Hot and cold

Осень в Москве — прекрасная. Разноцветные листья золотятся, покачиваясь на ветру в отблесках закатного солнца. К вечеру на летних верандах кафе включают уличные горелки, которые чуть потрескивают, придавая свиданиям, деловым встречам и даже банальному ужину романтичный флер. Шарфы еще не несут функциональной нагрузки, но добавляют в образ яркие оттенки и домашний, теплый уют. Очень жаль, что все это справедливо только для первых двух недель сентября. И то — если очень повезет. Иногда уже в начале осени погода без объявления войны обрушивается на вечно спешащих горожан перманентным дождем и порывами ветра, который забирается под воротник, пробирая до костей. А еще небо — вечно серое, низкое, с плотными облаками, через которые солнцу не пробиться ближайшие полгода. Кроссовки промокают через пять минут, и даже толстая прорезиненная подошва не спасает от мерзко хлюпающей грязной жижи под ногами. В теплой куртке в метро слишком жарко. Особенно утром, когда люди в вагоне, не сговариваясь, решают сделать тебе массаж всего тела. Их навыкам позавидовали бы даже опытные тайские массажистки: так мастерски пользоваться локтями и коленями надо уметь. Разгоряченному после такого разнузданного действа организму достаточно пары минут на промозглой улице, чтобы сдаться под напором любого — самого захудалого — вируса. Поэтому осень в Москве — это не только дождь и серость, но еще бесконечные сопли, вечно саднящее горло и четыре чашки отвратительного на вкус «ТераФлю» в день, вместо приличного капучино или крепкого чая на худой конец. Антон хлюпает носом так, что вот-вот затопит ноутбук, а вместе с ним и весь офис в придачу. Ему бы отлежаться дома пару-тройку дней вместо того, чтобы таскаться каждое утро на работу через весь город. Но у него фулл-тайм, а еще — испытательный срок. И клиенты после летнего затишья сыплются как из рога изобилия: Шастун едва успевает отбиваться от падающих в почту мейлов и сообщений в телеге. Горит, срочно, надо было еще вчера — зачастую капсом, чтобы было понятно: задача не терпит отлагательств, даже если до запуска проекта еще месяца три. Антон — аккаунт-менеджер в рекламном агентстве, и он в общем-то доволен своей работой. Но только не тогда, когда его голову изнутри затапливают сопли, а озноб заставляет пальцы подрагивать. Из-за этого он постоянно опечатывается в сообщениях и выставляет себя неграмотным долбоящером перед клиентами. Поэтому, а еще потому, что забивал болт на уроки русского в старших классах, но кто прошлое помянет. К вечеру ко всем прелестям простуды добавляется еще и боль в горле. Его словно протыкают иголками при каждой попытке сглотнуть, да и голос все чаще подводит — срывается на болезненный хрип. Антон понимает: на больничный сейчас никак нельзя. Он на испытательном всего месяц, и в городе слишком много толковых аккаунтов, чтобы кто-то в компании стал за него цепляться. Выход только один — закупиться леденцами для горла и завтра ебашить с новыми силами, надеясь, что до осложнений в этот раз не дойдет. Аптек в Москве едва ли не больше, чем кофеен. Такое чувство, что у всех только два желания — взбодриться и не сдохнуть еще хотя бы пару дней. В принципе, так и есть. По дороге к метро Антону встречается четыре вывески в форме зеленого креста, но он заглядывает через прозрачные двери — на кассе везде толпа — и проходит мимо. Уже возле самых дверей метро он высматривает еще одну аптеку, спрятавшуюся за углом высокого офисного здания, и поэтому неприметную. Первое слово вывески не горит, второе — «здоровье». Как оригинально. Шастун толкает непрозрачную дверь и облегченно выдыхает, когда оказывается единственным посетителем. Провизора не видно, но Антон слышит, как кто-то выдвигает ящики и перекладывает картонные коробки с лекарствами. — Добрый вечер, — мама учила Антона быть вежливым с теми, от кого зависит его здоровье или, может быть, даже жизнь. — Добрый, — голос доносится откуда-то из-под прилавка — извините, подождите одну минутку буквально. И действительно — спустя всего пару секунд фармацевт показывается полностью. Высокий, темноволосый, в отглаженном белом халате и модных очках в пластиковой черной оправе, за которыми блестят яркие смешливые глаза. Парень старше самого Антона, но явно ненамного. Видеть его среди коробок с лекарствами странновато — куда органичнее он бы смотрелся в дорогом баре, стильном офисе в одной из башен Сити или на экране телека, например. Антон думает эту мысль долго, она растягивается жвачкой в его температурном мозгу, он сам не замечает, что тупит уже добрую минуту, так ничего и не сказав после приветствия. Парень за прилавком смотрит на него из-под густой удлиненной челки изучающе, склоняет голову из стороны в сторону и не выдерживает первым. — Вы что-то хотели? Или просто постоять зашли? Не то чтобы я против любого из вариантов, но неплохо бы определиться с дальнейшими планами, — провизор оказывается не в меру болтливым, но в то же время ужасно обаятельным: его хочется слушать, какую бы херню он ни нес. В другой день Антон бы с радостью послушал, да еще и сам бы беседу поддержал — молчаливостью он тоже никогда не славился. Но сегодня каждое слово дается ему с трудом, поэтому он выдавливает из себя только: — Мне бы чего-нибудь пососать… Глаза фармацевта округляются так, что это заметно даже за линзами очков. Он сжимает губы в плотную полоску, но подрагивающие уголки выдают его с потрохами. До Антона тут же доходит. — Нет! — у него даже голос прорезается. — Я не это имел в виду. Горло болит, сосулек бы каких. «Доктор Мом» или еще чего. — Я так и понял, — провизор больше не пытается сдержаться и ржет в открытую; улыбка у него широкая, красивая. — «Доктор Мом» не особо поможет. Но есть неплохие таблетки для рассасывания. Сразу полегчает, а через пару дней и вообще все пройдет. С вас триста рублей. — Надеюсь, реально поможет. Пиздец не вовремя заболел. Спасибо! Антон расплачивается, забирает пакет с лекарством, кивает на прощание и выходит на улицу. Его ждет вечерний сеанс массажа в метро. Уже дома он не глядя достает блистер из упаковки, вылущивает таблетку и закидывает ее в рот. Вкуса из-за заложенного носа особо не чувствует: не горько — и ладно. Ему стоило бы поработать — так и не успел ответить на все письма — но сил на это нет. Поэтому он разогревает вчерашнюю пиццу и заваливается на диван втыкать в интернет. Лента в инсте скучная: вместе с периодом отпусков закончились и яркие заграничные снимки друзей, а выкладывать фотки дождливой Москвы, живя в ней же, — какой-то идиотизм. Это приезжие радуются каждому необычно оформленному кафе или прикольному уличному арт-объекту, москвичам на это плевать. Антон помнит, как сам зависал, рассматривая яркие витрины, когда только поступил в универ и переехал в столицу. Но прошло уже четыре года, и теперь его куда больше занимают мысли о том, что надо не облажаться на новой работе, а еще по возможности отложить денег и переехать, наконец, поближе к кольцевой ветке, чтобы не проводить полжизни в метро. Основная лента заканчивается быстро, и Шастун переключается на раздел с рекомендациями: искусственный интеллект старательно подбирает для него очередные вайны и мемасы. Большую часть из них он уже видел, поэтому скроллит бегло, даже не включая звук. Но в один момент останавливается на попавшемся видео. С экрана на него смотрит тот самый провизор: активно жестикулирует и беззвучно шевелит губами. Антон тут же переходит на профиль, замечает множество видосов, снятых в знакомой уже аптеке. Бросает взгляд на число подписчиков и охуевает: больше пятидесяти тысяч. Симпатичный чувак в белом халате внезапно оказался интернет-звездой. Очень интересно. Шастун открывает последнее видео, выложенное всего 15 минут назад, и включает звук. Голос провизора ускорен, поэтому кажется мультяшным. Антон не вслушивается в текст, отвлекается на писклявые интонации — тупо, конечно, но смешно. Слух автоматически выхватывает из словесного потока фразу «мне бы чего-нибудь пососать», и Антон дергает страницу вниз, чтобы запустить ролик с начала. — Вы наверняка знаете людей, которые всюду приходят без четкой цели. И в аптеку, в том числе. «Ну, мне это, чтобы полегчало», а ты гадай: понос его пробрал, радикулит или вовсе мигрень, — парень рассказывает живо, эмоционально, с таким запалом и иронией, что Шастун заслушивается. — То ли дело клиенты, которые знают, за чем пожаловали. Сегодня, например, заходил парень с конкретной просьбой: мне бы чего-нибудь пососать. Сразу видно, у человека конкретная проблема, сформулированный, так сказать, запрос. К сожалению, «Урсосан» у нас закончился. Пришлось предложить «Гексализ». Кстати, лекарство-то с подвохом. Несмотря на то, что из названия кажется, что его нужно лизать, да еще и шесть раз, на самом деле — это таблетки для рассасывания. Так что клиент ушел полностью удовлетворенным, потратив всего 300 рублей. Пока Антон переваривает услышанное, видос переходит на начало и проигрывается вновь. Шастун вырубает звук, пялясь в экран. С одной стороны, ему обидно, с другой — пиздецки смешно. Ну правда, сам выставил себя дебилом, чего теперь обижаться. Он впервые смотрит на упаковку таблеток — действительно, «Гексализ». Антон внимательно изучает профиль фармацевта и выясняет, что блог называется «проВИЗор без границ». Ясно-понятно, ключи от каламбурочной этому аптекарю явно выдали вместе с дипломом. Если не со свидетельством о рождении. Аптекарь, кстати, оказывается Арсением Поповым и, судя по количеству лайков, он и правда весьма популярен в узких кругах. Шастун наугад тыкает в очередной ролик и получает еще минуту язвительных и, надо признаться, уморительно смешных наблюдений из будней фармацевта. Он порывается даже оставить комментарий, но видит под постом только восторженные возгласы дам с десятком восклицательных знаков и сердечек-эмодзи. В семидесяти случаях из ста суть их речей сводится к тому, какой Арсений красивый-обаятельный-остроумный. Еще двадцать девять — просьбы рассказать о том, в какой аптеке он работает. Оставшийся один коммент– реклама легкого заработка в интернете. Сам автор блога в полемику не вступает, его реплик Антон так и не находит. Он листает дальше и приходит к выводу, что леди из комментариев в общем-то правы. Попов действительно обаятельный, остроумный и, чего скрывать, симпатичный. У него странное лицо: очевидно несимметричное, с заостренными скулами, расщепленным надвое кончиком носа, тонкими губами, чересчур высоким лбом. И синяки под глазами такие, будто спал он последний раз еще до рождения, в утробе матери. Но весь этот набор сомнительных черт в совокупности складывается в красивое, запоминающееся лицо. Может, дело в ярких глазах, может в чем-то еще — Антон не ебет. А вот Попова он бы определенно… На этой мысли Шастун закрывает вкладку в инсте, убеждаясь в том, что температура к вечеру точно подросла. А вот горлу и правда стало легче. *** К понедельнику простуда проходит совсем, и Антон погружается в работу с головой. На него, как на новенького, сбрасывают самых сложных и выебистых клиентов. Поэтому ему приходится засиживаться допоздна, а дома его хватает только на то, чтобы заказать что-то в Яндекс.Еде и сожрать, пролистывая инсту. На Арсения он так и не подписался — решил, что много чести, — но исправно заходит к нему в профиль каждый вечер. Новые видео появляются нечасто: раз в три-четыре дня. Поэтому Шастун пролистывает страницу к началу и смотрит старые. Ему интересно наблюдать, как Арсений менялся со временем. Поначалу он был достаточно скованным и осторожным в словах, стеснялся камеры, не знал, куда деть руки, и засовывал их в карманы халата. Но постепенно раскрепостился, стал острее на язык и даже придумал себе фишку — в каждом видео появляться в новых очках. Антон сбился со счету на двенадцатой или тринадцатой оправе. Все они, конечно же, Арсению идут. Среда выдается особенно паршивой: заказчик-мозгоклюй практически довел Антона до прямого посыла на хуй. Шастуна сдержала лишь мысль о том, что надо чем-то платить за съемную квартиру, а новую работу без внушительного опыта быстро найти вряд ли получится. Настроение еще в середине дня упало ниже плинтуса, ничего существенно не изменилось и к вечеру. Еще и погода, как назло, била все рекорды по ублюдочности: с неба сыпался то ли снег, то ли дождь. Один хуй, мерзко. Оставалось только закутаться в шарф поверх капюшона толстовки и максимально быстро преодолеть путь от офиса до метро. Уже возле дверей вестибюля Антон бросил взгляд на знакомую аптеку — вывеску так и не починили. Еще больше испортить этот вечер было сложно, а вот улучшить — можно попытаться. Аптека снова встретила его пустотой. Такое чувство, что сюда вообще никто не заходит. Неудивительно, что Арсений спасается от скуки, снимая свои видосы. Непонятно только, где истории для них берет, придумывает, что ли. — Добрый вечер! — Антон не изменяет привычкам и здоровается с витриной. В этот раз Попов появляется не из-под прилавка, а из подсобки. И, судя по мелькнувшему на лице удивлению, узнает Антона. — Добрый. Ну, как горло? — точно узнает. — Таблетки — пушка! А вот рассказывать обо мне на пятидесятитысячную аудиторию было вовсе не обязательно, — Антон старается казаться обиженным, но не может сдержать улыбки. — Как же клятва Гиппократа? Ну, или там врачебная тайна? Не, не слышал? — Я фармацевт, и никаких клятв не давал. А врачебную тайну я не раскрыл: не сказал же, как тебя зовут. Как минимум потому, что не знаю твоего имени. — Антон я. — Рад познакомиться, Антон. — Арсений не считает нужным представляться, раз уж Антон нашел его инсту, то имя точно знает. — Чем могу помочь? — Я недавно болел, ну, ты в курсе, а сейчас замерз, промочил ноги, да еще и на работе в край заебался. Есть что-то общеукрепляющее? Чтоб организм в тяжелой ситуации поддержать? — Шастун несет первое, что приходит в голову, потому что на самом деле ему не нужны никакие лекарства, он просто хотел увидеть Арсения. — Конечно, есть отличные БАДы, прямо для тебя делали, — Попов поправляет челку, и Антон залипает на этом обычном, простом совсем жесте. — 170 рублей. — Спасибо, — Шастун забирает непрозрачный фирменный пакетик. — Жду новый видос про себя. — Не, больше одного раза у меня в профиле появляются только за деньги. Регулярные рекламные интеграции по отдельному прайсу. — Ах, извините! — уходить Антону не хочется, но поводов задерживаться нет. Уже дома он открывает пакет и видит в нем сироп «Лохеин». Кажется, до этого никто не оскорблял Шастуна за его же деньги. Антону до того смешно, что он не может с первого раза развязать шнурки на кроссовках и расстегнуть молнию куртки. Отсмеявшись, он пишет своему давнему другу Диме. Они знакомы еще со школы: Поз старше на пару лет, но это не помешало им завести плотную дружбу на почве любви к КВН и пиву. Потом их пути разошлись: Дима поступил на стомфак, а Антон выбрал для себя маркетинг. Но дружбу это не разрушило: оба после учебы обосновались в Москве и поддерживали связь. — Поз, дело есть. *** Еще через два дня Антон снова заходит в аптеку по пути домой. Арсений сидит на крутящемся стуле, забросив длинные ноги в драных на коленях джинсах на прилавок, и копается в телефоне. Заметив Шастуна, ноги не убирает, но айфон откладывает. — Не поверю, что ты опять заболел! Тебе же не сто лет. — Не заболел, просто зашел отблагодарить тебя за помощь. Давно таким здоровым себя не чувствовал. Вот, держи, — Антон протягивает Арсению подарочный пакет с пошлыми розовыми розами. Попов даже не пытается сдержать любопытства и тут же заглядывает внутрь. Достает белую картонную коробку, на которой виднеются синие буквы: «стоматологическая пластмасса Duraley». Красивое лицо не выражает никаких эмоций, даже бровью не ведет, засранец! Спустя секунду Арсений поворачивается к Антону, улыбаясь так широко, что на щеках прорисовываются ямочки. — Забыл сказать, у нас сегодня акция! Подарки постоянным покупателям. Ты же дважды заходил — значит, уже постоянный. Одну минуту. Попов скрывается в подсобке, а возвращается с очередным фирменным пакетиком, протягивает его Антону. — Отличный препарат на зиму. От души практически отрываю. Когда дома Антон заглядывает в пакет, то находит там «Имудон». Следующие три дня Шастун гадает, что делать дальше. Их фармакологический флирт его забавляет, но хочется какого-то развития сюжета. Между тем, он не знает, что по этому поводу думает Арсений. Спрашивать в лоб Шастуну стремно. Возможно, Попов просто оттачивает на нем свое странноватое чувство юмора. Или просто сходит с ума от скуки в своей богом забытой аптеке. Решение проблемы приходит совершенно неожиданно. Антон неплохо зарекомендовал себя в первые недели работы, поэтому ему наконец-то дают нормального клиента. Фармацевтическая фирма хочет продвинуть новый препарат на рынке с помощью вирусных роликов. Целевая аудитория — молодежь до 35 лет, поэтому в кадре должен быть кто-то, кто сможет донести всю информацию в доступной и развлекательной манере. Никаких лекций, никакого менторского тона, только фан и легкая ирония — прямо так в брифе и написано. Шастун в ту же секунду понимает, кто должен сниматься в этих роликах. С чем-чем, но с фаном и иронией у Попова точно проблем нет. Он не дожидается вечера, предупреждает старшего аккаунта, что едет на встречу, и чуть ли не в припрыжку несется в аптеку. По дороге он задумывается, что у Арсения может быть выходной — когда-то же они у него явно бывают, — и неплохо было бы предварительно написать хотя бы в директ. Но на удачу Антона, Попов на работе. Да еще и новый видос снимает, установив телефон на маленький штатив прямо на прилавке. — Сорян, что мешаю, — Шастун даже поздороваться забывает, настолько ему не терпится поделиться новостью. — Но у меня для тебя предложение, от которого хрен откажешься. Он быстро пересказывает все, что успел узнать из брифа и переговоров с заказчиком, но особой радости на лице Попова не находит. — Эй, Арс, ты чего? Это ж пиздатая идея! Тебе отвалят кучу бабла, а в блог сколько народу набежит — охуеешь. — Оно-то понятно, но я же не профессиональный актер. И никогда ни в чем серьезном не снимался. А тут целый проект, могу не вывезти. — Слушай, не неси херни. Ты в своих видосах смотришься охуенно, и нам нужно что-то такое же драйвовое, язвительное и веселое. С хера ли ты не вывезешь? Выпей давай какого-нибудь «неочкуина» и соглашайся уже. — «Неочкуин» в этот раз не завезли. Но хер с тобой, давай попробуем. — О, заебись. Я завтра созвонюсь с клиентом, сброшу ему ссылку на твою инсту, потом, скорее всего, надо будет лично встретиться с ними. Ты отсюда вырваться сможешь? На встречу и на съемки. Или ты вообще без выходных ебашишь? — Смогу, я отпуск в этом году не брал. И в прошлом, кажется, тоже. Так что решим. — Забились. И дай свой номер, не буду ж я каждый раз к тебе сюда из офиса бегать, а в директе затеряется, у тебя там наверняка завал. — Записывай. *** Арсения, конечно же, утверждают на роль, потому что на встрече с заказчиком он устраивает настоящий театр одного актера. Похер, что без образования, видимо, врожденный талант. Сыплет шутками, постоянно улыбается, находит повод продемонстрировать удивительное владение телом и впечатляющие танцевальные навыки. К концу переговоров все смотрят на Попова глазами-сердечками и без устали благодарят Антона за то, что нашел такой самородок. Съемки назначают уже на следующую неделю, и Шастун сбивается с ног, чтобы в сжатые сроки найти всех подрядчиков, арендовать студию и закрыть бумажные вопросы. Это его первый большой самостоятельный проект — облажаться нельзя категорически. Он успевает сделать все, что надо, но выматывается до состояния тряпочки. И уже на съемочной площадке понимает, что все самое сложное началось только сейчас. Он перестает считать дубли после десятого: не так падает свет, из челки Арсения выбился волосок, халат недостаточно белый, ой, ассистент случайно отформатировал флешку со всем отснятым материалом до того, как файлы успели слить на ноутбук. Арсений держится молодцом, раз за разом отыгрывая энергичного и бойкого провизора на экране. Но когда через тринадцать часов режиссер наконец командует «Сняли!», Попов просто забивается в самый темный угол в павильоне, куда не заходят даже техники, и сползает по стенке на пол. Антон находит его каким-то шестым чувством и устраивается рядом, вытягивая подрагивающие от усталости ноги. Арсений смотрит в одну точку, и даже в полумраке видно, настолько красные у него глаза. На монтаже ребятам придется хорошо постараться, чтобы в кадре Попов не выглядел наркоманом со стажем. Они сидят плечом к плечу и молчат минут пять, но потом Арсений находит в себе силы начать разговор. — Глазам пиздец, хочется выбросить и всунуть новые. Никогда так долго линзы не ношу, надо было настаивать на очках. У меня большая коллекция, что-нибудь бы выбрали. — Ты охуенный молодец, Арс. — Антон говорит это совершенно искренне, без какой-либо лести и даже без желания подбодрить, просто озвучивает факт. — Сомневаюсь, что кто-то из профессионалов справился бы лучше. — Да не гони, — Арсений откидывается на стену, прикрывая глаза. Антон смотрит на бледную шею и выделяющиеся в вороте футболки ключицы. — Я и не гоню, — Антон тоже смертельно устал, а Арс такой пиздецки красивый сейчас. Не привычной своей лощеной красотой, а по-человечески. Заебанный, со сходящим темными пятнами гримом на лице, слишком для себя спокойный. Шастуна понемногу отпускает съемочный адреналин, мозг плавится, плывет. Антон не позволяет себе думать и анализировать, просто проводит холодными пальцами по беззащитной коже за ухом, спускается по шее в ямку между ключицами. — А что ты делаешь? — голос Арсения звучит глухо и низко, как будто он внезапно охрип. Антон не считает нужным озвучивать и без того очевидные действия, поэтому просто спрашивает: — Пососемся? У Попова нет сил удивляться, а может он просто не удивлен. Поворачивается к Антону, так и не открывая глаз, и Шастун расценивает это как согласие. Целует аккуратно, пробуя сухие мягкие губы на вкус, зарывается пальцами в густые волосы на затылке. В этом поцелуе нет безудержной страсти: у них не порхают бабочки в животах, разве что сердца бьются чуть быстрее обычного. Это поцелуй-знакомство, поцелуй-поддержка, невербальная благодарность и расставление точек над i. В конце сумасшедшего дня этого более чем достаточно. Антон отстраняется первым, когда чувствует в кармане вибрацию айфона: наконец-то приехало такси. — Погнали по домам, я хочу проспать двое суток, — он встает с пола первым, протягивает Арсению руку, помогая подняться на ноги. — Когда выспишься, сходим на кофе? — Сходим. Место только сам выбери. Арсений выбирает кофейню с большими окнами, выходящими прямо на Тверскую. Антон опаздывает, и Арс бездумно наблюдает за огнями машин и снующими под дождем людьми. Шастун появляется минут через пятнадцать, мокрый насквозь — потому что зонты для слабаков. Арсений заказывает кофе с бальзамом и какими-то специями, говорит, что он хорошо согревает. Антон не спорит, в конце концов кто из них тут почти врач. Когда Шастун растекается по креслу после второго глотка, Арсений достает знакомый аптечный пакет. — Я тебе еще один подарок принес. Как постоянному покупателю, конечно. В этот раз Шастун не планирует ждать до дома, лезет в пакет и тут же складывается пополам от хохота, зажимая в руке тюбик мази «Дайвобет». — В обед уже не получится, вечер на улице. — Извини, «Дайпослеужина» еще не изобрели, пришлось импровизировать. — Что ж, — Антон залпом допивает кофе, — будем считать, поужинали. Идем? Через неделю Шастун сидит на совещании, когда телефон начинает вибрировать так, словно кто-то решил прислать ему всю «Войну и мир» по одному предложению за раз. Он достает айфон, стараясь не спалиться, и открывает чат с Арсением. В сообщениях и правда по одному слову: «давай», «сегодня», потом картинка — упаковка таблеток, на которой красуется «Неорал». И десять вопросительных знаков следом — по одному в сообщении, разумеется. Антон отправляет в ответ стикер с членом, который показывает фак. Телефон тут же вибрирует снова. «Расценю это как согласие».