Близко

Даже когда Малефисента с лёгким сердцем летела вместе с детьми, каким-то шестым чувством она внимательно следила за вороном, летевшим в ровном темпе над группой, чуть позади неё самой. Диаваль, казалось, горел желанием присоединиться к экспедиции, чтобы помочь другим тёмным эльфам обосноваться в новых домах, и она точно знала, что её непоседливая «птичка» уже была любимцем всех детей, какие только имели честь встретиться с ним. Магический «оповещатель», которым она снабдила его, чтобы понимать, грозит ли ему опасность, молчал: он не различал такие понятия, как усталость или дискомфорт. Однако тот факт, что Диаваль задержал их на всём пути, говорил явно больше, чем её магия. Она знавала его раздражённым, расстроенным, а в очень редких случаях — даже сердитым, и прекрасно понимала, что являлось тому причиной. Они никогда не волновались, когда дело доходило до того, чтобы помочь друг другу в уходе за перьями, но мысль о том, что Малефисента заставила его по-тихому страдать, была для неё почему-то гораздо более тревожной. Когда они приземлились в тихой долине, которая, как они решили, станет их убежищем на ночь, она ждала его приземления достаточно долго. — Если мы летели слишком быстро или слишком далеко от тебя, ты должен был сказать мне, — посетовала она и превратила его в человека, чтобы увидеть выражение его лица. — Я знаю, что ты донельзя горд, но нет ничего постыдного в том, что твои птичьи крылья значительно меньше наших, эльфийских. — Ой, да ладно тебе… — Диаваль бросил на неё удивлённый взгляд, поправляя рубашку — на свой лад прихорашиваясь в человеческом облике. Никаких негативных эмоций на его лице не наблюдалось, а может быть, он слишком тщательно их скрывал. — Может, я и меньше вас, зато вы весите во много раз больше. Если б я захотел, то легко обогнал бы любого из вас. Она сложила руки на груди, иронически наблюдая за ним. — Тогда почему ты всю дорогу сюда тащился сзади? Такое замечание моментально отбило у него дальнейшую охоту шутить и храбриться почём зря. — Мне нужно было держать тебя в поле зрения, — тихо признался он и отвёл от неё взгляд, продолжая поправлять рубашку гораздо дольше обыкновенного. — Но больше я не совершу такой ошибки. Малефисента замерла, вспоминая ту ночь, когда они оба сбежали с ужасного ужина с родителями Филиппа. Одной из её последних мыслей было превратить Диаваля в человека, зная, что так он сможет защитить себя лучше, нежели в виде ворона. Она не дала ему понять, что в неё стреляли, не желая выдать арбалетчику ещё и его. Это, похоже, было своего рода ошибкой. Она сжала губы, неожиданно почувствовав себя виноватой. — Диаваль… Мужчина покачал головой, снова становясь независимым и довольно дерзким. — Твои подопечные обещали мне «самые весёлые летные игры всех времён», как только мы приземлимся, и я должен украсть их у родителей, чтобы они сдержали своё слово. Было ясно, что он не хотел продолжения этого разговора — пожалуй, ещё сильнее, чем она. Малефисента облегчённо выдохнула и решила, что сейчас самое лучшее время для того, чтобы удивить его идеей, которую она готовила в течение последних дней. Прошептав что-то себе под нос, она увидела, как изящные чёрные крылья ворона появились из всё ещё человеческой спины Диаваля, странным образом не порвав его рубашку. Когда он повернулся, чтобы посмотреть на них, будучи явно обрадован этим дополнением, уголки её губ изогнулись: — Многие дети ещё не умеют говорить по-вороньи, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты не участвовал в «самых весёлых» играх с полётами. Он рассмеялся, расправил крылья и взмыл в воздух. Или, по крайней мере, попытался это сделать, однако механика полёта с крыльями и человеческим телом была значительно иной, чем полёт в привычном птичьем теле. Диаваль повернулся в сторону, опасно покачиваясь, и Малефисента встрепенулась, готовясь поймать его. К счастью, он благополучно приземлился сам — взволнованный, но невредимый. — Увы, это несколько сложнее, чем я думал… Она инстинктивно приблизилась к нему: — Похоже, ты не такой специалист по полётам, как всегда говорил. Быть крылатым человеком не под силу даже тебе. Диаваль улыбнулся ей, и в её груди вспыхнула искорка света. — Тогда тебе придётся давать мне уроки. Прежде чем Малефисента успела ответить, дети окружили их, радостно обсуждая новые крылья Диаваля. Как оказалось, они увидели его попытку взлететь и были более чем счастливы подвергнуть его испытанию, через которое сами так недавно прошли. Невозможно было не поддаться их энтузиазму. Когда эта орава взволнованно потащила бедолагу прочь, Малефисента была довольна тем, что просто последовала за ним. Даже если она не сможет научить его сама, она найдёт удобное место и наблюдать, как он творит свою собственную магию с юными эльфами. Диаваль превосходно ладил с детьми любого вида, умело находя баланс между игривостью и заботой. Он великолепно справлялся с маленькой Авророй, нейтрализуя рассеянность и глупость трёх недалёких пикси, воображавших на полном серьёзе, будто сами воспитывают её. Он стал бы столь же замечательным наставником для этих детей: умным, надёжным, полностью заслуживающим доверия. Наблюдая за ними вместе, Малефисента поняла, как сильно ей этого не хватало. Диаваль всё ещё поддерживал крепкие отношения с Авророй и недаром был признан ею как её настоящий отец (*), но у него в принципе был особый дар общения с младшими детьми. Он тоже наслаждался этим, и его счастье было своеобразным маяком, который согревал его госпожу даже на расстоянии. Раньше только Аврора была для неё светом в окошке, однако тепло Диаваля не покидало её даже во мраке. В какой-то момент дети втянули её в приготовления, необходимые для сооружения лагеря для ночлега. Позже они оставили её в покое, продолжая суетиться, и умудрились приготовить ужин аккурат к тому моменту, когда начался закат. Довольные собой, юные кулинары бросились искать родителей, а Диаваль вернулся к госпоже, раскрасневшийся, но счастливый. Он сел рядом с ней, стараясь спрятать крылья за спину так, чтобы было удобнее, и Малефисента едва сдержала улыбку, указав на его перья: — Я смотрю, тебе явно было весело. Никогда не видела, чтобы твои крылья выглядели так ужасно. Мужчина испуганно моргнул и вытянул шею, пытаясь получше рассмотреть заднюю часть собственных крыльев. — Какой позор… — он потянулся назад, желая разгладить их, однако они были в меньшей досягаемости, нежели обычно. — Дурацкие человеческие руки!.. Если б только я мог… Малефисента издала раздражённый звук, который тем не менее прозвучал на удивление мягко: — А ну-ка остановись! Ты навредишь нам обоим, если будешь так махать руками. Жестом приказав ему повернуться к ней спиной, она начала осторожно чистить его крылья. За последние пять лет Диаваль часто помогал ей ухаживать за её собственными вновь обретёнными крыльями, и делать в ответ то же самое для неё казалось не естественнее дыхания. Он замер, когда понял, что она делает. Тонкое напряжение, которое Малефисента чувствовала даже в его перьях, передалось ей, и она прищурилась, глядя на его затылок. — Что, не веришь, что я приведу их в тот вид, который подобает твоему тщеславию? — Нет, — голос Диаваля был тихим, исполненным той же нежной заботы, которую он всегда использовал, чтобы объяснить некоторые человеческие обычаи, ускользающие от её понимания. — Но я не уверен, что ты знаешь, что прихорашивание, кажется, имеет… определённое значение среди тёмных эльфов. Он наклонил голову к другой стороне костра, где его госпожа увидела по крайней мере две пары, тщательно ухаживающие за крыльями друг друга. Их близость была очевидна даже на расстоянии — она не выносила, чтобы кто-то, кроме Диаваля и Авроры, прикасался к её крыльям после того, как она их вернула, — и что-то в груди Малефисенты болезненно сжалось. Но Диаваль не убрал свои крылья, а это означало, что она не собиралась останавливаться. — Одна из тёмных эльфов, на которую ты положил глаз? — спросила она, стараясь говорить нарочито небрежно, дабы скрыть истинные эмоции. Она видела немало женщин, наблюдавших за Диавалем, когда он играл с детьми, а особенный хищный взгляд в их глазах означал, что они ищут себе партнёра, однако она не думала, что её ворон обратил внимание на кого-то из них. — Боишься, что она увидит меня и разрушит твои шансы на ухаживание? — Нет, — в его голосе проскользнула лёгкая ирония. — Может, я и не произвожу такого впечатления, но я слишком взрослая птица, чтобы беспокоиться о подобных вещах. Малефисента заволновалась. Она применила магию, чтобы замедлить старение Диаваля на много лет, так что он уже пережил даже самых старых представителей своего вида и всё ещё выглядел почти таким же, каким был, когда они впервые встретились. Сначала она говорила себе, что это чисто практический вопрос, а потом решила, что делает это ради Авроры, чтобы та не потеряла его слишком рано. Правда заключалась в том, что нынешняя скорость его старения не соответствовала человеческой продолжительности жизни. Малефисента выдохнула, заставляя себя вернуться к работе. Если бы он соответствовал ей, он также соответствовал бы и другим тёмным эльфам. — Это не должно иметь значения. Мои соплеменники считают возраст иначе, чем вороны, и если этот вопрос тебя интересует, то… — Нет, — отрезал Диаваль мягко, но твёрдо. — Я нашёл свою пару и вырастил с ней птенца. Для меня этого более чем достаточно. На один краткий, болезненный миг Малефисенте показалось, что он говорит, что у него была семья и он потерял её, прежде чем она нашла его много лет назад. Но почему тогда он никогда не рассказывал об этом раньше, и она знала, что он думает об Авроре как о своей дочери? Наконец все обрывки мыслей соединились в единое целое. Всё внутри Малефисенты замерло. — Пару? — прошептала она, чувствуя, что почти задыхается. Тело Диаваля снова напряглось до последней жилы. — Сердце ворона устроено очень просто, — его голос был всё ещё очень осторожным, и смирение в нём ощущалось на редкость болезненно. — Я смирился с тем, что ты не чувствуешь ко мне того же, что и я, и не прошу, чтобы между нами что-то изменилось. Внезапное отрицание, охватившее Малефисенту, было в равной мере удивительным и ужасающим. Правда, она не думала об этом — главным образом потому, что любую романтическую любовь считала для себя отыгранной картой. Она даже не поддалась искушению, потому что никто не стоил того, чтобы из-за него подвергать себя такому риску. А вот Диаваль… если она и могла доверять чьим-то прикосновениям, то только его. Если она и хотела чьих-то прикосновений, то только его. Она просто не представляла себе иной возможности. Она сглотнула, на мгновение ощутив себя такой же юной, как когда-то давно. — Мне нужно подумать, — выдавила она едва слышно. Диаваль вдруг обмяк, словно она сломала его, как куклу. — Если ты хочешь, чтобы я ушёл, я не против, — он попытался встать, но тут же был остановлен руками Малефисенты, схватившей его за плечи. — Госпожа, я же сказал, что ты не должна этого делать. Закрыв глаза, Малефисента наклонилась вперёд и нежно поцеловала Диаваля в шею. Она почувствовала, как его дыхание резко оборвалось, тело стало совершенно неподвижным, и что-то глубоко внутри неё самой расслабилось впервые за очень долгое время. — Тебе нужно научиться лучше слушать, — пробормотала она, прижимаясь щекой к его плечу. — Я не делала этого уже очень давно, так что тебе надо свыкнуться с тем, что быстро у меня ничего не получится. Мужчина прерывисто вздохнул, шевеля крыльями, чтобы дать ей как можно больше доступа к нему. — Всё моё время принадлежит тебе, — хрипло выдавил он. — Хорошо, — фея легко обняла его за пояс. — Я не премину этим воспользоваться. Он издал изумлённый смешок, а затем медленно наклонил голову набок, прижимаясь к ней. — Ты даже не представляешь, с каким нетерпением я буду этого ждать.