***
Япония. Токио. Дом семьи Тадаоми. - Карасума Тадаоми! – Раздался на весь дом крик Ирины. Мужчина содрогнулся, уже начиная перечислять в голове последние события, считая все свои оплошности и грешки, которые могли заставить его обыденно (после беременности) спокойную и нежную супругу повысить голос. Хотя, судя ещё и по утробному рычанию женщины, она просто очень давно что - то терпела и вот не вытерпела. Потому что только в этом случае она звала его полным именем. Подняв голову, Карасума напряжённо взглянул на Ирину, что стояла перед ним, поставив руки в боки и опасно сощурив глаза. - В чём дело? – Осторожно спросил мужчина, всё ещё пытаясь понять, в чём он провинился. - Ты когда отпуск собираешься брать? – Спросила блондинка. Мужчина немного расслабился. (Автор: Ой зря, мужик :D) - Не знаю. – Ответил Тадаоми старший. – Скорее всего, нет, ибо в последнее время работы прибавилось из - за всадников. А что? - А то! – Повысила голос Ирина, вновь заставив мужа внутренне сжаться. – У тебя через неделю должен быть заслуженный двухнедельный отпуск! И ты его возьмёшь! - Но… - Ты. Его. Возьмёшь. – Устрашающе разделяя слова в предложении, загробным голосом протянула женщина, вокруг которой сгустились тучи. – И ЭТО НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ! Я без продыху и работаю и детей воспитываю! Твоя дочь уже твоё лицо забывать начала! Так что бери отпуск! Первую неделю проведёшь с нами, а потом отдыхай, как душе вздумается! Я тоже отдохнуть хочу! Уже не помню, когда мы в последний раз были наедине, дольше пятнадцати минут! Ночь не в счёт! Я тогда только твоё сонное замученное лицо вижу. - Хорошо, я тебя понял. – Вздохнул Карасума. – Думаю, Тэшиговара - сан не будет против. «Лишним не будет…» - Подумалось брюнету, когда женщина налетела на него с радостными объятиями. – «У самого нервы уже шалят, надо отдохнуть» - И ещё кое - что… - Вдруг вспомнила Ирина, продолжая обнимать супруга за шею. - Что? – Поинтересовался Тадаоми, теребя пальцами платиновые кудрявые пряди жены, что спали ему на лицо, выпав из её небрежного пучка на затылке. - Ты не мог бы присмотреть коттедж на окраине города? Желательно в лесу, а не открытой местности. Карасума нахмурился. - Зачем? – Напряжённо спросил мужчина. Воспоминания о том случае в коттедже Эмбер всё ещё были свежи. Он уже успел позабыть, как сильно было его волнение и страх за учеников, несколько лет назад. Эти чувства возникали у него во время их занятий с Такаокой, затем во время встречи с ним на Окинаве, когда тот подверг опасности учеников, а потом и во время миссии по проникновению на территорию корпуса в попытке спасти Коро. Точно такой же страх он ощутил спустя несколько лет, во время инцидента с Эмбер, которая забавы ради устроила им «Игру на выживание», в которой Ирина и его ученицы чудом выжили, позвав на помощь. Ему не хотелось вновь испытать страх за её жизнь. - Через месяц у девчонок начнутся каникулы, и они все приедут в Токио. Хотелось встретиться с ними. – Пожав плечами, ответила Ирина, стараясь выглядеть уверенно. А тебя я об этом прошу потому что… - Блондинка решила сыграть на чувствах мужа и потому, отбросив в сторону угрызения совести, дополнила: - Не хочу, чтобы повторился тот случай… Будет просто ужасно, если девочкам вновь придётся пережить нечто подобное. - Говоришь так, словно тебя не заботит твоя собственная жизнь. – Карасума резко усадил жену себе на колени, крепче обнимая, утыкаясь носом ей в плечо. «Сработало» - Невесело, ибо ей было стыдно, подумала Ирина и ответила: - Ты же понимаешь, почему так. – Хмыкнула голубоглазая, обнимая мужа в ответ, гладя его по «колючим» немного жёстким волосам. – Привычка заботиться в первую очередь об учениках, а потом уже о себе… - Похоже, Коро хорошо постарался, раз мы так печёмся об этих детях спустя столько лет. – Точно также хмыкнул Карасума. - Дети? – Усмехнулась Ирина. – У этих детей уже почти по двое - трое детей, они наёмники и студенты, до сих пор связанные с министерством. Тогда уж большие дети. - И то верно. - Ну, так что? – Вернулась к теме разговора Ирина. – Поищешь? Карасума протяжно вздохнул и посмотрел на Ирину, что смотрела на него в ожидании. Мужчина вновь вздохнул, но ответ дал: - Хорошо. - Спасибо, дорогой! – Воскликнула Ирина, чмокнув мужа в щёку. – А теперь закончи с последними бумагами и собирайся. Ты обещал провести этот день со мной и детьми. – Напомнила блондинка. - Я помню. Сейчас закончу. - Рада слышать. Поторопись! – Крикнула Ирина, скрывшись за дверью кабинета своего супруга. Женщина побрела в детскую, где играли малыши. Старшим детям Ирины и Карасумы было уже по четыре года. У самой старшей из двойняшек – малышке Юрико – были короткие непослушные и «колючие», как у отца, чёрные волосы и бездонные чёрные глаза. Однако, в отличие от Карасумы, у девочки была очень бледная, как у Ирины кожа, а не с оттенком бронзы, как у Карасумы. Цубаса, также как и сестра, обладал непослушными чёрными волосами и глазами, а также бледной кожей, однако, характерами дети отличались. Девочка, как ни странно, была необычайно спокойной для своих лет, почти не капризничала и старалась лишний раз не играть на нервах родителей, предпочитая сидеть в детской и рассматривая детские книжки с картинками. Хотя иногда в ней просыпался непонятной никому из родителей садизм. Юрико могла жестоко подшутить над кем - нибудь из домочадцев (самого младшего в их семье). Она могла, играя с отцом, сделать ему «причёску», напичканную разноцветными заколками, и макияж маминой косметикой, которую откуда - то достала, а затем исподтишка неуклюже сфоткать и отправить в группу с его учениками. Сколько ребята ржали с этой картины, и сколько нервов малышка потрепала Карасуме своей неожиданной выходкой. А чего только стоили крики Ирины, чью косметику малышка испортила, играя с отцом, это вообще отдельная тема! Порой девочка подшутить и над своим братом – двойняшкой. Хотя Юрико любила брата, но и он мог стать жертвой её внезапно просыпающегося озорства. Однажды она даже подложила ему в кровать птичку, которую она поймала и усыпила. Сколько мальчик тогда кричал, испугавшись дохлой птички у себя в кроватке. Другие были уверены, что мальчик в 4 года от такого схватит психологическую травму, но этого не произошло, а птичка, которая от его же криков проснулась от снотворного, в итоге стала любимицей Юрико и Цубасы, что трепетно за ней ухаживали. Что касается самого Цубасы… Мальчик в отличие от вечно спокойной, но временами жестокой в своих шутках сестрой был гиперактивным и весёлым. Оба родителя были уверены, что этим он пошёл в Ирину, особенно своей эмоциональностью и чувствительностью. Для мальчика иметь такие качества было чем-то странным, по мнению общества, но родителя просто старались научить его не так остро реагировать на всё происходящее, чтобы в будущем его чувствительность его не погубила. Мальчик рос любознательным, весёлым, заботливым и не злопамятным. Он мог ругаться с сестрой из-за её шуток, но очень быстро всё прощал и забывал обиды, а девочка, если её шутки задевали всех, и в частности брата, слишком сильно, больше их не повторяла. Так, войдя в комнату, именуемую детской, Ирина с улыбкой облокотилась плечом о дверной косяк, сложив руки под грудью. Малыш Казуки уже мирно спал на мягкой подстилке с подушками в окружении разбросанных игрушек и детских книжек с раскрасками. По бокам от мальчика расселись его старшие брат с сестрой – Юрико и Цубаса. Похоже, близнецы, заметив, как их маленький брат засыпает, решили помочь ему, старательно убаюкивая, помня наставления матери о том, что ему, как самому маленькому в семье, нужно побольше спать и набираться сил, чтобы развиваться. Как видно, малышам удалось убаюкать Казуки, и теперь они оба тихонько раскрашивали картинки в книжках, иногда поглядывая на младшего братика, что в случае чего снова уложить спать, успокоить, ну, или позвать маму или папу, чтоб те его покормили и поменяли подгузники. Заметив в дверном проёме Ирину, Цубаса широко улыбнулся и, спешно вскочив на ноги, подбежал к маме, обнимая ту за ногу, за неимением - в силу высоты своего небольшого роста- возможности обнять её за что - нибудь повыше. Забавно потеревшись лицом о ткань домашнего платья Ирины, мальчик, ощутив прикосновение материнской ладони к своей головке, поднял оную, гордо заглядывая в глаза матери со словами: - Мама - мама! Мы уложили Казу спать! Правда, мы хорошие? – Громким шёпотом спросил Цубаса, стараясь не разбудить Казуки. Рядом вдруг оказалась Юрико, схватившая маму за ткань платья, чуть дёргая и тут же спрашивая: - Может, быть Казу - чан есть хочет? – Поинтересовалась у матери девочка. – Мы долго не могли его успокоить, и, кажется, у него немного урчал животик. - Тогда подождём, когда он проснётся, чтобы он поел. – С улыбкой Ирина потрепала детей по волосам, аккуратно приближаясь ко второму сыну и поднимая того на руки, укладывая в колыбель и включая радио - няню. – А теперь стоит позаботиться о ваших животах. Марш на кухню и чтоб потом оба лежали в кроватях! - Ну, ма - а - ам… - Недовольно протянули малыши, не желая спать в обеденное время. - Не обсуждается. - Покачала головой женщина, выводя детей из комнаты, предварительно прикрыв её, и повела их на кухню, вдруг услышав их недовольное сопение. Блондинка усмехнулась и сказала: - Не будете себя хорошо вести – не поедете вместе со мной и папой в детский центр. - Детский центр?! – Тут же восторженно загорелись их чёрные глазки. - Да. Ваш папаня, наконец - то, соизволил уйти «на покой», так что все следующие две недели – или следующую неделю – мы с вашим отцом в вашем распоряжении. Дети радостно визгнули, чуть не повиснув на матери от счастья, но потом мигом побежали по направлению к кухне. Ирина фыркнула, про себя отметив, что хотя бы неделю - две дети будут вести себя подобно невинным ангелочкам, лишь бы мама с папой водили их гулять всей семейкой.***
Дом родителей Гакушу. POV Акари: Я, наверное, уже сбилась со счёта, сколько раз мои ненаглядные детишки перевернули их дом и дом родителей Гакушу вверх дном. Эти три непоседы вечно выдумывали что - то новое, так ещё и сам Гакушу им почти ни в чём не отказывал, что уж говорить об их дедуле – Гакухо! Словом… Мне и моей свекрови приходилось ой как много вздыхать всё это время… А точнее 4 года, за которое мы трижды делали чуть ли не капитальный ремонт: два раза у нас дома и один раз дома у Гакухо - сана и Чисэ - сан. Теперь вот назревает капитальный ремонт под номером 4. - Гакушу… - Загробным голосом, но с милой улыбкой на личике – уроки Алины не прошли даром! – озираю кухню взглядом, мысленно одним очень красочным, но нецензурным словом, описывая масштабы представшего передо мною бедствия, если не катастрофы мирового масштаба. Моего некогда тихого мирка точно. Кухонный гарнитур, столешница по бокам от него и, собственно, потолок были практически полностью чёрными от сажи – ну, или по какой там причине случился «пожар» на плите; пол под печкой и гарнитуром был усыпан мукой, несколькими разбитыми яйцами и опрокинутой на пол тарелкой, разбившейся и осыпавшейся мелкими осколками; обеденный стол остался относительно целым, но небывало грязным и липким от фруктовых начинок и теста, которое было не то, что «не презентабельным», скорее несъедобным и даже опасным для здоровья! А посреди всего этого хаоса, по ошибке названным «процессом – приготовления - вкусных - маминых - и - бабушкиных - пирожков - и - кексов», стоя мой муж и двое старший детей - двойняшек. Лица их выражали явное и не наигранное покаяние, вину и смущение. После моих слов их и вовсе пробрало на дрожь, так что они поспешили отвести взгляды кто куда. - Ну? – В ожидании протянула я, скрестив руки на груди. – Я жду объяснений. – Из-под полу прикрытых, прищуренных век взглянула я на мужа. Тот, видимо, просёк, что дело пахнет жаренным – и что это запах не горелого теста! – вмиг стушевался и, попытавшись выдавить из себя наиболее спокойную лыбу, заговорил: - Милая, я… - Что я? - Мы… - Что мы? - Мы… Просто хотели приготовить тебе твои любимые пирожные… - Вымученно вздохнул Гакушу. Дети, отдалённо понимая, что говорит отец, закивали головами аки болванчики. - Похоже, что процесс приготовления ты не контролировал вообще от слова «совсем». – На этот раз, не пытаясь скрывать своего недовольства, прошипела я. - Акари… - Что «Акари!?» - Не выдержала я, повысив голос. – Я уже почти 21 год Акари, рада познакомиться! Чёрт тебя дери, Гакушу! Четвёртый ремонт! ЧЕТВЁРТЫЙ, КАРЛ! Я, конечно, понимаю, что у тебя и твоих родителей денег кот НЕ наплакал, приличное состояние, но это не значит, что ты должен ТАК баловать наших детей! Это не первый раз, когда они БУКВАЛЬНО рушат всё, чего коснуться! А тебе хоть бы хны! «Деньги есть – последствия не важны»! Подумай головой хоть чуток, какими они при таком раскладе вырастут, а?! - Акари, я не!.. – Попытался оправдаться парень, но я даже слушать не стала: - Короче! Разбирайся с этим сам, а я умываю руки! – С этими словами я, не оставив никому из этого КРЫШЕсносящего трио хотя бы шанс оправдаться, потопала к себе в комнату. Слишком вымоталась за весь день. Сначала далеко не самое приятное пробуждение, повлёкшее за собой нехилый синяк на пояснице, появившийся там в результате падения моей тушки с кровати прямо рядом с тумбой. Далее было, почти что, увенчавшееся успехом падение с лестницы, остановленное вовремя появившимся Гакушу, но от второго синяка, на сей раз на предплечье, меня это не уберегло. Третьим фактором, послужившим понижению моего и без того плохого настроения, стала мигрень, против которой не помогали даже сильнодействующие таблетки. С горем пополам мне - таки удалось приехать в положенное время на съёмки трейлера к новому сериалу со мной в главной роли. А там и список «факторов» угрожающе удлинился. Мало того, что съёмки грозились накрыться медным тазом из - за неожиданного решения режиссёра переписать «сценарий», так ещё и на место главной героини, доселе предназначавшееся мне, стала претендовать актриса из другой студии, которую брат режиссёра ему «любезно подкинул». Как и каким образом, никто в подробности вдаваться не стал. Итак! Дальше по списку последовал инцидент с косметикой, содержащей вещества, на которые у меня - увы и ах! - аллергия. Позже выяснилось, что это новенькая актриса решила воспользоваться случаем устранить конкурентку - тобишь меня. Естественно, перед этим выведав у того самого режиссёра особенности в моей «биографии», где упомянулась аллергия, она решила действовать. Благо съёмочная группа, работающая со мной далеко не один год, вступилась за меня и девчонку выгнали, но режиссёр теперь относится ко мне предвзято. Я решила, что стоит дождаться конца съёмок сериала, а уж потом с лёгкой душой расторгнуть контракт и заключить новый, сменив место работы. Ей неоднократно предлагали новые контракты, так что с этим проблем возникнуть не должно было. А теперь вот, пожалуйста, спалённая дотла кухня моей свекрови. Добравшись до своей спальни, я обессилено рухнула на мягкие покрывала. Звуки разговора и воды из ванной, звучат, как из-под толщи льда, едва слышно, хотя находятся они, судя по всем, не так уж и далеко от моей спальни. Тело немного морозит. Видимо, я всё - таки простыла. Нос невольно начал пошмыгивать, а в горле неприятно защипало. «Нда… Прям вишенка на торте из горелого теста» - Невесело хмыкаю, пытаясь унять дрожь и чуть ли не с головой зарыться в одеяло. Меж лопатками засвербело, когда я ощутила чьё - то присутствие в комнате. - Всё же простыла? – Поинтересовался Гакушу, аккуратно, словно боясь спугнуть, прикасаясь ладонью к моим волосам, усаживаясь рядом, отчего кровать немного скрипнула под тяжестью его веса. - Судя по всему… - Просипела я, тут же закашлявшись, как неожиданно мне протянули стакан с чем - то горячим. - Это лекарство. – Ответил на мой немой вопрос парень. – Выпей, а после я принесу тебе поесть. - Как будто там могло что - то уцелеть. – Неосознанно пожурила я, припоминая недавний инцидент, и тут же досадно прикусываю губу. «Дура! Нельзя нормально поговорить?!» Видимо, нет. - Прости… - Тут же выдыхаю, осушая залпом всё содержимое стакана – совершенно не сознавая, что обожгла себе язык, утратив на время свои вкусовые рецепторы - и ставя его на злополучную полку, об которую ударилась поясницей этим утром. - И ты меня… - Потрепал меня по голове Гакушу, виновато продолжив. – Ты права, мне следует всё спускать им с рук… Тем более такое, просто… - Парень вновь вздохнул, поднимая глаза к потолку. – Моё детство было слишком скудным на такое проявление заботы и щедрости. Меня тут же укололо чувство вины. - Я знаю… Прости… - Я взяла его ладонь в свои руки, поворачиваясь к нему и прижимая их к своему лицу. Я прекрасно знаю, что Гакухо никогда не баловал своего сына, стараясь вырастить за него достойного человека. А когда произошёл инцидент с его учеником, во время его преподавательской карьеры, так Гакухо и вовсе позабыл о таком понятии, как «отцовская любовь и забота». С того самого дня он растил Гакущу в строгости, любая провинность и ошибка стоили парню суток свободного времени, которое он тратил на учёбу, а не на полноценную подростковую жизнь. В конце концов, отношения отца и сыны превратились из отношений «родителей и детей» в откровенное соперничество и желание превзойти друг друга: Гакухо пытался заставить сына прогнуться под его властью и авторитетом, чтобы быть для него примером для подражания, а Гакушу стремился превзойти отца, сместить его с пьедестала. И так год за годом вплоть до роковой встречи с Коро. «Похоже, он думал, что его дети не будут так несчастны, как он в детстве, если он подарит им то, чего не было у него в своё время» - Гакушу… - Я осторожно провела ладонью по щеке супруга. Тот лишь сильнее прильнул щекой к моей ладони, прикрывая лиловые глаза. – Нет ничего плохого в заботе, но она не должна переходить ту тонкую грань, которая способна превратить ребёнка непросто в обласканного заботой, вниманием и любовью человека, но ещё и очень избалованного и своенравного. Ты хочешь, чтобы они опустились до подобного? - Разумеется, нет. – Вздохнул Асано. - В таком случае самое время начинать учиться быть с ними чуть построже. – Улыбнулась я мужу. - Да… - Улыбнулся он мне в ответ. - А теперь… Я очень хочу есть… И как в подтверждение – громкое урчание живота на всю комнату.