Жажда

— Это… необычный образец. Скажу прямо. Можете сами посмотреть, — чья-то рука слабо ударила по той стороне стекла, и он поднял голову. Белесые глаза влажно сверкнули в темноте, а после все вокруг залило светом. — Вижу. Что у него с челюстью? Он скорчился, закрыв лицо трясущимися руками. Дыхание с хрипами вырывалось из многочисленных ротовых отверстий. — Расщеплена. Скорее всего, спонтанная мутация. Мы рассчитывали на другой результат, но… Имеем, что имеем, — с той стороны снова щелкнули выключателем, и стало темно. Он выпрямился, нелепо покачнувшись, и вперил в непрозрачное стекло тяжелый взгляд исподлобья. Щупальца слабо шевелились, протягиваясь к единственному источнику звука. — И сколько их? Сделав несколько шагов вперед, он уперся лбом в прозрачную преграду, облизывая ее. Пробуя на вкус. Она была холодной и сухой. — Около тысячи подготовлено, еще тысяча зреет в инкубаторах. — Многовато будет. Надавив ладонями на стекло, он утробно зарычал. Шерсть вздыбилась на загривке. Незнакомые звуки резали слух и тянули его вперед. К чему-то теплому и влажному. — Это же суперсолдаты. Они невидимы для врагов, невероятно быстры и… они невероятны. Есть только одна проблема. — Какая? — Кажется, они неуправляемы. Он ударил ладонью по стеклу и прислушался к вибрациям. Потом еще раз. И снова. И снова. — Вы… вы серьезно? Да за такое… он ведь не сможет выбраться, верно? Всех их нужно уничтожить. Немедленно! И эмбрионов, и взрослых особей! Это… это же подсудное дело… Посмотрите, как он ломится! Почуял нас? Или услышал? — Мы… на это были потрачены огромные деньги! Сетка трещин резанула по пальцам, и он отпрянул назад. Но щупальца остались прилипшими. Их тянуло вперед. — Позовите охрану! Топот ног перемешался со звоном разбитого стекла, и стоявший близко к «инкубатору» ученый повалился на пол. В шею его вцепилось нечто скользкое, цепкое и совершенно невидимое для посторонних глаз. — Господи! Он дернулся назад от тела, шумно вдыхая и выдыхая. Ни единой бурой капли не упало на пол, а под ногами его остался лишь иссушенный труп, больше похожий на скелет. — Где оно?! — какие-то люди опустились на землю, целясь в пространство перед собой. Люди… он знал о том, что они так называются. Слабой памяти хватило лишь на запоминание чего-то простого. Такого же очевидного, как и тянущийся вперед рот. Как залитое светом помещение. Нырнув обратно в темноту, он затаился, закрыв потерявшие всякий блеск глаза. Кровь приятно остывала в желудке, отдавая ему все свое тепло. — Обыскать! Найдите и уничтожьте это… отродье! С той стороны послышались еще более громкие звуки. Выстрелы. Кто-то закричал. Что-то взорвалось, и он плотоядно раскинул щупальца, закрыв уши ладонями, соскребая складчатую кожу до самых костей. Казалось, это никогда не закончится. Пройдя мимо истекающих бурым тел, вдыхая их соленый, но мертвый запах, он увидел еще живого человека в белом, прислонившегося спиной к стене. В руках его что-то было. Потом стало слишком громко — и тело ученого сползло вниз, прекратив так заманчиво пахнуть. Кто-то пробежал мимо. Такой же невидимый, как и он сам. Потянувшись в сторону, мутант сбил себе подобного, и они рычащим клубком повалились на пол лаборатории. Сцепившись щупальцами, смотря друг другу в белесые глаза, существа утробно зарычали. И в этом звуке не было ничего, кроме боли. И голода. Шерсть снова встала дыбом у него на затылке, и он отпрянул, поднявшись, ссутулив плечи. Щупальца безвольно повисли. Тьма окутала лабораторию. Кто-то выключил свет. В спину его врезалась пуля, застряв в натянутой на кости коже. Наполовину обернувшись, мутант раскинул в сторону щупальца и бросился вперед, слившись с окружением. Еще одна пуля. И еще. А после — мягкое горло врага, объятое многочисленными ртами. Повалив умирающего и бьющегося в судорогах человека на землю, он осушил его до того, что в разинутую пасть полезло одно только сухое мясо. В лаборатории было хорошо. Бродя после побоища по ее меловым коридорам, вдыхая запахи и натыкаясь на себе подобных, нелепо ковыляющих во все стороны, мутант впервые чувствовал себя живым. И теплым изнутри. Только где-то в глубинах его чрева зарождалось нечто новое, доселе незнакомое. Жажда.