Три любви Сон Нян

       Любовь Тан Киши была безумной. Ее даже сложно было назвать таким светлым словом.        Потому что любовь — это нечто нежное, трепетное. В каком-то смысле даже невинное.        То, что испытывал Тан Киши скорее можно было назвать страстью — темной, всепоглощающей и порочной. Эгоистичной.        Это была жажда обладания — точно Нян была не живым человеком, а любимой игрушкой.        Хотя нет.        Игрушка рано или поздно надоест, и ее сломают, а затем выбросят.        Она безвольна — а потому быстро смирилась бы с произошедшим.        Нян мириться не желала. С самого начала. С того самого дня, как против своей воли стала его наложницей.        Порой она чувствовала себя кроликом, которому уже никогда не вырваться из лап хищного ястреба.        Порой?        Нет. Всегда.        Когда просто видела его могучую фигуру, облаченную в стальные доспехи с выгравированными на них узорами.        Когда он разговаривал с ней — его голос всегда, сколько она помнила, был твердым и не терпящим ни малейшего возражения.        Но особенно — когда впервые овладел ею.        Она пыталась сопротивляться — и все напрасно. В тот момент, когда их тела слились, она чувствовала лишь одно.        Нет, не омерзение.        Ненависть. Столь сильную и всепоглощающую, что только она толкала ее вперед, не давая впасть в отчаяние и даря надежду на лучшее. На то, что однажды она отомстит за все унижения.        В тот момент она жила ради мести. Ради того, чтобы однажды пронзить его сердце стальным клинком и улыбаться, видя, как он корчится в агонии. Однажды ей представилась такая возможность.        Любовь Ван Ю была нежной. И трепетной. Такой, о которой она слышала лишь в старых преданиях. Такой, какой и должна была быть в ее представлении.        То, что испытывал Ван Ю можно было в полной мере назвать любовью        Потому что она была мягкой, словно шелк. Даже в каком-то смысле невинной.        Рядом с ним она действительно была счастлива.        Пусть и недолго — эти дни она всегда будет вспоминать с тоской.        «Я молюсь о том, чтобы мы всегда были вместе.»        Его слова нещадно врезаются в память, заставляя вернуться в те далекие дни. Которые уже никогда не вернуть. Тогда, тем теплым летним вечером, стоя рядом с ним и глядя на далекие звезды, она верила, искренне верила, что так будет всегда. Что завтра они вдвоем вернуться в Корё и спокойно заживут. А еще — втайне желала, чтобы этот момент никогда не заканчивался.        Однако и этому не суждено было сбыться.        Судьба жестока — сначала дарит тонкую, призрачную надежду на счастье, а потом так же легко ее отбирает.        Только судьба ли виновата в случившемся?        Или может, сама Нян?        Если бы она только согласилась тогда уехать с ним.        Если бы не выбрала месть за убитых подруг.        Если бы......        Если бы она поступила немного по-другому…        Ван Ю сейчас был бы жив. И Маха, их Маха — тоже.        Но сейчас, спустя столько лет, нет смысла жалеть о содеянном. Уже давно пора смириться и принять то, что никогда не вернуть.        Любовь Тогона была наивной. Ее нельзя было считать той любовью, которая бывает между мужчиной и женщиной. Скорее привязанностью, которую дитя испытывает к матери.        Он и был в ее глазах ребенком.        Сначала беспомощным младенцем, который не то, что сражаться, но и читать и писать не умеет.        Безвольной куклой в руках канцлера Эль-Тэмура.        Она наблюдала за тем, как этот ребенок постепенно рос, превращаясь в зрелого мужчину, истинного правителя, который будет заботиться о своем народе.        Она всегда была рядом — помогала и поддерживала — точно любящая мать, учила и наставляла его.        Именно она оборвала нити, которые связывали куклу и кукловода.        После этого он превратился в подростка.        Еще не совсем зрелого, но уже и не желающего слушать советов матери, вместо этого подверженного дурному влиянию других людей.        Нового канцлера, к примеру.        Который оказался еще хуже, чем прежний.        Хоть и не пытался сделать императора своей марионеткой.        «Когда я пью, мне не снятся кошмары.»        Нян больно слышать эти слова — все же этот человек ей дорог.        Может, не как возлюбленный, муж, или отец ее сына.        Но как младший брат.        Или племянник.        А может быть — ее третий ребенок?