***
Она ненавидела чёрный цвет. Он вызывал отвращение и неприятные воспоминания, которые хотелось вычеркнуть из своей головы, но… Такое невозможно забыть. Это началось несколько дней назад, после Её смерти. Прошло три дня и девять часов, девушка точно помнила дату и даже время, а в голове по-прежнему стучала фраза: «Простите, но мы ничего не смогли сделать». Она скончалась, так и не прибыв в больницу. Это была не та смерть, которую мог ожидать любой человек или монстр, кто хоть поверхностно знал пацифистку. Настойчивую, уверенную девушку, а главное — Решительную. Она пережила больше, чем множество людей, не раз и не два храбро возвращаясь после собственных смертей. Но это была Поверхность, где все были равны и у каждого была всего одна попытка на жизнь. Никаких вторых шансов. После прихода и ухода малышки Фриск жизнь Чары слишком просто и слишком быстро изменилась. Принцесса впервые после смерти Азриэля улыбалась только благодаря этому маленькому солнышку, и впервые после его же ухода плакала над хладным телом самого дорогого, что у неё было. Даже продолжительная болезнь матери в январе не заставила алоглазую проронить и слезинку, а этот… «Инцидент» целую лужу. Обычно она была спокойна, холодна и рассудительна, но у всего были исключения. Как сказал Санс: «Чара сильна в своём одиночестве и независимости.». Никто не ответил. Все знали, что девчонка, пусть и не специально, по чужой вине, но сломала девушку.***
На похороны Чара пришла одетая, как и полагается, во всё черное — облегающее платье в пол с редкими серебряными стразами на юбке, подаренное Фриск на двадцать первый день рождения, бархатные перчатки, купленные в шутку для Хэллоуина, и тёмная, словно маска, вуаль, закрывающая большую часть лица и даже частично шею. Шатенка стояла поодаль от Дриммуров, не в силах смотреть на их лица, полные тоски и сожаления. Она бы не вынесла их взглядов и слов, вроде «Мне жаль». Безусловно, каждый присутствующий тут потерял что-то ценное, кем была для них Фриск. Опору, поддержку, посла и, в конце концов, друга. Только вот, никто и не собирался спорить с тем, что из всех их Чара потеряла куда больше. Именно шатенка приложила больше всех усилий, чтобы алоглазая справилась с тем всепоглощающим чувством вины, которое разъедало изнутри, а также чтобы чувствовала себя желанной в обществе других монстров, в том числе и Санса, который изначально был настроен весьма скептично. — Чара… — послышался сзади низкий голос, а девушка тихо вздохнула, сильнее сжав ладонью пальцы другой руки. Лёгок на помине. — Что, Санс? — через пару секунд молчания спросила девушка, впервые за долгое время назвав его по имени. Скелет сделал шаг вперёд, поравнявшись с шатенкой и устремил взгляд на фотографию покойной, перевязанную чёрной лентой. Пацифистка была так беззаботно счастлива на этом фото… И не мудрено, почему. Сделано оно было всего за месяц до происшествия, когда они с Чарой наконец вырвались из ежедневной рутины, махнув на море. Простые мысли о том, что недавно всё было хорошо, навевали тоску, которая неподъемным грузом ложилась на плечи. — Тебе что-то принести? Может выпить? — девушка покачала головой. За этот день она не выпила ни капли алкоголя и планировала держаться до последнего — Фриск не любила, когда кто-то пил, да и алоглазая отлично знала, насколько плохо ей самой будет после выпитого, особенно на утро. Даже во время траурных речей она пила яблочный компот, несмотря на то, что терпеть его не могла. Санс же не стал уточнять, что все равно не принес бы ей что-то крепче сока. Сейчас было не до этого. — Азгор и Ториэль волнуются. Она знала, прекрасно знала, но вновь отвечать не стала. Девушка видела, как тяжело родители переносили смерть приёмной дочери, которая сделала для них и их народа так много. Она также осознавала, что те сильно волнуются за состояние второй дочери, но именно из-за этого шатенка не находила в себе сил подойти и поговорить с ними лицом к лицу. При таком разговоре она точно не удержится и сорвётся, отчего ни ей, ни им лучше не будет. Чара просто не хотела ухудшать положение дел. — Санс… — девушка сглотнула, впервые за последние десять минут отведя взгляд от фотографии и переводя его на монстра, с облегчением заметив, что хоть на это мероприятие он оделся подобающе — в чёрный костюм, как и требовали того традиции. Даже на свадьбе Чары с Фриск он появился в ужасном красно-синем пиджаке, который выбивался из общей толпы и неприятно мозолил глаза. — Ты уверен, что… Ничего сделать нельзя? — её голос впервые за все похороны и поминки дрогнул. Она знала ответ, но до последнего не хотела верить. — Чара… — он тяжело вздохнул, словно в попытке оттянуть горькую истину. — Увы, мы и вправду не в силах. У нас нет необходимого материала, к тому же, в твоём случае мы имели носителя, благодаря которому ты «жила», а тут… — скелет покачал головой, а девушка опустила взгляд на собственные руки, потирая на безымянном пальце обручальное кольцо Фриск через перчатки. Девушка решила не забирать оба кольца себе, а наоборот ими «обменялась», как бы гарантируя покойной свою верность. И, к её же несчастью, сделать что-либо, хоть как-то предотвратить ужасную смерть, было уже невозможно. — Я поняла, — она сделала шаг назад, чтобы не дать монстру и шанса взглянуть на собственное лицо. Шатенка была подавлена. — Передай маме и папе, что я их люблю. Мне пора ехать. — Я вызову такси. Тебе нельзя садиться за руль, — алоглазая не стала спорить, ведь сама прекрасно понимала и чувствовала, что не в том состоянии, чтобы водить. В конце концов, она не могла себе позволить тоже погибнуть в автокатастрофе, всего спустя пару дней после смерти Фриск. Это убьет Дриммурров. — Я чуть позже пригоню твою машину, если это заставит тебя согласиться. — Хорошо, — с этими словами Чара кивнула, молча наблюдая, как Санс набирает номер одной из популярных служб такси. Почему он просто не воспользовался «коротким путем» сказать точно она не могла, лишь предположить, что это из-за введённых ограничений на использование магии.***
Едва Чара переступила порог собственного, некогда их с Фриск общего, дома, то тут же с глухим стуком облокотилась о деревянную дверь позади себя, которая закрылась с громким хлопком. Весь день девушка была на грани, едва выдерживая взгляды и слова окружающих, едва сдерживая бушующие внутри гнев, тоску и безысходность. Она винила себя в том, что случилось. Всё окружение шатенки старалось поддержать ее, заставить поверить в обратное, но она знала правду. В тот день, если бы не чёртова температура, Чара бы отвезла жену на работу и все обошлось бы, но Фриск настояла на том, чтобы её партнерша осталась дома и взяла отгул, а сама вызвала такси, ведь не умела водить — боялась. Мужчине за рулем было далеко за шестьдесят и, по предположению экспертов и записи с видеорегистратора, у него была не такая хорошая реакция, иначе бы столкновение с вылетевшим из-за угла джипом, было бы не таким фатальным — таксист скончался на месте, а Фриск спустя минут пять из-за сильного внутреннего кровотечения. От неприятных воспоминаний Дриммурр поежилась и, аккуратно встав, небрежно сбросила каблуки, после чего поплелась в зал. Но, как оказалось, её колени тряслись вовсе не из-за обуви. Ей было банально сложно находиться тут. Все комнаты, все вещи и буквально каждый уголок напоминал об утрате. Всё находящееся здесь было тщательно обустроено и подобрано ими обеими, в особенности Фриск. Пацифистка была просто без ума от милых подушек, разноцветных вещей, причудливых фигурок и прочей мелочовки, которой очень быстро оброс дом. До чего не дотронься — Чара так или иначе наткнулась бы на очередной вихрь воспоминаний, который так и норовил сбить с ног и ударить посильнее. Да что там? Даже вещи, которые не были куплены малой так или иначе ассоциировались с ней… Тот же нетронутый ирисково-коричный пирог, который стоял на кухонном столе. Его недавно испекла и привезла Ториэль, которая надеялась хоть как-то приободрить дочь, только вот последняя наоборот отчаянно избегала его, стараясь даже не смотреть в сторону сладости, а одна мысль о том, что ей рано или поздно придется съесть или хоть выкинуть пирог вызывала сильнейшую тошноту, которая душила изнутри. В чем же проблема? Это было одно из любимых блюд Фриск. Почему-то именно с ним у малышки ассоциировался дом и уют… Вдруг, на дрожащие от тихих всхлипов плечи легли чьи-то мягкие, нежные, но при этом ужасно холодные руки, аккуратно поглаживая кожу через тонкую ткань. Чара отреагировала не сразу. Первая и единственная её реакция была машинальная — девушка вздрогнула, ещё не осознав, что случилось. Ей казалось, что это какая-то глупая шутка знакомого, либо обычная галлюцинация, случившиеся из-за перегрузки мозга. Только вот, так или иначе, некто не желал оставлять алоглазую в покое. — Чара… — послышался сзади хриплый, но всё такой же любимый голос. — Дорогая, ну же… Девушку снова передернуло, ноги подкосились и она медленно опустилась на пол, стянув с одной руки шелковистую перчатку, чтобы протереть глаза, ведь из-за слез мир вокруг был размыт до такой степени, что она едва ли различала оттенки. Вдруг её спину обдало обжигающим холодом и та поежилась. Дриммурр хотела списать это всё на сквозняк, но быстро поняла что не выйдет — все окна были закрыты. Оставалось только… — Посмотри на меня, Чара, — не унимаясь, прошептал голос. Алоглазую затрясло от своей внезапной догадки. Кожа покрылась мурашками и девушка подтянула к телу ноги, чувствуя очередное прикосновение на плечах, но уже более настойчивое… Это надо было сделать, она должна была обернуться сейчас же, иначе паника, комом стоящая в горле и не дающая вдохнуть полной грудью, просто не даст ей иного шанса. Здесь и сейчас.Вдох-выдох.
Вдох-выдох…
— Да..? — едва слышно прошептала алоглазая, оборачиваясь на звук голоса… — Милая..? — в её голосе послышалось безумное отчаяние и она едва ли произнесла имя партнёрши. Настолько сильно её поразило то, что за ней сидела никто иная, как Фриск. — Ну ты чего? Чего ты так боишься? Это ведь я… — тихо прошептала девушка в ответ, садясь сбоку от Чары, чтобы последняя не напрягала шею, после чего, нахмурившись, провела холодными пальцами по потрескавшимся губам партнерши. — Дорогая, почему же ты за собой не следишь? Несмотря ни на что ты должна заботиться о себе. — Я… Я знаю… Просто, когда… Когда ты ушла… — всхлипывая, выдавила Чара, обняв себя за плечи. Продолжить фразу она не сумела, но Фриск и так все поняла. — Теперь я тут, и всё будет хорошо, слышишь? — девушка поцеловала алоглазую в лоб и стерла большими пальцами крупные слезинки на её щеках, установив с той зрительный контакт. — Прости, что тебе пришлось всё это пережить… Просто это единственный способ, с помощью которого я могла вернуться, понимаешь? — Чара понимающе кивнула, положив свои руки поверх ладоней малой. Спокойный голос Фриск действовал на неё, как мощное успокоительное. — Но сейчас это больше не важно. Мы ведь вместе, верно? — в ответ на вопрос девушка получила резкий положительный кивок. — Как в старые добрые? — шепнула Чара, намекая на их прогулки в Подземелье, когда она сама ещё была призраком, после чего выровняла ноги, взглядом приглашая девушку присесть. — Как в старые добрые… — с улыбкой подтвердила Фриск, без раздумий принимая немое предложение. После этого малая обняла партнёршу за шею, осторожно касаясь носом щеки своей возлюбленной, которая впервые за эти дни мягко улыбнулась. Наконец они были вместе, если бы не… Интересно, что бы сказали родители, увидев в таком состоянии дочь, которая, казалось бы, разговаривала сама с собой и обнимала воздух? Ничего хорошего так точно, и отвезли бы Дриммурр на осмотр к психотерапевту, пусть девушка и отчаянно сопротивлялась бы. Только вот… В глубине души Чара отлично понимала, что о таких вещах нельзя рассказывать и поэтому… Она никому не скажет, никого не посвятит в их маленькую тайну. Тайну, которая окажется всего лишь простой галлюцинацией, злой шуткой расшатанной психики.