bad idea

Любить — это по-настоящему прекрасно. Когда ты видишь, что объект вожделения счастлив, отчего его прелестные щёки округляются и поселяют широкую улыбку, внутри становится горячо. Ты можешь спросить, за что ты любишь, но ответа, как ни старайся, не найдёшь. Просто любишь. В тебе это есть, в тебе это живёт и процветает с каждым днём, когда ты просыпаешься и засыпаешь. Любить — по-настоящему прекрасно, и есть что-то в том, чтобы следить восхищённым взглядом за каждым действием её или его, слышать малейшие её или его звуки так близко, как будто вы чем-то повязаны и можете без стеснения закашлять или чихнуть. Отвращения не будет, лишь очевидная поддержка в виде похлопывания по спине или вручения бумажного или тканевого платка. Всё решится, если ты признаешься. Решится то, нравится тебе из слепой зоны быть вечно влюблённым наблюдателем или решительным признавшимся. А хочешь ты этого или нет, никто не думает. Даже ты сам. Ты просто смотришь и наблюдаешь, думаешь, как там он или она, и мысленно шлёшь пожелания доброго утра или доброй ночи. В этот раз даже не задумываясь о взаимности. Нет смысла. Ты просто желаешь счастья любимому или любимой. Но приходит пора, когда эта ситуация останавливается на одной точке. Ты вновь просыпаешься с мыслью о нём или о ней, собираешься второпях, чтобы успеть на автобус, который везёт вас до общего пункта назначения — сердце греет это «общее» — с задних сидений впиваешься взглядом в затылок и всю дорогу не отрываешь взгляда. Жутко звучит, но тебе все равно. Ты любишь, тебе все равно, что там жутко в твоих действиях. Ты просто любишь. И когда эта пора наступает, что-то подгоняет под спину, заставляет зачем-то верить в себя что-то сделать. А ты не понимаешь что. Ты просто любишь, тебе не на что решаться. Ты просто наблюдатель. Но нет. Что-то всё равно тянет. Уже не каждый день окрашивающаяся в красный ещё обильнее нить, а что-то, что называет себя «признайся». Зачем оно существует? А кто его знает. Как затычка в бочке. Никто не просил и никто не ждал этого что-то. Всех всё устраивало. Ты просто любишь. Но это назойливое «признайся» уже добилось своего места в первом ряду твоего кинотеатра, что-то шепчет тебе, чтобы никому не помешать, и движет вперёд, разгоняет в душе огонь от того, что может произойти, если отдать ситуацию в руки этому «признайся». Страшно отдавать. Ты просто любишь. — Вставь в себя хороший член, милашка, и не занимайся ерундой, — родной шлейф мимо, небрежно брошенные слова, обдающаяся глубокими трещинами грудная клетка, смеющееся злорадно «признайся», твои распахнутые в шоке глаза, когда-то живые и блестящие, а сейчас потухшие, словно кто-то выключил в них свет. И ты знаешь кто, но молчишь. Потому что сказать нечего. Ты просто любишь. Ты просто любишь. Просто. Видимо, всё-таки не просто.