Как мы забыли нас

На улице всё ещё темно. Свет фонарей серебристой рябью разливается по чёрной, в отражение неба, глади реки. Воздух холодный, немного посвистывающий ветер. Леди Баг всматривались в глубь, пытаясь зацепить взглядом далёкое дно. Она ощущала животный страх. Банальный инстинкт самосохранения подсознательно не позволял ей совершать того, что она намеревалась. Но сейчас на мосту стоит не супергероиня Парижа в красном обтягивающем спандексе, сейчас на нем стоит белокурая девушка, которая на Маринетт никак не похожа. Поэтому она вынуждена действовать. Вынуждена, чтобы вернуть свою жизнь, которую она заслуживает. Вернуть свою семью, любовь, друзей. Всё было готово. Маринетт была той, кто активировала камень душ, поэтому сейчас она вновь зажала его в своей руке. Предстояло сделать это снова. И от того, что это был второй раз менее страшно не было. Она уже и так наслушалась от квами и Мастера Фу малоприятных историй о том, что делает камень с душой его активатора. Какой бы храброй и отважной героиней Дюпен-Чен не была, но она тоже человек, тоже имеет право на слабость, как и все остальные. Маринетт стояла на мосту и дрожала от холода. Мурашки бегали по её телу. Кот Нуар опаздывал. У героини было время поразмышлять о предстоящем. Когда они начнут погибать, она должна будет сосредоточить все свои душевные силы на этот камень. Иначе ничего не получится. Если камень не узнает её знакомую душу, то герои просто потеряют свою жизнь. Не самая лучшая перспектива, но рискнуть стоило. Жить чужой жизнью. Что может быть хуже? Герои решили обставить "смерть" подростков, как самоубийство. Конечно, это ужасно. Не самое лучшее решение? Скорее всего, но подставлять кого-то ещё, строя многочисленные схемы, ища виноватых, тратя важное время полицейских, им не хотелось. Пусть будет, хоть и жестоко... Это в любом случае ужасно, а лучше и не придумать... Наверное... – Миледи? – раздался сзади голос. Так неожиданно, что Маринетт с испугу развернулась и ударила напарника прямо в нос, – Ааучч! – Кот! Мало того что опаздываешь, так ещё и подкрадываешься незаметно! Не делай так! – возмущалась Леди Баг. – Может и не буду, – ухмыльнулся Кот, – ведь сейчас мы исполним роль Ромео и Джульетты, да? – Не совсем, – напарница демонстративно закатила глаза, – хватит глупых шуток, Кот. Я очень волнуюсь! Разве ты не понимаешь, как это рискованно?! Камень душ – это не какая-то побрякушка! Это тысячелетний артефакт! И я не знаю на что он способен. – Всё будет хорошо, – улыбнулся Супер-Кот, – удача на твоей стороне. Леди Баг задумалась. – Кот, ты помнишь ещё один нюанс? – Пока вы не скажете какой, Моя Леди, не вспомню. – Мы будем в наших обычных обличьях. Мы не должны смотреть. Понимаешь? – Конечно, Миледи. Даю вам гмурантию, что не взгляну на ваше милое личико. Хотя так хочется. – Да Котик, думаю твоё личико не менее симпатичное. – Не сомневайтесь, Моя Леди. Надеюсь однажды мы снимем эти маски... – Но не сегодня, – продолжила за него Леди Баг, – Я знаю, что могу тебе верить... Ну что? Поставим всё на кон этой сумасшедшей судьбы? – Конечно, Миледи, – напарники взялись за руки. Леди Баг посмотрела на Нуара. В её глазах стояли слёзы, которые вскоре были готовы слиться с водой глубокой реки. – Прости, Супер-Кот, – выдавила из себя героиня Парижа. – За что? – изумился напарник. – За то, что столько раз видел меня слабой... – только Нуар хотел закидать свою Леди возражениями, как она, резко потянув его за собой, зажав в другой руке камень, бросилась в реку. – Я справлюсь... - лишь успела шепнуть она. Вода попала в нос. Отвратительное чувство. Она как будто начала разъедать всё изнутри, пелена перед глазами не давала разглядеть что-либо, но Маринетт была сосредоточена, крепко держа камень в руке, она думала о том, что делает её собой. Она думала о маме, папе, пекарне. Думала о школе, мадам Бюстье, Алье и Нино. Думала об Адриане. Думала о Тикки, Нуаре, Мастере Фу. Думала даже о Бражнике. Он всё-таки сыграл немалую роль в становлении её личности. Пока она думала, кислород покидал её лёгкие, заставляя инстинктивно раскрывать рот. Становилось больнее и больнее. Казалось, что одна секунда длится целую вечность. Казалось, что сейчас она больше не сможет бороться за эту жизнь. Но вдруг... как будто новый и чистый глоток воздуха. Такого воздуха, что не было в её жизни прежде. Глоток новой жизни. Быстро сориентировавшись, Леди Баг поняла, что она справилась. Справилась, несмотря на дикую боль, обжигающую её лёгкие, несмотря на нечеловеческий страх, который погубил бы любого в такой ситуации. Она начала грести руками, пытаясь сохранить глоток того воздуха, как вдруг её нога коснулась чего-то скользкого. Это была девушка, цвет кожи которой уже стал белым. Мэгги. Леди Баг, насколько бы её психика не была устойчивой, от такого зрелища пришла в шок. Всё-таки это лицо она видела каждый день в отражении зеркала, перед этим лицом она чувствовала вину... Маринетт почувствовала, как воздух уже начинает покидать её. Собрав все свои силы, она всплыла на поверхность, раз, другой хлебнув жгучей воды. Задерживаться не стоило, пока её кто-нибудь не увидел. Тяжёлое дыхание не давало сосредоточиться Дюпен-Чен на чём-то важном, когда она уже сидела на берегу. Она начала размеренно вдыхать и выдыхать, чтобы перестать чувствовать боль. "Супер-Кот. Надеюсь он справился. Да. Конечно, он справился. Он ведь Супер-Кот", - подумала Маринетт, – "нужно забрать Тикки и талисман". Перед "утоплением" Дюпен-Чен спрятала свою маленькую подружку, чтобы потом её забрать. – Тикки? Тикки! - шепнула Маринетт, но достаточно громко. – Маринетт? – Тикки! – Леди Баг взяла свою квами в руки, та, широко раскрыв свои глаза, похожие на хрусталики, рассматривала свою покровительницу. – Маринетт, это снова ты! – восхищённым голосом пролепетала она. – Что, – до героини дошло не сразу, – а... Точно, Тикки, – она судорожно начала трогать трясущимися от волнения руками своё лицо, – Тикки, да! Наконец-то. Как же я счастлива быть вновь собой! – Маринетт, а как ты себя чувствуешь? – В каком смысле? - смутилась героиня. – - Ну, в общем так-то, - как-то уклончиво сказала квами, но Маринетт ничего не заподозрила. – Ха-ха-ха. Прекрасно, Тикки! Просто замечательно! Тикки странно сощурилась, что вновь ни коим образом не смутило девушку. Маринетт направлялась к пекарне. Она шла по улице, вдыхая кислород своими лёгкими. Вот что приятно на самом деле! У витринах модных бутиков и обычных магазинчиков она немного, незаметно даже для себя притормаживала, чтобы увидеть своё отражение. Именно своё... И Париж казался таким чудесным ей в эту ночь... что было немного странным. Повод радоваться определённо есть, но... неужели образ Мэгги, мёртвой Мэгги окончательно выветрился из её головы? Впрочем неважно. Все мы имеем своеобразные защитные реакции. Может и с Маринетт сейчас так же?... или... Она затормозила перед входом в пекарню. Конечно страшно. Что скажут родители? Она им сделала так больно... Поджав губы от стыда, Дюпен-Чен распахнула дверь. Колокольчик оповестил хозяев о гостях. – Извините, но мы уже закрыты, – послышался родной голос, полный усталости. – Может меня всё-таки впустите? – Что? Маринетт? Дочка?! – Сабин была в шоке, из её глаз градом закапали слёзы, вот кого она не ожидала увидеть этой ночью, – Что случилось? Где ты была? – плача, спрашивала она. Она обняла свою дочь слишком крепко. Вся боль Сабин обрушилась на Маринетт, – Том! Том, Маринетт вернулась! Она вернулась! – утирая слёзы, кричала безутешная мама. – Что? – Том спал, он не сразу понял, что происходит. Протирая глаза после недолгого сна, он увидел свою дочь. Ночник упал из его рук и разбился вдребезги, – Маринетт! – накинулся он с объятиями на любимых людей, – где ты была, дочка? – Я такая дура, – отстранившись, сказала Маринетт, – я допустила ошибку, – она начала всхлипывать, готовясь разрыдаться, – я хотела устроить свою жизнь сама и... – Милая, если хочешь, давай забудем об этом, как о самом страшном сне. И больше не будем вспоминать. Никогда, – обняв самое дорогое, говорила Сабин. – Спасибо, мам. Спасибо, пап, - крайний раз всхлипнула Маринетт и обняла родителей так, как никогда не обнимала, – вы очень устали, я вижу. Идите спать, прошу вас... – Дорогая, если хочешь поговорить... – Идите, всё хорошо, – Маринетт оборвала попытку главы семейства продолжить разговор. Сейчас она не готова это обсуждать. Ну... как обсуждать? Врать. И снова врать. Врать. Врать. Врать. Клеветать на себя. И врать. И врать. Бесконечное враньё. Маринетт уже привыкла к этому, хотя когда-то считала, что это в семье неприемлемо. Но что поделать? Такова участь героини Парижа. Маринетт вспомнила о своём напарнике. Это и его участь. Он, наверное, уже тоже со своей семьёй. И тоже врёт. Интересно, а ему это сложно даётся? Вот Маринетт, например, уже не сложно, приловчилась. Дюпен-Чен поднялась в свою комнату и улеглась на кровать. Тикки уже спала. Взгляд юной героини перехватил плакат с юной моделью. С Адрианом. Завтра Дюпен-Чен уже собралась идти в школу, а Адриана там не будет... Ужасно... Но там хотя бы будет Алья. Ох, Алья... Серьёзный им разговор предстоит. Маринетт этого даже побаивалась. Кто бы мог подумать? Бесстрашная героиня Парижа боится разговора со своей одноклассницей. Но это ведь Алья, так что удивительного мало... Маринетт ожидала следующий день с нетерпением, но в то же время не хотела его совсем...