between one ton and a third

      Это был теплый летний вечер. Один из тех вечеров, которым по определению надлежит быть хорошими, когда тебе едва только стукнуло восемнадцать, и когда у тебя впереди целая жизнь с безграничным числом возможностей и опьяняющим чувством свободы на кончике языка от того, что школа осталась, наконец, позади. Он мог бы действительно быть хорошим. И, наверное, где-то в другой реальности, гребаной Параллельной Вселенной, он действительно им стал, но только не здесь и не сейчас - именно там где находился в данный момент времени Ким Тэхен, с минуты на минуту ожидавший появления своего лучшего друга, чтобы об этом оповестить и его тоже.       Это был вечер, когда он должен был уже упаковать свои вещи для отъезда в Сеул. Их отъезда. И когда он этого не сделал.       И, наверное, по этой причине - а никак не из-за затянувшегося ожидания - у него так сильно и мелко подрагивают ладони, которые парень старательно прячет в рукава безразмерной кофты, надетой вовсе не по погоде, а попросту от того, что это было первое, что Ким увидел в своем шкафу. Какая теперь вообще разница во что он одет? Чимину будет теперь вовсе не до этого.       Чимину вообще никак не будет, когда Тэхен скажет ему то, зачем он позвонил пару часов назад, попросив о встрече в их излюбленном месте - под раскидистым дубом на самом краю заросшего старого парка, где стояла неизвестно кем сооруженная деревянная лавка, в этот же дуб и вросшая от времени.       Чимин как-то сказал, что ее уже невозможно оттуда выкорчевать, как и Тэхена из его сердца, и Ким, помнится, даже над этим посмеялся, потому что звучало как-то не очень и совсем не вдохновляюще, как Пак того ожидал.       Будет ли он когда-нибудь любить это место также, как и сейчас?       От этой мысли Тэхен вздрагивает всем телом, опустив плечи и сжимает пальцами почти до боли гладкий деревянный край, чтобы совладать с собой и не разрыдаться еще до прихода второго парня от мгновенно нахлынувшего на него чувства вины и обиды за их совместно разрушенные надежды и ожидания, за стеклянные замки, разбившиеся о сухую твердь жестокой реальности.       Чимин никогда не опаздывает.       Но именно сейчас Тэхену впервые за всю его короткую жизнь так сильно хочется, чтобы он вообще не приходил. Потому что он просто не выдержит даже одного взгляда на его нежное раскрасневшееся от спешки лицо и улыбчивые глаза, обращенные прямиком на Кима с искренним ожиданием в них ответа на вопрос: "что случилось?".       Тэхен и сам не знает, что с ними двоими случилось. Наверное, чертова жизнь.       Он так и сидит в этой неудобной позе, сгорбившись, пока за его спиной, наконец,не раздается звук чужих шагов, от которого у Кима каждый раз захватывает дыхание – настолько легко и радостно ступает этот маленький человек по земле, даже вне стен танцевального зала будто сопровождаемый какой-то одному ему известной мелодией, которую никому не под силам было услышать. Тэхену бы больше всего на свете хотелось узнать, как она звучит, но, увы, именно в этот самый вечер этому не суждено было случиться.       Из состояния оцепенения его вырывает приземлившееся рядом тело, легко толкнувшее парня по бедру при соприкосновении с деревянной поверхностью, и только после этого ласковый и почти смешливый голос, раздавшийся сбоку.       - Эй, ты чего такой смурной? - Чимин с любопытством придвигается ближе, и, судя по интонации, улыбается в привычной ему одному мягкой манере.       И это опять впервые у Тэхена, когда он не может даже повернуть голову в сторону Пака, чтобы взглянуть на него хотя бы на секунду и подтвердить собственную догадку – слишком тяжело. А в следующую секунду станет и вовсе невыносимо, когда он увидит, как эта же самая улыбка начнет меркнуть на лице его лучшего друга, пока совсем не исчезнет как последний луч заходящего солнца в подступающих сумерках.       У Чимина едва слышно сбитое от спешки дыхание и запачканные дорожной пылью кроссовки бледно-серого цвета, которые прежде были белыми – самые неудобные из всех, что вообще у него есть. И Тэхен глупо думает лишь о том, сколько мозолей тот успел набить на своих по-детски аккуратных тонких ступнях.       - Честно признаться, я удивился, когда ты меня сюда позвал, - прежним тоном говорит Чимин, и, кажется, исходящего от напряжения от сидящего рядом с ним парня даже не замечает, - Думал ты вовсю собираешь вещи, как и я, но ты, оказывается, у нас тот еще романтик, да Тэ? – тихая усмешка и очередной легкий толчок бедром.       И только тогда, когда Тэхен не отвечает, Чимин начинает нервничать.       - Тэхен, - тихо зовет он, и между этим и последующим за чужим именем вопросом возникает пауза длиной чуть больше секунды - одна целая и треть от второй – ровно столько, сколько Чимину требуется, чтобы взволнованно зажевать кромку большой верхней губы, прежде чем заговорить снова.       Ровно столько, сколько осталось Тэхену молчать, а вечеру – быть хорошим.       - Что-то случилось?       Вот он тот самый момент – нулевая точка отсчета между тем, что было и тем, что будет теперь.       - Я не еду, - наконец, произносит Ким, и голос его, прежде густой и низкий, звучит сухо и безжизненно, как опавший осенний лист, для которого еще не пришло время в этот идиотский и совсем не хороший августовский вечер.       Как и для того, чтобы сделать Чимину больно, потому что для этого, по мнению Тэхена, ни в одном из пространственно-временных измерений не должно быть предусмотрено ни единого мгновения.       Тот замирает от неожиданности, и хотя Тэхен на него все еще не смотрит, он все равно знает, что последует дальше – на оставшиеся две трети секунды опущенные уголки рта и дрогнувшие от непонимания вечно припухшие веки.       - Что?       - Отцу стало хуже, - прежним голосом продолжает парень, и, кажется, от слова к слову начинает звучать все тише, силясь с тем, чтобы донести собственную мысль до конца и не зайтись в преждевременном спазме от нехватки кислорода – еще не время. - Они увеличили счета за оплату больничных расходов. Джин попросту не справится с этим один. Я не могу поехать, Чимин. Не могу их оставить.       - Ч-что значит, ты не можешь поехать? – голос его лучшего друга предсказуемо начинает дрожать.       - Это значит, что ты едешь в Сеул один.       Теперь это точно точка невозврата.       Дышать становится катастрофически трудно, и всего на секунду Тэхен думает о том, что его легкие сейчас разорвет от боли, стоит ему сделать один только вдох этого тяжелого и спертого воздуха с отравляющим привкусом горечи и сожалений от произошедшего. Чимин же напротив – не рассчитав, вдыхает его сполна и от неожиданности захлебывается, судя по тому, насколько рваным становится его дыхание, с тонущими в нем отзвуками незаконченных фраз.       - Ты… Ты… Тэхен, но как же я… Как же университет? Как же наши мечты? – с трудом выговаривает он, почти задыхаясь, и на самой последней ноте его высокого мелодичного голоса внезапно срывается на крик. - Ты не можешь так поступить! Не со мной!       - Мне очень жаль, Чимин. Мне правда очень-очень жаль, - еле шепчет Тэхен сквозь поднимающийся к горлу тяжелый ком.       Глаза начинает предательски щипать, и в середине фразы Чимин, резко поднимается с места, не в силах продолжать слушать то, что второй ему говорит.       - Нихрена тебе не жаль! - вновь кричит Пак, не позволяя парню даже закончить. - Ты обещал мне! Мы оба обещали, что всегда будем вместе и никогда не оставим друг друга, что бы не произошло! – от переполняющего его гнева он непроизвольно сжимает кулаки, а голос его звучит даже с большим надрывом, чем прежде. - Теперь эти слова для тебя пустой звук? Я тоже? С каких пор, Тэхен?       - Прости.       На какой-то миг он замолкает, словно разом слабея всем телом от нахлынувших на него чувств, и испустив тихий вдох медленно возвращается на место, сев обратно рядом с Тэхеном. Весь вид его меркнет, тускнеет и почти стирается, как посеревший ярко-желтый ярлычок лейбла на одном из задников его неудобной поношенной обуви.       Ему абсолютно точно стоило обуть в этот вечер что-нибудь совсем другое, а лучше – вообще никогда их не покупать.       - Когда ты узнал обо всем этом?       - Две недели назад, - отвечает Ким едва слышно.       - Две недели назад, - Чимин неверяще вторит ему, уставившись вдаль пустым взглядом, и улыбка, болезненная и кривая, вновь появляется на его губах. - Ты мог сказать мне раньше, но ты даже этого не сделал.       Тэхен никогда не думал, что кто-то может вот так улыбаться, особенно Чимин. Потому что эта улыбка тоже была совсем не хорошей.       От нее не веяло теплом, как обычно, и не щекотало больше под ребрами вниз до самого живота, где казалось селились стадами сотни солнечных зайчиков, а затем разбегались во все стороны, напуганные звуками чужого волшебного смеха, который приятной дрожью отдавался во всем теле.       От нее было тревожно и жутко неправильно, как от разбитого зеркала, в котором ты никогда не сможешь собрать себя заново верно, и в которое боишься заглянуть, чтобы не навлечь на себя несчастье.       И несмотря на то, что Тэхен сам его разбил, посмотреть в него он по-прежнему так и не мог.       Но даже без этого то, чего он так боялся, все равно сумело его настичь.       У несчастья был приглушенный голос Чимина, ссутуленные плечи и страшное разочарование в темных глазах.       - Ты просто поступил, как чертов трус, Тэхен. Из-за собственного страха этого разговора и этой самой ссоры ты совсем забыл о том, каково будет мне, когда я об этом узнаю.       - Я боялся сделать тебе больно,- признается Ким вновь шепотом – громче быть попросту страшно, когда все и так рассыпалось прахом на его глазах.       - И в итоге сделал еще больнее, чем мог, - с горечью отвечает Чимин. - Ты даже не дал мне шанса попробовать хоть что-либо изменить. Даже не дал нам шанса, а просто все время водил меня за нос, пока я готовил вещи к переезду и лелеял мечту о том, что мы вместе продолжим этот путь, даже вдали от родного города, и наивно верил, что ты делаешь тоже самое.       Тэхен медленно смаргивает, ощущая, как скопившаяся под веками влага моментально начинает стекать по щекам, обжигая кожу.       - Поверить не могу, что ты мог так со мной поступить…       - Чимин, прошу тебя… - очередная попытка что-либо сказать, больше походящая на мольбу, но тот, к кому она обращена больше не желает продолжать слушать.       - Наверное, даже к лучшему, что жизнь расставила все по местам, в самый неожиданный момент ткнув меня носом в то, какой человек ты на самом деле. Парень встает перед Кимом, выпрямившись во весь рост и засунув руки в карманы.       Этот жест Тэхен тоже знает слишком хорошо.       Чимин использовал его только исключительно в целях того, чтобы показать собственное пренебрежние и ничего, кроме него.       Тэхен его знал.       Но нигде, кроме его собственных ладоней Чимин прежде никогда не прятал собственные руки.       И прежде, чем Пак озвучивает то, что первый знает уже без слов, Ким испуганно мотает головой, поднимая глаза полные слез и нескрываемого ужаса.       - Я не хочу тебя видеть, Ким Тэхен, - последнее, что слышит парень, прежде чем Пак разворачивается и уходит, оставляя его одного.       Ровно один вечер остается у Чимина до того, как он садится на самолет до Сеула.       И ровно одна целая и треть от второй секунды требуются Тэхену, чтобы зарыдать.