Сложно любить хулигана

…       Они одни в этом задрипаном туалете. Каспбрак уже словил припадок от новых побоев, он жадно хватает воздух и пытается дотянуться до ингалятора, который Ричард отпнул к стене. Под задравшейся футболкой виднеются старые ужасные синяки фиолетово-синих оттенков. В какой-то момент Тозиер даже пугается, что это сотворил он или его дружки, но при его непосредственном участии и одобрении. Он начинает чувствовать жалость и от этого снова звереет. Он не должен жалеть этого сраного гомика! Он должен ощущать лишь отвращение и отсутствие желания прикасаться к этому прокажённому, чтобы не дай боже не подцепить эту болезнь.       Но уже поздно.       Нужно было подумать об этом в первый раз, когда избивал несчастного Эдварда. Ведь прикасаться хотелось. И не важно каким способом. Главное чувствовать чужую — именно его — кожу под своими пальцами, видеть бурю эмоций — его эмоций — страх или страсть — не важно. Ричи нужна отдача. И этот наглый мальчишка своим упрямством и сопротивлением обеспечивает его ею в полной мере. Даже сейчас, когда он буквально на последнем издыхании и выглядит как никогда прежде беспомощно, он всё равно продолжает бороться, и не для того чтобы дать отпор, а для того чтобы отстоять своё достоинство быть тем кем является, несмотря на унижения.       И Ричи, он ни за что не признается в этом вслух, это заводит. Он хочет владеть этой гордостью — подчинить и овладеть. Но это грязь. Он не должен, не имеет права. Слишком много противоречивых мыслей застилают разум. Ричи не может справиться со своими эмоциями, взгляд туманят слёзы от эмоционального напряжения. Он берёт одной рукой Эдди за шкирку как мусорный мешок и переворачивает его на спину, другой рукой дотягиваясь до ингалятора, чтобы помочь ему вдохнуть спасительный воздух.       Нет, он не сжалился. Он переходит ко второй части игры.       Времени прийти в себя и подумать, что мучитель проявил милосердие, и всё закончилось, Ричард не даёт. Он рывком поднимает жертву на колени и тащит в кабинку. Эдди глубоко дышит, пытаясь нормализовать дыхание, когда бьётся коленями об унитаз и больно упирается в него животом. Он думает, что сейчас его очень близко познакомят со сточной водой, и это приводит в ужас. Он впервые, на памяти Ричи, опускается до мольбы.       — Пожалуйста, прошу тебя. Не надо!       И, казалось бы, куда больше, но Ричи заводится ещё сильнее. Он чувствует, что подчиняет. Сквозь вставшие в глазах слёзы, он растягивается в сумасшедшей улыбке. Поднимает Эдди на ноги и решительно толкает вперёд, тот запинается об унитаз, поэтому лишь облокачивается на стену, выгибаясь в спине. И не успевает подумать о неловкой позе, как с его бёдер резко сдирают шорты вместе с бельём. Он издаёт испуганный возглас, но не начинает молить.       "Прекрасно, - думает Тозиер, - это не будет считаться изнасилованием".       Он закрывает рот Эдди своей рукой и прислоняется губами к его уху, чтобы сказать:       - Чем громче будешь орать, тем больнее тебе будет. Так что веди себя тихо, и тогда возможно ты даже получишь удовольствие.       Другой рукой он лезет в свой карман, чтобы достать маленькую бутыль с лубрикантом, и так как одной рукой он всё ещё закрывает рот Эдварду, говорит:       - Будь паинькой, помоги мне, - его голос шелестит как листья на ветру, он вкладывает в дрожащую руку Эдди бутылёк, тот смотрит вниз в свою руку и нерешительно открывает колпачок, пока Ричи тяжело дышит ему в ухо и протягивает четыре пальца, ожидая его помощи.       Эдвард чувствует голой задницей как возбуждён Ричард, и это не на шутку заводит. Он не так представлял себе свой первый раз, но и хуй с ним, главное, что с Ричи. И пофиг, что он буквально пару минут назад чуть не умер от недостатка воздуха. Пофиг, что дыхание всё ещё тяжелое, и горло жжёт от каждого вдоха, а поясница болит, потому что Ричи перед тем как зажать ему рот, сильно сжал её своими длиными пальцами. Пофиг, что ноги дрожат, потому что, опять же, он только что чуть, блять, не умер.       Эдди выдавливает чуть больше половины содержимого, надеясь, что этого хватит. Ведь вряд ли от Тозиера стоит ожидать выдержки, или что смешно, аккуратности и нежности. Эдди готов к боли, он привык получать её от Ричи.       Тозиер же, несмотря на внезапную вспышку ярости, после мольбы Эдди чуточку поостыл и смог здраво рассудить, что малыш Эдс боится, несмотря на внешнюю смирённость и покорность. Он плюхает лишнюю смазку на копчик Эдди и ведёт рукой вниз, пока не натыкается средним пальцем на кольцо мышц. Размазывает смазку, смачно кружа четырьмя пальцами по контуру. Каспбрак скулит и выгибается ещё больше, выпячивая пятую точку.       - Поразительно, - удивляется Ричард, - я избил тебя, чуть не убил, а ты так просто поддаёшься мне.       Эдди снова скулит, но уже от стыда и безысходности, он и сам понимает как на самом деле жалок.       - Шлюшка, - усмехается Ричи, и наконец проталкивает один палец вовнутрь, от чего Эдди стонет и жмурится от боли, несмотря на то, что Ричи, к удивлению, очень аккуратен. Он медленно вводит палец и не до конца вынимает, при этом делая круговые движения, чтобы добавить второй. Он уже не дышит ему в ухо, а полностью сосредоточен на пальцах. И если бы позволяла ситуация, Эдди бы пошутил, что для того, кто тушил спички о его запястья, Ричи слишком деликатно подходит к делу. Страх был не сорвать с петель самоконтроль Тозиера, а что всё прекратится. За эти мысли становилось ещё более тошно от самого себя. Походу он сошёл с ума. Неосознанно снова скулит от осознания своей безнадёжности. Этот звук вырывает Ричи из пустых мыслей, и он немедля добавляет второй, а затем спустя пару движений, не дав привыкнуть, и третий палец. Это больно, но терпимо. Эдди не издаёт звуков, а просто беспорядочно дышит то через рот, то через нос. Рука не даёт спокойно дышать ртом, становится противно влажно, но Ричи, кажется, всё равно, он продолжает трахать его пальцами, будто этим всё и ограничится. Эдди хочет видеть его, безумно хочет. Видеть и ощущать. Не только пальцы в анусе и на губах, но и всего его. Он делает попытку повернуть голову, чтобы увидеть хоть краем глаза, но рука не позволяет повернуться и на миллиметр. Тогда он решается максимально широко раскрыть рот, чтобы коснуться зубами пальцев, в надежде, что тогда рука исчезнет.       Но всё идёт не совсем по плану. Рука и правда исчезает со рта, но тут же впивается в загривок, оттягивая на себя, выгибая в спине чуть ли не до хруста. Эдвард никогда не считался гибким.       - А ты нетерпелив, - снова обжигающее дыхание у уха, - не уверен готов ли ты, но раз тебе так невтерпёж, я больше не буду медлить.       Буквально пара секунд, вжикнувшая молния и шорох одежды, и становится так больно, что не ожидавший такого напора Каспбрак перестаёт дышать на мгновение, а затем не контролируя голос громко болезненно стонет, чем пугает Ричи, заставляя его спешно спустить воду в унитазе, чтобы хоть как-то заглушить палевный звук. В отместку же он толкается глубже, почти доходя до конца. Эдди не может сдержать голос, и Ричи приходится снова перевести руку на его рот. Слышать мычащие звуки из этого рта привычно, но если раньше это приносило лишь моральное удовлетворение, то теперь ещё и физическое.       У Ричарда не было опыта однополого секса. Ещё бы он был! Но чисто теоретически он знал, что делать. Знал, в чём прелесть того, что мужчину берут в задницу. Знал, что рано или поздно должно стать хорошо. Не то чтобы ему хотелось доставить удовольствие кому-то кроме себя. Каспбрак тут жертва, грёбаный педик, который всё никак не мог угомониться и перестать мозолить Ричарду глаза, и он заслужил того, чтобы о его комфорте сейчас не парились. Он должен вынести из этого урок. Но член этого щенка стоит так, что чуть ли не по лбу бьёт. Хотя ему явно больно. Было больно, пока мычание не превратилось в тихие ахи в его ладонь.       И всё бы ничего, но, кажется, Ричи нашёл ещё один свой фетиш. Стоны этого скотского Каспбрака, даже в его представлении не были такими охуенными какими были в реальности. Это жутко злило. Его должно отпустить после этого раза, а не затянуть ещё глубже!       - Заткнись! - полу кричит он,- заткнись! Заткнись! Заткнись! Не смей издавать и звука! - и сильнее вколачивается, надеясь причинить боль.       Эдди крепко сжимает губы, чтобы ни звука не просочилось наружу. И у него получается. Но так хочется подать голос, так хочется обернуться и посмотреть, так хочется притронуться к себе. И в то же время хочется, чтобы было так как хочется Ричи. Эдди пожертвует всем ради него. Он ведь чёртов псих.       Ричи чувствует, что уже на пределе, и нужно взять себя в руки, чтобы не кончить во внутрь. По самооценке бьёт факт, что Каспбрак так и не кончил. Но он вовремя напоминает себе, что тот и не должен. Он вообще не должен был возбуждаться. Собственно, как и сам Тозиер, но с собой он разберётся после Каспбрака. Сейчас нужно кончить, запугать мальчишку и свалить.       Эдди снова больно, безумно хочется кончить, но он не решается коснуться себя. Ричи хочет, чтобы это было наказание. Но что будет после? Он просто застегнёт штаны и уйдёт, бросив брезгливый взгляд? Ради чего он включил терпилу, перестав отстаивать свои права? Нет, это не в духе взрослого Эдварда. Мелкий Эдди возможно бы и терпел, но Каспбрак пообещал себе не быть тряпкой. Иначе бы сдох прямо сейчас от кровоизлияния в яйца.       - Ммх, сука, - с этими словами Тозиер выходит из неудовлетворённого тела и планирует довести себя рукой, чтобы излиться на бедра, покрытые синяками разной степени давности. Но система даёт сбой. Он слишком быстро привык к покорному Каспбраку, совсем забыв про то, какой он на самом деле упрямый баран. Эдди собрав последние силы в кулак, резко оказывается лицом к Ричи, и пользуясь его заминкой, вешается ему на шею, впиваясь в губы. Всё тело ломит от длительного пребывания в одной позе и синяков от недавних побоев, но прижимается он крепко, хватается как утопающий за соломинку. Ричард к этому был не готов, он теряет весь свой пыл, ощущение приближающегося оргазма отступает, на его смену приходит злость. Он бьёт Эдварда кулаком по рёбрам, от чего тот оседает на пол и корчится, видимо прилетело по старым ранам. Каспбрак поднимает злой взгляд и сталкивается с холодным призрением на лице Ричарда, который застегивал пуговицу на джинсах. Холодный взгляд скользит по нему, и видя всё ещё возбуждённый член, лицо Ричи кривится.       — Ты ёбаный псих, Каспбрак, — он сплёвывает вкус чужих губ в унитаз и почти выходит из кабинки, оглядываясь, не стал ли кто случайным свидетелем.       На полу валяется ингалятор, который тут же отправляется пинком в кабинку, а его обладатель всё ещё сидит на полу, подтянув ноги к груди и запрокинув голову, в мыслях прокручивая противные фотографии, которые используют на пачках сигарет. У Ричи там гангрена. А в прошлый раз был пародонтоз.