"Прощай" для нового "привет".

х х х Это же надо, в туалете. Как они докатились до такого клише? Дело было в выпитом? Или дело было в том, что это последний концерт? А может, просто в них? Сяо Чжаню все равно, ему нравится, что его кусают в шею. Нравится, что его рубашка выдернута из брюк, а теплые ладони уже жестко сжимают все ниже и ниже, забираются под ткань, поглаживают через белье. Ему хочется и он делает — обнимает за шею, ведет губами по чужим и скользит внутрь. Во рту привкус аниса и мяты. Травяной и сладкий поцелуй. Они сказали «прощай», чтобы потом Ван Ибо выдохнул это «привет» ему на ухо. Сяо Чжань тихо смеется и закусывает губу — кто-то хлопнул дверью и включил воду, чтобы помыть руки. Они в самой дальней кабинке, слава богу, они тут сделаны по типу отдельных комнат. Нет необходимости, как в дурацких фильмах, вставать на толчок кому-то из них. Они, все же, в приличном месте, а не в каком-то клубе. Делают это приличное место очень неприличным. Какой кошмар, да? Ван Ибо встает на колени прежде, чем он успевает его остановить. В его планах было наоборот, ведь это он втащил его сюда. Это он хотел встать на колени в этом хреновом туалете, где пахнет лимонным освежителем и можжевельником. Высший класс. Кухня в четыре звезды. Они заказывали каких-то лобстеров, Сяо Чжань уже не очень помнит. Он решил пить и пить много, желудок должен был быть полупустым. Не только потому что так быстрее доходит алкоголь. Это пункт прописанный в контракте, не дай боже Сяо Чжаню набрать лишний вес. А про алкоголь там ничего не сказано. Про Ван Ибо там тоже ничего не сказано, так ведь? Сяо Чжань безмерно хороший мальчик. Только вот слишком громкий. Ван Ибо в один момент встает с колен и ладонью закрывает его рот, превращая стоны в мычание и хныканье. Он смотрит в его глаза, пока другая рука ласкает член. Сяо Чжань старается не отводить взгляда, но все же пару раз закрывает глаза. Его вжимают в стену сильнее, Ван Ибо целует его под ухом и кусает ближе к изгибу шеи. Закрывает собой, словно бы кто-то может подсмотреть. Такое Ван Ибо бы точно не понравилось. Все эти стоны, дрожь, рваное дыхание, хныканье и темный взгляд, все это его и только его. Никому больше нельзя видеть Сяо Чжаня таким. Никому и никогда. Ван Ибо категоричен в этом вопросе в любом состоянии и в любое время суток. Точка. Сяо Чжань кусает его в ладонь, потому что скоро кончит и это момент, когда нужно отступить — хотя бы ради сохранности одежды. Плевал ли Ван Ибо на одежду? Безусловно. Он лишь ускоряет ритм и дразнит большим пальцем по головке, шепча на ухо о том, как жалеет, что Сяо Чжань кончит ему не в рот. Прямота и любовь к грязным разговорам в постели — это то, к чему Сяо Чжань привыкал очень долго, если вообще привык. Но сказать, что это не заводило — ложь. Лжи, вообще, было много. Но не между ними. Сяо Чжань кончает. В реальность он включается, когда чувствует губы у низа живота. Теплый язык, который ведет над резинкой белья, которое Ибо уже успел натянуть обратно. Соображается плохо, а когда доходит — Сяо Чжань цокает языком и зарывается пальцами в чужие волосы. Ван Ибо оставляет поцелуй правее от пупка и снова поднимается. Целует щеку, под ухом, снова в шею, по свежим следам. Он, кажется, не пил вовсе? Сяо Чжань не замечает, как дует губы. Все пошло совсем не по его плану, он чувствует себя безмерно уставшим, только завернуться бы в теплое одеяло и прижаться к чужому боку, но как же Ибо? Это же все затевалось ради него, а получилось, как всегда. Он кладет ладонь на его грудь. Мысли путаются, а Ван Ибо поправляет его рубашку. — Поехали домой. Домой? Что именно Ван Ибо может назвать домом, куда они могут поехать вдвоем? Их номера в отеле? Сяо Чжань не уточняет, просто кивает. Он готов ехать «домой», где бы он ни был, пока за рулем Ван Ибо. Нет, ну точно не пил. Засранец. Домом оказывается съемная квартира в спальном районе. За ее окнами начинается дождь. Ван Ибо говорит о том, что они хорошо успели. Чжань не говорит вовсе, только подходит ближе и принимается снимать с него одежду. Куртку, за ней толстовку, потом футболку. Возится с пуговицей на джинсах, но не позволяет Ван Ибо помочь. Ему остается только наблюдать и дышать размеренно. Он только недавно пришел в себя, а теперь пытка начиналась заново. — Если ты в скором времени уснешь, то сейчас это немного жестоко. — Заткнись. Ван Ибо кивает и в следующий раз с его губ слетает лишь стон, а не слова. Все это слишком смахивает на прощальный секс. Сяо Чжань настолько наивен, что думает, его отпустят? Или это Ван Ибо настолько упрям, чтобы не понять необходимость такого шага? Наверное, все вместе. Ибо не говорит, но забирает руки от себя, чтобы переплести пальцы и заглянуть в глаза. Это уже не туалет в ресторане. Им некуда спешить, их никто не застанет. Дверь закрыта на все замки, а о том, где они, никто не знал. Ван Ибо мог бы сказать все это, но он выбирает показывать и вести. Постель прохладная в контрасте с их телами. Забрать и спрятать ото всех. Просыпаться по утрам вместе чаще, чем пару раз за год. Сяо Чжань вырубается после второго оргазма за вечер. Ибо еще долго поглаживает его по лопаткам, узкой спине к бедрам, и обратно. По потолку гуляют тени ветвей, когда машины изредка проезжают мимо. Теплое дыхание щекочет его шею и он прикрывает глаза, чтобы в сотый раз запомнить. Ван Ибо боится уснуть, потому что знает — Сяо Чжань уйдет, не разбудив его. Он тот, кто считает, что должен поступать правильно и разумно ради них обоих. Но что правильно? И есть ли место разумному там, где без другого все теряет смысл? Все это перестает быть высокопарными и пафосными словами, как только становится жизнью. Не то чтобы до этого у Ван Ибо был конкретный такой смысл. Он просто не думал глубже, чем надо. А теперь, когда у него есть это конкретное «зачем», он смог бы пережить и вынести любое «как». Сяо Чжань что-то шепчет и ерзает, чуть сползает и теперь его щека на груди Ибо. Тот только мягко массирует его затылок, продолжая изучать потолок и стены. В них ответов нет вовсе. Когда он просыпается, постель рядом с ним пуста. Он садится в ней медленно, разминает шею. Обводит комнату долгим взглядом. Ему нужно заставить себя встать. Он думает об этом, представляет, как идет в ванну. Может, он найдет там следы — капля зубной пасты в раковине, когда Сяо Чжань на скорую руку чистил зубы одноразовой щеткой. Может, он забыл какую-нибудь запонку. Ибо трет лицо ладонями и встает. Потягивается нехотя. Он ведь ожидал этого, знал, что так будет. И что с того? От этого не становилось менее паршиво. А потом Ван Ибо не смог найти свое худи. Как раз, когда он решил снова заглянуть под кровать, щелкнул дверной замок, а затем раздался хлопок. — Ибо, не знаю, чем ты думал, когда выбирал эту квартиру, но на завтрак у нас подозрительные сэндвичи, это все, что я нашел в округе и… Ибо?! Сяо Чжань, утопая в безразмерном худи Ван Ибо, выронил свой бумажный пакет с сэндвичами и парой яблок, ведь его только что сгребли в крепкие объятия. Не собираясь отпускать долгое…никогда. х х х Неделю спустя. — Чем бы ты занимался, если бы не все это? — Сейчас я думаю, что открыл бы пекарню. Или кондитерскую. Они едят дешевую лапшу из забегаловки, которая ютится рядом с заправкой. Лапша пряная и острая, Сяо Чжань смешно открывает рот и усиленно дышит, чтобы стало полегче. Ибо только смеется и подкидывает в его тарелку кусочки овощей. Они поменялись толстовками на этот вечер, хоть взяли с собой достаточное количество вещей. Но Ван Ибо нравится в любой момент почувствовать на себе запах Сяо Чжаня. Ему, видимо, нравится то же самое. — А ты? Чем бы занимался ты? — Ел бы твои пончики. Растолстел бы и тебе пришлось с этим смириться, либо закрыть кондитерскую. — Ты такой жестокий, ты знаешь? Ван Ибо только вскидывает брови и тянется к Чжаню палочками, чтобы тюкнуть щеку. — И манеры у тебя просто ужасные. Они даже не уверены, что едут в правильном направлении, чтобы добраться до моря. Идея пришла к ним абсолютно спонтанно, но в то же время как-то естественно. Они собрались меньше чем за час, арендовали машину и просто выехали на трассу. Море. И что тогда будет, у этого моря-то? Тоже неизвестно. Но ведь не в нем смысл. Они снимают самый дешевый номер в придорожном отеле, чтобы передохнуть. Сяо Чжань закрывает за ними дверь и наконец стягивает с лица маску — в бардачке был целый запас. Хоть казалось, что той бабуле было абсолютно все равно, кто они и что. Заплатили вперед и слава богу. Ибо садится на край кровати и тянет к нему руки. Два шага и Сяо Чжань уже в крепких объятиях и утащен на постель. Устроиться как можно теснее друг к другу. Так просто хочется, дело не только в том, что кровать узкая. Простыни пахнут мылом, покрывало немного жесткое, а наволочки в какой-то жуткий желтый цветочек. Ибо хочет такие себе домой. Чжань касается кончиками пальцев его теплой щеки и ведет к уголку губ. — Хочу приготовить нам завтрак. — Внизу есть общая кухня, будет отлично. — Тогда нужен супермаркет. Надо утром посмотреть, где тут поблизости. Ибо чуть улыбается и кивает. Сон приходит к обоим всего через пару минут, и впервые за долгие месяцы они оба высыпаются достаточно, чтобы не пить энергетики. Впереди еще семь дней на то, чтобы пожить. И может быть, действительно добраться до моря.