Обожание

      Вино с веселым плеском наполнило опустевшую чашу почти до краев, и тогда молодая служанка, практически съедаемая взглядом развалившегося за столом юноши, боязливо отошла к стене, держа кувшин с жидкостью в трясущихся руках. Однако прожорливый взгляд карих глаз проводил ее, напоследок хищно оглядев с головы до ног, особое внимание уделив женским прелестям. – Что ты так смотришь на эту служанку, брат? – насмешливо вопросил молодой юноша прекрасной наружности, с правильными, аккуратными чертами лица, длинными смоляного цвета волосами, заколотыми драгоценной шпилькой, но с колким, высокомерным взором глубоких глаз. Он сидел в расслабленной позе, изящно зажав тонкими пальцами чашу с вином. Его собеседник был уже изрядно захмелевший: разгоряченный, с чуть припухшим и покрасневшим лицом, он перевел взгляд на жидкость в своей чаше и глупо уставился в нее, с трудом переваривая сказанное. – Понравилась? – Что?! Да за какими демонами мне нужна такая тростинка! Там ведь и ухватиться не за что! – Вэнь Чжао, словно бы задетый словами своего брата, небрежно и довольно резко схватил чашу, частично проливая ее содержимое на деревянную поверхность стола, и, презрительно вздернув верхнюю губу, опрокинул ее содержимое в себя. Собеседник его громко и несдержанно рассмеялся, тоже в свою очередь оглядев бедную служанку с ног до головы. Она не была слишком худа, нет, ее тело можно было даже назвать очень недурным, однако заключение уже было вынесено. Тростинка. Про себя, несомненно, обидевшись за такие слова, но никаким образом не показав этого, девушка даже мысленно выдохнула – наглых приставаний младшего сына Вэнь Жоханя удастся избежать. – Ты настолько привередлив в еде, Чжао-эр? – растянув губы в снисходительной улыбке, при этом сделав какой-то замысловатый царственный жест рукой, в которой держал вино, произнес Вэнь Сюй. Его взгляд чем-то напоминал глаза хитрого молодого волка – может, опыта ему где-то не доставало, но смекалка и хитроумие, граничащие с подлостью, возмещали все недостатки.       Но на брата смотрел он насмешливо, не гнушаясь подсмеиваться над ним, выставлять напоказ и на посмешище его пороки и слабости – однако делал он это так умело, что слабоумному младшему даже в голову не приходило возмутиться. Ни о какой братской любви здесь не могло быть и речи. Будь они хотя бы примерно одного возраста или, не дайте все известные божества, ровесниками, они, не задумываясь, поубивали бы друг друга в борьбе за власть над кланом и Орденом. Вэнь Сюй был одарен природой гораздо лучше, чем его брат. Он прекрасно владел пятью искусствами (музыка давалась ему тяжело, не доставало внутренней гармонии, как утверждали гонимые покойной первой женой Вэнь Жоханя наставники), успех сопутствовал ему и на первой ночной охоте, и на всех последующих, а о высокомерной красоте первого молодого господина Вэнь даже подумывали сочинить пару легенд при дворе. Вэнь Чжао же, напротив, был не очень хорош собой, криклив, имел характер вздорный и легковоспламеняющийся, в изучении шести искусств не преуспел вовсе. Однако надменности, высокомерия ему тоже было не занимать. Поэтому не стояло даже вопроса о том, кто впоследствии возьмет управление Орденом в свои руки. – Не зови меня так, особенно в присутствии этих слуг! Я же просил! – вскинулся младший, с громким треском поставив пустую чашу на стол. Вэнь Сюй лишь посмеялся такой реакции, хитро прищурившись и из-под опущенных ресниц глядя куда-то в сторону двери. – Эй ты! Что ты встала?! Подойди! Подай весь кувшин на стол! Я хочу еще вина!       Увидев, что чаша его наполнилась лишь наполовину, младший отпрыск Вэнь Жоханя поднял настоящий бунт. Он выплеснул вино в лицо несчастной служанке, которая не успела отойти от него – девушка, тихо всхлипнув, согнулась и рукой закрыла глаза, начиная тереть их, чтобы уберечь от легкого неприятного жжения. Вэнь Сюй же спокойно наблюдал за этим представлением, не попрекнув брата, когда тот, словно ополоумев, схватил служанку за руку, отчего та выронила пустой кувшин, и резко дернул на себя. Послышалось звяканье разбитого стекла. – Нескладеха! Что ты тут устроила?! Смерти ищешь, бесполезная рабыня?! Сейчас же убери все и принеси мне вина! – надрывался юноша, чуть ли не брызгая слюной, при этом не переставая трясти служанку. Конечно же, вины девушки в том, что алкоголь ударил в голову и без того вздорному молодому господину, не было. Но Вэнь Чжао чувствовал отчего-то особую гордость за то, что старший брат видит его власть над слугами, видит то, как они беспрекословно подчиняются ему. Он, чрезвычайно довольный собой, гордо выпятил грудь, наблюдая, как девушка с опухшим лицом и покрасневшими глазами, часто моргая и заливаясь горькими слезами, пыталась полами своей одежды затереть капельки вина, разлитые по полу. А Вэнь Сюй все так же снисходительно улыбался, глядя на нее: ему было глубоко наплевать и на то, что случилось со служанкой, и на то, как упивался этой маленькой «победой» его непутевый брат. В голове и на языке крутилось только одно слово. – Балбес, – тихо проронил он, замаскировав это под самодовольный смешок.       Девушка тем временем принялась собирать голыми руками осколки разбитого кувшина, дурманяще пахнувшие вином. Однако ее практические сразу остановили чужие руки, которые осторожно забрали то, что служанка уже успела подобрать. Она испуганно подняла глаза, опасаясь неизвестно чего – как будто не ждала, что в этой комнате с ней может случиться что-то хорошее, что кто-то вдруг станет помогать ей. Руки Сжигающего Ядра, облаченные в черные кожаные перчатки, не боясь порезов, быстро и умело подобрали с пола все, даже самые маленькие осколки, не давая коже нежных женских пальцев соприкоснуться с битой посудой. Когда ее запуганный взгляд встретился с его спокойным взором карих глаз, девушка не сдержалась и заплакала вновь, сотрясаемая мелкой дрожью. Среди всех этих страшных людей, окружающих ее, вдруг один предстал в другом свете, точно перешел какую-то невидимую черту, отделился от них, показался ей человеком. И она почувствовала себя как за прозрачным, но крепким щитом.       Чжулю молчал, держа в руках крупную часть разбитого кувшина, в которые сложил все остальные осколки. Он прекрасно видел все, чего желала эта крохотная птичка, запертая в клетке с хищниками и обреченная прислуживать им. Страх сковывал все ее движения, а рыдания и причитания о жестокой, несправедливой жизни рвались наружу ежеминутно. Слезами и этим жалобным взглядом она вымаливала у него действия в ее защиту, хотя бы слова... Но все эти мольбы остались безответными, а бесстрастный взгляд вскоре и вовсе был переведен с девушки на осколки кувшина. Видеть то, как гаснет в заплаканных женских глазах последний огонек хрупкой надежды на избавление от всех этих мучений, телохранитель не мог. Оба брата же удивленно воззрились на него. – Чжулю? Что это ты удумал? Я велел этой чертовке убрать здесь все, а не тебе! У тебя что, плохо со слухом? Что вообще на тебя нашло? – Вэнь Чжао поднялся на ноги и, пользуясь тем, что в данный момент телохранитель его был на коленях, хмуро посмотрел на него сверху вниз. Вэнь Сюй же лишь заинтересованно придвинулся к столу, принимая более удобную позу и устремляя любопытный взгляд на мужчину, облаченного в черное. Тот по-прежнему хранил молчание, покорно не поднимаясь с колен. Видя, что девушка, спрятавшись за спину Сжигающего Ядра, притихла, младший отпрыск Вэнь Жоханя застыл, а потом хлопнул в ладоши и громко воскликнул, как если бы он вдруг пришел к простому, но одновременно с тем гениальному выводу. – Вэнь Чжулю! Тебе приглянулась эта нескладеха? Ха-ха-ха! Вот это неожиданность! Надо сказать, я подозревал, что у тебя в этом вопросе дурной вкус, но чтоб настолько… – Что ты несешь, Чжао-эр? Полнейшая несуразица, избавь меня от этого, – раздраженно отозвался Вэнь Сюй, небрежно взмахнув длинным рукавом ханьфу, словно отмахивался от брата как от назойливой мухи. Тот удивленно повернулся к нему, пытаясь понять, что из сказанного им могло так прогневать старшего. И правда: наследник клана Вэнь картинно искривил прекрасное лицо, надменно вздернув подбородок, и с презрением оглядел всех присутствующих. Сжигающий Ядра не двигался, бесстрастно глядя в пол и даже не думая поднимать взгляд на своих хозяев – возможно, даже если сейчас позади него упала тяжелая каменная плита, он не шелохнулся бы. Казалось, старшего из братьев такое поведение разозлило еще больше, а потому он ядовито выдавил из себя, криво усмехаясь, – как ему может нравиться эта служанка, когда он уже давным-давно вынул из груди сердце и положил его под дверь покоев великой целительницы Вэнь Цин Золотые Руки, где оно по сей день и лежит, незамеченное, покрывшееся слоем грязи?       Чжулю никак не среагировал на эту реплику, взор его оставался так же холоден и безразличен – мужчина выглядел так, словно находился мыслями совершенно в другом месте, как будто бы он был монахом посреди храма, не замечая и игнорируя все окружающие раздражители. Служанка позади него совсем успокоилась и, утерев влажные глаза, боязливо, но любопытно выглянула из-за его спины. Ей не показалось. В голосе первого молодого господина отчетливо слышались ей нотки какой-то обиды или даже ревности. И девушке вдруг стало смешно. «И поделом!» – думала она, не рискуя улыбнуться или же засмеяться вслух.       Вэнь Чжао тоже уловил какую-то перемену в поведении брата: это было слишком на него не похоже. О Чжулю он всегда отзывался исключительно в положительном ключе, считал своим долгом освещать все его заслуги перед отцом, стараясь добиться для него расположения Главы Ордена, несмотря на то, что самому Сжигающему Ядра это расположение было нужно так же, как слепому лампада. Младший молодой господин объяснял это просто: он думал, дело все в том, что Вэнь Сюй хочет забрать такого необычного адепта себе в телохранители. Однако, несмотря на все старания своего первенца, Вэнь Жохань распорядился приставить Вэнь Чжулю личной охраной к своему младшему сыну, памятуя о позорных навыках ведения боя последнего. Все-таки в представлении нынешнего Главы Ордена Цишань Вэнь его старшему сыну в меньшей степени, чем младшему, был нужен такой надежный щит.       Но все это Вэнь Чжао тут же выбросил из головы, пораженный новым открытием. Вэнь Чжулю, эта ледышка, на лице у которой совершенно нет место эмоциям, этот проклятый каменный утес со своими осточертевшими правилами и моралью – младший отпрыск Вэнь Жоханя весело присвистнул – влюблен! Да и в кого! В дальнюю родственницу главной семьи! Это был просто феномен. Меж тем Вэнь Сюй, очевидно, доведенный молчанием слуги до грани, вскочил на ноги и, немного пошатываясь, подошел к девушке, что снова сжалась в комок за спиной телохранителя. – Смотри, Чжулю. Как тебе это? – он сжал ее в своих руках, не давая вырваться и убежать, а потом поднял подолы ее платьев, обнажая стройное женское бедро с нежной молочной кожей. Тот покорно повернулся к ним, но, увидев то, что ему показывали, лишь бесстрастно отвел взгляд в сторону. – Смотри, я сказал! Уже видишь вместо нее свою обожаемую Вэнь Цин? Уже предвкушаешь, как овладеешь ее телом?       Не давая дрожащей служанке опустить подол платьев, Вэнь Сюй внимательно следил за реакцией Сжигающего Ядра, раздражаясь еще больше. Лицо его исказила злоба и ядовитая обида, но он продолжал хищно улыбаться, поднимая ткань дешевых одежд девушки все выше. Она, забыв про свое подчиненное положение, забилась в его руках, пытаясь вывернуться их этих тисков, всхлипывая и взывая к милосердию господ. Телохранитель лишь крепче сжимал кулаки, но, подобно статуе, не двигался. – А это может быть хорошей идеей, брат! – Вэнь Сюй гневно посмотрел на младшего. Тот же хитро улыбнулся и в предвкушении потер ладони. – Этой заносчивой Вэнь Цин давно пора окотиться. Глядишь, и сошла бы с нее вся спесь. А уж Вэнь Чжулю держал бы ее в стальных тисках! Была бы она после этого такой же смелой, как сейчас? Ха, где уж! – Закрой рот! – А? – от неожиданности Вэнь Чжао, перестав улыбаться, да так и застыв с нелепым выражением лица, осел на пол и съежился, с трудом признавая в этом взбешенном человеке своего обычно сдержанного и надменного брата. – Я сказал, закрой свой рот! – повторно рявкнул Вэнь Сюй и резко оттолкнул от себя девушку, словно ненужную вещь, тут же вскакивая на ноги и оправляя полы одежд. Губы его дрожали и кривились от бурлящей внутри ярости; он шумно и тяжело дышал, воздев указательный палец к верху и нервно тряся им, ненавидящим взглядом сверля телохранителя. – Ты! Ты!.. Забудь о ней как о несбыточной мечте! Ты всего лишь безродный слуга, зарвавшийся настолько, что плюет в сторону собственных хозяев, которые благоволят ему! Ступай прочь и не показывайся мне на глаза!       Чжулю, который в этот момент как раз помогал подняться девушке, больно ударившейся плечом при неловком падении, учтиво поклонился обоим господам и спокойно вышел из этих покоев, плотно закрыв за собой тяжелые двери. Вэнь Сюй с остервенением пнул сапогом стол, за которым еще несколько минут назад спокойно попивал рисовое вино, и грязно выругался, чем абсолютно ошеломил младшего брата. Чтобы он так раздражался из-за простого неповиновения слуги? Вот это было, действительно, делом неслыханным. Эта сцена крутилась в голове Вэнь Чжао, заставляя его заниматься непосильным трудом – думать и делать выводы. Но больше всего его занимала мысль об укрощении инакомыслящей Вэнь Цин: именно лекари зачастую имели совершенно иное, критичное мнение насчет политики, проводимой Вэнь Жоханем, и именно лекари могли нести свою "проповедь" другим адептам ордена, слабоумным и легко подающимся чужому влиянию. А так, полагал Вэнь Чжао, зачинается бунт. Желание выслужиться перед отцом жгло ему грудь, а потому он был полон решимости взяться за это дело, устранив тем самым сразу несколько проблем.       Он не щадил своих коленей, когда пришел на поклон к отцу, докладывая ему о своем "великолепном плане по устранению инакомыслия в умах интеллигенции". Вэнь Чжао, испытывая личную, глубоко въевшуюся неприязнь к целительнице, выставил ее в таком свете, будто она одна могла поднять против Вэнь Жоханя весь орден и встать во главе восстания. А потому, просил юноша, необходимо приставить к ней надежного человека, неусыпная бдительность которого не давала бы ей расслабиться и почувствовать себя безнаказанной. Конечно, все произносимое сыном казалось правителю бредом несусветным, однако идея заключить своевольную родственницу под надежный надзор и тотальный контроль пришлась ему весьма по вкусу. Вэнь Чжулю прекрасно бы справился с задачей усмирения ее буйного нрава и таким образом избавил бы их от одной проблемы. Сам Вэнь Жохань всегда оставался крайне доволен своим слугой, не замечая за ним никаких неурядиц или же безделья: Сжигающий Ядра беспрекословно подчинялся ему, исполняя любой приказ безукоризненно, никогда не позволял эмоциям и чувствам взять над собой верх. Вэнь Жохань гордился своим творением – этот человек представлял собой идеальное орудие для подчинения непокорных.       Однако что в этом мог понять такой нерадивый заклинатель и непросветленный человек, вроде его сына, Вэнь Чжао? Разумеется, холодность Вэнь Чжулю казалась ему оскорблением, бесстрастность – низкими умственными способностями, молчаливость – страхом перед могуществом господ. Что он мог разглядеть в нем, когда на пару с Ван Линцзяо они могли лишь насмехаться над его подчиненным положением и невозможностью поставить свое слово им поперек? Само собой, когда Вэнь Чжулю говорил что-то – неважно, что это было, на фоне пустых рассуждений своего господина он всегда был прав – Вэнь Чжао кипятился и велел ему замолкнуть, даже не думая прислушиваться к его словам и советам. Телохранитель не имел обыкновения настаивать, но в итоге, путем проб и ошибок, они все равно возвращались к тому, что он предлагал с самого начала. А затем второй молодой господин Вэнь бежал к отцу, жалуясь на то, что ему достался до ужаса своевольный и грубый слуга. Что тут было говорить?       Но когда Вэнь Чжао рассказал ему о том, как быстро сумел довести до белого каления непутевый слуга его брата, Жохань убрал насмешливое выражение со своего лица и заинтересованно выпрямился на своем месте. Несмотря на то, что младший из его отпрысков весь камень вины повесил на шею телохранителю, Глава Ордена по-своему глядел на эту ситуацию. Сомнений не было. Из всего того, что наболтал ему Вэнь Чжао, глава клана Вэнь ясно понял следующее: старший сын его был неравнодушен к человеку, которого именовали не иначе, как Сжигающим Ядра. От этой новости он сжал кулаки так сильно, что ногти незаточенными кинжалами впились в ладонь – сложившаяся ситуация ничем не радовала, и даже наоборот: она неприятно поразила его, заставив крепко задуматься о способе решения возникшей проблемы. Ему абсолютно претила мысль о том, что единственный нормальный, способный к здравомыслию сын, его гордость, полюбит личного слугу их семьи, имеющего незнатное происхождение и достаточно мрачное прошлое. В таком свете план Вэнь Чжао выглядел куда более соблазнительным и удачным, а потому Вэнь Жохань, получив хорошую пищу для рассуждений, отослал его прочь, начиная думать о том, в какую бы форму обернуть свой приказ на этот раз.       Через несколько дней после представления своим сыном этого плана, Глава Ордена Цишань Вэнь от скуки, поедаемый желанием развлечь себя хоть чем-то, решил заняться этой проблемой и все-таки вызвал на разговор личного слугу, приставленного телохранителем к младшему своему отпрыску. Сжигающий Ядра явился к нему на поклон незамедлительно, упав ниц перед его троном, в душе вздыхая облегченно – некоторое время у него получится не созерцать праздное времяпрепровождение своего нынешнего хозяина и его властолюбивой любовницы. Несмотря на все свое безразличие к этой жизни, Чжулю положительно не мог переносить ее присутствие на дух: каждый раз, имея неудовольствие слушать очередной ее бредовый рассказ или плоские размышления о чем-либо, телохранитель дивился тому, что женщина может быть настолько глупа. Ему было решительно все равно, с кем водится младший молодой господин, но иногда мужчина ловил себя на мысли, что эти двое вполне себе стоят друг друга.       Вдоволь налюбовавшись его коленопреклонением, Вэнь Жохань наконец-то заговорил, не очень громко, но с расстановкой, степенно, словно бы Чжулю был на приеме у достопочтенного министра или даже у самого Императора. – Мой сын, которому ты имеешь неудовольствие служить, недоволен тобой, Вэнь Чжулю. Он говорит, что ты стал чрезмерно своеволен и непочтителен по отношению к нему и его... наложнице, – с тяжелым вздохом заключил повелитель, задумчиво потирая пальцами подбородок. Если бы Сжигающий Ядра мог позволить себе в этот момент обреченно кивнуть головой, принимая высказанные ему претензии, он бы так и сделал, однако следовало строго сохранять субординацию, не забывая свое низкое положение. – Я, надо сказать, в какой-то степени понимаю, о чем ты думаешь, и я как Глава Ордена отдал тебе приказ защищать Вэнь Чжао, с чем ты великолепно справляешься, несмотря на все его старания.       Чжулю всегда отчетливо слышал и понимал иронию в его словах – этим качеством повелителя он не мог не восхищаться: умение поддеть так тонко, что человек, в чей адрес был сделан укор, даже не сообразил бы, в чем дело. Также умение с непроницаемым лицом иронизировать по поводу некоторых промахов в своей жизни, в частности, над слабоумием младшего сына, тоже располагало слугу к своему господину. В один из минувших дней именно после такого тяжелого вздоха и длительного молчания, подняв сочувственный, но одновременно с тем насмешливый взгляд, Глава Ордена Цишань Вэнь и назначил его телохранителем Вэнь Чжао, прекрасно понимания и осознавая, на что обрекает верного Чжулю. – Однако, – продолжал Жохань, задумчиво глядя куда-то в сторону, – если причины его волнений небезосновательны, я не могу просто закрыть глаза на это. Полагаю, ты устал от прислуживания моему младшему сыну... – Уверяю господина в обратном, – Сжигающий Ядра склонился над полом еще ниже, даже не думая разгибать спину. – Никто не давал тебе слова, – резко осадил его властный голос повелителя, ставший вдруг строже и громче. Вэнь Жохань грозно нахмурился и надменно поднял голову, несмотря на то, что слуга попросту не мог видеть выражение его лица. Чжулю покорно замолчал, не шевелясь и не издавая больше ни звука – только тогда голос повелителя выровнялся, и тот снова заговорил с прежней благосклонностью. – Ты, конечно же, устал от рутины, наполненной каждодневными обязанностями носиться с моим сыном как с писаной торбой. Почему бы тебе не отдохнуть? Один или, пожалуй, даже несколько дней хорошего отдыха пойдут тебе на пользу. Что ты на это скажешь? – Господин чрезмерно щедр к этому слуге. Но как он хочет, чтобы слуга отдохнул, если работа нисколько не напрягает его? – Я ценю, что ты умеешь говорить то, что нужно вместо того, о чем думаешь, но мой вопрос звучал иначе, – Глава Ордена лениво глядел на свои ногти, иногда игриво перебирая пальцами, разминая их, заставляя могучую духовную силу наполнять каждую клеточку, создавая тем самым видимые энергетические потоки. Чжулю не мог видеть, но явственно ощущал их, не зная, чего ожидать в следующее мгновенье. – Я считаю, что тебе необходимо отдохнуть в приятной женской компании, насладиться этим времяпрепровождением, как следует удовлетворить желания своего тела. Или у тебя их нет?       Тот ничего не ответил, недоверчиво нахмурившись и, не мигая, уставившись в пол. Чтобы сам Глава Ордена заботился о его отдыхе? Слишком подозрительным это казалось на первый взгляд, но Чжулю благоразумно не высказывал своих подозрений, продолжая и дальше внимать словам повелителя. – В любом случае, от твоего ответа это не зависит. Это есть мой приказ. Тебе давно пора подумать о потомстве. Я нашел для тебя отличную партию. Я думаю, одной ночи тебе хватит, чтобы расставить все на свои места. А уже после вы присмотритесь друг к другу получше, – здесь уже Чжулю не мог не поднять на него глаза, в которых недоумение соперничало с тенью подозрения. Вот так сразу решили его судьбу? Кому же он встал поперек дороги, что тот человек так скоро начал действовать и заговорил аж перед Главой Ордена? Жалобы Вэнь Чжао не могли заставить Вэнь Жоханя так отреагировать на них. Бесспорно, за этим крылось что-то еще. Но слуга позволил себе слишком вольное поведение, посмотрев таким взглядом на своего господина, и лицо того вмиг помрачнело от негодования. – Ты мне смеешь перечить? Ты должен боготворить меня в эту секунду – это великая честь для тебя, жалкого адепта неизвестного клана, стать полноценной частью Ордена Цишань Вэнь и на законных правах взять себе наше имя. Ты когда-нибудь задумывался о том, что брак с девой из побочной семьи сильно укрепит твое положение в Ордене? – С девой из побочной семьи? – выпалил телохранитель, еле сохраняя самообладание, все еще не разрешая себе подняться с колен, хотя после услышанного ему казалось, что поток духовной энергии внутри него вдруг начал течь в несколько раз быстрее – такой прилив сил он вдруг ощутил в это мгновенье. – Но ведь из незамужних девушек побочных ветвей клана осталась только... – он боялся произнести вслух это имя и поверить в то, что происходило с ним в этот момент. В этом однозначно был какой-то подвох – ситуация не могла сама сложиться так! Чья-то невидимая рука управляла ею, неизвестно почему вдруг решив щедро одарить простого слугу Ордена. Вэнь Жохань как-то загадочно улыбнулся на его реплику и медленно кивнул, подтвердив все его догадки. – Верно, – одобрительно произнес Глава клана Вэнь. Чжулю растерялся, не зная, как правильно стоит поставить вопрос, чтобы не прогневать господина, но при этом точно выразить свою мысль. – Но... но как же, разве достопочтенная Вэнь-гуньян согласится? – он опустил растерянный взгляд в пол и словно бы начал там что-то суматошно искать, в то время как Вэнь Жохань заинтересованно следил за его странной реакцией. Надо же, вот так дела творились при дворе Главы Ордена… Старший сын, гордость и надежда клана влюблен в простого слугу, а самый верный и преданный слуга, славившийся своей бесстрастностью и холодностью, втайне вздыхает по одной из лучших целительниц Ордена. "Столько интересных открытий", – подметил про себя Жохань, задумавшись наперед о том, как можно было бы в дальнейшем использовать данный факт в свою выгоду. – Об этом не ты будешь думать, – мужчина отмахнулся от внезапно ставшего таким эмоциональным телохранителя и величаво раскинулся на своем троне, устало прикрыв глаза и небрежно махнув рукой, – а теперь иди. У меня есть еще более важные дела. Позднее тебя оповестят о выбранном дне. И запомни: это мой приказ, а значит, ослушаться ты не имеешь права.       Через несколько дней, которые тянулись для Сжигающего Ядра словно самые долгие зимние месяцы, его действительно уведомили об этом долгожданном дне. Слуги, посланные Главой Ордена, растушеванно обрисовали ему положение дел – все было распланировано чуть ли не по часам и расписано подробнейшим образом. Вэнь Жохань наступал на горло всем правилам и традициям, руководствуясь принципом "чем быстрее, тем лучше" – речи о свадьбе еще даже не шло, но организация первой "внебрачной" ночи шла полным ходом. Чжулю боялся о чем-либо рассуждать или же что-то предполагать – за все то время, что оставалось до назначенного дня, ему строго-настрого было запрещено искать встреч с целительницей Вэнь Цин. Запрет этот, разумеется, никак не объясняли, а потому телохранитель терялся в догадках, что же думает обо всем этом молодая госпожа Вэнь, и вообще, знает ли она о предстоящем... Именно в момент ожидания всплыли наружу все его подозрения – возможно, таким изящным способом главная семья старается дискредитировать наследников побочной? Намеренно насильно связать дальнюю родственницу Вэнь Жоханя узами брака с человеком из более низкого сословия, дабы устранить любых соперников в возможной борьбе за власть? Но у Главы Ордена было двое сыновей, которые вряд ли бы по велению судьбы могли вдруг умереть один за другим, не оставив после себя потомства. Эти игры были слишком сложны и запутанны, а потому Чжулю решил оставить свои рассуждения и дождаться того самого дня.       Он смиренно сидел в просторных покоях, скупо уставленных мебелью, но зато хорошо освещенных несколькими лампадами. Служанками были предварительно зажжены ненавязчивые благовония, аккуратно убрана постель, осыпанная семенами лотоса, на низкий стол был поставлен кувшин с вином и две маленькие чаши. Одна из девушек, перед тем как чинно сесть у двери, вытащила из рукава небольшую склянку с маслом и поставила ее на маленькую деревянную тумбочку у кровати, скромно кашлянув, чтобы привлечь к этой детали внимание мужчины. Чжулю повернулся к ней и напряженно уставился на масло, словно бы соображая, что с ним нужно было делать. – Это для гуньян... – еле слышно проронила девушка, густо покраснев, а затем торопливо, мелкими шажками, направилась к двери и покорно села напротив другой служанки. Чжулю, набрав полную грудь воздуха, поднял голову и принялся смотреть на плотно закрытые седзи, в чрезвычайном волнении пытаясь углядеть за ними женский силуэт. Минуты тянулись для него часами, беспокойство не отпускало, одна неприятная мысль в его голове сменяла другую, заставляя нервничать и сомневаться в происходящем.       Но когда за закрытыми дверями покоев послышались тихие шаги, девушки-служанки заметно оживились, а Чжулю расправил плечи, вытянулся в струну и затаил дыхание, не сводя с дверей напряженного взгляда. Силуэт остановился напротив входа в эти покои, и телохранитель был готов поклясться, что он слышал обреченный вздох, который оказался громче, чем бешено колотившееся в его собственной груди сердце. Служанки одновременно, каждая со своей стороны, раздвинули седзи, и мужчина, судорожно вдохнув и широко распахнув глаза, обомлел от увиденного.       Она стояла на пороге комнат, спрятав изящные руки в рукава темно-бордовой, расшитой золотом накидки, надетой поверх красного платья. На ней не было тех повседневных клановых одежд, и она была ослепительно прекрасна в этом своем новом образе. Однако своего взгляда девушка не поднимала из-под опущенных ресниц и выглядела уж слишком опечаленной, несмотря на всю свою красоту, великолепно подчеркнутую выбранным нарядом.       Чжулю не помнил, что следовало сделать, чтобы начать правильно дышать: ему казалось, что легкие внезапно уменьшились в размерах, и каждого вдоха ему не хватает, чтобы вдоволь насытиться кислородом. Дыхание его участилось и сбилось, он стал дышать через рот, чтобы облегчить себе задачу. Отвести взгляд от молодой госпожи, что скромно стояла на одном месте, не решаясь ступить за порог комнаты, было задачей непосильной для него в данный момент. Телохранитель заворожено смотрел словно через какую-то дымку на то, как служанки повели ее за бамбуковую ширму для того, чтобы освободить от верхних одежд – у него кружилась голова от осознания сути происходящего. В те несколько томительных минут, на которые это неземное видение исчезло от его взора, мужчина пытался привести дыхание в норму, напоминая себе о правильной концентрации. Нельзя было так волноваться, лишь посмотрев на девушку, чей образ он так трепетно лелеял в своем сердце уже на протяжении нескольких лет. Однако прийти в себя после увиденного оказалось еще труднее, когда она вышла из-за ширмы, одетая в полупрозрачную ярко-алую накидку, не туго затянутую длинным поясом. Поклонившись, служанки молчаливо оставили их наедине.       В покоях воцарилась идеальная тишина, которую не решался нарушить никто из присутствующих. Чжулю по-прежнему не сводил с нее изумленно-восхищенного взгляда, потеряв счет времени и забыв о целом мире практически моментально. Вэнь Цин все так же не смела поднять на мужчину глаза, смотря куда угодно, но только не на него. Ее волосы были аккуратно убраны в замысловатую прическу золотой шпилькой, лишь некоторые пряди спадали на худые плечи, соблазнительно касаясь их. Тело девушки будто бы являло собой фигуру божественной статуи: молодая пышная грудь, тонкая, утянутая поясом талия и округлые, упругие бедра – прозрачная красная ткань накидки ничего не скрывала от взора телохранителя. К своему стыду Вэнь Чжулю быстро осознал, что один только этот вид действует на него как сладкий, дурманящий аромат сильнейшего афродизиака и что его мужское естество вполне определенно реагирует на это. Он попытался отвести взгляд, но это было выше его скромных сил – мужчина невольно поддался порыву и оглядел ее всю, с ног до головы, судорожно сглатывая всякий раз, когда девушка вдруг заметно вздрагивала, очевидно, чувствуя на себе этот изучающий взгляд. Наконец она все-таки решилась поднять глаза, и в это мгновенье их взгляды повстречались друг с другом. – Вэнь-гуньян... – на выдохе произнес он чуть охрипшим голосом. – Хуа Даньшоу, – тихо проговорила она, едва удерживаясь от того, чтобы обхватить себя руками, скрывая свое беззащитное тело. – Прошу вас, зовите меня по имени, Вэнь-гуньян, – мягко попросил Чжулю, поднимаясь с колен и делая нерешительный шаг ей навстречу. Вэнь Цин не ответила и никак не отреагировала на эту поправку.       Она прекрасно знала, что этой ночью здесь должно было произойти, она видела, что телохранитель медленно сокращает дистанцию между ними, однако не отступала, готовясь встречать это испытание. Когда мужчина оказался совсем близко, так, что она могла почувствовать его неровное дыхание у своего виска, целительница закрыла глаза, вдохнув, казалось бы, совершенно разряженный воздух, мысленно считая до десяти. Один. Сильные руки личного слуги Главы Ордена невесомо коснулись ее плеч, как будто бы Чжулю хотел убедиться в реальности происходящего. Два. Теплые, сухие губы легко прижались к ее виску, отчего она вздрогнула, сжав руки в кулаки. Три. – Вэнь-гуньян… – мужчина шепчет это нежно, на выдохе, но этот шепот наполнен таким желанием, что слух от него точно начинает плавиться.       Четыре. Руки Сжигающего Ядра, которые всегда скрывала от посторонних глаз надежная защита, сейчас осторожно развязали тонкий пояс ее одежд – полы полупрозрачной накидки распахнулись, открывая чужому взору полоску обнаженной кожи от груди и до самых ног. – Вэнь Чжулю! – вскрикивает она, отпрянув от него, но ее реакция была вполне ясна и объяснима – это был первый мужчина, который глядел на нее обнаженную и настолько беззащитную. Девушка не стыдилась и не гордилась тем, что до сих пор была непорочна, словно белая лилия. Такого рода вопросы, казалось бы, абсолютно не занимали ее, они были настолько не важны, что Вэнь Цин даже не пыталась как-то размышлять об этом наедине с собой. Что такого в том, что она, как девушка, по сей день чиста, невинна и даже не готовится выйти замуж?.. Но ей даже в голову прийти не могло, что этот вопрос возьмется решать аж сам Глава Ордена. Целительница определенно чувствовала здесь какой-то подвох, а потому негодовала, когда Вэнь Жохань внезапно объявил ей о своем решении выдать ее замуж, предварительно обесчестив еще до священной церемонии бракосочетания. В этот момент ей захотелось высказать заклинателю, что сидел перед ней на золотом троне, все мыслимое и немыслимое, объявить, что он и права никакого не имеет вершить судьбы чужих людей... Но разве это было возможным?       Однако имя ее "избранника", которого так любезно уготовила ей судьба, подгоняемая властной рукой Вэнь Жоханя, немного остудило полыхающий костер негодования внутри юной барышни. Да, Сжигающий Ядра казался окружающим самым верным подданным и ярым сторонником режима нынешнего Главы Ордена Цишань Вэнь, однако Вэнь Цин ясно видела, что служить главной семье клана не доставляет мужчине никакого удовольствия. Казалось, что ничто не способно вызвать в нем какие-либо эмоции, но он точно не был плохим человеком. Скорее, человеком, с которым плохо обошлась судьба, уготовившая ему ту встречу с Вэнь Жоханем. Вэнь Цин не знала подробностей: в том возрасте она еще мало что понимала в делах Ордена, но молчаливый незнакомец, внезапно появившийся в рядах адептов и взявший клановую фамилию, притягивал ее детский интерес. Любознательной девчушке за ним было интересно наблюдать. Как он, почему-то будучи в разы слабее прочих учеников, до седьмого пота изнемождал себя тренировками, отдыхая лишь в том случае, если не оставалось сил даже подняться с земли. Она продолжала учиться лекарскому делу, все больше практикуясь в лечении реальных заболеваний и различных повреждений на адептах Ордена. Ей доводилось встречаться с ним, и Вэнь Цин из детства неизменно помнила одно – она постоянно лечила его руки, которые порой были в настолько страшном состоянии, насквозь изъеденные, испещренные открытыми ранами, очевидно, оставленными в результате неправильной концентрации энергии, что девушка даже не хотела на них смотреть. Спросить у мужчины, почему же руки его выглядят так плачевно, она боялась – с определенного времени Вэнь Жохань лично тренировал нового адепта, которого сделал своим доверенным слугой. Юная целительница уже тогда чувствовала, что обучение, которое проходит этот мужчина, не обернется добром ни для кого, а техники, которым его обучают, исковеркают впоследствии как его собственную судьбу, так и судьбы многих других заклинателей. Но она, вопреки всему, продолжала видеть в нем того "единственного разумного взрослого" среди всех тех, кто собрался в верхушке их знаменитого клана. Иногда хотелось подойти ближе и просто заговорить с ним, и девушке казалось, что там ее не оттолкнут, что там она найдет понимание и поддержку.       Когда красная ткань соскользнула с ее плеч и быстро опала на пол к худым ступням, Вэнь Цин отвела взгляд в сторону, чувствуя, как ярко начинают полыхать ее щеки. Теперь не существовало никакой защиты, что скрывала бы ее еще дышащее девственной красотой тело. Они стояли друг напротив друга, боясь лишними словами нарушить тишину, которую их сердца так старательно отмеряли разными ритмами. Он, полностью одетый, смотрящий на нее во все глаза, не имея ни сил, ни желания отводить взгляд от этого прекрасного видения, и она, совсем обнаженная и беззащитная, не знающая, куда деться от этого съедающего ее целиком смущения. Чжулю попросту не знал, что ему дальше делать: перед ним определенно предстало божество, и прикоснуться означало осквернить, запачкать. Желая хоть чем-то прикрыть свое тело, Вэнь Цин нерешительно потянулась к шпильке, держащей ее прическу, и дрожащей рукой вытащила ее – приятно пахнущие персиковым маслом космы рассыпались каскадом. Вэнь Чжулю затаил дыхание, открыв рот, не отводя восхищенного взгляда от ее образа; желание, разливающееся в нем весенними потоками, постепенно затапливало сознание. Черные локоны, тронутые легкой волной, закрывали узкие плечи, ниспадали на молодую пышную грудь, не скрывая, однако, ее девственных розоватых сосков, вздрагивающих при каждом ее судорожном вздохе. – Хватит, перестань так смотреть на меня, – совсем смутившись, сдавленным голосом попросила девушка, обеими руками пытаясь закрыть от чужого взгляда объемный бюст, поворачиваясь к мужчине боком, стараясь также скрыть и прочие прелести своего невинного тела. Когда она шла сюда, то рассуждала сама с собой о том, что закончиться должно все быстро – ведь мужчины, полагала она, набрасываются на женское тело так стремительно, что и вздохнуть не успеваешь. На такие длительные разглядывания целительница никак не рассчитывала, пусть даже зная, с кем именно ей предстоит возлежать. – Дражайшая Вэнь-гуньян... Вы боитесь меня? – он приблизился к ней, осторожно прикасаясь к нежной щеке ладонью, легко поглаживая ее, совсем ласково заглядывая девушке в глаза. Вэнь Цин смущенно подняла на него взгляд, взмахнув длинными ресницами, никак не реагируя на действия чужой руки. – Разве я могу тебя бояться, когда я с детства наблюдала за тобой и знаю, какой ты? Все это время я видела не Хуа Даньшоу, которого так старательно пытался слепить из того молчаливого адепта Вэнь Жохань. Я видела Вэнь – нет, Чжао Чжулю. Ведь так? – девушка с надеждой смотрела на него, накрыв сильную руку заклинателя своей. Сжигающий Ядра застыл, услышав свое прежнее имя, которое временами всеми силами пытался забыть, но теперь, когда она назвала его так, произнеся это имя настолько по-семейному ласково... Разве мог он теперь проникнуться неприязнью к своему родному имени?.. Меж тем целительница продолжила, совсем зардевшись и опустив взгляд вниз. – Ведь именно он был тем, кого А-Цин так трепетно полюбила. – Я... я помню вас совсем юной, – как будто оправдываясь за то, что все это время не мог заметить чувства, обращенные к нему, виновато проговорил телохранитель, прижав девушку к себе и заключив ее в крепкие объятия. Она лишь улыбнулась, позабыв про свою наготу и обвив нежными руками мужчину за шею, после чего облегченно вздохнула. Вот и получилось наконец-то произнести это вслух. Наверное, лучшего момента и желать было нельзя – девушка ни за что бы не подумала, что когда-то отважится на такие откровения с объектом своей детской влюбленности. Однако, как и полагала маленькая А-Цин, когда в детстве наносила на израненные и исковерканные руки целебную мазь, у этого человека она смогла найти понимание и поддержку. – Чжулю, ответь, – мягко позвала она, а затем прижалась щекой к его груди, – ты здесь по приказу Вэнь Жоханя? – Я здесь, потому что я люблю вас. Потому что я восхищен вами, вашей красотой, вашим умом, вашими добротой и чувством справедливости, – его рука благоговейно гладила обнаженную женскую спину, подушечками пальцев задерживаясь на позвонках, легко массируя их. – Ну-ну, довольно сладких слов, – тихо засмеялась она, приложив ладонь к его губам, заставив тем самым замолчать, после чего обвела любопытным взглядом все покои, нарочито не смотря на телохранителя. – Я стою перед тобой совершенно нагая, поэтому тебе стоит определиться, как уравнять наше положение: либо ты подашь мне мои одежды, либо…       Продолжать фразу было не нужно, потому как Чжулю покорно отпустил девушку и принялся снимать с себя ханьфу, по-прежнему глядя ей в глаза, не желая прерывать зрительный контакт. Вэнь Цин, испытывая некую неловкость, приоткрыла рот, понимая, что сама только что велела раздеться человеку, на которого влюбленными глазами смотрела практически с самого детства. Она знала, что Чжулю всегда исполняет любые приказы безропотно, без лишних вопросов и прелюдий, и даже сейчас – он спокойно избавлялся от своих одежд, даже не задумываясь о смущении, а его лицо было бесстрастно.       Когда он развязал завязки на штанах, целительница не выдержала и повернулась к нему спиной, направившись к кровати, спрятанной за ярко-алым балдахином. Нет, она была лекарем и ей, безусловно, приходилось видеть голых мужчин, но Чжулю… Увидеть именно его без одежды почему-то казалось ей чем-то непристойным и невероятно смущающим. Она попросту боялась посмотреть на его обнаженное тело, узреть все мужские прелести и наконец-то обрести, так сказать, «полную картину». Девушка слышала, что, закончив с одеждой, телохранитель медленно последовал за ней, но она не смела обернуться – этот неизбежный момент созерцания хотелось оттянуть насколько то было возможно. Перед ней раскинулись красные шелка свежего постельного белья, осыпанные семенами, гостеприимно приглашающие ее прилечь, но и тут Вэнь Цин смутилась, не решаясь что-то предпринять. Лечь на живот, выразив тем самым нежелание видеть лицо своего партнера в такой трепетный момент и оставив открытой спину, или же повернуться лицом и разлечься как подобает, открыв чужому взору для созерцания переднюю часть своего тела?.. Как она ни присматривалась, а и тот, и другой варианты виделись ей одинаково постыдными. Тем временем девушка уже начала улавливать сбивчивое дыхание слуги, который стоял к ней почти вплотную – она словно чувствовала тепло, исходящее от тела, которое ее даже не касалось. Но продолжать стоять, точно вкопанная, девушка больше не могла: наклонившись и встав на четвереньки, целительница медленно забралась на ложе, пробуя сохранять грациозность и изящность даже в такой непристойной позе. Лицо горело – ничего подобного ей в своей жизни еще не приходилось вытворять, но она пыталась примириться с этим как с неизбежным и старалась как-то раскрепоститься. Скованность в такой момент могла только навредить, и эта мысль отчетливо обозначилась в ее голове.       Постель скрипнула и прогнулась от тяжести второго человека, и взгляд целительницы начал суматошно метаться по предметам интерьера, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь и отвлечься. Она сидела на середине кровати, поджимая ноги и борясь с желанием придвинуться к самой стене, чтобы закрыться маленькими подушками. Уверенности в ней заметно поубавилось – чем быстрее приближался этот трепетный момент, тем больше начинало подрагивать ее нежное тело. Обнаженная кожа покрылась мурашками от легкого холода, стоявшего в покоях, нервы тоже давали о себе знать – в сумме от этих двух факторов девушку еле заметно потряхивало, особенно было видно, как дрожали худые ноги, которые она прижимала к себе. Однако внезапно на стройное бедро легла теплая ладонь, ласково проводя по нему вниз, до колена: грубые пальцы мягко обвели выпирающие кости коленной чашечки и спустились еще ниже. Чжулю неторопливо и аккуратно приподнял ее ногу и потянул к себе, второй рукой обхватывая голень. Другую ногу Вэнь Цин поджала ближе к себе, закрывая от чужого взгляда то, что не доводилось еще видеть ни одному мужчине. Но телохранитель, удивленно отметила она про себя, даже не смотрел куда-то еще, уделив все внимание изящным женским ногам: он нежно массировал ее икры, проводя пальцами от колена до лодыжки, легонько щекоча мягкую стопу. Со стороны казалось, что мужчина был максимально увлечен своим делом, благоговейно скользя руками по нежной коже ноги – он поднял взгляд на девушку, лишь когда аккуратные пальчики подогнулись и послышался сдавленный смешок. Она смущенно улыбалась ему, играя глазками, то поднимая, то опуская взгляд. Им был выбран правильный путь: дева расслабилась и позволила себе улыбку и даже тихий смех в ответ на его невинные ласки. – Мне щекотно, – почти будничным тоном сообщила она, легонько дернув ногой, как будто нехотя выражая «возмущение». Мужчина, до этого внимательно смотревший на ее улыбку, не ответил, прикрыл глаза, после чего внезапно поднес ее стопу к своему лицу и, приоткрыв рот, медленно провел языком от пятки до носка. Она беззвучно ахнула, дернувшись в сторону, машинально попытавшись выдернуть ногу из его рук, и замерла, сжавшись. Слуга Главы Ордена не позволил ей вывернуться из захвата и лишь придвинулся ближе к ней. Горячий язык прошелся по стопе вновь, увлажненные губы сомкнулись на большом пальце, начиная посасывать его. – Что ты… прекрати… Прекрати это! Ммм!..       Пока рот уверенно ласкал другие пальцы, руки мужчины соскользнули обратно вверх по ноге, к ямке под коленом, несильно надавливая на нее, дальше по задней стороне бедра – поза, которую ее вынуждали принять, целительницу немного настораживала: она уже не сидела, а попросту лежала на постели, собственное колено плотно прижималось к упругой груди. Чжулю находился к ней так близко, что его бедра касались ее ягодиц. Места соприкосновения их тел пылали, по коже разбегались стаи мурашек – телохранитель, оставив ее ноги, склонился над девушкой, кончиком носа проводя меж ее грудей, в предвкушении кусая губы и вдыхая приятный цветочный аромат, исходящий от женского тела. Кошкой выгнувшись в его руках и запрокинув голову назад, чтобы не видеть того, как трепетно мужчина касается ее сосков, губами прихватывая розоватые бусины, Вэнь Цин сдерживалась из последних сил, плотно сжимая губы, не разрешая себе издать ни звука. Этого разряженного воздуха вокруг начинало катастрофически не хватать, казалось, если она не сделает вздох полной грудью, внутри что-то лопнет. От каждого прикосновения влажного горячего языка к чувствительным соскам по телу точно разбегались крошечные электрические импульсы. Пока целительница не знала, куда себя деть от этого невероятного смущения – ощущения кружили голову не хуже крепкого, настоявшегося вина – совсем пропустила момент, когда она сама обхватила Сжигающего Ядра ногами и притянула теснее к себе, вынуждая практически лечь на себя.       Трепетные поцелуи переместились с груди на ключицы, выше, на шею – здесь Чжулю поддался искушению и, обхватив губами шелковую кожу плотнее, посасывая, едва касаясь ее рядами зубов, оставил ярко-красный след. Она, зажмурившись, обняла его за шею, впутывая пальцы в длинные волосы, беспорядочно рассыпанные по плечам, и сдавленно застонала через сжатые губы, содрогаясь всем телом от его действий.       Руки воителя, которыми он упирался в кровать по обе стороны от головы раскинувшейся под ним девушки, затекли от неудобного положения, однако он никак не мог оторваться от изучения ее кожи, а вот когда дело дошло до губ, мужчина и вовсе забыл, что поза может быть неудобной. Перед тем, как прильнуть к ее губам, он отстранился от девы, прекратив все свои действия, и застыл, рассматривая румяное лицо, созерцая его черты, не упуская из виду ни одну деталь. Пухлые губы изумленно приоткрылись – Вэнь Цин тихо выдохнула, получив возможность прийти в себя после такого страстного напора – блестящие от подступающей влаги глаза внимательно смотрели на мужчину. Она вся застыла в ожидании его действий, но ничего не происходило, и эти двое просто глядели друг на друга, боясь сделать что-то лишнее. – Хуа… Даньшоу… Нет, Чжулю, – тихо проговорила оно более уверенным голосом, и ее партнер вздрогнул от произнесенного имени, после чего весь обратился в слух. На какое-то время между ними снова установилась тишина, нарушаемая только их сбивчивым дыханием. Вэнь Чжулю, соприкасаясь крепкой грудью с ее нежным бюстом, чувствовал, как громко отсчитывало удары ее сердце в этот момент. – Я отдаю его тебе.       Он замер. По началу мысли совершенно не связывались в его голове: воитель непонимающе глядел на девушку, ожидая каких-либо пояснений или же действий, но ничего не происходило. Та, набрав полную грудь воздуха, лишь закрыла глаза и просительно, в почти забавном жесте вытянула дрожащие губки вперед. И тут его осенило. Неужели… Первый поцелуй?.. – Вэнь-гуньян…       Для нее прошло несколько томительных минут в неизвестности – закрыв глаза в этот благоговейный момент своей жизни, целительница не хотела разочарованно открывать их снова. Но уже тогда, когда девушка отчаялась ждать чего-то, вдруг почувствовала горячее дыхание, а уже потом робкое прикосновение чужих губ. Они оставили едва ощутимое тепло и тут же ненадолго исчезли, чтобы спустя мгновение снова возвратиться, так же несмело и почти застенчиво прикоснуться к ее устам вновь. По мере того, как девушка приоткрывала рот, начиная отвечать на эти невинные ласки, поцелуи становились увереннее и настойчивее, он целовал ее все требовательнее, вкладывая в свои действия всю страсть, все желание, что билось в его теле, требуя свободу. Коротких вздохов не хватало, Вэнь Цин не успевала вдохнуть, как ее губы вновь захватывали в томительный и такой сладостный плен, начиная ласкать их языком, иногда прикусывая зубами. Воздух нагрелся до горячего и жег легкие, девушка чувствовала, что партнер ее потеет от этого жара и волнения вкупе, на ее лбу тоже проступила испарина. Она старалась не отставать и обнимала его за шею крепче, заставляя телохранителя наклоняться к ней еще ближе, хотя он и так почти лежал на ней, вжимая хрупкое тело в постель. Чувствовать вкус чужой слюны было странно, ощущать влагу на подбородке, над верхней губой и на своих щеках непривычно – девушка поначалу даже хотела отвлечься и протереть лицо, но здравый смысл изнутри подсказывал просто смириться с этим.       Жар, который исходил от Вэнь Чжулю, от его тела, от всех его действий проникал в нее, впитывался ее кожей, и была ответная реакция: девушка чувствовала, что определенные места ее тела уже настойчиво жаждут его прикосновений, давая о себе знать легким трепетом. Она сгорала от стыда, когда принимала решение чуть приподнять свои бедра навстречу чужому телу, дабы случайное касание принесло ей хотя бы каплю удовлетворения. Но сколько бы она ни помогала себе, не могла соприкоснуться нижней своей частью с чужим телом – как будто бы Чжулю намеренно избегал прикосновений. Тем временем мужчина наконец-таки оторвался от ее изрядно припухших губ, и они оба улучили момент, чтобы отдышаться. Тогда слуга Вэнь Жоханя тут же вспомнил, что он уже абсолютно не чувствует затекшие в неудобном положении руки. Чжулю опустился ниже, опершись локтями о постель, но не успел даже дыхание перевести, как Вэнь Цин вдруг вздрогнула и громко ахнула, словно бы обожглась обо что-то. – Ты… – Простите за это, Вэнь-гуньян, – быстро нашелся телохранитель и вознамерился уже отстраниться, но девушка крепко вцепилась в него, не отпуская. – Все в порядке… Я просто не ожидала, что ты так… – она поспешила исправить положение, но придвинуться вновь не решалась. Когда Вэнь Цин неожиданно осознала, что именно коснулось низа ее живота, настойчиво прочертив влажную дорожку от лобковой кости до пупка, она попросту не смогла сдержать свое громкое восклицание. Только потом, отойдя от этого шока, девушка начала прокручивать в голове полученные от этого прикосновения ощущения. «Это был его… Он такой твердый и горячий… Так должно быть? А влага… Разве Чжулю уже…» Чем больше она думала об этом, тем интереснее становилась, соблазн на этот раз прикоснуться к мужчине намеренно был велик, и она вновь просительно приподняла бедра, одновременно за шею притягивая слугу ближе к себе. Почувствовавший ее своеобразный призыв к действию, Сжигающий Ядра неуверенно, боясь снова напугать ее настойчивостью своего порочного тела, прижался к ней бедрами, прикусывая изнутри губу от чрезмерного желания, вызванного сладким трением. Чуть влажная головка вновь скользнула по ее коже, на этот раз прижавшись к нежному бутону девушки, заставив ее еле слышно застонать и поджать пальцы ног. Чжулю шумно выдохнул ей в шею, когда короткие ноготки неосознанно впились в его спину – чувствуя ее реакцию так остро, мужчина ненавязчиво потерся об нее естеством, закрепляя успех. И целительница действительно выгибалась в наслаждении, раз за разом выдавая приглушенные всхлипы и стоны, становившиеся с каждым его движением все громче и одобрительнее.       Облокотившись на одну руку и высвободив вторую, телохранитель легко скользнул ею вниз по женскому телу, любовно оглаживая все, что попадалось ему на пути. Она таяла в его руках, льнула как можно ближе, предлагая себя, призывая его действовать смелее. Спустя столько лет то, что, по ее мнению, должно было соединить их и сделать спутниками на целую жизнь, наконец-то воплощалось в реальность. Казалось, что при каждом его прикосновении на ее теле будто распускался цветочный бутон, она в блаженстве улыбалась, закрывая глаза, тихонько посмеиваясь, когда от касаний его рук ей было щекотно. Вэнь Цин слегка повела плечом, кокетливо засмеявшись, как только пальцы настойчиво огладили ее тазобедренные кости, скрытые особенно тонкой кожей, и мгновенно напряглась, затаив дыхание, когда они коснулись ее девственного бутона. Меж своих ног она отчетливо чувствовала какую-то влагу, и смущение съедало ее изнутри – вот сейчас Чжулю почувствует ее желание, поймет, что она будто блудница из дома удовольствий желает настойчивой ласки его сильных мужских рук. – Чжу…лю, я… – начала она, но голос ее дрогнул, не давая продолжить. – Непорочна. – Да, это так, но я… – И это лучшее, что могло произойти со мной. Это большая честь для меня, – его губы снова со всей страстью завлекли ее в длительный поцелуй, языки горячо сплелись в интимном танце, и она растеряла все те фразы, которые старательно собирала в голове воедино, чтобы произнести. Когда воздуха стало не хватать, она насильно вырвалась из плена его губ и вновь обратилась к нему. – Нет, я хочу сказать, что чувствую себя странно. Я никогда не испытывала чего-то подобного и не могу отвечать за свое похотливое тело. Оно как будто существует отдельно от меня, я не знаю, что происходит. – Моя дорогая Вэнь-гуньян, я столько лет мечтал об этом мгновении. Когда мы с вами смогли бы вот так просто касаться друг друга, дарить неземное наслаждение. Сколько раз я хотел крепко сжать вашу руку, прижаться к вашей груди и услышать, как бьется милосердное сердце, – он произносил эти слова с придыханием, как если бы ему не хватало воздуха, но лицо его было серьезным: слуга смотрел на нее, не моргая, желая донести до целительницы все те чувства, какие переполняли его все это время. – Сейчас я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не напугать вас своей голодной страстью. Одного взгляда на вас мне достаточно, чтобы изнемогать от порочного желания. Видеть вас такой, какой вы предстали передо мной сейчас, для меня самая сладкая пытка. Мне кажется, я вот-вот сойду с ума. – Ты… Ты не должен произносить таких смущающих речей! – она вспыхнула еще гуще прежнего и несильно ткнула его в грудь, досадливо отворачиваясь. – Простите меня. Но это все чистая правда, и поэтому я спрошу у вас. Могу ли я взять ответственность на себя и овладеть вами этой ночью? – Делай, что считаешь нужным. Я хочу, чтобы это был ты.       Еще один поцелуй стал подтверждением ее словам о согласии – ее губы снова и снова шептали об этом, трепетно поддаваясь навстречу его страстному порыву. Нежным цветком она раскрывалась перед ним, позволяя грубым пальцам касаться себя. Чжулю, благоговейно глядя на целительницу, осторожно развел ее согнутые в коленях ноги в стороны, нежно оглаживая шелковую кожу, проводя рукой от коленной чашечки вверх. Как именно он умудрился вспомнить в тот самый момент про склянку с маслом, предусмотрительно оставленную служанкой возле кровати, телохранитель и сам не понял: он только, нехотя отстранившись от пленительной кожи Вэнь Цин, быстро метнулся к краю постели, достал эту самую бутылку и, чуть нахмурившись, изучил ее внешние свойства. Это было простое масло апельсиновых косточек, ничего необычного. И как оно должно было подействовать и помочь ему в этом деле, мужчина, разумеется, не имел ни малейшего понятия. Откупорив склянку и вылив немного содержимого себе на руку, Сжигающий Ядра снова осторожно прикоснулся к бутону половых губ – розоватые лепестки послушно приняли в себя скользкие от масла пальца, покорно раскрываясь навстречу. Девушка вздрогнула и тут же приложила указательный палец к губам, чтобы вовремя удержаться от сдавленного стона, вот-вот готового сорваться с ее уст. Тщательно, осторожными массирующими движениями смазав ее изнутри, слуга незамедлительно прикоснулся к себе, на всякий случай, проходясь скользкими пальцами по всей длине своего члена, равномерно распределяя прозрачную ароматную жидкость.       Вэнь Цин, не успев расслабиться, когда чужие пальцы покинули ее тело, снова напряглась в ожидании острой боли, которая, как ей казалось, обязательно должна была явиться к ней незамедлительно с первым же движением мужчины. Ее ноги непроизвольно дернулись, а пальчики вновь поджались, когда что-то влажное прижалось к ней там, настойчиво толкаясь меж лепестков ее девственных губ. Практически одновременно с этим Чжулю склонился к ней, начиная ласкать ее грудь, осыпать успокаивающими поцелуями ключицы, шею. Неприятные ощущения постепенно перекрывались его трепетными ласками, каждое прикосновение отзывалось томительным волнением внизу живота, теплом растекалось по ее телу. Когда целительница задышала ровно, мужчина осторожно толкнулся бедрами вперед, проскальзывая внутрь, ощущая, как сжимаются вокруг него стенки горячего нутра – она словно сама затягивала его внутрь, сжимаясь. – Чжулю… скажи, что уже все, – закрыв глаза руками, попросила Вэнь Цин. – Сейчас будет все, потерпите одно мгновенье. Я постараюсь сделать это быстро, – надежно заверил мужчина и, склонившись к ее лицу, которое она стыдливо прикрывала, поцеловал изящные пальцы. – Вы готовы? – Что за вопрос, Чжулю… Ах! – она вскрикнула так внезапно и громко, что телохранитель, хоть и был готов к этому, все равно испуганно вздрогнул, опасаясь причинить ей боль своими действиями. Девушка боязливо тряслась в его руках, и потому он избрал эту стратегию неожиданности: одновременно со своим вопросом сразу же вдруг толкнулся внутрь, плавно входя на всю длину и замирая, начиная прислушиваться к ее и своим ощущениям. Возбуждение лишало возможности мыслить и действовать разумно, сладкая теснота внутри ласкала его напряженную плоть, вымаливая его двигаться, однако телохранитель, как и всегда, даже в таком положении отодвигал в сторону все свои желания и потребности. Он смотрел на то, как смешно морщит свой носик целительница, зажмурившись и начиная свыкаться с ощущениями. – Зачем тогда понадобилось спрашивать?.. Боги, Хуа Даньшоу, не стой на месте… – Я больше не смогу сдерживаться, гуньян. – Как ты можешь говорить это с таким спокойным лицом?.. – Покорнейше прошу простить меня, если я сделаю что-то не так. – Я же уже говорила: я твоя… – только лишь она успевает закончить эту фразу, как мужчина сминает ее губы, горячо обхватывая их, сразу же бесстыдно проталкивая в чужой рот язык, начиная какую-то суматошную игру, не давая ей перевести дух, захватывая пухлые губы в плен снова и снова. Она сдавленно стонет в поцелуй, ошеломленная такой настойчивостью и резкой переменой в темпе, обнимая мужчину за спину, крепко вцепляясь ногтями в выпирающие лопаточные кости, ногами плотно обхватывая его бедра, невольно глубже впуская в себя его естество. Вэнь Цин поздно осознает, что этим невинным движением вырывает у телохранителя низкий стон. Какое-то странное чувство не совсем обычного страха и желания подчиниться вдруг просыпается в ней, когда она видит его голодный взгляд, направленный прямо на нее: в нем была и восторженность, и сильнейшее желание, и страстное любование… Как будто бы река, которая никогда не разливалась широко, вдруг вышла из берегов и нещадным потоком смела все вокруг – теперь целительница попросту не знала, чего ожидать от этого «нового» Вэнь Чжулю, который с таким рвением набросился на нее, с силой вжимая в постель. Он входил в нее резво, в каком-то одному ему известном темпе, под который не получалось подстроиться и поддаваться бедрами навстречу: девушка хотела показать ему свою готовность, но двигаться в унисон совершенно не получалось. Мужчина сначала почти выходил из ее тела, оставляя после себя томительную пустоту, и практически тут же стремительно толкался обратно, горячо выдыхая ей в губы, выбивая этими глубокими толчками из нее рваные стоны. Еще до соединения она полагала, что сдерживать стоны или стонать как можно тише будет не так уж и сложно, однако все ее представления об этих минутах летели в тартарары: каждый новый толчок точно ударом вышибал из нее до непристойности громкие вскрикивания. Вэнь Цин слышала себя, слышала, как звонко ударяется кожа о кожу в месте их слияния, и последние здравые мысли стремительно покидали ее: их соприкасающиеся потные тела, участившееся дыхание, это горячее трение внизу, влажные поцелуи и бесстыдные ласки – все это уже не казалось ей чем-то постыдным. Наоборот, сейчас здесь, в этой комнате, могли существовать только эти вещи. Его руки сжимали грудь целительницы так, словно ему никогда не доводилось раньше видеть женского бюста, а прикоснуться и вовсе было несбыточной мечтой – терпеть это вкупе со всем остальным не было совершенно никаких сил, и девушка в исступленном наслаждении извивалась под ним, не переставая выстанывать его имя. – Лю! Ка-ак! Глубоко… Чжулю! – Это еще не конец, – мужчина обнял ее и резким движением поднял с постели, не разрывая их сладострастного контакта, усаживая девушку на себя, руками подхватывая ее под упругие ягодицы. Член пронзил ее нутро гораздо глубже, чем в предыдущие разы – она изогнулась, запрокидывая голову, и протяжно вскрикнула, в судороге сжимая его плечи напряженными до побеления пальцами. – Нет! – девушка схватилась за него как за спасительный плот, приподняла бедра, чтобы напряженный мужской орган не так сильно вдавливался во что-то, что находилось внутри нее, и, привстав на коленях, крепко обняла слугу за голову, вжав лицом в свою грудь. Это было так неожиданно, что мужчина даже растерялся, замерев на мгновенье, однако потом благодарно провел языком по ложбинке между грудей, слегка раздвинув их в стороны. С благоговением переводя руки ниже, на ее талию, живот и, в конце концов, на бедра, телохранитель, наконец, отстранился от нее и снова настойчивым движением опустил девушку на свое поблескивающее от влаги естество. – Нет, это слишком!.. Ты сейчас порвешь там что-то… – Все будет хорошо, примите это, – шептал он, оставляя все новые и новые отметки на нежной коже женской шеи, горячо выдыхая ртом, проводя языком по часто бьющейся жилке. Движения возобновились. Он самостоятельно приподнимал ее бедра, насаживая целительницу на свой стоявший колом член снова и снова. Каждый ее стон или всхлип словно обдавали его потоком новых сил и энергии: он принимался активнее двигаться внутри, не забывая ласкать ее разгоряченное тело, так соблазнительно подставленное под его напористые губы. Девушка жадно глотала ртом воздух, теснее обхватывая его ногами, однако начать самостоятельно двигаться в этом положении не решалась, все еще обеспокоенно думая о слишком глубоком проникновении – она как медик старалась успокоить себя тем, что ее партнер все делает правильно. И как только она подумала о том, что так все и должно было происходить по своей природе, как моментально пришедшее осознание поразило ее словно майская гроза. Естественно по своей природе… Вэнь Цин с готовностью прижалась к нему всем телом и попробовала сделать движение навстречу, самостоятельно приподнявшись на его бедрах, не обращая внимания на восхищенный взгляд мужчины, – Вэнь-гуньян, вам действительно приятно?.. – Да-ах, да, мне приятно, и, Чжулю… – Сжигающий Ядра во все глаза смотрел на нее, раскрасневшуюся и вспотевшую, с взлохмаченными волосами и затуманенным дымкой возбуждения взглядом. Ее лицо медленно приблизилось к нему, а их губы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, и тогда она нежно обхватила его щеки руками, томно и одновременно с тем соблазнительно улыбнувшись, – я хочу от тебя ребенка. – Гуньян… – растерянно, севшим голосом начал он, но совершенно не знал, как продолжить. После ее слов он почувствовал необъятное желание ласкать ее до потери сознания, осыпать поцелуями каждый сантиметр нежного тела, дарить ей неземное блаженство и целовать, целовать, целовать эти улыбающиеся припухшие губы. – Поэтому постарайся.       Она даже не успела как следует насладиться выражением его лица, когда он вдруг повалил ее на постель и перевернул на живот, губами припадая к изгибу спины, целуя каждый позвонок, обтянутый тонкой, молочного цвета кожей. Его руки были везде: они настойчиво гладили плечи, лопатки, ловко скользили по линии талии, очерчивали бедра, требовательно касались упругих ягодиц, сминая их. Движения мужчины стали более плавными и как будто вдумчивыми, они пропитались трепетной любовью и нежностью. Он любил ее прямо здесь и сейчас, медленно входя в расслабленное тело, стараясь передать ей все то, что он чувствовал, окутывая своей заботой и защитой. Она принадлежала ему в эту минуту, и не могло быть иначе – сейчас даже если бы ему было приказано уходить на войну всех против всех, и тогда бы Чжулю не разжал объятий и не отпустил бы ее. Нет, он решил – теперь он не отпустит ее никогда. Даже если это была просто чья-то насмешливая выдумка свести их вместе в этой комнате, даже если им прикажут отныне расстаться и быть порознь, он не оставит ее.       Голос целительницы, чуть содрогающийся, но все такой же сладкий, обволакивал слух, и мужчина, окрыленный высказанной девушкой мыслью об общем ребенке, не прекращая размеренных толчков внутрь ее тела, горячо шептал ей на ухо о том, как он видит их будущее. Вэнь Цин счастливо улыбалась, прикусывая в наслаждении губы, плавно поддаваясь бедрами назад – ее воображение цветной кистью рисовало ей светлые картины, где она, уже будучи свободной женщиной, не связанной с Орденом Цишань Вэнь, была любимой женой и самой счастливой матерью, где они жили в мире и согласии и где целый и невредимый младший брат радостно нянчил своих племянников. – Подарите мне дитя, моя милая Вэнь Цин.       В мгновенье ока она снова оказалась лицом к лицу с мужчиной: они смотрели друг на друга сквозь пелену желания и кружащего голову наслаждения, не имея достаточно сил, чтобы попросту хотя бы прервать этот зрительный контакт. – Тогда отметь мое тело собой. Я не желаю принадлежать другому, Хуа Даньшоу. – Прошу вас, зовите меня по имени, – снова попросил слуга, покачав головой так, будто он не желал больше слушать это пафосное, но абсолютно глупое прозвище. – Заставь меня запомнить свое настоящее имя. У меня… хм… плохая память, – телохранитель непонимающе нахмурился, даже открыв рот в изумлении, не имея понятия, чего именно желала сейчас целительница. А она лишь хитро улыбалась, наблюдая за тем, как меняется выражение его лица – сейчас для нее каждая мысль Чжулю была написана у него на лбу, прочитать любую его эмоцию, к ее великому удовольствию, внезапно стало так легко. Как будто целительница вдруг выучила древний, не известный никому язык, на котором была написана ее любимая книга, какую она так давно хотела прочесть, но все не знала, как именно это сделать. – Хуа Даньшоу, долго ли вы еще изволите заставлять эту гуньян ждать? – насмешливо протянула она, кокетливо улыбаясь ему, и мужчина постепенно начал понимать, что к чему. Она беззлобно дразнила его, побуждая к более активным действиям – как только эта мысль горящими иероглифами высветилась в его сознании, он сглотнул, чувствуя, как возбуждение захватывает его новой волной, унося в свои глубины. – Как бы гуньян потом не просила о пощаде, – спокойно ответил он, но тут же схватил ее ноги за голени, широко разводя их в стороны и не отпуская при этом. Следующим мгновеньем Вэнь Чжулю резво поддался бедрами вперед, начиная быстрыми и грубыми движениями толкаться во влажное нутро. Девушка, вполне себе удовлетворенная результатом своих провокаций и даже немного опешившая от такого напора, попыталась свести ноги обратно или хотя бы согнуть их в коленях, чтобы принять более удобную позу, но не смогла – Чжулю крепко держал ее за худые голени, не давая ей поменять положение. И это было… так непохоже на то, каким он выглядел в обыденной жизни перед своими хозяевами и другими адептами ордена. – Если ты еще шире раздвинешь… ммм… мои ноги, обратно, ах... я уже их не сведу! – Мне жаль, что у прекрасной и мудрой гуньян такая плохая память, раз она не может вспомнить имя этого слуги, – его голос при этом даже не дрогнул, наоборот, звучал бесстрастно и практически буднично – нельзя было сказать, что в этот момент он яростно терзал нежный женский цветок, вторгаясь бойко и агрессивно, пальцами крепко, до синяков сжимая ее голени. – Чжу…лю! Вот ведь тихий омут! Ах! Ч-что ты собрался делать?.. – мужчина, покинув податливое тело, наконец-то свел вместе и отпустил ее ноги, обнимая целительницу за талию и притягивая к себе. Она была одновременно и разочарована, и рада: несмотря на то, что растяжка у девушки ввиду постоянных тренировок была достаточно хорошей с самого детства, ноги ее уже порядком затекли в таком неудобном положении, однако активные действия партнера пришлись ей так по вкусу, что, ощутив внезапную пустоту, тело запротестовало и болезненно заныло. Дурманящее возбуждение овладевало ей с новой силой, когда Вэнь Цин увидела, каким горячим может быть этот человек на деле, внешне оставаясь практически непоколебимым. Внутри нее все трепетало в предвкушении, как только она представляла, какое пламя бушует сейчас в мужчине.       Тем временем телохранитель прижался к ней вспотевшим телом и, развернув спиной к себе, целовал худые плечи, собственнически прикусывая кожу, оставляя новые, более яркие отметины. Чжулю плохо себя понимал в этот момент: какой-то острый азарт просыпался в нем, когда он видел уже набирающие иссиня-пурпурный оттенок оставленные им ранее следы. Хотелось целовать и кусать ее еще и еще, на самых видных местах, чтобы все могли видеть и знать – подходить к этой девушке строго запрещено. Она принадлежит ему.       Преисполненный этими мыслями слуга опустился спиной на постель и быстро усадил ее на себя, крепко ухватив ее за обе руки. Оказавшись верхом на мужчине, Вэнь Цин закусила губу, впервые в жизни ощущая жгучее желание прикоснуться к себе и дать телу то, чего оно так яро требовало. Однако руки оказались заняты – Чжулю любовно переплел их пальцы, начиная грубо толкаться в нее, сразу же настраиваясь на довольно резвый темп, очевидно, предчувствуя скорую разрядку. Зрелище перед ним открывалось просто потрясающее, отчего голова закружилась, а перед глазами едва не поплыли разноцветные круги: Вэнь Цин прерывисто стонала, сильно зажмурившись, ее упругая грудь соблазнительно дергалась в такт толчкам. Из-за сумасшедшего темпа девушка не могла даже нормально вдохнуть – в конце концов, короткие суматошные стоны окончательно слились в один протяжный, от которого, как ей показалось, мужчина под ней задвигал бедрами яростнее, вдалбливаясь в ее раскрытое нутро еще сильнее. Целительница ничего не соображала; она чувствовала, что попросту задыхается, каждый вздох обязательно обрывался практически жалобным стоном. Промеж ног все горело и издавало пошлые, хлюпающие звуки – она никогда не была такой мокрой и, если бы не видела того, что происходило между их телами, решила бы, что телохранитель явно перестарался, разорвав ее девственную норку в кровь. Но боли не было. Была только яркая, затмевающая все и вся жажда его настойчивых прикосновений: чтобы он в довершение всего ласкал ее, подстроившись под ритм собственных толчков. Что-то сильно натягивалось внизу живота, требуя к себе внимания, желание которого только разжигали резвые движения мужчины – целительнице казалось, что если она сейчас прикоснется к себе, то какая-то струнка фейерверком лопнет в ней, не выдержав такого напряжения, с головой затопив девушку в феерическом удовольствии.       Вэнь Цин определенно сходила с ума. Услышав низкий стон, она тут же раскрыла глаза и уставилась на телохранителя, безостановочно толкающегося в нее, и дыхание девушки перехватило вовсе. Чжулю действительно стонал, его лицо полыхало нездоровой краской, он кусал губы, и выглядел таким… Он был точно помешанным. Поймав на себе ее взгляд, слуга живо отпустил одну ее руку, пальцами прижался к ее клитору, раздвинув лепестки половых губ, и начал беспорядочно двигать рукой, массируя бусинку нежной слизистой оболочки. И женское тело словно скрутило тончайшими нитями: Вэнь Цин широко раскрыла глаза, запрокинув голову – ноги и пресс свело сладкой судорогой, внутри что-то отчаянно запульсировало, как если бы ее тело само хотело вытолкнуть мужское естество из себя. Чжулю больно сжал их переплетенные пальцы и резко дернул девушку на себя, опрокидывая на свою грудь, входя в ее тело по самое основание. – Чжулю! Вот так! Да! – она бедрами обхватила его теснее, рассоединив их пальцы и намертво вцепляясь в его крепкие плечи короткими ногтями, и тут же услышала его тяжелый стон, слившийся воедино с собственным. Внутрь ударила горячая струйка жидкости, потом еще и еще, и вот уже его толчки замедлились, стали более редкими, а после мужчина вовсе остановился. Однако Вэнь Цин, повинуясь какому-то непонятному порыву, сама еще несколько раз поднялась на его члене, пробуя забрать его как можно глубже в себя, заходясь в послеоргазменной судороге – нижняя часть ее тела попросту двигалась сама по себе. – Вэнь Цин… – тяжело выдохнул Чжулю, заключив ее в крепкие объятия и прижав к груди. Целительница в ответ даже не подняла головы, безвольно лежа на нем с раздвинутыми ногами, пытаясь отдышаться и вернуть себе способность говорить. Речь словно забылась ей вовсе. Липкое, почти приторно-сладкое чувство растеклось по каждой клеточке ее тела, наполнив его приятной усталостью – ощущение было настолько невероятное, что девушке внезапно захотелось заплакать от этой истомы, – вы… вы неподражаема. – Ммм… – протянула целительница приглушенно, попробовав шевельнуть хотя бы пальцем руки. Тело явно не хотело проявлять какую-либо активность. – Вы только моя. – Мгм… Твоя. – Я люблю вас, – приподняв ее лицо за подбородок, мужчина нежно коснулся ее губ своими, сцеловывая с них еле слышный ответ. Вэнь Цин слегка улыбнулась ему, а потом вновь прилегла ему на грудь, устало опрокинув голову. Длинные смоляные волосы приятно щекотали ключицы и грудь, телохранитель ласково перебирал ее пряди, не забывая иногда заботливо поглаживать плечи. – Будьте моей и впредь. Звезды падали с неба быстро и стремительно, проскальзывая по темному бархату легко, словно кто-то прошивал ткань серебристой иглой, оставляя за собой блеклый, растушеванный след. Нельзя было угадать, какой из миллиарда этих бриллиантов сейчас сорвется с места и полетит по небосводу. Прохладный ночной воздух был влажен, трава в низинах сырая, отчего быстро намокали носки сапог, стоял густой туман, мягко укрывающий все вокруг. Тишину этой мирной ночи иногда нарушал лишь поющий ветер, высоким, слегка холодным звоном ласкающий слух. Вэнь Цин, подняв голову, молчаливо смотрела в бездну, раскрывшую ей свои объятия, щедро сыпавшую на землю осколками драгоценных камней. Рядом на низком небольшом столе стояло две чаши и маленький чайничек с ароматным белым чаем. Девушке даже иногда начинало казаться, что она сидит на открытой веранде в полном одиночестве. Однако рядом, сложив руки на колени и гордо выпрямив спину, чинно восседал личный телохранитель младшего высокомерного отпрыска Вэнь Жоханя. Пожалуй, Чжулю идеально подходил на роль молчаливого собеседника, и целительница высоко оценила это его качество – вести себя так, словно его здесь и вовсе не было. Она не всегда знала, о чем думает этот холодный с виду человек, что порой происходит в этой голове, а все его прошлое до сих пор было для нее великой тайной. Когда-то ей казалось, что она воочию видит те призрачные кандалы, которыми он был скован Главой Ордена Цищань Вэнь, видит всё то отчаяние, проглядывающее сквозь слепую покорность. Но проницательный женский взгляд, помимо всего этого, когда-то давно отчетливо увидел за оболочкой безразличия и равнодушия обычного человека стойкой мужественности и железной воли. И доброй души. Безусловно, это было так. И Вэнь Цин убеждалась в этом снова и снова, будучи горячо любима им и восхваляема чуть ли не до уровня земного божества. – Чжулю, – тихо зовет она, и одновременно с тем звон поющего ветерка нежно вторит ее словам. Сжигающий Ядра, словно очнувшись от оцепенения, медленно оборачивается к ней, сохраняя на лице привычное спокойствие и бесстрастность, – я кое-что чувствую. – Вам нехорошо, моя госпожа? – бесстрастная маска со звоном разбивается, открывая надежно скрытые под собой взволнованность и беспокойство: степенность Чжулю вмиг улетучивается куда-то в небытие, он разворачивается к девушке, готовясь в любой момент подскочить на ноги и оказаться подле нее. – Хотите чего-нибудь? Еды или же воды? Может, здесь слишком прохладно для вас? – Успокойся, я в порядке. Я просто хотела сказать, что чувствую маленькую жизнь – такую хрупкую и беззащитную, что хочется плакать, – она в блаженстве прикрыла глаза и подняла голову, подставляя лицо под легкий освежающий ветерок. Обе ее руки покоились на заметно округлившемся животе, бережно обхватив его и ласково поглаживая. – Я чувствую, как он стремится в нашу жизнь. Чувствую, что с каждым днем он будто делает маленький шажок в этот мир. Но… этот мир такой уязвимый, что я боюсь. Иногда я думаю, что, родив его здесь, я обреку новую маленькую жизнь на вечные страдания… – Моя госпожа, – мягко перебивает ее Чжулю, все-таки подсев к ней ближе, накрывая ее руки своими теплыми ладонями, прижимая тем самым еще плотнее к животу. Вэнь Цин переводит на него слегка изумленный взгляд, но не произносит ни слова, всматриваясь в родные глаза, чувствуя, как будто невидимая сила обволакивает ее, загораживая от всех несущих горе воздействий извне, – тогда я буду защищать этот хрупкий мир только потому, что здесь существуете вы. Вы не одна – я буду держать вас за руку на протяжение всего пути. Куда бы мы ни пошли, наше будущее будет озарено светом, верьте. – Когда ты рядом, меня будто переполняют силы, мне кажется, что я могу даже дотянуться до той стороны неба, – целительница смеется, отводя глаза, и прижимается ближе к мужчине, счастливо вздыхая, чувствуя, какими теплыми влюбленными потоками переполнен его взгляд. Крепкие руки нежно обнимают ее за плечи, Чжулю с легкой полуулыбкой смотрит на скрывающийся под тканью верхних одежд животик и ласково поглаживает девушку. – Муж мой, я счастлива идти рука об руку с тобой. Давай просто без сомнений устремимся в завтрашний день. И тогда, возможно, будущее станет чуть-чуть добрее к нам. – Я рядом с вами, моя госпожа. Вместе до конца.