Morning Tea

Руки Мартина поглаживали тонкий фарфор, тепло которого струилось по его телу словно ручей. В Храме Повелителя Облаков было прохладное раннее утро. Если прищуриться, можно было увидеть солнце, выглядывающее из-под толстой занавеси облаков. По скромному мнению Мартина, небеса выглядели прекрасно. Достаточно прекрасно для чаепития и тихой медитации. Впрочем, он не был по-настоящему один, Клинки цепко наблюдали за ним во время утренней рутины. Ранние тренировки на свежем воздухе во дворе были обычным делом, как и вахтовые смены часовых у парадных ворот. Мартин в молчании наблюдал за ними, потягивая чай и гадая, какие секреты спрятаны в богохульной книге Дагона. Глаз священника дрогнул. Время сделать ещё глоток. Однако это не помогло: слишком много женьшеня на его вкус. Вот что получается, когда решаешь в спешке приготовить себе чай прежде, чем кто-нибудь из Клинков сможет сделать это за тебя. Мартин ценил мелкие хлопоты вроде заправления постели, мытья посуды и приготовления чая… Но мирские дела не подобают императору, как однажды объяснил Джоффри после неудачи Мартина со стиркой. Ещё глоток. Принять прошлое было достаточно сложно, но настоящее? Остаться последним живым наследником Рубинового трона? Быть единственным, кто может перевести Мистериум Заркса? Император с неохотой заметил, что чая осталось совсем мало, и поморщился. Из грустных мыслей его вывело мурчание. На губах появилась улыбка. Кошек в святилище не пускали. Но из каджитов это мог быть лишь один. И действительно, в три удара сердца его бравый герой выскочил из ниоткуда, преследуя по горячим следам бабочку и совершенно не замечая пристального взгляда священника. Прыгающий Джек был на шаг позади совершенного создания. На его лице всегда появлялось забавное выражение, когда он концентрировался. Глаза наблюдали за целью, а язык забывал своё место как только голова высовывалась на прохладный горный воздух. Как в какой-нибудь комедии, бабочка танцевала в воздухе, паря над маленьким и, вероятно, холодным прудом. Мартин прекрасно знал, какой будет кульминация, но верил в Джека – тот был настоящим акробатом. Джек как будто сам вспомнил об этом и осторожно примостился на камнях, окружавших водоем внизу. Мартин одновременно и забавлялся, и поражался тому, как он сидит прямо как кот, идеально ровно поставив лапы. Священник скользнул серебряными глазами по собственным рукам, поднеся чашку к губам. Предвкушение грызло его изнутри. Бабочка летела кругами, всё ближе и ближе приближаясь к застывшему статуей Джеку. Он не двигался ни на дюйм, но глаза его разводились десятикратно с каждым взмахом крыльев бабочки. Джек ждал. Мартин вздохнул. Бабочка двигалась. Теперь она была так близко к Джеку, что он мог достать до неё рукой. Шерсть на его шее встала дыбом – сигнал к нападению. В движении брассом с торжественной силой (что больше походило на неприятный хлопок, чем на что-либо другое), могучие лапы Джека зажали бабочку в воздухе. Но до того, как Мартин мог моргнуть, тело каджита вильнуло, теряя баланс. Его лицо, прежде, чем он успел упасть в скользкое месиво, нужно было видеть. Не говоря уже о мучительном визге, который вырвался из тонущего существа. Мартин задрожал, смеясь над видом падающего Джека. Несколько Клинков неподалёку повернулось на шум, но их будущему императору было все равно. Как только Джек немного успокоился, весь мокрый и дрожащий, он на цыпочках выбрался из лужи глубиной по колено, с хлюпаньем пробрался к другу и разжал когти; бабочка оказалась живой! Она сделала несколько взмахов по направлению к Мартину, прежде чем быстро улететь в небо. Но он не долго смотрел на неё. Мужчина был в восторге от угрюмой ухмылки своего спутника, от беспорядка, от сырости, от всего его. Мартин снова наклонил чашку, наслаждаясь последним глотком тепла и приглушенным смехом.