История лаборатории № 27.

Посвящается лаборантам и первооткрывателям, Менделеевым, Кюри и прочим Гейтсам. Изобретайте, пусть это и не всегда так безопасно, как может показаться на первый взгляд. 1185 год н.э. Осень, 14 декада 637 д.с.н.г. История лаборатории №27 И вновь реальность расплывается перед глазами, уступая место темноте. Темноте, из которой есть лишь один путь: тусклый огонек где-то далеко. Настолько далеко, что, казалось бы, его никогда не достичь. Но, вместо того, чтобы окончательно затухнуть, он мчится, подобно лавине, зародившейся где-то далеко в горах, и сбивая с ног. Но к этому привыкаешь. Потом приходит свет. И вот ведь что странно – на самом деле промежуток между тем, как мир исчезает и тем, когда свет нового мира заполняет все сознание, равен секунде, даже меньше, одному удару сердца, но это мгновение тянется так долго, едва ли не вечность, пусть и крошечную вечность. А ведь ТАМ, в промежутке между тем и этим, нет ничего. В полном смысле этого слова, даже тебя самого. Лишь точка, которая через мгновение сбивает с ног как мамонт, несущийся во весь опор. ТАМ и не может быть ничего, и уж если на то пошло, то и самого ТАМ быть по всем расчетам не должно. Но ТАМ есть. И еще ТАМ появилось что-то…. * * * Сивикус Раальх, двадцати четырех лет от роду, стоял в «Светлом лесу» Королевства. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, где-то неподалеку пели птицы, и никто бы не удивился, если бы белка перебежала тропинку или просто пробежала на соседнее дерево по веткам, кое-где смыкающимся прямо над дорожкой. Хотя нет. Кое-кто удивился бы. Сам Сивикус и его коллеги. Более того, они были бы поражены до глубины души. Ведь они не создавали белочек, перебегающих дорогу, уделив все внимание монстрам. А ведь в этом месте не могло быть ничего, что бы они осознанно не сотворили. Дабы быть совсем уж точным, то как такового «Его» здесь не было. Ивик, а именно так его звали знакомые, сидел на стуле, прикрепленном к одной чуть более чем полностью непонятной машине, которая была настолько ни на что не похожа, что ее так и называли: «Машина – 02». Вероятно, когда-то была и «Машина-01», однако об этом никакой достоверной информации у Ивика не было. С другой стороны, все органы чувств говорили ему о том, что он стоял в лесу. Хотя и это было не вполне справедливо. В лесу стоял не Ивик, а симпатичная невысокая блондинка в зеленых штанах, сапогах, и зеленой же кофте. Почему именно она, а не эльф – лучник, варвар – воин, Принц – маг из халифата или гном? Причин было несколько. Однако, главной из них было то, что монстры не нападали на Рубетиксу в том случае, если с ней не было спутников. Такими их написали. Да и потом, много приятнее побыть девушкой, чем каким-то старым волосатым гномом, который и бегать-то толком не умеет. Что же касается магов, равно как и принцев, то их Ивик…нет, не то чтобы не любил, но и нельзя сказать, что испытывал к ним симпатию. И все же, главной причиной оставалось то, что монстры не нападали на нее, а просто стояли, будто статуи в храме какого-то темного божества. Впрочем, в этом лесу их не было. Теперь, пожалуй, стоит перейти к вопросу, почему он, Ивик, а точнее, девушка-лекарь, сирота, выросшая в поселении лесных друидов, стояла именно здесь, а не на одной из десяти прочих территорий Мира. Почему, например, не в деревне или замке…Объяснение также звучало вполне обыденно. Ивику нужно было во вполне определенное место. Вот только попасть он туда никак не мог. Уже в который раз он стоял перед…. Собственно, нельзя сказать, что он стоял перед чем-то необычным. Вроде как обычные деревья, такие же, как везде вокруг. Вот только они не были обычными. Их здесь попросту не должно было быть! А ведь этот лес был не тем местом, где деревья могли просто взять и вырасти. Здесь они не должны был вырасти ни через двадцать лет, ни даже через тысячу. Ну и уж если на то пошло, то и где угодно в этом месте. И уж конечно никакие деревья не могут появиться за одну ночь, если, конечно, в деле не замешана магия. Но уж где точно не могло быть магии, так в этом месте. Пожалуй единственном месте в Мире, где магии нет. Конечно же, можно было списать все это на шутку одного из коллег Сивикуса, ведь они были люди творческие и, в принципе, от кого-то из них можно было ожидать чего-то подобного. Если бы не одно но… Из пустоты появилась лампа. Из тех, что больше похожа на чайник для заварки, но сразу же навевающая мысли о Халифате и джинах. Из лампы и вправду появился джин – бородатый старичок в расшитом золотыми цветами халате, с бородой до пояса и, разумеется, дымом вместо ног. Черный прямоугольник, не имевший толщины над его головой, не замедлил появиться вслед за джином. Ивик уже приготовился к нехорошим новостям, ведь вряд ли кто-то потрудился бы написать ему, если бы, к примеру, господин Чистиленс дал ему кафедру. Сообщение оказалось предельно коротким: «Выходи.» А на следующей строчке, через пару секунд появилось:«Срочно.» А вот теперь и вправду стоило начинать беспокоиться, коли тот, кто писал, так настойчив. Скорее всего, это господин Мергольт, или, если он вышел куда-то, Барек. Тем временем в квадрате появилась новая надпись, но читать ее Ивик уже не стал. Вместо этого он закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на темноте. Не просто темноте под глазами, а той абсолютной темноте мгновения между «Тем» и «Этим». Как они не бились, а создать более удобную систему выхода им так и не удалось. Никаких проблем с выходом в случае «Смерти» в «Королевстве», равно как и в случае победы, не возникало. Если не вдаваться в подробности, «Машина» попросту отключалась. Но вот с выходом откуда-то из середины игры возникли некоторые проблемы. Игрок должен сам выйти из игры, и, как оказалось, это не такая уж простая задача. Впрочем, Ивик к этому уже привык. И вот темнота под веками сменилась непроглядной тьмой, той, что есть лишь ТАМ. Секунды тянутся как мед, уже с год стоявший в банке и порядком засахарившийся. Даже медленнее, со скоростью стекания вниз оконного стекла: по миллиметру в столетие. Но вот появилась едва различимая белая точка. И настоящий мир заполнил все вокруг. * * * Цвета обретают краски, а пятна цвета складываются в стул, стоящий посреди комнаты, стол с кучей черновиков и недопитым кофе, старенький шкаф, окно, за которым льёт дождь уже третий день подряд, и прочим наполнением комнаты. Сивикус протирает глаза, расстегивает ремни: сначала на руках, расстегнув пряжку на правой руке зубами, стягивает с головы кожаную шапочку, крепко обтягивающую голову, с парой десятков прикрепленных к ней проводов и, напоследок, ремни ног. Уже немолодой, невысокий, почти полностью лысый мужчина, не столько грузный, сколько внушительный, хоть живот у него тоже имеется, сидел около пульта и наблюдал за тем, как Ивик освобождается. – Что-то случилось, господин Хенекус? – Сколько раз тебе повторять, что я уже давно не твой учитель, так что и звать меня тебе стоит просто Хеном,– хоть и прозвучало оно довольно жизнерадостно, лицо господина Мергольта оставалось серьезным. Если приглядеться, на нем можно было обнаружить с пол кило грусти. – Эм… – Ивик несколько замялся. От подобных привычек отвыкаешь с трудом, и эти «вы» вырываются как-то сами собой. – Хен, что-то случилось? В ответ господин Мергольт лишь вздохнул. – Что-то плохое? – продолжал допытываться Ивик. – Ты садись, выпей кофе, – вместо ответа произнес господин Мергольт. Продолжил он лишь после того, как Ивик сел и отпил уже давно остывший напиток из заморских зерен: – Крав умер. – Вот как… – Да… дела, а ведь он младше меня лет на… – запнулся господин Мергольт подсчитвая разницу в возрасте, – на шестнадцать лет. Вот оно как бывает. А ведь во всем виноват лишь какой-то маленький сосуд. Господин Хенекус говорил еще что-то, но Ивик его уже не слушал. Нельзя сказать, что это было неожиданностью. По большому счету, вся лаборатория уже была готова к подобному исходу, хотя знахари, как всегда в таких случаях бывает, говорили, что надежда еще есть, что они сделают все, что могут и так далее. Но толку от их обещаний, когда что-либо делать уже поздно. Зеланский Краавтис умер то ли от тромба в мозгу, то ли от кровоизлияния, то ли еще от чего-то в этом роде. Ивик не был силен в медицине, но сколько он понял, все дело было в сосудах. – Когда это случилось? – спросил он не столько потому, что это действительно было ему интересно, сколько потому, что так было положено. – Говорят, что уже под утро, – еще раз вздохнув, ответил господин Мергольт. – Он ведь так и не пришел в себя, только бормотал что-то под нос. Ивик даже не был уверен, когда умер господин Краавтис: этой ночью или четыре дня назад, на его руках. Ведь именно Ивик был тем, кто помогал главе лаборатории № 27 надеть шлем и застегнуть ремни, как оказалось, в последний раз. И он же подхватил своего начальника, когда тот обвис на ремнях. Поначалу Ивик не понял, что произошло что-то непоправимое. Обмороки при работе с «Машиной»… нет, нельзя сказать, что они были нормой, но случались, и не раз, в том числе и у него самого. Дрожь пробрала его только тогда, когда он заглянул в глаза Краавтиса, все еще открытые, хоть он и потерял сознание. Они были багрово-красные. Не просто налиты кровью, как бывает, когда просидел за книжкой до утренних петухов. Глазное яблоко было налито багрово-красным, переходящим в черный. И уже тогда Ивик почувствовал, что господин Краавтис не жилец на этом свете. – Хоронить господина Краавтиса будут в парке, господин Хенекус? – Должны, но не уверен, что так будет, – вздохнул господин Мергольт, настолько занятый своими мыслями, что даже не обратил внимания на то, как назвал его Ивик. – У него ведь нет семьи, сколько я знаю. Родители, наверно, уже умерли. Знаю, что он откуда-то из провинции… а с женой разведен и почти не общается. Не думаю, что она будет рада, если его похоронят рядом с ее семьей. И… в конце концов, он же был профессором… А ведь понять, что что-то не так, он, Ивик, должен был, но понять не смог. Дело в том, что за пару минут до того, как господину Краавтису стало плохо, Ивик заметил что-то необычное в показаниях приборов. Скачок на шкалах. На секунду можно было подумать, что к Машине подключен еще кто-то, кроме господина Краавтиса. Но он не придал этому значения, лишь напомнил себе в очередной раз, что нужно сказать Каспу, чтобы тот почаще проверял датчики. Ведь они только тем и занимались, что выдавали ошибочные показания. – Понимаешь, тут такое дело… – тем временем продолжал Хенекус, – Крав, он ведь не получал каких-нибудь медалей, да и премий, и проработал преподавателем не так уж долго, а последние года… сам знаешь ведь… – Но как же «Машина»? – спросил Ивик, уже зная ответ. – Работа ведь еще не завершена, да и не распространялся он о ней особо. Не больше того минимума, который требовался для того, чтобы нас не закрыли. Хотя, узнай Гольвар Чистиленс, в чем тут дело, точно закрыл бынас. – Знаю… – эхом отозвался Ивик. Прошло несколько мучительно долгих секунд. Наконец, Хенекус произнес: – Ты ведь еще не со всем разобрался, с чем хотел. Если надо, то я могу еще посидеть… – Спасибо, не стоит. Лучше я пойду. Уже поздно, и, потом… Словом, оно подождет. – Да, ты прав… так будет лучше. – Вы ведь завтра не придете, господин Хенекус. – Завтра? – Переспросил господин Мергольт, – завтра ведь выходные начинаются? – Да, Толто.1 (здесь и далее сноски в конце главы) – Толто, значит… Ты иди, я закрою. И, знаешь, нам надо встретиться завтра. Ты ведь знаешь, где лежал Крав? – Да, господин Хенекус. – Ну вот и хорошо. Значит, завтра, в двенадцать часов у входа. – Как скажете, господин Хенекус. – Хотя, знаешь, сейчас такая погода… давай лучше на первом этаже. – Конечно, господин Хенекус. – Иди уже, пока дождь не пошел. И сколько раз тебе говорить, не зови меня Хенекусом. – Хорошо, Хен, я пойду. До завтра, господин Хен. – Мальчишка… – подытожил господин Мергольт, но этого Ивик уже не слышал, выходя в коридор идаже не потрудившись переодеться. К счастью, дождь так и не пошел. Лишь дымка из капель висела в воздухе, от которой ни капюшон, ни зонтик не помогли бы. Но, хотя подобную погоду и трудно назвать приятной, поделать с ней нечего. В конце концов, до нового года осталось уже меньше двух декад. В иные года первый снег выпадал и на день успения Алхеры-матери, богини плодородия и покровительницы магии, а ведь его отмечали декадой ранее. Другое дело, что первый снег всегда тает, но все равно эта осень казалась до неприличия теплой. Но, идти Ивику было не так уж далеко: лишь пересечь чуть ли не всю территорию университета, добравшись до самой восточной части, уже у самой Лаурки. Дело в том, что именно там и находилась его комнатка, в одном из общежитий университета, специально выделенном для людей вроде него: уже вышедших из разряда студентов, но и в разряд профессоров не попадавших, и все же от чего то продолжающих ошиваться в стенах этого старейшего заведения. Здесь не было квартир профессоров: последние получали квартиры в главных корпусах университета, зачастую неподалеку от их основных аудиторий. Здесь же жили слушатели и лаборанты, из тех, кому некуда было податься в городе. Комнатки не многим больше студенческих. Хотя, к примеру, Ивику достались две комнаты. Правда, вторая настолько маленькая, что ее приходилось использовать лишь как кладовку, особенно учитывая то, что зимой в ней температура была немногим выше уличной. В принципе, было не так уж поздно: всего лишь пять часов вечера. И уж что точно было делать рано, так это ложиться спать. Но делать Ивик ничего не мог. Ему было над чем подумать. Нет, не о смерти господина Краавтиса. Нельзя сказать, что она его не огорчила. И дело было не только в том, что именно он, Краавтис, был не только автором идеи, но и главным конструктором и оператором «Машины», над которой работал уже более пяти лет, а то и больше. Но это было одной из главнейших причин сожаления о нем, тем более, что работа была почти завершена. Однако раздумывать об этом, по мнению Сивикуса, было неразумно, ведь сделать что-либо, уже было нельзя. Но было и то, с чем он мог справиться, по крайней мере, теоретически. Ивика не оставляла в покое стена. Точнее, та густая зелень, что появилась там, где ее никогда не было. Ведь появиться из ниоткуда она не могла. Появилась же она лишь после того, как господин Краавтис последний раз пользовался «Машиной». То есть, эту стену зачем-то создал господин Краавтис и, скорее всего, та аномалия, которая возникла за несколько секунд до того, как он потерял сознание, была связана именно с этим изменением «Королевства». Но то, зачем господин Краавтис создал ее, оставалось загадкой, которую, похоже, уже не разрешить. Загадкой было и то, как ее убрать. Ведь формулы этой клетки не предусматривают наличие данного элемента, и в формулах клетки не было обнаружено каких-либо ошибок. Четыре попытки поменять характеристики клетки стандартными методами успехом так и не увенчались. Удивительным был не сам факт ошибки, а то, что характеристики клетки оставались прежними, сколько Ивик, не рылся в формулах. И это несмотря на то, что господин Краавтис был крайне аккуратен, когда дело заходило о его детище. Да и потом, даже если и предположить, что он ошибся, характеристики клетки все равно должны были поменяться. По всему выходило, что здесь до сих пор была тропинка, но от нее не осталось и следа. Разобраться не помогло ни руководство, написанное господином Краавтисом, ни собственные формулы и попытка нарисовать схему. Так, за следующие часа полтора, в очередной раз ничего и не придумав, Ивик достал из стола пачку сигарет и вытащил одну из них. Поразмыслив пару секунд, достал еще одну, убрал пачку на место и бросил взгляд за окно. Дождя там, вроде бы, не было, хотя понять что-либо, можно было только по звуку. Эридана2 уже давно зашла за горизонт, и лишь тусклый, рассеянный тяжелыми облаками багровый свет Проксимы3 пробирался сквозь ночную тьму. Накинув на плечи куртку, Ивик уже собирался выйти, но вспомнил о крайне важном приспособлении, необходимом для курения– спичках. Конечно же, проблема спичек решалась автоматически, если у тебя есть под рукой знакомый маг. Таковой, в принципе, у Ивика имелся. И все же, вернуться и взять спички было много проще, чем вламываться в квартиру соседа. Наконец, Ивик вышел за дверь, запер ее, спустился по лестнице на первый этаж и вышел на крыльцо. К несчастью, дождь все-таки шел, мелкий и холодный, но видный в сумрачных лучах Эриданы. Вдобавок, с правого берега Лена дул холодный ветер, пробирающий до костей даже сквозь теплую куртку, подбитую овчиной. Спичка загорелась лишь с пятой попытки, успев то ли размокнуть за то время, что Ивик был на улице, что маловероятно, то ли сырость добралась уже до ящиков его письменного стола. Ивик сделал первую затяжку. Теплый дым заполнил легкие, прогоняя стужу. Привычка решать проблемы, точнее, сложные вопросы на улице осталась у Ивика еще с тех времен, когда он жил в приюте «Гадкий утенок», находящемся под широким крылом торговой гильдии «Красный гусь». Почти тогда же он начал курить. И, что удивительно, идеи почти всегда приходили в его голову. Вот только на этот раз безотказный способ не помог. То ли потому, что вместо того, чтобы гулять, Ивик простоял все время на пороге, под крышей, не решаясь выйти под дождь, то ли просто потому, что он слишком устал для того, чтобы хоть что-то придумать. Затушив последнюю сигарету о косяк, Ивик бросил ее в консервную банку, специально предназначенную для окурков, уже давно затопленную дождевой водой, и отправился спать. Новый день оказался даже хуже предыдущего. Мелкая морось сменилась дождем средней крупности: не ливень, а что-то из тех противных дождей, которые могут идти по нескольку дней, а то и декадами, даже не думая о том, что пора бы и честь знать. В связи с этим, равно как и тем, что холод добрался уже до его постели, страшно было подумать, что творится на улице, а уж выходить туда и выползать из кровати и вовсе не хотелось. Но есть хотелось, а у Ивика дома не то что кухни, даже холодильного шкафа4 оборудованного не было. Хотя прямо сейчас за холодильный шкаф сгодилась бы вся его квартира, и, тем не менее, в ней вряд ли можно было найти даже завалявшуюся горбушку. Конечно, денег у него не так уж много, ведь единственным их источником дохода было то, что платил университет – что-то среднее между стипендией и зарплатой работника одной из университетских лабораторий. Но, во всяком случае, Ивик мог себе позволить есть во вполне приличной, пусть и недорогой, таверне. Одевшись, Ивик потрогал трубу, немного выступавшую из стены – та оказалась холодной. Это объясняло свежесть воздуха квартиры. Господин Гаргуриус, комендант общежития, а по совместительству дворник и смотритель, так и не затопил большую печь в подвале, которая и должна была отапливать весь дом. Управляющий заявлял, что на улице еще не так уж холодно, чтобы печь топить каждый день, а растрата государственных средств – дело подсудное. Хотя на деле ему просто было лень вставать в шесть часов. Впрочем, без трепетного чаяния о государственном имуществе, которое характерно для многих завхозов и домоправителей здесь тоже дело не обошлось. Конечно, у Ивика, как и большинства жителей города, была маленькая чугунка «Горожанка» и мешок с Маннодо -обогащенным углем5, но толку от него было немного, а если комната и прогревалась, то не раньше чем через полчаса. Ивик подбодрил себя тем, что уж в «Трезвом дятле», ближайшем трактире, том самом приличном, пусть и недорогом, наверняка тепло и сухо, а если повезет, можно будет посидеть у камина. Застегнув куртку, лаборант в последний раз вздохнул, взглянул в окно, дождь за которым и не думал прекращаться, и вышел за дверь. Народу в «Трезвом дятле», как и следовало ожидать, оказалось немного. А кто еще попрется под дождем утром в трактир, да еще и в первый выходной. Только такие же, как он – несчастные. Хотя они то и были главной клиентурой «дятла». В отличие от трактиров классом повыше, еду в «Трезвом дятле» готовили заранее, да и наименований в меню было не так уж много. Касательно этого самого меню стоит сказать несколько слов. Нет, дело не в блюдах, предлагаемых в нем. Еда здесь как раз была самая что ни на есть обычная. Пара супов, чередующихся по дням декады, какое-нибудь мясо с картошкой, тушеной капустой или кашей, да чай с нехитрой выпечкой, хорошо хоть не черным хлебом. Дело было в его оформлении: вместо ожидаемой в подобном заведении доски, на которой мелом накарябано это самое меню, оно парило в полуметре над барной стойкой, почти под самым потолком в виде огненных букв. Дело в том, что Альбальт, владелец трактира, лет тридцати от роду, окончил Факультет кухонной магии. Нельзя сказать, что с отличием, даже совсем наоборот. Кухонная магия, как, впрочем, и какая-либо другая магия, давалась ему с трудом, так что на место повара в одном из шикарных ресторанов из тех, что располагаются на улице Элинаса, он мог и не рассчитывать. Зато, как оказалось, он умел неплохо вести дела, да и готовить без применения магии тоже. Так и получилось, что он стал одним из владельцев «Дятла» и по совместительству главным поваром. Что же касается меню, то оно не всегда было огненным, порой буквы напоминали причудливые розовые кусты, свисавшие с потолка, или застывшую воду, горевшую изнутри каким-то ярко-голубым светом, хотя чаще были незатейливые линии из света. Однако, любопытность меню не ограничивалась праздным интересом. Оно было важнее, чем может показаться: именно благодаря этому меню в мире «Машины-02» появились висящие в воздухе таблички с текстом. До того как Ивик предложил их, существа мира каждый раз давали игроку свиток со своей фразой, что оказалась весьма и весьма неудобно, даже учитывая то, что говорили они не так уж много. К разочарованию Ивика, сесть у камина ему все же не удалось. Вся немногочисленная публика сгрудилась вокруг него, а никого знакомого, к кому можно было бы подсесть, Ивик не увидел. С завтраком – тарелкой вчерашнего горохового супа, омлетом и чашкой чая с влитой в него рюмкой водки для согрева, Ивик расправился довольно быстро, но уходить из «Дятла» не торопился. Времени было уже половина одиннадцатого, а к двенадцати ему следовало добраться до больницы «Всемогущей Гавронии»6, что находилась на перекресте Северного проспекта и Столярной улицы. Путь неблизкий. От трактира же до восточных ворот университета от «дятла» немного ближе, чем от его квартиры, так что возвращаться домой не было никакого смысла, а вот посидеть минут пятнадцать в тепле никогда не плохо. Ивик попросил кружку грога, исключительно в лечебных целях и устремил свой взгляд на уже догорающие поленья в камине. – Так и знала, что найду тебя здесь! – Кри?! – Ивик резко обернулся назад. За его спиной стояла Кристилла Макисэйская. Его…хорошая знакомая. Если быть полностью точным, то Ивик хотел бы, чтобы…. – А кого ты еще думал увидеть? – отвлекла девушка его от размышлений. – Мало ли, – неопределенно ответил Ивик. – Не думаю, что кто-то по доброй воле забредет в столь непрезентабельное место, – с высокомерным снобизмом истинного аристократа отметила она. – Но ведь я забрел, да и ты здесь, – с вызовом в голосе ответил Ивик. – Только ты и можешь есть в такой дыре, – девушка со сложенным, насквозь промокшим фиолетовым зонтиком в руках, смотрела на Ивика сверху вниз. Одета она была в шерстяное пальто, из-под которого проглядывала уже зимняя форма магического корпуса. – Не все обеспечены настолько, чтобы есть лишь в приличных местах. – Только не говори, что тебе не хватает денег с зарплаты лаборанта. Тебе просто лень вставать утром на десять минут раньше, чтобы добраться до… Ну хотя бы «Раковой норы», если уж ты так беспокоишься о своих финансах. -А, собственно, зачем ты меня искала? – решив свернуть разговор с болезненной темы его состояния, спросил лаборат. – Ах, значит, вот как ты встречаешь знакомых? Вместо того, чтобы предложить свою помощь и поддержку, спрашиваешь «зачем это ты меня искала?» – девушка скривила недовольную гримасу на своем личике, обрамленном каштановыми волосами, торчащим из под берета под цвет пальто, едва доставая до плеч девушки. – Откуда мне знать, о чем ты меня попросишь? Конечно же, мы друзья, но есть вещи, которых я даже ради тебя не сделаю. – Вот значит как! – оскорбленно воскликнула девушка, – Думаешь, что я могу попросить тебя о чем-то ужасном? В таком случае, ничего не скажу. – Эм, я не про то… конечно, понимаю, что ни о чем таком ты меня не попросишь, просто прямо сейчас помочь я тебе не смогу, – несколько сбитый с толку подобной вспышкой, промямлил Ивик. – А в чем дело? Господин Сивикус Раальх помогает друзьям лишь с девяти утра до шести вечера по будним дням? – Мне нужно в больницу к двенадцати. – Неужели у тебя наконец-то заболел живот из-за отвратной еды, которую ты постоянно ешь? – Поинтересовалась девушка. Если судить по ее голосу, можно было подумать, что она, скорее, довольна этим фактом, нежели огорчена. – Нет, – ровно ответил Ивик, – господин Краавтис, глава лаборатории, в которой я работаю, умер. – Прости, я не знала… – личико Кри на глазах преобразилось с возмущенно-недовольного на опечаленное. – Да ничего, – состроил кривую улыбку Ивик, взглянув на девушку исподлобья, – просто, я пообещал прийти на церемонию кремации. – И все равно зря я… – наконец, сев, пробормотала девушка, – Тогда, если хочешь, я могла бы съездить с тобой. – Незачем. Серьезно. Ведь ты его не знала. И потом, ехать на другой конец города под таким дождем… – Да, наверное, ты прав... В таком случае, я пойду, – вконец потерянно пробормотала Кристилла. Девушка уже взяла в руки прислоненный к столу зонтик, явно собираясь уходить, но Ивик остановил ее: – Ты ведь не просто так меня искала. – Да, но не думаю, что, учитывая то, что произошло… – Думаю, что мне лучше знать, что можно делать в таких случаях, а что нет. И, не зная, что именно ты предложишь, я не могу сказать, можно заниматься этим после смерти начальника или нет. Кри вздохнула: – Ну, если ты так говоришь… в общем, все так получилось из-за того, что Малька не смогла…– девушка явно мялась, подбирая слова. Даже Ивик, мысли которого в любой удобный и неудобный момент уплывали в район «стены» заметил это, – …. короче, у меня на сегодня есть два билета на «Амлета, сына короля под горой». Вот я и подумала, что ведь незачем билету пропадать зазря, тем более, что это не просто постановка, а гастроли того самого театра, в котором работал Вильям из Стратфорда7…. и подумала… но раз так получилось… – Я пойду! – несколько невежливо перебил Ивик вконец запутавшуюся девушку, – то есть на спектакль с тобой пойду. – Вот как? Здорово… То есть ничего, что твой учитель… я хотела сказать начальник, эм… наставник… мастер… То есть я про похороны… – Ну, это все-таки еще не похороны, а всего лишь кремация, – возразил Ивик, как будто бы это хоть что-то меняло. – И потом… По правде говоря, я знаю что это может и неправильно, но… словом, с его смертью я смирился еще тогда, когда у него случилось это кровоизлияние… То есть не думаю, что он бы хотел, что бы все десять декад по нему плакали. – Кровоизлияние? – переспросила Кри. – Да, кровоизлияние в мозг или еще что-то в этом роде. Так лекари сказали, – задумчиво произнес Ивик, но тут его взгляд скользнул по настенным часам с боем, минутная и часовая стрелка которых показывали на цифру одиннадцать, а это означало, что Ивик уже опаздывает, – но теперь мне и вправду надо идти, а то я все пропущу. – Постой, мы ведь не договорились где встречаться, – остановила Ивика студентка. – Точно, ты права. Тогда у входа в театр, внутри. – Постой! – Кри схватила Ивика за рукав куртки, чтобы задержать эту уже готовую стартовать ракету. – Да? Прости, но я правда…. – Какого театра? – поинтересовалась девушка. – А-а... эм, ну того самого, в котором спектакль, – выкрутился Ивик. – Очень смешно, а искал бы ты его, спрашивая у прохожих? Ответом ей послужило пристыженное молчание. – Держи билет, здесь все написано. – Спасибо. Значит у входа. Договорились. Ну, тогда я… – Да куда ты спешишь? Держи зонтик, а то вымокнешь весь…, – с этими словами девушка сунула в руки Ивика вышеупомянутое устройство от дождя. – А как же ты? – Ну, я ведь все-таки ведьма на четвертой ступени, – улыбнулась в ответ на вопрос Ивика Кри, – уж щит третьего уровня8 как-нибудь раскрыть над головой смогу. * * * Сноски. 1 Толто – 7 по счету день декады, первый из трех общепринятый выходной, хотя во многих организациях выходные распределяются по-другому. 2Эридана — одна из двух звезд, что крутятся вокруг центрального мира вселенной, по крайней мере, этой. Собственно, та, кого называют солнцем. 3Проксима — второе из «солнц» Мира, также известное как «Красное солнце» или Кровавый всадник в переводе с древнего. Много меньше или дальше: тут мнения ученых различны, от Мира, обладает довольно путаным календарем своих появлений. Встает и днем, но тогда почти незаметно. 4Холодильный шкаф — чудесное изобретение местных инженеров. Устанавливаеться в доме стационарно и в упрощенной форме представляет из себя несколько труб с ледяной водой, в некоторых случаях и воздухом, оплетающих специально для этой цели изготолвеный холодильный шкаф. Источникм же холода явлеятся некий магический шкаф, как правильно в техническом помещении на перовм этаже, или наоборот чердаке, в зависимости от особенностей дома. Изобретен около 150 лет назад. 5М-уголь — уголь, каменный или древесный, улучшенный специальным облучением маннодными полями и наложением заклинаний, обеспечивающих его полное сограние. Ну и в отдельных случаях разнообразные дополнительные эффекты вроде приятного запаха при сгорании. 6Всемогущая Гаврония – богиня, покровительница знахарей — врачей, что опираются на манипуляции с мандным полем. 7Вильям из Страдфорда – знаменитый драматург Энгельской империи. 8Все многочисленные магические щиты принято делить по уровням от 1-го до 10-го. Делят их в зависимости от сил, на него затрачиваемых, впрочем, деление это довольно формальное, т. к. эффект, достигаемый щитом, варьируется в зависимости от его плотности и особенно цели. Щит же 10-го уровня идеал практически недостижимый, по крайней мере для человека.