Герой

Макс не сказал ей ни слова. Когда она вышла, наконец, в зал ожидания аэропорта, Макс лишь молча обнял её и повёл к машине — тогда-то Мия и поняла, что у неё проблемы. Они загрузились в тачку, и как только Мия открыла рот — просто напомнить, что она жива, невредима и, плюс ко всему, обладает хоть какой-то информацией о пророчестве, — Макс почти до конца выкрутил регулятор громкости в магнитоле. Пока Йен Кёртис пел о том, что любовь разорвёт его на части, Мия мрачно косилась в сторону водителя. К нему домой они приехали в напряжённом молчании. Везти куда-то ещё он её почему-то не стал, да Мия и не настаивала: так безопаснее. Макс всё ещё молчал, его лицо не выражало никаких эмоций — кажется, впервые за весь период их знакомства. Мия предпочла бы крики и ругательства: он назвал бы её дурой, ударил кулаком по столу, она бы огрызнулась в ответ, предложила побиться головой об стену, чтобы стол не сломать... Мия задумчиво двигала застёжку на куртке вверх и вниз, кусала губу — не могла подобрать слова. Вот какое ей дело, что он там думает?.. — Голодная? Неожиданный вопрос застал её врасплох, и она чуть не подпрыгнула. Макс не повернулся к ней лицом, его рука застыла возле дверцы холодильника. — Очень. Он наклонился, выудил из холодильника куриное филе, потянулся к верхнему шкафчику. Его руки дрожали — Мия не была уверена, что от гнева. — Макс. Он не отреагировал. Мия вздохнула. Она не должна была оправдываться. Как же там говорилось? «Не верь, не бойся, не проси», — готовый девиз на всю жизнь, хотя с последним изредка возникали проблемы: если кто-то может выполнить работу за тебя и сделать это лучше, пусть делает. Мия вздохнула. Ладно, в этот раз она перегнула палку… Сняла куртку, аккуратно повесила её на стул, перебросила волосы за спину. Макс отбивал филе с такой яростью, что брызги летели далеко за края кухонной тумбы. Мия робко коснулась его локтя, прокашлялась. Решительнее потянула его на себя за руку, заставив повернуться к ней лицом, и наконец-то добилась своего. Он всё ещё казался равнодушным, хотя Мия по глазам видела: хочет убивать. Она ещё немного постояла напротив него, а потом опустилась на колени. Лицо Макса тут же ожило: он приоткрыл рот, прищурился, одна бровь поползла вверх. — Ты что делаешь?! Мия промолчала. Они оба прекрасно знали, что она делает, какой смысл отвечать. Пусть гордится, ведь она редко расщедривается на минеты. Мия потянулась к пряжке ремня, но та упрямо отказывалась поддаваться. Ладони вспотели, она отчаянно дёрнула холодный металл ещё пару раз — безуспешно. — Не поможешь? — раздражённо поинтересовалась она, не поднимая взгляд. Боялась. — Мия... — Ладно, сама как-нибудь. Она снова потянулась к ремню, но горячие руки перехватили её запястья. — Встань. Мия поджала губы, потом наконец-то решительно взглянула на Макса. Он отчаянно краснел, и она видела это чудо впервые — может, надо было раньше... — Чтобы ты понимал: я так извинения не приношу. Я хочу это сделать. На этих словах пряжка великодушно щёлкнула, и Мия вытянула ремень из шлевок. — Я планировал... почти полностью игнорировать тебя ближайшие лет сто, — попытался отшутиться он. Мия наконец-то справилась со штанами, достала его член: твёрдый и полностью готовый. — Что-то я не вижу, чтобы ты меня игнорировал, — заявила она, кивая на стояк. — У этого всегда на всё своё мнение. Ты... — Просто трахни меня в рот. Всё в порядке. Я хочу этого. Макс медленно моргнул, словно перебрал бренди и плохо соображал. Мия не стала и дальше тянуть кота за причинное место, приоткрыла губы и взяла член в рот. Макс вздрогнул и заскулил. Он был слишком большим, эротично заглотить по самое основание точно не получится — ну и ладно. Мия облизала головку, провела языком по выступающим венкам. Макс вцепился ей в волосы и замер, будто не знал, оттолкнуть или придвинуть ближе. На его лице застыло нечитаемое выражение: смесь недоверия, желания и удивления. Она снова взяла его в рот, помогая себе руками, застонала. Макс зашипел: почувствовал вибрацию. — Ебать... Мия коснулась своей груди одной рукой, другой придерживала член и скользила по нему ртом вверх и вниз, втягивая щёки. Приспустила майку и лифчик, открывая вид на грудь, постаралась взять член глубже, но подавилась. Она отстранилась всего на секунду и вернулась к делу с ещё большим энтузиазмом. Макс вскрикнул, вцепился пальцами в тумбочку. — Господи... Он выглядел почти безумно и смотрел так благоговейно, что она тут же покраснела и опустила взгляд, сосредоточившись на своём деле. Мия вытянула руки, сунула пальцы под футболку Макса, провела кончиками по напряженным мышцам. Ему понравилось: он задрожал, горячая кожа покрылась мурашками. Но отсасывать, не помогая себе руками, было трудно, и она снова обхватила тонкими пальцами основание члена, слегка сжала. Макс вдруг зажмурился, коротко ахнул и кончил без предупреждения, изливая вместе со спермой поток таких ругательств, которые Мия за всю жизнь не слышала. Она закашлялась, стараясь не выплюнуть всё обратно. — Прости... Чёрт! Я не хотел... Без предупреждения... Мия отстранилась, сглотнула, вытерла губы рукавом. — Всё нормально, — прокаркала она не своим голосом. Макс заправил член в штаны, сполз по тумбе и сел на задницу, вытянув ноги по бокам от Мии, притянул её к себе. — Значит, это не было извинением? — Нет. Но я не заслужила прощения? Макс усмехнулся, коротко поцеловал её в уголок губ. Провёл дрожащей рукой по своим взлохмаченным волосам — всегда так делал, когда волновался. Мия сощурилась, прикинула: не лишила ли она его оральной девственности? — Лучше просить прощения, чем разрешения? — Я же говорила, — осклабилась Мия в ответ, — я стараюсь отходить от этой политики. Макс засмеялся. Мия медленно моргнула, глядя в его лицо, в её груди потеплело от вида его счастливой улыбки — вот так просто. Неожиданно, без предупреждения. А ведь ей всегда казалось, что когда осознаёшь, насколько глубоко и крепко ты попал, должно произойти что-то эдакое: гром грянет, на фоне заиграет торжественная музыка или откуда-нибудь посыплются лепестки... — Что такое? — спросил он, заметив её задумчивость. — Ничего. Просто... это был длинный день. Макс кивнул. Усадил её обратно на стул, снял со спинки куртку и накинул ей на плечи. А сам вернулся к готовке: быстро обвалял отбивные в панировке, сделал пасту и грибной соус к ней. Мия рассеянно наблюдала за его суетой. За тем, как светлые пряди падают на лоб, как немного дергаются уголки губ, будто Макс сдерживает широкую улыбку. Штаны поправить он забыл, и ремень болтался из стороны в сторону, цепляясь за ручки тумбочек, но Макс будто и не замечал: не до того было. — О чём ты думаешь? — спросила Мия, и ей было действительно интересно. — Скоро узнаешь. Ешь. Он поставил перед ней тарелку и стакан с водой, сам утащил только одну отбивную и съел её в два укуса. Мия быстро расправилась с угощением, и Макс тут же потянул её за собой в спальню. — Что, тоже извиняться будешь? — Ты же не просила прощения. — Не просила. И не надо копаться в моей голове и дальше! — А жаль, как раз хотел позволить себе некоторые вольности... с твоим внутренним миром. Мия улыбнулась, покачала головой. Потом сама потянулась к руке Макса, сама сжала его пальцы, сама шагнула в его объятия, зарывшись носом в шею. Макс опешил на секунду, удивлённый порывом нежности, — Мия и сама пока не очень доверяла новым ощущениям и желаниям. — Мы пойдём... — согласилась она. — В смысле, изучать внутренний мир друг друга. Скажи мне только сейчас... Макс покачал головой, сильнее сжал её в объятиях. — А тебе всё равно надо испортить момент, — проворчал он. — Опять пошутишь про собак? Мия пожала плечами. — Зачем отбирать у тебя хлеб? Это ведь твоя прерогатива — шутить в неподходящие моменты. Просто хотела спросить, что будет дальше. — Перерыв. — Какой перерыв? Достанем кит-каты? — Перерыв от проблем, если пообещаешь мне принимать все решения вместе. Идёт, герой? Мия покусала губу, прислушиваясь к ощущениям. Логика сладко спала, предчувствие равнодушно показывало средний палец — всё равно она никогда не слушала его советы. Она взглянула на Макса, убрала светлую прядь с его лица лёгким движением, провела пальцами по щеке. Макс отозвался на её прикосновение, ткнулся лицом в её руку, поцеловал ладонь. — Идёт, — улыбнулась она наконец. — Герой.