Грек в Британии

Уже два месяца они с Эской путешествовали на севере в поисках штандарта легиона. Несмотря на опасения его дяди, ничего страшного не случалось: на них не нападали и не грабили. Удачно придуманная маскировка глазного врача объясняла нездешний акцент и вид Марка. Да и сам молодой римлянин был рад этому путешествию. Ещё каких-то пару-тройку месяцев назад Марк Флавий Аквила с трудом мог представить жизнь за пределами Римской империи. На окраине государства — да, пожалуйста: жизнь крепости и окрестных деревенек проходила у него на глазах. Но о дальних землях, Марк, как и каждый житель Рима, мог знать только по отрывочным сведениям купцов. Которым особо-то и не верилось, ибо всем известно, что купцы и странники любят преувеличивать и привирать, рассказывая о своих путешествиях. Даже Эска, хоть и был коренным жителем Британии, о территориях к северу от Адрианова вала знал лишь от торговцев. На деле здесь в Каледонии встречалось всякое. Были мелкие и крупные деревеньки, практически как две капли воды похожие на те, что находились у вала; были отдельные усадьбы, принадлежащие небольшому клану или одному семейству; а были и очень крупные поселения, где можно было найти рынок и даже несколько постоялых дворов. Не такими дремучими оказались эти места. Даже бродячие лекари не были диковинкой. Впрочем, в крупных селениях и не такое встречалось, на их рынках часто можно было встретить товары с разных уголков Римской империи. Друзья уже давно перестали удивляться, когда видели на женщинах египетские и греческие украшения, или когда в благодарность за лечение их угощали вином родом с южного побережья Испании. Особенно в западной части страны, куда их занесло в поисках орла. В Шуус-Кейбоар они собирались заглянуть всего на один день. Это было в сторону от намеченного ещё в Каллеве маршрута, но поиски того стоили. К тому же, было интересно взглянуть на Большой западный рынок — именно так название этого места переводилось с местного наречия. Уже при подъезде к поселению друзья оценили ширину и утоптанность дороги, высоту и укрепления городской стены. Пока Эска в воротах расспрашивал стражников (лучших знатоков всего, что было в городке) о хорошем постоялом дворе, Марк тайком рассматривал вооружение и доспехи местных воинов. Взгляд бывшего центуриона безошибочно выхватывал то наконечник римского копья, то легионерский шлем. Но угадать, были ли эти вещи растащены в виде трофеев после гибели Девятого легиона, или выменяны у солдат на валу, было нельзя. Шуус-Кейбоар сильно отличался от всех остальных поселений, что встречались им на севере Британии. Увидеть здесь такое было действительно неожиданно. Это был настоящий торговый город. Городишко раскинулся скоплением домиков и хижин, кабаков и торговых рядов напротив пристани, где были пришвартованы корабли и лодки купцов. Найти нужный постоялый двор в путанице узких улиц было непросто, Эска несколько раз спрашивал дорогу. Это было правилом — не стоило лишний раз демонстрировать акцент замаскированного римлянина. Наконец один из уличных мальчишек провёл их к рекомендованной гостинице. Дальше всё шло по привычному сценарию: Эска вылавливал хозяина, сообщал ему, что сегодня боги к нему благосклонны, так как его скромное жилище посетил глазной лекарь из самой Греции. Никто на севере Британии не знал, где эта самая Греция (лишь пару раз спросили ради интереса), но хозяева подобных заведений кивали и сами провожали такого достойного человека в дом. Греческий или не греческий — но лекарей здесь уважали. Затем, как правило, весь день и вечер в таверну шёл непрерывный поток посетителей. Обычно грек Деметрий подробно расспрашивал о болезни глаз или осматривал тех, кого к нему приводили, потом важно доставал баночку с наиболее подходящей мазью. Посетители же сразу расходиться не торопились, а оставались в таверне и заказывали то, что варилось на постоялом дворе. Выгода была всем: хозяин получал прибыль, нуждающиеся — лекарства, а Марк и Эска — порцию разной нужности сведений, а также по дешёвке еду, крышу над головой и корм для лошадей. В Шуус-Кейбоар хозяин постоялого двора ожидаемой радости не высказал, да и не до того ему было — посреди двора стояли две телеги, вокруг которых суетились люди. Только кивнул в сторону конюшни, где они могли оставить лошадей. Про комнату они узнавали уже у хозяйки. Полчаса спустя, когда они уже обедали, сидя за столом в зале таверны, в распахнутые двери влетел сухонький старичок в сопровождении небольшого пса. Марк, которому были хорошо видны двери, замер, даже забыв проглотить пиво, которое пил. Этот старик выглядел странно и был неуместен среди британских заросших охотников. Через мгновение Марк понял, что не так — на старике была длинная туника, обычная одежда в Риме, да и в Каллеве. Но не здесь, не в столь далёком от цивилизации месте. Эска, мгновенно почувствовав напряжение товарища, потянулся к ножу на поясе. Старик в свою очередь резво осматривался, щуря глаза в сумраке помещения. Так же резво он выцепил из окружающих Марка, и теперь с поражающей скоростью оказался рядом, чуть не врезавшись в спину Эски. Марк моргнул. Наваждение не исчезло. Теперь старик не просто стоял рядом со столом — он ещё и улыбался. Но оказалось, это ещё не всё. Улыбкой он не ограничился и, сразу же и без остановки, громко затараторил.. На них оглянулись все посетители таверны. Только пару секунд спустя Марк начал понимать речь этого странного человека — хвала Митре за то, что в римском доме его родственников считалось хорошим тоном знать греческий язык. В своё время к маленькому Марку был приставлен учитель-грек, так что теперь он мог свободно говорить и писать на этом языке. Правда, прошло уже два года с тех пор, как такой необходимости не возникало — в провинции Рима было принято восхищаться прекрасными греческими статуями, но не требовалось вести дискуссию. Марк перехватил руку Эски, когда тот уже был готов вскочить — бритт не понял ни слова и решил, что они в опасности. Марк спокойно поднялся, важно поклонился незнакомцу и ровным уверенным голосом представился на языке Гомера: — Скромный лекарь Деметрий из Александрии приветствует тебя и приглашает присоединиться к нашей не менее скромной трапезе. — Марк показал на скамью. — Позволь представить тебе моего проводника и помощника — Эску, сына Куновала из племени бригантов, — теперь он указывал на своего товарища. Эска доказал, что недаром провёл больше года в доме Аквилы. Полностью доверяя Марку, он тоже поднялся и молча поклонился. Старик буквально расцвёл и снова быстро заговорил. Для него встретить земляка в дикой стране было неимоверным счастьем, он даже не поверил, когда прибежал сынок хозяина постоялого двора с вестью, что у них остановился лекарь из Греции. Марк его понимал, очень хорошо понимал — он два месяца почти не слышал римской речи. Поэтому лишь махнул мальчишке-подавальщику, чтобы тот принёс ещё местного пива и еды. Атинаис, а именно так звали старика, своего счастья скрывать не собирался, и теперь не замолкал, делясь подробностями своей жизни. Богини судьбы занесли его в эти дикие места больше десяти лет назад. Сейчас у него жена из местных и подрастают сыновья, он содержит небольшую лавчонку, где торгует всякой всячиной и лечебными травами. Да-да, у него есть и душистые масла, и египетские ткани, и лучшие италийские вина, даже несколько свитков, но они уже не для продажи. У него есть знакомые из торговцев, чьи корабли регулярно заходят в эти края, но среди них совсем нет греков. Старик говорил и говорил, и, казалось, не мог наговориться. Марк лишь изредка вставлял пару вопросов. Ему тоже казалось чудом встретить здесь, среди земель татуированных бриттов, грека, который родился в той самой Александрии и побывал в Риме, знал поэзию Гомера и охотно интересовался тем, что происходило в цивилизованном мире. А вот Эска совсем не радовался. Марк видел, как тот хмурил брови, перебирал крошки на грубом столе и вздыхал от скуки. Бритт не понимал ни слова, старик ему надоел, а ситуация раздражала. Небольшим развлечением служила лишь собачка. Здесь она смотрелась так же неподобающе, как и туника грека. Пёс был маленький, со светло-рыжей шерстью и смешными ушами. Эска видел похожих собак только в римских городах и никогда с северной стороны Адрианова вала. Собачка тем временем об этом не догадывалась и бойко носилась по залу, обнюхивая щели в стенах, где, по обыкновению всех трактиров, скрывались крысы. Только однажды Атинаис окрикнул пса, когда тот пропал из вида, скрывшись в дальнем углу: — Льонас! И собака стрелой подлетела к хозяину. — Льонас? — Марк заулыбался, впервые за долгое время повернулся к другу и по-бриттски пояснил, что это имя означает «лев». Потом снова вернулся к разговору с греком. Бритту оставалось только грустно жевать варёное мясо и наблюдать за остальными посетителями. Атинаис раскланялся с Марком уже перед сумерками, взяв обещание, что завтра тот обязательно посетит его: «Меня и мою лавку здесь все знают», — сказал он на прощание и ушел в сопровождении собаки. Разумеется, следующим утром они пошли к Атинаису. Марк предложил Эске отдохнуть в комнате или одному сходить на конный рынок, но бритт не хотел оставлять Марка в чужом месте. По дороге они свернули в торговые ряды. В первую очередь приценились к лошадям и оружию, прошлись по гончарным рядам и заглянули в местную кузню. В результате Эска удачно выменял два десятка наконечников для стрел и плащ из тёплой ткани. На грязных улочках толпился и громко торговался на удивительной смеси языков самый разный народ. Пестрота одежд и разнообразие товаров, люди из других стран, шум и толчея заставили Марка вспомнить детство на улицах Рима. А вот Эска чувствовал себя не в своей тарелке — рынки, на которых он бывал ранее, выглядели куда скромнее. Римлянин был бы рад ещё пошататься по рядам, посмотреть на диковинки, но, заметив усталость друга, повернул в ту сторону, где располагалась лавка Атинаиса. Старика-грека в городе действительно знали: первый же лавочник, к которому обратился Эска, подробно объяснил, как пройти к его дому. Заодно сообщил и о второй сфере его деятельности — оказалось, Атинаис ещё и выдёргивает больные зубы. Нужный дом нашёлся легко: он отличался от всех остальных, напоминая средиземные домики, а на деревянном пороге возлежал Льонас. На его звонкий лай из дверей показалась немолодая женщина — жена хозяина лавки. Её статус подтверждали одежда из дорогой ткани и красивые украшения, сделанные далеко от этих мест. Марк представился по-бриттски, женщина тепло улыбнулась в ответ: — Проходите и будьте гостями. Мой муж уже ждёт вас, — и крикнула вглубь дома: — Атинаис, твои гости пришли. Марк первым шагнул через порог. Лавка была под стать хозяину, типичная для городов римской империи: белёные стены, вдоль них располагались столики и полки, где стояли и лежали вещи для продажи. Появление Атинаиса мало отличалось от вчерашнего. Он так же внезапно вышел из дверей, ведущих в жилую часть дома, и, громко приветствуя, бросился к Марку. Быстро, не желая слышать возражений, он увёл гостей в трапезную, где их ждал сытный обед и приятный сюрприз в виде хорошего вина. Следующие часы Марк и Атинаис посвятили греческой литературе и новостям из империи, поговорили и о лечебных травах и снадобьях. Эска не выдержал общества учёного грека и сразу после обеда улизнул из трапезной. Остаток дня он провёл, сидя на пороге лавки в компании собаки. Обратно на постоялый двор друзья возвращались уже в сумерках. Эска шёл чуть впереди Марка (старая привычка) с грозным видом, чуть слышно бубня под нос про греков, из-за которых они потеряли полдня пути, их собак, которые годились лишь на охоту за трактирными крысами, и про жару. Марк примирительно положил руку на плечо друга: — Ну же, Эска, не сердись. Подумаешь, полдня потеряли — это не страшно. Зато когда ещё с таким человеком можно пообщаться. Знаешь, мне он напомнил учителя из школы. Тот, правда, был толстый, но зато когда начинал декламировать Гомера, то на уроках можно было делать всё что угодно. А собака чем тебе помешала? Кстати, Атинаис сказал, что его Льонас далеко не каждому позволит сидеть рядом с ним на крыльце. — Льонас — «лев», что за имя для такой мелочи? Он только и может охотиться, что за крысами, — Эска уже не сердился, просто ворчал. Желание Марка, пообщаться с соотечественником он понимал: в римском рабстве ему тоже не хватало общения на родном языке. Просто в эти часы он почувствовал себя одиноко и немного ревновал друга. Марк рассмеялся: — Именно крыс они и ловят. Ну ты представь, что большие охотничьи псы будут носиться по таверне за крысой — они же там всё перевернут… а что не перевернут, то сломают. Эска живо представил такую картину и рассмеялся в ответ. Волкодавы, запросто сносящие скамьи в погоне за крысой, выглядели смешно. А на следующее утро друзья покинули Шуус-Кейбоар. Несколько часов по дороге среди холмов — и вот их окружала совсем дикая местность. Теперь казалось необычным, что недалеко на побережье находится торговый город, где живёт грек Атинаис. Скитаться по северным землям Марку и Эске нравилось: новые места, новые люди, сложности пути — всё это было лучше, чем сидеть на одном месте, как было в прошлом году. Римлянина не устраивало только отсутствие настоящей бани — особенно в последние дни, когда стояла жара, что было редкостью в этой части Британии. И наличие бороды. От неё становилось ещё жарче, но сбрить её было нельзя. Приходилось терпеть, не снимая, и мокрую, воняющую потом тунику — великому лекарю следовало следить за статусом, особенно если они на проезжей дороге и недалеко от поселения. Марк был рад, когда Эска по каким-то только ему известным приметам свернул в сторону от дороги. Там оказался ручей — то что надо для отдыха в такой знойный день. Пока бритт занимался лошадьми, Марк поспешил к прохладе воды. Гладь разбилась, когда он опустил руки в ледяной ручей. Краем глаза увидел, как метнулась в сторону стайка мальков. Марк зачерпнул воду, умылся, обмыл руки до локтей, смывая пот и пыль. Хорошо-то как! Он взглянул на своё отражение в ручье. С зеркальной глади на него смотрело блестящее от пота лицо мужчины с тёмной кудрявой бородой и обгорелым носом. Дополнял картину ещё и смешной фригийский колпак. Такой вид был Марку до сих пор непривычен. Нет, не Марку, а Деметрию из Александрии, величайшему глазному лекарю, — поправил он сам себя. Даже вдали от чужих людей не стоило забывать о выбранном образе. Здесь, на северной стороне Британии, ошибаться было опасно. Взглянул на себя ещё раз, расправил рукой спутанные пряди на подбородке — с косматой бородой глазному лекарю тоже не пристало ходить. Подошёл Эска, зачерпнул воду котелком и растянулся рядом на шелковистой траве. Бригант, на зависть своему товарищу, с самого начала жары обходился без туники и плаща. Это было не редкостью здесь: мужчины так демонстрировали свои татуировки и принадлежность к племени. Римлянин уже научился различать основные узоры, но до уроженцев здешних мест ему было ещё далеко. Марк не удержался и провёл ногтем вдоль синего узора на руке бриганта. Тот даже не шевельнулся. — Э-э-э, я смотрю, жара и тебя разморила. А то всё: «мы, бритты, привычны к здешней погоде, в отличие от неженок с юга», — Марк шутливым тоном поддел друга. На этот раз загорелая спина шевельнулась, тени травинок заиграли на синей татуировке, когда Эска опёрся на руку, переворачиваясь на спину. Он приложил ладонь к глазам, чтобы яркое солнце не мешало ему смотреть на друга, мягко улыбнулся. И только после этого, чётко проговаривая звуки бриттского языка, повторил фразу: — Мы, бритты, привычны к здешней погоде, в отличие от неженок с юга. Вот так, лекарь Деметрий, — Эска протянул руку и взял ладонь Марка, тот сжал её в ответ. Это был привычный жест — ладонь в ладонь. На этот раз Эска начал первым: — Я бы предпочёл, чтобы мы не встречались с тем греком, — он высказал то, что терзало его последние два дня. — С Атинаисом? — Марк переспросил. — Почему? Это было весело. — Да уж, весело, — бригант скривился. — А если бы он заподозрил, что ты не грек? И я не понимал ни слова из того, что вы говорили, — закончил он совсем грустно. Марк весело усмехнулся, для него история осталась лишь приятным воспоминанием: — Зато как интересно было у него в лавке! И снова воцарилась тишина, насколько она возможна в лесу. Марк растянулся рядом с другом, и оба чувствовали, что напряжённость, которая была постоянной спутницей среди рыночной толпы, их покидает.