Проступок

Доктор всегда считал одежду Кевина красивой и всегда хотел ее примерить. Но вот только он слишком собственнически относился ко всем его вещам (и не вещам тоже), так что примерить его одежду в его присутствии было слишком плохой идеей, поэтому Доктор с трепетом ждал того дня, когда Кевин уйдет. И уйдет надолго. Однажды Томпсон отошёл по работе, оставив кучу неразобранной одежды. Он только недавно переехал (если это так вообще можно назвать) к доктору в ТАРДИС и ещё не успел разобрать вещи. Он думал, что сегодня отличный день, чтобы это сделать, но на работе, видимо, считали иначе. Доктор подошёл к этой куче и аккуратно взял рубашку. Темно-фиолетовая. Килгрейв вообщем-то и не носил других оттенков кроме фиолетового, разве что темно-синий. Он долго смотрел на нее, потом, чуть помедлив, пошел в спальню. Он быстро скинул пальто и костюм, под ним, так красиво облегая его довольно худощавую фигуру, было кружевное белье. Он хотел сделать Кевину подарок. Доктор немного поежился, потому что в ТАРДИС было довольно холодно, чтобы просто вот так стоять в одном нижнем белье. Он накинул на себя рубашку и наспех завязал галстук, который тоже как-то успел прихватить из той кучи. Ему нравилось как он выглядит. Полурасстегнутая рубашка еле прикрывала задницу, обтянутую черным кружевом, а сильно затянутый галстук приятно давил на шею. Как жаль, что Кевин сильно разозлился, если узнает, что он брал его вещи. Поэтому действовать надо было быстро. Мужчина сел на кровать, как можно шире расставляя ноги и упираясь и локтями и коленками в матрас. Он чуть оттянул кружево. Ноги в чулках предательски разъезжались. Доктор аккуратно надавил на напряжённое колечко мышц и шумно выдохнул. Он облизал пальцы и резко вошёл. Он двигал пальцами грубо, быстро, как бы это делал Томпсон, но это все равно было не то. Он хотел большего. Хотя бы чтобы это были пальцы Кевина. Тем временем Кевин, наконец разобравшись с завалом на работе, направился к, уже почти родной, синей телефонной будке. Мужчина вошёл и позвал Доктора, но в ответ услышал лишь гулкое эхо. Он пошел искать его среди этого множества холодных коридоров. Несмотря на то, что он уже тут не впервые, ему все так же легко потеряться. Доктор же лежал на кровати, уткнувшись лицом в рукав рубашки и вдыхая ее запах, бесстыдно трахал себя пальцами и протяжно скулил. Услышав какие-то звуки, Кевин пошел на них. Он уже подошёл к двери, которая, как бы это не было странно, была открыта, но остановился и вслушался. Холодную тишину вновь рассеял полу-вскрик полу-стон. Он понял в чем дело. Килгрейв медленно зашёл в комнату не издавая ни звука. Доктор был в его рубашке. Этого он явно не ожидал. Он бесшумно подошёл к мужчине и аккуратно провел ногтем по позвоночнику. Доктор выгнулся. Через несколько секунд до него дошло и он испуганно обернулся. -О-ох… К-кевин… Ты так быстро вернулся… Я… Мх…- он заметно растерялся. Мужчина, стыдливо опустив голову, начал спешно развязывать галстук и снимать рубашку, но не успел сделать ничего из этого, потому что его вдруг остановила холодная, властная рука. Доктор вздрогнул, то ли от такого контраста температур, то ли от неожиданности, то ли от всего вместе. Он медленно поднял взгляд на Кевина. В глазах Томпсона читалась животная похоть. — Ты помнишь, что я говорил про мою одежду? — прогремел его голос, рассеивая гробовую тишину. Доктор чуть поежился от холода. Весь тот жар, который был, когда он трахал себя пальцами, пропал. Кевин стоял в ожидании ответа. Мужчина закусил губу и прошептал: -да… -чуть погодя он добавил ещё тише- п-папочка… Килгрейв будто получил разряд тока. Он отпустил его руку. Зрачки расширились, а в штанах становилось предательски тесно. Он облизал сухие и потрескавшиеся губы и приказным тоном произнес: — я не расслышал что ты сказал. Повтори. Конечно же он все хорошо расслышал, но он так хотел помучить Доктора. Мужчина стыдливо повторил это ещё раз. На этот раз более громко. — Как ты меня назвал? — сказал Кевин на одном выдохе. Он смотрел ему прямо в глаза. Прожигал насквозь. — П-папочка…- язык уже заплетался, а член стоял колом. Как жаль, что ни рубашка, ни белье не могли это скрыть. Он, немного помедлив, пролепетал, что он был слишком плохим и грязно умолял вытрахать из него всю дурь и тут же оказался грубо прижатым к матрасу. Кровать жалобно заскрипела. Кевин жадно впился во влажные, пухлые губы сминая и кусая их до крови. Доктор тихо скулил и извивался под умелыми руками Килгрейва, которые в свое время вырисовывали на спине, известные только одному Томпсону, узоры. Кевин знал все его слабые места, и спина была одним из них. Мужчина рвано тёрся членом об штаны, пачкая их смазкой. — П-папочка, п-пожалуйста — выдал вместе с ещё одним тихим скулежом Доктор. Это-то и стало последней каплей для Кевина. Он, быстро стянув с себя все лишнее и оттянув кружевные трусики, вошёл во всю длину одним движением, тем самым извлекая из уст Доктора громкий вскрик. Но Томпсон быстро остановился. Он хотел растянуть это все. Превратить это в сладкую пытку для Доктора. Поэтому он жадно припал к шее, начиная кусать и вылизывать ее. Ещё одно слабое место Доктора. Мужчина рвано выдыхал, выгибался до хруста в спине. Он просил большего. Но мог лишь наслаждаться этими мокрыми поцелуями и тягучей, сладкой болью в заднице. Несмотря на то, что совсем недавно он довольно хорошо себя растянул, было все равно больно, а для Кевина чертовски узко. Доктор сжался вокруг большого и горячего члена, призывая хоть к каким-то действиям, на что лишь услышал сдавленный вздох сверху. Он выгибался тихо скулил, умолял, так сладко и грязно постанывал имя Килгрейва, что Кевин кое-как удержался, чтобы не втрахать Доктора в кровать до темноты перед глазами и хриплых стонов. Но раз он начал игру, то стоит ее закончить. Он чуть затянул галстук, из-за чего под ним послышался сиплый всхлип, медленно расстегнул последние три пуговицы и стянул рубашку до локтей. Он навис грудью, думая что делать дальше. Томпсон больно прикусил сосок, но для Доктора это было райским наслаждением. Он вскинул бедра из-за чего член проехался по простате и громко застонал. Казалось, что даже в самом далёком уголке ТАРДИС это было хорошо слышно. Мужчина ещё раз невольно сжался, вызывая ещё одну волну сладкой боли. На глаза навернулись слезы. Кевин что-то неразборчиво прошипел, после чего последовало четкое «мазохист» и укус в шею. Доктор зажмурился. Он готов был уже кончить только от того, как это все развратно выглядит. Он закусил губу и по щеке потекла слеза. Было невыносимо больно, казалось, что член просто взорвется от такого напряжения. Мужчина умолял выебать его наконец, умолял захлёбываясь слезами. Кевин не мог долго смотреть на это зрелище. Как бы сильно он не хотел его помучать, он не мог смотреть, как его доктор плачет от боли. Он медленно двинулся и Доктор простонал громкое, хриплое «да». Галстук все ещё приятно сжимал шею. — Как ты там просил? — мягким шепотом спросил Килгрейв, нежно оттянув мочку уха. Доктор задыхался, глотал слезы, но ответил внятно: — В-выеби меня. П-пожалуйста, папочка, прошу тебя — слезы нахлынули с новой силой. Кевин ласково погладил лоб Доктора, убирая прилипшие к нему пряди каштановых волос, и стёр слезы. Он успокаивающе чмокнул его в губы и аккуратно двинулся. Мужчина опять сжался и тихо проскулил что-то похожее на «грубее» и Кевин как с цепи сорвался. Он начал быстро вдалбливаться в худое тело, разбавляя эту грубость нежными поцелуями в губы. Доктор взвыл от такого контраста. Он снова выгнулся до хруста в спине, сильнее прижимаясь к Кевину. Как жаль, что его хватило только на пару резких движений Томпсона, после чего, громко вскрикнув, кончил, пачкая вязкой, мутной, жидкостью их животы и рубашку. Он из последних сил вцепился в плечи Килгрейва и потянул его вниз, тот послушно опустился и лег рядом. — Это было восхитительно — выдохнул Доктор — думаю нам стоит это повторить. — он повернулся лицом к Кевину и, улыбнувшись, нежно чмокнул его в нос, на что Кевин лишь сипло рассмеялся. — И где ты таких слов нахватался? — он пододвинулся ближе, окончательно стянул с Доктора рубашку и кинул ее куда-то в угол. Мужчина аккуратно провел пальцем по впалому, животу собирая дорожки спермы на палец и, смотря Доктору прямо в глаза, облизнул его. Доктор покраснел и уткнулся лицом в грудь, невнятно бормоча что-то себе под нос. Он обвил талию ногами и заснул. Кевин, аккуратно накрыв их одеялом, прижался сильнее и тоже провалился в сон.