Случай в гей-клубе

Стрелка часов давно перебежала за пометку в «девять вечера», и Хенджин шумно открывает дверь заведения. Он проспал дома почти весь день, решив только ближе к ночи развеяться в любимом месте, то есть снять какого-нибудь мальчика на час-другой. На нем сейчас черные кожаные штаны, майка-алкоголичка и его обыденная джинсовая потертая куртка. По-блядски подведенные глаза и губы, намазанные слоем тинта, выдавали частого посетителя клуба, но ему, честно говоря, было поебать. — Одну текилу. Он облокачивается спиной о стойку, оглядывая присутствующих: пьяные парни кружат на танцполе, зажимая мальчиков поменьше. Выглядело как сцена из какого-то дешевого порно. — Ваш заказ, Господин Хван. Даже тут он Господин. Глаз приковывает светлая макушка в закрытом костюме: парнишка загнанно сидел в углу помещения, издалека наблюдая за толпой. В голове щелкает переключатель, и Хенджин отпивает глоток жгучей жидкости, пуская ее по венам. Он пилит взглядом, думая, что подходить еще рано, а то спугнет. Облизывает губы, исподлобья глядит. Ликс постепенно допивает свой мохито, с удовольствием прикрывая слегка сонные глаза, и томно выдыхает воздух, потянувшись, а то конечности в долгом положении сидя прямо-таки нарываются затечь. Поджимая губы от приятного ощущения колкости газов на языке, Ли закидывает голову назад, находясь в таком положении около минуты, а уже после вновь оглядывает танцпол, желая высмотреть кого-нибудь поинтереснее, раз уж к нему никто не подходит. — Что-то сегодня все парни как на одно лицо; пьяные, да и только желающие зажать кого-нибудь в кабинке туалета или у всех на обозрении, — говорил мысли вслух Феликс. Хах, привычка. Но резко из обычного состояния парня, — а такое бывает крайне редко, — кидает в панику и нервозность. Такие симптомы у него появляются только тогда, когда на Ликса смотрят пристально, следя за каждым его движением. Встав со стула, Феликс не находит ничего лучше, чем скрыться в толпе в стельку пьяных мужчин и подростков, чтобы избавиться от назойливого взгляда, не желавшего отпускать его далеко от себя. Паренек даже не удосужился посмотреть в сторону парня, что нехило так взбесило Хвана: светловолосый скрылся в толпе танцующих. — Его же там изнасилуют блять. Хенджин ставит свой напиток на стойку, направляясь ровно к месту, где он в последний раз видел светлую макушку. Пьяные мужчины пытаются вытолкнуть Хвана, но выталкивают только себя. Из жизни. Противный запах перегара и дешевых сигарет витает в воздухе. Хенджин кашляет, голос сипит. — Ты куда сбегаешь, принцесса? Он произносит это над ухом юноши, которого долго искать не пришлось: его зажали какие-то парни. — Съебитесь отсюда. — и через секунду этих двоих уже не было. — я все понимаю, но идти в самое пекло — не лучшая затея. Гладит его по плечам, спускаясь вниз, к ладошкам. У светловолосого они маленькие, милые, на что Хенджин довольно усмехается тому на ухо. Они так и стоят посреди всей толпы: Хван прижимается своей грудью к его спине, чтобы того инцидента с парнями больше не произошло. — Ну так будешь отвечать, а? — мажет влажными губами по загривку, ведя носом по макушке. Ликса просто прошибает всего, будто разряд электрического тока пробил по всему телу, заставив вздрогнуть. Такого резкого и смелого шага младший никогда в своей жизни не видел. Это заставило детектива слегка смутиться. — Так это ты пялился на меня все это время? — глубокий голос такого солнышка явно не подходил к милой и чуть женственной внешности. Но Феликс даже не старался вырываться, только лишь ожидал, что будет дальше, ведь любопытство всегда берет вверх. — Ты сидел какой-то загнанный, вот я и пялился. Голос парня вызвал табуны мурашек у Хвана, на что тот поежился, теснее прижимая юношу к себе. В этот раз Хенджин не хотел повалить его на какую-либо горизонтальную поверхность и вытрахать все что можно и нельзя. — Пойдем присядем, тут слишком много грязи. Хенджин не спрашивает, он просто переплетает их пальцы, уводя паренька в сторону диванов, место для которых скорее походило на отдельные комнаты, где вместо двери бархатная плотная штора. Он опускает юношу на мягкую поверхность, а сам закрывает бархатной тканью вид на пьяных людей. Разворачиваясь, он скидывает джинсовку на стол и оседает на диван рядом со светловолосым. — Как тебя зовут-то, принцесса? — Принцесса? Что за дешёвщина, губастый переросток? — Феликс говорил мягко и с легкой ноткой юмора, даже несмотря на его голос, — Феликс, а тебя как? Ли смотрел на незнакомца со звездочками в глазках, немножко улыбаясь. То прозвище, что дал ему парень, очень понравилось Ликсу, от чего тот невольно порозовел, оставив на веснушчатых щечках легкий пастельный розовый оттенок. Хотя…может, это было не только простое смущение, может…в этом был виноват еще и алкогольный мохито? Да кто его знает… Хоть и Феликс совершенно не имел понятия, кто этот незнакомец, чем он занимается, преступник он или нет… Но парень Ликсу очень так пригляделся. Красивый, с вызывающим видом, больше походящий на преступную личность, — что могло и быть, а может и нет, — и с ужасно сексуальной аурой. Понравиться такому «плохому парню», — это еще судя по его прикиду, — с такой юношеской и детской внешностью, как у Ли… это оставалось загадкой, поглощенной темной мантией таинственности. — Ну, «маленькой шлюшкой» тебя явно не назвать. — темноволосый тянется в карман джинсовки, выуживая оттуда тонкую ментоловую сигарету и зажигалку. Нервно закуривая, продолжает, — Хенджин. Хван Хенджин, принцесса, но для тебя можно просто «Джинн-и». Он гадко ухмыляется, поворачиваясь на смущенного парня. Феликс и правда был похож на принцессу, несмотря на его грубоватый голос и дерзость. Хван выдыхает мелкий столб дыма, который туманом начинает затягивать пространство вокруг него. Он закидывает ногу на ногу, все еще наблюдая за румянцем нового знакомого. — Ты не похож на завсегдатая этого клуба. И какого черта ты поплелся в самое дерьмо? Тебя бы по кругу пустили. — Хенджин скидывает пепел в хрустальное блюдце, - или принцессе нравится грубо? — он по-блядски облизывает губы. — те парни действительно приметили тебя. Хоть и рядом с тобой было двое, то это не значит, что это вся компания. Их намного больше, а если бы я не подошёл? — он наклоняется к Феликсу и выдыхает ментоловую дымку тому в шею. — ММ…Хенджин, ой, то есть, Джинни, даже если бы меня зажали и пустили по кругу, то, — Ликс хихикнул, — я бы был сытым, а кое-кто остался бы без члена на веки веков. И ахх, — Ли специально сладко простонал, — когда тебя трахают грубо, это так…божественно, знаешь, — Феликс вскинул брови, по-блядски глядя на Хвана (т.е. сверху вниз). Парень взял Хенджина за подбородок, повертев его голову в разные стороны, а после дерзко сжал маленькими пальчиками его щеки, вытянув свои губки уточкой. — Утю-тю, какой же ты милый, — юноша снова усмехнулся, — прям так и нарываешься на щелбан. Феликс приблизился к чужому лицу, вдыхая ментоловую дымку, а после зарядил едва заметный щелбан по широкому носику Хвана. Хенджин молча наблюдал за Феликсом, что крутит и рвет его самообладание так, как только может. Он благодарит себя за то, что вовремя скинул сигарету в пепельницу, потому что его руки упираются в бархат дивана. Щекотливое ощущение пальцев на щеках и носу заставляет Хвана задержать дыхание, наблюдая за юношей. — Принцесса, так ты любишь грубо, да? Тогда дай мне вытрахать из тебя всю душу и твою блядскую дерзость. Хенджин хватает Ликса поперек, усаживая на свои колени. Заставляя светловолосого широко развести ноги, и с рыком сжимает ягодицы, надеясь, что на них останутся синяки. Оба порядком выпили, обоих заводит ситуация того, что знакомы от силы двадцать минут. — Я покажусь конченным извращенцем, но позволь услышать твои стоны снова, принцесса. От резкого и столь приятного движения (хотя сам Ликс не считал себя извращенцем и уж так нуждающимся в сексе) из уст мальчишки вырвался новый сладкий стон, пока он блаженно закинул голову назад, совершенно не следя за своими руками, что медленно и так робко взобрались на чужие плечи, сжимая. — Ох, черт, Джинни, ты чего такой, — глубокий томный вздох и перевод дыхания, — охуенный? Пока алкоголь ударяет в голову, — уже, кажется, побочное действие -, Ли перестает соображать, что сейчас вытворяет всем своим телом, руками и особенно губами. Парень пододвигается ближе, удобно усаживаясь на чужом паху, и назойливо так трется, чтобы вызвать у актива сильное желание нагнуть, — простого желания ему уже недостаточно. А губы сами по себе накрывают чужие, пока зубы кусают до крови нижнюю губу Хенджина, а язык слизывает маленькие капельки крови, оставляя во рту металлический привкус. Ли переходит сразу к мочке уха, сначала по-детски покусывая, — совсем как малыш, у которого только-только зубки режутся, — а после пускает в дело язык, разбивая воздушные «щиты» в ушной раковине. — А я смотрю ты разошелся. — Хенджин ведет руками вверх — по бокам, сжимая талию. Слизывает кровь с собственных губ, ощущая, что самоконтроль он где-то проебал. Где-то в Феликсе. И он не ошибается. — я знаю, что я охуенный, принцесса, но ты слишком много дерзила мне, за что должна получить. Он рвано выдыхает, когда Ликс тянет языком и зубками по эрогенной точке, старательно вылизывая. Хван расстегивает ремень, вытягивая из петель, а затем и пуговицу брюк с ширинкой. Он все еще не понимает, что такой милый юноша забыл в этом болоте. Он, черт (читать как: Хенджин) его возьми, даже в классическом костюме пришел, выпил самое легкое мохито, и его повело не по-детски. Пользоваться таким положением подло, но Хенджину поебать, потому что Феликс сам напрашивается и выводит так, что парень готов оттрахать светловолосого до звёздочек в глазах и полного истощения. Хван переворачивает Феликса на живот, то бишь опуская его на свои колени, а сам откидывается на спинку дивана. — Ах, принцесса, ты такая милая. — он рывком стягивает брюки и боксеры до колен, — а задница у тебя шикарная. — он на пробу ведет ладонью, легко похлопывая, — считай вслух, я хочу слышать. И когда тебе надоест называть меня «Джинни», кликай «папочкой», детка. — Хенджин заносит руку и со звонким шлепком опускает ее на правую ягодицу юноши. Феликс же с громким и пошлым стоном ехидно посмеялся, даже не вздрогнув и маленькой клеточкой тела. Да, он добивался этого с совершенно незнакомым ему парнем, — какие-то жалкие минуты не считаются хорошим знакомством, — и сейчас получает то, что хочет. Прямо как в самом раннем детстве, захотел — получил любым способом. — Первый, Джинни. Спорим, что твоя рука устанет раньше, чем я начну называть тебя «папочкой»? — Ликс громко усмехается, с горящим азартом в глазах глядя на «губастого переростка», — не думай, что я так быстро сломаюсь, губастик, — совсем по-ребячески Ли вытянул свой язык, на котором осталась кровь Хвана с, — как подметил малыш, — сладких губ. Руки у Хенджина ледяные. Он и сам не знает почему, но сейчас это было на руку. В голове эхом отдается дерзость светловолосого, на что парень гулко рычит. Феликс не знает на что может нарваться. — Вздумала играть со мной? Я же заставлю тебя кричать, глупая детка. Или ты хочешь, что бы я вытрахал из тебя всю дурь на той барной стойке? — Хван со свистом разрезает воздух и опускает руку на левое полушарие. Он раздвигает ягодицы и чуть давит на сжатое колечко мышц большим пальцем, а остальной ладонью на мошонку. — ну-ка, расскажи, ты ко всем так прыгаешь, едва узнав человека, принцесса? Ему буквально голову кружит тело светловолосого. Он бы даже разрешил сесть себе на лицо, но это потом. Хенджин снимает кольцо с цепью с джинс, закрепляя ту на шее у Ликса. Получается жалкое подобие ошейника, но Хвану нравится, нравится то, что если он потянет цепь на себя, на тощей шейке мальчика останутся красные следы, а сам малыш будет хватать воздух, глотая его. — Какой ты извращенец, Джинни. И аах, нет, я не какая-то шлюха, чтобы давать кому попало, — снова гадкий смех. Малышу до ужаса нравится выводить Хенджина из себя, и нет, Ли не считает себя мазохистом, просто…работа такая чутка болезненная и опасная. — ну же, кобель, покажи, что ты можешь кроме своего пиздабольства, — бесить активов — это по части Феликса, а особенно перед грубым сексом. Ликсу нравилось то, что делает Хенджин. Это так до одури кружит голову, нереально захватывает дыхание и по всему телу разносится чувством удовольствия. Парень вновь томно выдыхает, ожидая нового грубого вброса со стороны Хенджина. — Даешь только избранным, принцесса? — Хван гладит нежную кожу ягодиц, а потом наносит несколько ударов подряд. По сути, задница Феликса уже должна гореть нещадно или уже горит, просто парень очень упрямый. Хенджину хорошо до одури: он стягивает с паренька пиджак и с треском срывает рубашку, оставляя того почти обнаженным. Свободной рукой наматывает цепь и резво тянет назад. Ему кажется, что даже слышен хруст позвоночника Феликса. Он скользит взглядом по спине мальчика, чуть наклоняется, оставляя пару поцелуев-бабочек и укусов. — Ты такой горячий, когда выебываешься. — он снова и снова шлепает ягодицы юноши. Красный оттенок медленно перетекает местами в сиреневый. Собственный член упирается в плотную кожу джинс, вероятно пачкая боксеры, но он потерпит. Ради мольбы принцессы он потерпит. Стонать и что-либо говорить получается слишком хрипло и глухо из-за сильно сжимающейся на шее цепи, но даже в такой ситуации Ликсу удается смеяться. Смеяться над тем, что ему причиняют боль; что его сейчас используют и выкинут как ненужную игрушку; да и просто смеяться над столь зверским лицом Хенджина. Забавно. — Кх…я так гляжу, тебе нравится причинять кому-либо боль, да, Джинни? — счет всех этих шлепков Ли давно позабыл, да и это не столько важно сейчас, — а ты садист. Феликс чуть приподнимается на локтях, с силой поворачивая голову в сторону папочки. А после смотрит щенячьим взглядом, моля немым языком о поцелуе, виляя задней частью тела, словно он маленький щеночек. «Ну патилуй! Ну патилуй!» — Нет, просто ты меня выводишь из себя. — Хенджин сжимает ягодицу, а затем наносит уже привычный тяжелый удар. — не смотри так на меня, детка, я не перестану тебя шлепать. Парень опускает цепь, и та со звоном опускается на паркет. Он наклоняется, облизывает губы Ликса, а затем мимолетно целует, оставляя после себя легкое покалывание. Хенджин тянется к ящику стола, доставая оттуда приличный бутылек персиковой смазки. Звонко открывает и выливает как минимум четверть на ягодицы мальчишки. Контраст должен дать яркое ощущение боли, как знает Джинни. Он растирает жидкость, после которой кожа Феликса блестит в приглушённом свете. Хван последний раз шлепает охуительную задницу и наконец-таки основательно берется за растяжку. Тщательно массирует, а затем проталкивает указательный палец на одну фалангу. — А ты точно не девственник, малыш? — Пфф, да нет, с чего ты взял вообще? — а самому до ужаса больно, только вот Феликс не показывает, скрывая всю боль за ослепительной улыбкой. Да, какой-то левый парень из клуба, с которым они знакомы от силы тридцать минут, лишит его девственности. Покажет, что значит настоящий секс, а не какие-то игрушки, которые и самому себе постыдно вставлять в анус даже тогда, когда ты один живешь дома, и никто тебя за такое не осудит. Но теперь стонать стало гораздо легче, ведь цепь не так сильно давит на шею, давая возможность с легкостью дышать и говорить своим охуительным, — он ни капельки не чсв, — голосом. Чуть набравшись смелости, Ли сам насаживается на длинные пальцы Хвана, выдавая положительный стон. Только пока что это не стон удовольствия, это стон боли. Такой боли, какой не пожелаешь и врагу. «Держись, не показывай ему, что ты девственник, а то еще и засмеет. Черт, почему просмотр порно с порнхаба не дал мне опыта в этих делах?» «Ну посмотрим, принцесса, какая ты у нас опытная» Хван моментально понял, что никого никогда у Феликса не было, ну, потому что наигранную уверенность он изображать не умел. Не умел совсем. Да и кто будет реагировать настолько нервно. — Потерпи немного, принцесса. — Хенджин нащупывает твердую бусинку соска. Аккуратно теребит ее, стараясь отвлечь мальчишку от неприятных ощущений. Когда один палец стал свободно проходить на две фаланги, парень добавляет второй, оглаживая шелковистые стеночки. — ты такой узкий. — Хван прикусывает мочку уха Ликса. Разводит пальцы на манер ножниц. Хенджину невтерпеж, он двигает коленом, заставляя Феликса тереться своим стояком о жесткий материал джинс. — зачем ты мне врешь? Феликс от блаженства и досады закусывает нижнюю губу, пока из глаз текут соленые капельки воды. Стыдно, ужасно стыдно. Ли отказался хоть как-то это комментировать или отвечать, посчитав нужным просто промолчать и попытаться успокоиться. Но остановить плач сил не оставалось, из-за чего тот вздрогнул, когда вдохнул воздух. «Черт, спалился» — кратко пронеслось в голове Ликса, и парень сразу же уткнулся в собственные ладошки, лишь бы не показывать свое лицо. — Малыш? Что случилось? — Хенджин перестает стимулировать мальчишку. — ты плачешь? — Хвана никогда не волновало то, что чувствует пассив, находясь под ним, но сейчас хотелось взаимного удовлетворения. Он аккуратно подхватывает Феликса, усаживая его на колени. Младший от смущения закрывает лицо ладонями, рвано выдыхая. Хенджин отлепляет руки ли от лица, и целует поочередно каждую ладонь. Хоть в помещении и было темно, парень разглядел мокрые дорожки слез на щеках, усыпанных веснушками. — Малыш, не плачь. Все хорошо. — Хенджин аккуратно касается губами его щеки, слизывая солоноватые кристаллики. Он мягко оглаживает бока, опуская ладонь на вставший член Ликса. Размазывает по головке выделившийся предэякулят, и на пробу пару раз ведет вверх-вниз. Малыш положил маленькие лапки на сильные плечи старшего, вздрогнув от нахлынувшего возбуждения. — П-прости, я не хотел врать, — голос звучал подавленным и с ноткой грусти, — мне…б-было стыдно такое говорить, что ты у меня первый…и я…растерялся… Ли ещё раз всхлипнул, сжавшись всем телом как маленький беспомощный котёнок, а крохотные лапки сжались в кулачки, пока парень вздрагивал всем торсом, рвано дыша. Лишь только удовольствие, что сейчас доставлял Хван, немного успокаивало. — Я бы наказал тебя за вранье, но твоя задница оставляет желать лучшего. — Хван чуть шкрябает ногтем по уретре. Буквально через мгновение его ладонь покрывается липкой белесой субстанцией. Он подносит ее к губам и слизывает, не разрывая зрительного контакта. — ты такой сладкий. До безумия. Хенджин вылизывает свою ладонь, а после припадает губами к соскам Ликса, пока тот сжимает узкие лямки майки на парне. Он снова наматывает на руку цепь, заводит ее за спину мальчишки и тянет. — Принцесса, если я сказал, что вытрахаю их тебя всю дурь, то я это сделаю. Мне страшно, что я сломаю тебе поясницу. Он опять закусывает сосок, втягивая его, а затем зализывая. В районе шеи уже около десяти алых отметин и укусов, на что старший довольно ухмыляется. Ликс вновь хрипит, пытаясь простонать. Глаза сами закатываются, а рот в противной усмешке открывается. Снова больно, но боль, которая слишком приятна. Кажется, вновь проявляются мазохистские признаки. — Ккхх…какой же ты…блядский чмошник с охуенно сладкими губами… Кхх… Папочка, я жду вашего вхождения в меня~ Моя попка так пуста без вас, она жаждет вашего члена, — просмотр порнофильмов всё-таки пригодился и в жизни. Удивительно. — Так бы и сразу, малыш, но я бы не стал бросаться такими словами в мой адрес, или тебе так понравилось наказание? Фиолетовый тебе идет. Хван мокро лижет кадык Феликса, отчего тот дергается, расстегивает пуговицу и ширинку собственных джинс, чуть приспуская их с боксерами. Член больно откликался на любую махинацию, потому что достаточно давно стал твердым. Хенджин выливает немного смазки себе на ладонь и растирает её по плоти. Приподнимая мальчишку, Хван уже плавился от предстоящего ощущения узости. Он тихонько опускает Ликса, постепенно насаживая на член. — Потерпи, принцесса, немного осталось. Со стороны малыша послышался тихий скулеж, а после томный вздох с тихим стоном. — Как же…хорошо, черт возьми…так…горячо…и.кхааа…он такой большой…мгаах… — Ли пытался отдышаться, но цепь на шее мешала это сделать, — немного, да, говоришь…хах…тепло… На удивление для самого себя, Феликс расслабился, с лёгкостью принимая в себя немалых размеров орган. Он прекрасно чувствовал, как у члена Хенджина бьётся пульс на выпирающих венках. Это добавляло какой-то что ли особый эффект и… — Ах, боже, а ты даже немного волнуешься, пульс-то быстрый. — Блядство. В тебе так горячо. — Хенджин полностью опускает Феликса и не двигается — дает время привыкнуть. — я не волнуюсь, я боюсь сорваться, малыш. Хван стонет от узости и температуры. В глазах плывет, но он фокусируется только на охуенном Феликсе Ли. Пара кровавых укусов, синяки, засосы. Все это вперемешку с осознанием того, что Хенджин у Ликса первый, дает нереальное месиво ощущений. Его ведет. Он опускает ладони на ягодицы парня, мягко поглаживая. Понимает, что его принцесса еще долго не сможет сидеть ровно. — А дальше сама, принцесса. Наконец боль сменяется долгожданным удовольствием, и Ликс спокойно выдыхает, начиная свои первые в жизни движения. Чувствовать в себе чей-то член так необычно и приятно, что Феликс буквально тает на чужих коленях. Правильно говорят, что первый опыт — самое незабываемое событие в жизни. — Ах, боже, никогда бы не подумал, что это и правда будет приятно, — Ли на секунду остановился, потому что ноги устали, — только вот как я завтра на работу пойду, — парень задумчиво прикусил губу, продолжив свои скачки на органе. Феликс Ли — это пиздец. Это полнейший пиздец. По крайней мере, так думает старший. В голове каша из мыслей, когда на твоём члене буквально скачет «невинное чудо». Хенджин опускает ладонь на бедро, сжимая до синяков, а вторую кладет на член мальчишки, дразняще касаясь чувствительной головки. Он поднимает взгляд, и ему открывается просто блядская картина: Ли, весь в испарине, а из уголка рта тянется ниточка слюны, в царапинах и засосах на груди, с воспаленными сосками и снова со стоящим членом выглядел как произведение искусства в глазах Хвана. Ну вали и трахай просто, чем он сейчас и занимается. — Я хочу, чтобы ты села мне на лицо, малышка. Ну, или просто встанешь на четвереньки. — он облизывает губы, резко толкаясь внутрь Ликса, — я вылижу тебя начисто. — он наматывает цепь, и тянет Ли на себя, больно целуя. — А я смотрю, что ты голодный, Папочка~ — манящим голосом заговорил малыш, — хочешь уже испробовать меня всего, хах, извращенец. И Ли вновь целует, только уже с языком, исследуя чужой рот с большим удовольствием. Язык вольно бродит по рту, проходясь по ровным зубам, задевая небо и станцовываясь с чужим языком. А Хенджин очень вкусный, как подмечает Феликс, а целовать его, это как откусить кусочек шоколадного пирожного. Он такой же сладкий и чутка смазанный. — Блаженство, — хрипит Ликс, — я не перестану повторять, как же ты охуенен, папочка~~~ — Просто ты такой сладкий, малыш. — Хенджин отстраняется и наблюдает, как между их губами тянется тонкая ниточка слюны. Он срывается на бешеный темп и шлепает до одури ягодицы Ли, напрочь забывая о том, что они не в лучшем состоянии. Внутри Феликса горячо и узко, что Хван неприкрыто стонет и гортанно рычит, надрачивая мальчишке. Ликс пачкает собственный живот, обмякая, пока Хенджин остервенело толкается внутрь, вновь и вновь проезжаясь по простате. Кончает он через несколько толчков, не выходя. Старший откидывается на спинку дивана, утягивая за собой малыша, который все еще тяжело и рвано дышит, отходя от красочного оргазма. — Ну так что, принцесса? Устала? Феликс все еще пытался отдышаться от такого бурного секса. Но сил сказать хотя бы слово совершенно не было. Лишь тяжелое дыхание с тихим хихиканьем выдавало Ликса с поличным. Да, он ужасно устал, но и ему понравился секс с Хваном. Нет, не так. Ли хочет повторить это раз десять, а то и больше. — Хаахх…да…пожалуй. Так спать хочется, — парень невольно зевнул, кладя маленькую головку на чужое плечо, слегка приобнимая Хенджина. Дыхание медленно выровнялось, а туша расслабилась, разжав кулачки, что сжимали майку на чужих плечах. — Но я готов на второй раунд. Накорми голодного папочку, малыш. Хенджин ведет ледяными пальцами вдоль по позвоночнику, снова шлепая ягодицу ровно по синяку. Он стаскивает с себя тельце младшего, ставя его на стол на четвереньки. Феликс был очень лёгким, что сильно облегчало хенджинову задачу. Когда его малыш наконец-так был готов, Хван приободрился, голодно оглядывая вид сзади. — Неужели это все только мое? — он на пробу касается языком сжатого колечка мышц, ощущая как младший дернулся. — Ч-черт, ты мне даже и поспать не дашь? Вот же ж извращуга Джинни, — Ли пьяно посмеялся, начиная получать удовольствие от Хенджиновских действий. Божественно, прекрасно, охуительно… Эти ощущения можно описывать просто бесконечно. Ли устроился еще удобнее, опустив торс чуть ниже на стол, чтобы облегчить себе стойку раком. Как хорошо, что их сейчас никто не видит, а то малыш просто бы помер от смущения. Дразня, Ликс помотал попкой в разные стороны, чтобы уж точно снести крышу Хвану. — Обожаю тебя дразнить, папочка~~ Схватив Феликса за бедра, Хенджин придвигается ближе. На языке все еще чувствуется вкус собственного семени, что возбуждение снова скручивало органы внизу. Он сжимает избитые от его собственных рук ягодицы, ощущая высокую температуру крови, что вытекает из капилляров под кожей. Хвану охуенно видеть такого Ликса. — Какая же ты шлюха, Ликси. Моя шлюха. Он припадает к анусу мальчишки, сначала целуя, чуть касаясь, а затем яростно вылизывая. Перед ним сейчас такой открытый и гиперчувствительный Феликс Ли, что Хван ну просто не может не воспользоваться шансом опробовать все, что можно, и все, что нельзя. Он хочет, чтобы его малыш приходил сюда каждый день в надежде на еще один раз. — Ого-го, мистер Хенджин у нас собственник, — Ликс засмеялся. Парня ужасно забавляло то, как ведет себя старший. И да, Феликсу удалось добиться своего. Того, чего он жаждал еще тогда, когда только-только зашел в этот до боли в голове знакомый гей-клуб, где обычно тусили какие-то отморозки и кобели в большинстве. И возможно сейчас ему получится сорвать куш в виде «охуенно трахающегося папочки Джинни», забить его разум только своей натурой, съесть его полностью и не дать желудку переварить этого хищника. Черт, да это же охуеть какой отличный шанс. — Если я увижу, — Хенджин сминает и снова шлепает по ягодице, — как ты подкатываешь, флиртуешь или, — он обводит языком по кругу, — еще хуже — трахаешься с кем-то, — проталкивает внутрь, слизывая семя, — я выебу и не дам кончить тебе совсем, а еще дразнить я умею, но лучше не знать, каково это, малыш. Просто не зли меня. Хван голодно набрасывается на миниатюрное, порядком покалеченное тельце, аккуратно вставляет два пальца, сразу же находя простату. Комок нервов дергается, когда умелые длинные пальцы надавливают ровно на него. — Не смей прикасаться к себе или я прекращаю стимуляцию, детка. Он видит, как уже болезненно дергается член Ликса, как он раздвигает ноги, оттопыривая свой прекрасный зад. Ли впервые жизни заскулил. Заскулил оттого, что ему не дают кончить и даже подушечкой пальца прикоснуться к красной от возбуждения головки, чтобы раствориться в прекрасной эйфории чувств. Да, Хенджин определенно собственник, ведь исходя из тех произнесенных им слов уже можно сделать вывод, что тот будет категорически против любого взаимодействия Ликса с другими парнями. «Смешно, черт, и так круто» — подумал про себя парень, стараясь не двигаться с места. Член уже весь изнылся, а правая ручка слегка потертой ладошкой тянется к возбужденному органу, вот-вот нарываясь позволить себе выпустить «заточенного в клетке в виде столба типа». — Умоляю, папочка, ну же, позволь мне кончить, я не могу больше терпеть, — и вновь тихий щенячий скулеж с ноткой невинности. — Ты кончишь только тогда, когда я скажу. Хван отстраняется от пульсирующего колечка мышц, смотря на свое творение: скулящий от перевозбуждения Феликс Ли просит дать ему кончить. Хенджин усмехается, вспоминая, как в начале вечера младший выебывался. Ему смешно и охуенно одновременно. Старший протягивает руку и щекочет головку мимолетными прикосновениями. — Не смей кончать блять. — он шкрябает кончиком ногтя по уретре, снова слышит громкий скулеж и, почти плачущее, «папочка, пожалуйста» — я еще не наигрался. — свободной рукой шлепает под ягодицей, немного задевая яички, щипает, гладит: он делает все, что бы Феликс его умолял. — ты же говорил, что когда тебя берут грубо это. Сейчас, я вспомню. Охуенно. Ну как, малыш, охуенно? — Д-да, но…умоляю, умоляю, Джинни, я очень хочу кончить! Ну пожалуйста! — Ли было немного не в привычку умолять кого-то, а особенно о такой постыдной вещи. Все эти прикосновения нереально возбуждали, что даже и самому члену было в тяжесть выдержать такой накал эмоций, от чего Феликс кончил, даже не прикасаясь к головке и стволу. И тут же приятное чувство чуть ниже живота распространяется по всему телу, а Ликс ложится на стол, подгибая ножки. «Наконец» — мимолетно проносится у того в голове, когда уже глаза начинают вновь слипаться, не давая возможности их открыть. — спать хочу…си-и-и-ильно… — слышатся краткий вздох и тихое сопение. Старший подхватывает вспотевшего мальчишку, укладывая себе на колени, а голову на грудь. — Я же просил, малыш. Очень непослушный, очень. Хенджин мягко целует феликсовы губы, ощущая высокую температуру младшего. Он аккуратно накрывает его своей джинсовкой, говоря, что бы тот спал, а как проснется — разбудил и его. — Моя маленькая сладкая принцесса. Он зарывается носом в мягкие волосы Ли, ероша их на макушке. Тело Ликса все еще дрожало от оргазма, а сперма нелепо поблескивала на стекле стола. Хван лыбится, надеясь, что Ликси его еще порадует своим присутствием. У старшего дома.