***
Я основательно задумался над этим только сейчас, лишь когда последние лучи солнца зашли за горизонт. Близится ночь Хэллоуина. В эту ночь в Сторибруке может произойти с каждым что угодно: кто всего-то подавится сахарной конфетой, а кого-то обнаружат отравленного и иссушенного у трактира ровно на следующее утро. В полночь все жители мистического городка исчезают из своих домов, кто отправляется бродить вдоль ночных дорог, кто решает опробовать на себе дикие условия леса. Вот я один из этих счастливчиков.***
Когда-то я уже бывал в этих местах. долина «Стоун». Однако на сей раз она кажется таким непроходимым и никому недоступным местом. Облезшие деревья и кустарники покрыты некой липкой, леденяще-белой бахромой, всюду мерещится чей-то затуманенный взгляд. До дрожи коленок все мое тело окутывают потоки осеннего ветра, что стремятся проникнуть в пещеры, откуда уже не возвращаются. Я был здесь, когда меня, сквозь непроглядную тьму направляло сердце человека, ну или не совсем человека, что заменил мое мировоззрение, что с тех самых пор, как мой поцелуй был безвозвратно украден, стал в моём далёком небе одной из путеводных звёзд. Перед собой, в холодных руках я крепко сжимал ничто иное, как фонарь Джека - всеми известный по легендам символ ночи на кануне дня всех святых. Меня окутала тьма, и даже слабое, тёплое свечение фонаря не уберегло меня от ряда выступов, что полностью обволакивали внутренность пещерного царства. Всюду мне слышался чей-то шепот и стоны крылатых созданий, и мной в ту минуту руководило чувство того, что за этой тьмой скрывается что-то, что решит мою дальнейшую судьбу. Бесчисленные повороты, шаг назад - в результате удара моей спины осыпался хрупкий выступ, однако спине моей повезло меньше, это я мог предвещать заранее, так как меня не покидало ощущение медленно струящихся капель тепла вдоль слегка выступающих косточек позвоночника.***
Вечные скитания постепенно превращали меня в пленника этого места, а меня все не покидало опасное чувство, что за мной пристально наблюдают, буквально шагают по пятам. Внезапный поток воздуха затушил свечу моего фонаря, а позади себя я слышал леденящее душу хриплое дыхание. Это нечто сжало мои хрупкие плечи почти до хруста, что мне пришлось прикусить собственную руку, дабы не поддаться зову боли. Далее меня круто развернули лицом. Я был готов увидеть то, что увидел. Это лицо. Эти полюбившееся мне скулы и небесного оттенка очи, что затмивала абсюлютная тьма. Лицо это напоминало изголодавшегося зверя, что вот-вот словил свое лакомство и вдоволь старается насладиться одним лишь её видом. В моих глазах застыл нескрываемый ужас, а цвет лица принял серый, омертвелый оттенок, когда существо, что лишь проблесками мольбы в глазах напоминало мне друга, вонзилось своими фарфоровыми когтями мне в шею, приподнимая над землёй. Тело моё словно онемело, а из уст вылетал лишь сухой кашель, по шее заструилась кровь. Недолго задерживаясь лишь на одном, существо откинуло меня в стену пещеры, нависая над моим совершенно незначительным по сравнению с ним телом, вслед за мной и опрокинулось ведёрко со сладостями, что теперь лежали поодаль со всех сторон от моего тела, сочетая в себе сахар и привкус теплой человеческой крови. Существо не желало прерывать зрительный контакт, но и я не позволял себе бегать зрачками в поисках защиты. Этот Коул медленно и пронзительно обвел пальцем мои щеки, размазывая по лицу кровь, что подсыхала на его ладонях. Его взгляд был хрустальным, а в моем читались отклики нескончаемой боли, неугасимой веры. Я неустанно всхлипывал с каждыми новым прикосновением к своему телу, а Коул лишь зловеще улыбался в мою сторону, издавая загадочные смешки. Под окружащие меня звуки я вскоре ушел в забытье, то ли от потери крови, то ли от болевого шока.***
Сон мой продлился совсем не долго. Единственное, что я мог ощущать всем телом - поверхность, на которую меня по всей видимости перенесли. Я лежал на чьей-то мягкой кровати. На мои глаза давила пелена, в области век образовались давно засохшие капли слез. Я не был в силах пошевелить собственной рукой, а при попытке поднять голову моя шея давала знать о себе обжигающей до корней болью. Многие места тела были перебинтованы, а сам я был одет во что-то достаточно тёплое, напоминающее пижаму. Я окончательно открыл глаза только тогда, когда смог различить силуэт, что теперь стоял поодаль от кровати. Находился я в незнакомой мне комнате, но первое, что мне привиделось - лицо моего друга, его небесные глаза. Он присел на колени у моей кровати и бережно положил свою ладонь мне на щёку и слабо, но все также безумно окутал меня ненастоящей улыбкой. Я окончательно был загнан в угол. Коул все также бережно взял мою руку в обе свои и дотронулся еле тёплыми губами моих ушибленных костяшек. Я содрогнулся от таких действий, а тело в ответ отозвалось лишь ноющей болью. Бладфил посмотрел в мои глаза. Не сквозь, а проникая в мои карие радужки и буквально утопая в них. В его взгляде я видел лишь всю ту же мольбу и сожаление. Вскоре его неживая улыбка поблекла, а на её место пришла лишь гримаса горя. — Просил же тебя. Просил не приходить. Только и мог выдавить из себя парень, после чего удручённо уронил голову в свою ладонь, а второй все также крепко сжимал мою. — Я не мог. Просто не мог. Я чувствовал, как по моей ладони бегут мокрые дорожки слез, и вторая моя рука, столь слабо потянулась к его впалой щеке, и Коул тут же приблизился мне встречу. Мне было больно не столько физически, сколько болела душа за слезы Коула. Наверное, он чувствовал сейчас тоже самое и ко мне. Мои губы сами нежно коснулись его лба, а ладони обвили затылок. — Я дал слово, что не трону тебя. Слова моего друга вылетали с трудом, и я успокаивающе продолжал гладить его волосы. — Как никак шалости духа Хэллоуина. Он привел меня к тебе. На Хэллоуин, мой друг, со мной случалось и не такое... — Молчи. Бладфил откуда-то вынул карамель на палочке, что по фразе Коула исчезла у меня во рту. — Между прочим сам топил. Мое немалое удивление сменилось заинтересованностью такого расклада, и даже не распробовав конфету я слышал вкус своей культовой специи. — Корица, довольно эксцентрично, друг, я вынужден вручить тебе премию. — А ты точно распробовал до конца? И только после этих слов мои рецепторы дали тревогу - весь язык и горло окутало невероятное пламя. По моему лицу наверное было видно, так как экстренная помощь последовала незамедлительно - мой дорогой друг плеснул мне в лицо «кровяного» пунша со льдом. — Ну как, Генрик, шалость Хэллоуина удалась?