся вперед. Он шел, а дверь все не приближалась, он прибавил шаг и побежал, с размаху влетев на свою кухню, до боли привычную, пропахшую алкоголем и сигаретами, и замер, боясь повернуть голову. — Блядь... — тихо выдохнул полковник, до побеления сжав кулак, и резко повернул голову. ...и проснулся, как ни удивительно, от грохота тарелок на кухне. Сжимая больную голову, Моран хотел уже раскрыть рот, чтобы высказать Мориарти все, что думает о нем, его ночных активностях и общей охуевшести, но остановился в дверях, вспоминая последнее, что увидел. — Чего встал-то как не родной? — жизнерадостно поинтересовался Мориарти, заливая молоко в чашке чаем. Волосы у него на затылке были совсем короткими, как будто после операции, но его это, кажется, не беспокоило. Во всяком случае, выглядел он гораздо лучше, чем во время выдачи. — Моран, — Джим пощелкал пальцами, обращая на себя внимание. — Ты все мозги что ли пропил? Развел тут помойку.. И скажи мне, пожалуйста, откуда в квартире взялся еж? Себастьян усмехнулся, почувствовав в груди какую-то странную легкость, и прошел на кухню, сделав несколько больших глотков молока прямо из коробки. — Это гарантия, что твои мозги не стухнут за двадцать девять лет и одиннадцать месяцев, — прямо ляпнул он, глядя на охуевающее лицо Мориарти и довольно ухмыляясь. — Пожрать че есть?