Локализатор

Говно, голуби, города – вот краткий пересказ моей жизни, сжатый до семнадцати букв и трёх слов. Вот и всё, что я расскажу своим детям. А у твоего папки был крутой канал на Ютубе, они там вместе с другом кутили… но меня никто не будет слушать, потому что и детей у меня не будет. Вот и все мысли, которые рождаются внутри моей головы под четырьмя навалившимися стенами одного большого города. А выйти из большого города – будет бар в большом городе, но сегодня я сам себе бар. Сам себя набухиваю, сам себе шучу, но как-то невесело. Ебаный праздник, ебаного года, я пью за всех чертей, которые сегодня вышли на свободу, но не соизволили зайти ко мне. И за одного черта, который соизволит. Я знаю, что он сейчас делает: полу-психует (три пропущенных от него, потому что я ебу, что сказать и тупо забил), полу-волнуется (потому что десять часов назад я решил повыть как сука ему в трубку, но хз было ли это на самом деле или я придумал) и полностью кладёт хуй на меня (а потому что уже всем должно быть очень давно похуй на мои выкидоны). Типа я даже без понятия в каком он аэропорту… или на вокзале? И вообще происходит ли что-то из перечисленного на самом деле. Телефон опять звонит, какой-то мега бесячей мелодией - прям с размаха хочется об стену швырануть (скорее всего я обожаю её вне пьяного состояния), но я смотрю на экран. «Хуюся», - многообещающе высвечивает он и фотографию Руслана. Ээ? Это я что ли переименовал? - Да? – неуверенно интересуюсь я у телефона. - Ты дома или шарашишься? - Дома, - медлю я. – Шарашусь. - Ладно, дальше двери не уходи, - кидает Руслан. – Ты как? Я пытаюсь анализировать своё состояние. Ну вчера я какого-то решил нахуяриться, предварительно придумав важную пиздострадальческую причину, а сейчас уже не помню какую. Но войдя в это состояние, я героически пошёл до конца и сегодня уже нахуй всю свою жизнь оплакиваю. Как-то так? - Ну я ебу, - неуверенно мычу я. - Надеюсь, кися не имеет к этому никакого отношения? – вздыхает Вихлянцев, услышав мои пьяно-неразборчивые интонации. - Да иди ты, знаешь… - насупившись бормочу я и показательно бросаю трубку. Но для кого только показательно? Я понимаю, что так и не узнал, где Руслан и на чём он приехал, но этот аспект как-то уходит на второй план по сравнению с тем, что он просто приехал. Вставая из-за стойки для поиска остатков алкоголя, я думаю о том, что лучше бы он не приезжал, потому что я снова сделаю хрень, за которую будет максимально стрёмно.

***

За два часа, что Руслан добирается, я значительно прихожу в себя. Не в силу каких-то субъективных причин, а потому что просто не нашёл алкоголь. Теоретически, рядом работает магазин, продавщица которого предположительно не только не знает о запрете продажи алкоголя ночью, но просто не умеет читать. Типа. Я не упрекаю, мне-то как раз норм. Практически, остатки дерьмового настроения не ушли с остатками алкоголя, поэтому я просто перемещаюсь на диван, придавая своим страданиям более трагический вид. Вот сейчас, Кшиштан, откроется дверь и тебе в лоб полетит вопрос: - Что с тобой такое? А ведь с тобой нифига, кроме твоего обычного уныльческого состояния, которое вчера достигло такого апогея, что ты додумался выдернуть своего близкого человека из объятий его любимого человека и привезти сюда. Ну и зачем? Украшали бы тыковками всё к Хэллоуину. Ещё немного и Катя будет меня ненавидеть. А я… Но мои размышления изобличительного характера прерывает стук в дверь. Получается, не успел. Ну чтож, будем импровизировать. Руся приветствует кивком и стряхивает капли дождя с пальто. - Что Москва, что Питер, какая разница? О, а ты что уже трезвый? - Такое, на полшишки, - бормочу я. В квартире полумрак, горит только светильник над баром, что наглядно указывает на то, где я провёл последние сутки. Парень достаёт из привезённого с собой рюкзака две стеклянные бутылки (этикетки не разглядеть), кидает саму поклажу в прихожей, скидывает кроссовки и окидывает взглядом обстановку. - Это… романтично? - Да, я решил тебя трахнуть и поэтому позвонил. Презервативы в тумбочке, бутылка с вином уже во мне, раздевайся. Теперь всё встало на свои места? - Окей, - равнодушно пожимает плечами Вихлянцев и проходит к стойке, разделяющей пространство кухни и гостиной. – Или мы должны были начать с обжиманий в прихожей? - Да похер, у меня всё равно не встанет, от тебя мокрой псиной пасёт. - А кто сказал, что ты актив? – Руслан ставит бутылки на бар и откупоривает. Заглядывает в холодильник, но из еды там, конечно, ноль. – В любом случае, предлагаю дождаться пиццу. Я показательно морщусь. - Даже если это «Пицца Синица»? – недоумевает заказчик. - Не, ну тогда может и нет. Я смотрю, как он ухмыляется и мне становится тепло. Типа, вот он за дофигаллион километров, а вот он передо мной без какой-либо внятной причины. Предлагает просто провести время вместе без обязательств и притязаний. И меня это успокоит. Сто процентов. - Что Катя? – вырывается у меня. - Всё хорошо, ты же знаешь, - неопределённо пожимает плечами Усачев и плюхается на диван. Он хочет сказать что-то вроде: твои срывы, конечно, ей не сдались, но это небольшая плата, если это то, что стабилизирует твоё психическое состояние. Звучит так серьёзно… и так пусто. - Мне капец как стрёмно, - мотаю головой я. - За последний месяц это второй раз, когда меня накрыло, и второй раз, когда я рандомно отрываю тебя ото всех дел. И это… - Нормально, - Руслан протягивает мне бутылку. – По-дружески. - «Буратино»? – читаю надпись я. – Серьёзно, мало тех бутылок, на которых я сижу? - Ага, - кивает парень. – Ты пьёшь что-нибудь? Кроме алкоголя. - Я маленько забил на успокоительные, но скоро «отобью», - потягиваюсь я. – Просто погода дерьмо, видео дерьмо, ну и я как завершающая капля дерьма сверху. - Ну все мы в каком-то смысле дерьмо, - задумчиво протягивает Руслан. - Звучит глубоко. - Вроде того. Не хочешь каких-нибудь глубокомысленных признаний, если уж мы о дерьме? Я смотрю на него. Вот он – человек, которому я могу довериться. Он не настаивает, просто предлагает, если у меня есть желание. Но есть ли оно у меня? Или на всё уже пофиг? Я качаю головой и ставлю бутылку с лимонадом на пол. – Ну… мне очень хуёво этой осенью, прям максимально, настолько, что я думаю выпилиться раньше запланированного среднего возраста жизни в России с погрешностью на количество употребляемого алкоголя, стрессов и одиночества, - я выпаливаю всё это на одном дыхании и смотрю на свои ноги. Опять эти тупые дырки в носках. Не знаю, чего я жду, того, что Руслан скажет что-то вроде: - Ты серьёзно что ли? Ты знаешь, что ты нужен дофига количеству людей (и тут он начинает их перечислять поимённо). И на самом деле жизнь у тебя не самая дерьмовая... Ну и тупая дырка в носке, надо выкинуть их наконец-то. - Чувак, мне будет очень херово без тебя, - что вроде бы очевидно, но немного расслабляет узел нервов внутри меня. Мы молчим несколько секунд, Руслан изучает горлышко своей бутылки, а потом переводит взгляд на меня: - Что за херня, Миша? Я непонимающе поднимаю бровь и складываю руки в замок. - Почему раз за разом ты твердишь о своей ненужности, когда я каждый раз приезжаю к тебе. Я просто… - он разводит руками и резко хлопает себя по бедру. – Зачем тебе Москва, если тебе здесь настолько никак? Я всегда буду рядом в Питере, я не хочу чувствовать беспомощность, когда ты звонишь за туеву кучу километров, а я даже не могу приехать к тебе! Вихлянцев встаёт с дивана, прохаживается до бара, ставит бутылку и идёт обратно, нервным движением поправляя волосы. - Если ты знаешь, что сейчас с тобой происходит эта херня, блин, просто поехали в Питер, я буду тебя там ебашить по щекам хоть каждый день, пока ты не начнёшь пить успокоительные и вести свою нормальную жизнь. А эти звонки… - В следующий раз не наберу, не переживай, - зло кидаю я, безумно бесящийся с того оборота, который принимает этот разговор. Руслан в одну секунду оказывает передо мной и встряхивает за воротник замызганной рубашки (ну хоть не дырявой как носки). – Только попробуй не позвонить! – зло рявкает он и тут же остывает. Садится на диван, ставит локти на колени и закрывает лицо ладонями. – С самого нашего знакомства, Дозер, с самого знакомства… я твержу тебе, что самая большая хрень, которая может произойти – это игнор. Услышь меня, блин! Я хочу, чтобы ты ещё дохуя лет шутил свои тупые шутки и был вместе со мной. Какой смысл локальных мемов, если локализатора нет? - Бля, локализатор, - нервно усмехаюсь я. – Прям как ароматизатор. - Ой, да иди нахер, - хлопает меня по спине Руслан и откидывается на спинку дивана. – Документница твоя где? - Да хер его знает, где-то с заграном лежит, - бормочу я, ковыряя пальцем отцепившуюся от дивана кожу. - Я тебя сам когда-нибудь выпилю. Но, Кшиштовский, даже не думай, - серьёзно продолжает он и устало смотрит на меня. - Боишься наплыва фанфиков о неразделённой любви? – откидываюсь на спинку дивана и закрываю глаза. - Ну о «разделённой»-то их уже много, - безразлично замечает он. - Иди сюда, обниму, - приподнимается на локтях Руслан. - Только не по-гейски! – предупреждающе выпячиваю руки я. - А когда рука на члене, это по-гейски? – уточняет Вихлянский. - Не, эт норм, - я немного подаюсь вперёд, и он заключает меня в объятиях. Как всегда, дофига уютных и тёплых. Я чувствую, как он, наверно машинально, стараясь успокоить, гладит меня по спине. Успокаивает. Несмотря на его присутствие, я всё ещё бесконечно взвинчен, и теперь пробку будто выбивает. Я сжимаю пальцы на спине у Руслана и не нахожу слов выразить ту степень напряжения, которая сейчас постепенно спадает. В глазах мутнеет. Ну нет, не слёзы же. А нет, слёзы. - Миша, ты завтра уезжаешь со мной, - безапелляционно произносит парень, и я понимаю, что он всё это время видел моё состояние за всеми шутками. Хер знает, я вот уже ничего не вижу, а в душе разверзается огромный кратер. Просто я понимаю – таких друзей я, нахер, не достоин. - Это пиздец, - бормочу я ему в плечо. - Пиздец, который мы пройдём вместе, - соглашается Руслан. - Если у меня когда-нибудь будут дети, скажу им, что их бы не было без Усачева. - Звучит двусмысленно. - Всё равно ничего не получится, псиной воняешь, - бормочу я, всё ещё не в силах отстраниться. Потому что это тепло - единственное настоящее внутри и снаружи меня.