Видеть тишину

      Почему он видит молчание, которое висит между ними? Он понимает, что виноват, но в чём? Ему все твердят, что его вины здесь нет. Просто командор выполнил свой долг, стремясь к своей цели. Но Армин просто не может не думать об этом, особенно когда он смотрит на Аккермана в его кабинете глубокой ночью — они вновь засиделись за бумагами.       После Ханджи командором будет Армин. Даже не так. Он должен быть после Эрвина, ему сейчас дали просто отсрочку, чтобы он больше подготовился, поэтому сегодня далеко не первая ночь, которая проходит таким образом. И каждую грёбаную ночь он видит этот тёмный сгусток тишины, как ночь. Неужели у Армина галлюцинации? В его светлую голову начинают закрадываться эти мысли, потому что его это напрягает. Блондин и так всегда напряжен, особенно в обществе капитана, а тут ещё и это. Армин прекрасно понимает состояние капитана. Он потерял не только командира, но и друга, который вытащил его из подземного города, помогал и поддерживал все эти годы. Вместе они прошли все трудности, которые были у разведки. Но Эрвин так и не увидел то, что хранилось в подвале Эрена, а так долго шёл и вёл других к этому. А ведь он мог, если бы не отдёрнул руку… Про отдёрнутую руку знают только они втроем: Леви, Ханджи и Армин. Леви рассказал ему в одну из таких ночей, в одну из первых ночей. После этого Армину стало как-то хуже, не легче. Если Смит был жив, значит он добровольно отдал свою жизнь (эти жалкие тринадцать лет) Армину. Арлерт слаб, хрупок и ему вновь помогли, отдав жизнь. Его мечта исполнилась, и он её увидел, а командор увидел только с небес — и то, если это правда, про загробную жизнь. Арлерт и Смит, оба шли через всё, лишь бы достичь своей мечты.       Вообще Армин не раз слышал, что он очень похож на командора, но сам этого никогда не замечал. Ну, да… Они два блондина, оба шли к своей мечте, а дальше что… Эрвин был силён, уверен в себе, умён и расчётлив, за ним шли сотни. А что Армин? Да, возможно, поумнее своего выпуска, но слаб и не уверен в себе. Он до сих пор дрожит, когда отдаёт честь капитану и перекидывается парочкой фраз с ним. Но другие же видят схожесть… И капитан тоже видит? Арлерт много раз ловил слишком долгий взгляд Аккермана. Он сравнивает их или просто ищет черты Эрвина в нём, чтобы представить, что тот жив?       Леви увидел, что Армин завис, смотря на один документ уже минут десять. Мальчишка часто зависал, можно было уже привыкнуть. — Головешка, очнись, — холодный голос прозвучал неожиданно в той тишине, которую визуально видел Арлерт. Аккерман смотрел на мальчишку, пока тот не поднял на него взгляд, вздрогнув, с тихим: — Что? — Очнись. — повторил мужчина, возвращаясь к своей работе. — Д-да. — парнишка приступил к документу, который надо было разобрать и переписать, потому что у Ханджи был нечитаемый почерк. А отчёты командора разведки обязаны быть читаемыми. Так же Армин узнал ситуацию, в которой находился легион, что было ему нужно и полезно. Ему понадобится много времени, чтобы вникнуть в суть дела, когда станет командором, а у него мало времени. Зачем разведке такой командор? — Пацан, ты начал часто виснуть. — Аккерман откинулся на спинку кресла, которая тихо скрипнула. Взгляд у капитана уставший и мутный. Голова уже давно перестала соображать. Армин вновь вздрагивает, поднимая свои голубые глазища на капитана. Он делает вид, что не понимает мужчину, но ясно понимает, что не сработало. — Ты прекрасно понял, о чём я. — Леви встаёт с кресла и обходит стол. Арлерт уже вжался в спинку стула, готовый слиться с данной мебелью. Он снизу вверх смотрит на мрачные, серые глаза, пытаясь найти ответы на свои многочисленные вопросы, которые он не может задать капитану в лицо. Блондин привык сам искать ответы, но в случае с этим мужчиной так просто не получается. — Я размышляю. — он продолжал смотреть в серые глаза, потому что просто не мог отвести взгляд и не смел. Было что-то в нём, говорящее о том, что лучше бы он не отводил взгляд. Глаза были светлее тишины. — О чём же?       Когда это капитана начало волновать, о чём думает головешка, обычный солдат? Леви нависал над солдатом, который уже не знал, что думать и как дышать. В голове у бедняжки роились кучи мыслей, которые он просто не мог собрать воедино. А мужчина ждал и хотел услышать ответ. — О том, — Армин понимал, что переступает черту дозволенного и личного пространства капитана, которое никто старался не трогать, но его же спросили об этом. Значит ли, что черту он переступает с разрешения? Ответа на этот вопрос, опять же, не было, и серые глаза ничего не говорили. Он набрал больше воздуха в лёгкие и на выдохе произнёс: — Считаете ли вы меня копией командора.       Такое Аккерман не готов был услышать. Но стоило ожидать от умного и смышленого Арлета именно такие мысли. Не зря же Эрвин выбрал его… Упоминания о Смите отозвались болью на душе. Леви даже прикрыл глаза, опираясь на стол правой рукой. Как же его расшатала смерть друга.       Он потёр переносицу с глубоким выдохом. Леви правда устал хоронить близких людей. Повернувшись спиной к солдату, направился к своему креслу. Армин уже успел подумать, что его сейчас выгонят и дадут парочку нарядов за длинный язык, и тогда, уж точно, ему никогда не понять этого мужчину. Но капитан упал в кресло с вопросом: — С чего такие мысли? — Мне многие говорят подобное, но я не видел ни разу схожесть между мной и командором, — блондин понимал, что этого недостаточно для объяснений, — И я… Замечал, что иногда (во время нашей работы) вы долго смотрите на меня… — И подумал, что я высматриваю в тебе Эрвина? — продолжение было слишком явным, поэтому капитан продолжил за головешку, чтобы не слышать этот дрожащий и неуверенный голос.       Арлерт кивнул, сказав: «Да». Уже чувствуя, как накаляется атмосфера, видя, как тишина становится ещё чётче. Она давила на него, намереваясь раздавить, превратить в лепёшку. Сколько ещё ему предстоит бороться с ней? И будет ли толк от его борьбы? — Вижу.       Армин поднял глаза на капитана, который, запрокинув голову, произнёс одно единственное слово, смысл которого до солдата не дошёл. — Я вижу его в тебе, — повторил тихо Аккерман. Усталость от всего в жизни — это уже не нормально, но ничего поделать нельзя. Он опускает взгляд на пацана, который прям буравит в нём дырку, ожидая растолкования слов выше. — Ты не представляешь, видимо, насколько похож на Смита. Я бы даже сказал, копия, — непонимающий взгляд продолжал буравить его. — В вас обоих есть внутренний стержень, который помогает вам не ломаться под всеми тяжестями жизни, но в тоже время сгибаться, когда это действительно нужно. Вы расчётливы, умны и хитры, вы готовы на всё ради поставленной цели. Благодаря всему этому за вами идут люди, что является самой главной характеристикой командора разведки.       У Армина не было слов. Он просто не верил свои ушам, но понимал, что в словах капитана — истина, которую он сам, увы, не увидел. Теперь ему частично стало понятно, почему не Леви следующий командор разведки. Аккерман слишком дорожит человеческими жизнями — это отличное качество человека, но не командора разведки. — Но я труслив, неопытен и не силен, в отличие от командора, — он не хочет нести такую ответственность на своих плечах. Ему тяжело быть простым солдатом, а тут командором. — Это поправимо. — И вы не против, что раздавать приказы будет такой сопляк, как я? — Армин никогда не успокоится, особенно когда речь идёт о такой ответственности, — Тем более, мне осталось всего лишь тринадцать лет, я больше буду вникать в суть дел, чем управлять! — Ты умный пацан. Быстро вникнешь, — Леви будто не замечал повышенного тона солдата, который сидел перед ним. Ему хотелось тишины, спокойствия, которых легион никогда не получит, а в частности он, надежда человечества. — Да, как вы не понимаете! — Армин в порыве забылся окончательно, он соскочил со стула и ударил ладонями по столешнице. Когда осознал, что сделал, сразу успокоился и сел на место с тихим «простите». — Что ты от меня хочешь? — мужчина слишком сильно устал, чтобы говорить мальчишке о тех вещах, которые он сам понимает. Держать прежнюю холодность было уже сложно, поэтому в ход пошло жестикулирование руками. — Правду, — коротко ответил Армин, смотря прямо на капитана. Да, он наглеет, но обязан просто узнать. Ему это жизненно необходимо. — Вы нянчитесь со мной только из-за того, что я похож на покойного командора?       Слово «покойный» явно было лишним, но слов уже не вернуть. Армин даже не испугался того, что произнёс лишнее слово, он просто не обратил на это внимание, ему нужен ответ. Зачем и почему? В себе он всегда успеет разобраться, а вот в капитане, возможно, подвернулся последний шанс. Он хочет знать, почему это всё! Он хочет это знать до дрожи в коленях, до непонятной ярости, которую никогда не испытывал. Это же касается его самого, разве он не обязан знать?       Но он видит тишину. Скорее всего, свою галлюцинацию от пережитого. Тягучую, чёрную тишину. Сколько ещё она будет между ними? Только он хочет избавиться от неё? — Вы молчите, я молчу,  — тихий голос солдата разносится по помещению, Леви прекрасно его слышит. — Хорошо. Я уйду, когда шум прервет тяжесть тишины, когда, наконец, получу ответ на свой вопрос, честный ответ.       Когда Леви направился к нему с таким серьёзным взглядом, он сразу опомнился и уже было хотел извиниться, но просто не мог даже вдохнуть воздуха из-за страха. Мужчина быстро сократил расстояние, припечатав Арлерта к стулу, спинка которого неприятно впилась в позвоночник. Аккерман смотрел в голубые глаза сверху вниз, он просто хотел прожечь их, чтобы головешка больше не замечал того, чего не надо. Но не сработало, а значит, ответить надо, ведь он вправду не уйдёт, пока не получит ответ.       Армин явно разучился дышать, пока на него смотрели серые глаза. Дыхание капитана только усугубляло положение. Слишком близко, казалось, ближе некуда, но Леви нагнулся ещё ниже и в самые губы произнес то, после чего Армин точно забыл, как дышать: — Нет.