idiots to lovers

старшая школа протащила донмена по асфальту, как собаку, привязанную к чьему-то мотоциклу, как уродца, нежеланного ребенка, потому что это дончжу всегда был таким правильным и хорошим, любимцем родителей, сокровищем, это дончжу выходил на передний план на всех семейных фотографиях, это его показывали дальним родственникам на чусок, как фарфоровую статуэтку, сверкающую, дорогую, драгоценного сына в накрахмаленной рубашке и с миловидным алым бантиком. даже без одного переднего зуба дончжу широко улыбался, и его набитые маминым печеньем щеки росли еще сильнее, а кожа натягивала искусственные веснушки, нарисованные золотистым маркером из набора, подаренного на рождество. ох, каким красивым был этот ребенок, – не налюбуешься. а донмен был лузером и, да, уродцем. первый блин – комом, вы разве забыли? донмена никто никуда не звал, у него последнего спрашивали о здоровье и самочувствии, а нужен он был лишь в качестве няньки для дончжу, хоть и сам был старше на какую-то несчастную минуту. донмен никогда бы не смог подумать, что всего минута может сыграть настолько значительную роль в жизни человека. минута, которую он прожил на свете, кричащим, плачущим, мокрым и липким, минута, которую он прожил в мире без дончжу и, ох, каким прекрасным и чудесным был этот спокойный, тихий, дивный мир. а потом дончжу разорвал его на части. \ донмен сидел в своей комнате, заперевшись изнутри на все четыре замка, в картонной коробке, обклеенной изнутри плакатами безымянных инди-групп из эксклюзивных выпусков всяких хипстерских журналов, и слушал на полную громкость тяжелую кашу из альтернативного рока, который неистово рвался наружу из пыльных колонок на полу у письменного стола. на этом же самом столе в самодельной пепельнице дотлевал такой же самодельный косяк. была настежь распахнута форточка, и прокуренные шторы легко покачивались от сентябрьского ветра. донмен забрался с обеими ногами на компьютерное кресло и пытался проделать ровные прорехи в только-только купленных джинсах. периодически он отвлекался на свой косяк, делал затяжку и снова оставлял его в пепельнице. в лицо лезли отросшие волосы, которые донмен то и дело убирал за уши. он повернул к себе небольшое настольное зеркало и увидел, что передние пряди давно пора было состричь, а еще закрасить ярко-рыжим отросшие темные корни. донмен отравлял себя, перекраивал, перерисовывал, менял макет, превращался в иного человека, но всем вокруг было плевать. мать давно не отчитывала – она больше была обеспокоена оценками дончжу, его успеваемостью в школе, даже несмотря на то, что они с донменом практически все время сидели за одной партой, а дончжу не упускал возможности посетовать на то, что донмен снова зажевал сигареты ментоловой жвачкой. донмен довольно забрасывал ноги на парту, откидывался на стуле, подложив руки под затылок, и сидел так до момента, пока не заходил учитель. донменом никто не интересовался, и его уже давно это устраивало. по крайней мере, он старался убеждать себя в этом. помимо того, что он был призраком в собственной семье с того самого мгновения, как на свет следом за ним появился мистер-образец-для-подражания дончжу, так еще и в школе на него практически никто не смотрел. в смысле, девушки. красивые классные девушки, которыми донмен действительно интересовался, потому что он был натуралом и любил девушек, а все те надписи на стенах туалетных кабинок, оставленные хулиганами из футбольной команды – о каком-то другом сон донмене. но, да, на донмена действительно не смотрели девушки, даже если он сам – безрезультатно – часами пялился на них, рисовал их портреты в скетчбуке, чтобы потом вырывать эти страницы и крутить из них косяки. девушки тайком подкрашивали губы персиковым тинтом и легонько касались ресниц коричневой тушью не ради того, чтобы донмен на них смотрел. и донмен это понимал, но никак не мог смириться. потому что донмен был неудачником и заслуженно относил себя к категории «highschool love-losers». в этой команде было не так уж и много человек: несколько прыщавых ботаников из параллели, девочка оттуда же, которая, кажется, родилась уже с брекетами и шрамами от прыщей на щеках, парень из церковного клуба, зарекшийся предаваться телесным утехам до конца своих дней, и, конечно, донмен. донмен тоже был пустым местом, правда, он не относил себя ни к ботаникам, ни к жертвам пубертата, ни к соблюдающим целибат. донмен был подростком, и ему хотелось ходить по клубам, вливаться в тусовки, найти новых друзей, возможно, девушку, дарить ей крутые подарки, заниматься с ней сексом, постить милые фотографии в их общий лавстаграм. донмену хотелось всего, что в его возрасте считалось нормальным. но у донмена ничего из этого не было. \ – это ведь ты автор тех надписей в туалете. харин хлопнул дверцей шкафчика и посмотрел на донмена так, как он умел, – надменно, оценивающе, сверху вниз, так, что донмен за одно лишь мгновение тысячу раз почувствовал себя еще большим дерьмом, чем был. – у тебя ложная информация, – спокойно сообщил он. донмен зацепился взглядом за значок участника школьного эко-клуба на нагрудном кармане его пиджака, прямо под аккуратно вышитым джу харин, и усмехнулся. – найдите новую мишень, – спокойно посоветовал он. – зачем? – харин мгновенно прекратил отрицать свою причастность ко всем, пускай и косвенным, издевательствам над донменом. – над тобой весело смеяться. ты же у нас гордый игрок команды вечных девственников. смешок. донмен сложил руки на груди и оперся плечом о закрытые шкафчики. он облизал губы. хотелось курить и – сильнее – кому-то врезать, но с джу харином ему было не тягаться – это можно было понять, даже просто поставив их рядом друг с другом; харина, долговязого и плечистого, одного из лучших игроков школьной футбольной команды, гордость выпускного класса, и... ну, донмена. первую неудавшуюся попытку родителей. наверное, донмен был подарен им за все грехи, а дончжу в свою очередь – за добрые дела и благие намерения. харин безучастно и долго смотрел донмену в глаза и, так вышло, что совсем не знал, кого видел. чувствовал – запах травки, перебитый жвачкой и туалетной водой, разглядывал – неровно прокрашенные рыжие волосы, их спутанные пряди за острыми ушами, сухую потрескавшуюся кожицу на губах, узор на индиго-рубашке, наброшенный поверх школьный пиджак, который донмен прилежно застегивал, стоило лишь кому-то из учителей или школьной администрации замаячить на горизонте. харин смотрел на него и не видел несогласия, нервных срывов, бесконечных ссор с родителями и того одного плевка в утренний апельсиновый сок дончжу, пока все отвернулись, потому что донмен до этого проплакал всю ночь, вновь подслушав телефонный разговор матери с подругой, бесконечные рассказы об успехах дончжу и ни слова о донменовых делах. как будто его и не существовало никогда. конечно, харин видел лузера-девственника. стереотипного прыщавого неудачника, хотя у донмена даже не было прыщей. педика, как о нем писали маркером – черным по белому – на кабинках школьного туалета. и никто эти надписи не стирал, как будто все вокруг были с ними согласны. донмен вздохнул. он попытался по-человечески: – не надо, пожалуйста. но человеческое джу харина никогда не касалось. \ на самом деле, это тот парень из их вечной, уже сложившейся команды пожизненных девственников, парень по имени ким енджо рассказал донмену, что видел, как джу харин стоял на стреме возле двери туалета, пока кто-то из его компашки был внутри и разрисовывал стены. донмен подумал, что харин занял уж больно выгодную позицию во всей этой игре, – делать вид, что ты сам не при делах, но в то же время – умело командовать всеми остальными. это харин выбирал общую цель, а все остальные ей следовали. это харин говорил, кого любить, а о ком выдумывать пакости, и все были с ним согласны. это харин приказывал пойти и выбить все дерьмо из того заучки, и остальные беспрекословно его слушались. в донмене джу харин не вызывал ничего, кроме отвращения и легкого азарта. пока никто его не касался, донмен чувствовал себя в безопасности. надписи на стенах туалетов не могли никак ему навредить. разве что, именно они были причиной косых взглядов в его сторону и того, что на донмена не обращали внимания девушки. слухи в этой школе разлетались быстрее птиц. каждый щелчок пальцев джу харина – новая испорченная репутация. – а может, все дело в твоем внешнем виде, заноза, – харин снисходительно улыбнулся в ответ на очередную претензию и направился сквозь обеденную толпу в кафетерии к своему неизменному столику. – а что с моим внешним видом не так? – возмутился донмен, проследовав за ним и тенью остановившись рядом. – не доставай, дай поесть нормально, – харин бросил на него взгляд почти умоляющий. – не уйду, пока не скажешь, – настоял на своем донмен. харин вздохнул и, видимо, осознав, что ему было не отвязаться, молча окинул его долгим изучающим взглядом. – ну, твоя одежда, – пережевывая лапшу, он ткнул перепачканными соусом палочками куда-то на донменову рубашку, – волосы длинные, цветные, как у айдола какого-то. проколы в ушах, губе и в носу один. поведение твое странное. мы такого не понимаем. донмен возмутился. – а с поведением моим-то что не так? харин только усмехнулся и, спрятав эту самую усмешку в тарелке с едой, вернулся к своей трапезе. \ – я слышал, у тебя какие-то разногласия с джу харином. дончжу подошел к нему на перемене, посмотрел, как на незнакомца, как будто они не жили в одном доме, не делили одну ванную комнату и обеденный стол. он держался за шлейку на школьной сумке, дул недружелюбно свои губки-ягодки и сверлил донмена большими детскими глазами, взглядом сквозь дрожащие длинные ресницы. донмен выключил музыку в наушниках и незаинтересованно поднял лицо. – а тебе какое дело? – просто, – дончжу мимолетно оглянулся по сторонам и наклонился ближе, снижая тон почти до шепота: – отец харина – деловой партнер нашей семьи, и сейчас они заключают какой-то важный договор, так что лучше бы вам не ссориться. донмен удивился, но скрыл это, натянув на лицо наигранно-шокированное выражение: – о, правда? – он захлопнул скетчбук и спрыгнул с подоконника, попутно надевая на одно плечо рюкзак. – что же ты раньше не сказал, милый братец? тогда мне стоит немедленно начать лизать джу харину задницу! эти слова прозвучали чуть громче, чем следовало, и на них тотчас обернулось несколько небольших компаний учеников; все они окинули донмена недоброжелательными взглядами. – да-да, вам не послышалось! – еще громче продолжил донмен. – джу харин, можешь стягивать штанцы! – заткнись! – дончжу посмотрел враждебно и ладонью хлопнул его по плечу. получилось – почти больно. – я, между прочим, серьезно тебя прошу. – а если я не соглашусь играть роль дружка джу харина, что будет? – хмыкнул донмен, комкая клубок из наушников и пряча их в карман пиджака. – я заработаю звание «нелюбимого сына»? тогда, боюсь, тебе нечем меня запугать, потому что я его заработал с первой секунды твоего появления на свет, – он легонько щелкнул дончжу по кончику носа прежде, чем пройти мимо. – удачи, зефиринка. \ к безразличию на грани с азартом со временем прибавилось раздражение. потому что, снова – джу харин был классным и важным, важным настолько, что, кажется, мама донмена могла пригласить его к ним домой, накормить ужином, да еще и предложить остаться на чай с «домашним» печеньем, которое она на самом деле покупала в пекарне за углом и наивно полагала, что за все это время никто ее так и не раскусил. донмен даже посмеялся со всей этой шутки в своей голове, пока в один прекрасный день шутка не стала явью. по несчастливой случайности донмен как раз был в прихожей, выворачивал карманы всех своих пиджаков и курток в поисках айпода, когда раздался звонок во входную дверь. ожидая почтальона или какого-нибудь доставщика свежей питьевой воды, донмен, надувая пузырь из жвачки бабл-гам, открыл. на пороге стоял джу харин, джу харин в футболке и джинсах, простой, повседневный, не_школьный джу харин. при взгляде на донмена он даже не удивился, а, напротив, расслабился и потянул губы в своей фирменной надменной улыбке. донмен медленно осознал, что этому дню предстояло стать худшим днем в его жизни, если не считать даты его собственного рождения. \ за ужином все сдували с харина пылинки, и, наверное, донмену стоило этого ожидать. то, как его мама смотрела на харина, сладко до зубного скрежета, дружелюбно, рассказывала (конечно), что-то о детских достижениях дончжу и ни слова (конечно) о донмене, будто он в их доме был не более чем прислугой. сегодня он есть, а завтра его нет. – добавки, милый? – обращение было адресовано харину. – не откажусь, миссис сон, – харин легко кивнул и ответил сдержанной улыбкой. когда мама скрылась на кухне, донмену хотелось тотчас подорваться с места и убежать следом за ней, рассказать ей все-все-все, с самого начала, рассказать о том, что парень, которого она сейчас так щедро, не жалея, откармливала домашней едой, в школе выбрал донмена целью издевок, использовал клевету в качестве развлечения, а донмену было от этого страдать. но, конечно, он ничего не сделал. а смысл? все равно бы никто его не послушал. ведь какие проблемы могли быть у незаметного, сон-я-сольюсь-со-стеной-и-буду-молчать донмена? никаких. кроме того, что закончилась краска для волос и трава на косяки. – почему не ешь? – спросил харин, кивая на донменову тарелку, к которой тот даже не прикоснулся. – тебя увидел – и аппетит сразу пропал, – огрызнулся донмен, откинувшись на спинку стула и покусывая пирсинг в губе, который он всегда носил вне школы. харин усмехнулся и легко покачал головой. – все еще дуешься из-за тех надписей в туалете? – спросил он и, не ожидая ответа, продолжил: – почему ты просто не можешь воспринимать это проще? мы ведь всего лишь веселимся. – но мне не весело. они ужинали втроем: отец сегодня работал допоздна, а дончжу был на занятиях в музыкальной школе, но они оба должны были вернуться к девяти. к девяти донмен собирался сбежать в свою комнату, закрыться там, включить музыку на всю громкость и позволить своей семье быть семьей без него. он посмотрел на часы. они показывали без десяти девять. – благодарю, миссис сон, – харин принялся за добавку, а донмен, раздраженно фыркнув, поднялся с места и, ничего не сказав напоследок, сбежал прочь по лестнице, пропуская ступеньки. в комнате он, как и хотел, включил музыку на полную громкость, с разбегу плюхнулся на кровать и, подложив ладони под голову, бездумно уставился в потолок. он не слышал того, как внизу хлопнула входная дверь, как стали громче голоса, как харин принялся переговариваться о чем-то с дончжу, как они смеялись и на камень-ножницы-бумага боролись за последнюю порцию самгепсаля. донмен ничего этого не слышал, и ему было спокойно. пока. – эй, – в дверь постучали. единожды, дважды. это был харин. – эй, открой. донмен вздохнул и, убавив громкость на колонке, подошел к двери, легонько ее приоткрывая. – если ты поиздеваться – проваливай сразу. чего он точно не мог ожидать, так это того, что в следующее мгновение харин сам ворвется в комнату, нагло отталкивая донмена в сторону. донмен потрясенно открыл рот, но ничего не сказал, а харин прошелся по увешенным плакатами стенам оценивающим взглядом и безнадежно вздохнул. – как будто я ожидал увидеть здесь что-то другое, – пробормотал он скорее самому себе. – доволен? – донмен шире распахнул для него дверь. – поймал вдохновение для новых гадостей на стенах туалетов? а теперь прочь отсюда. – вот, кстати, насчет туалета, – харин спрятал ладони за спиной и обернулся на донмена, который все так же ждал, что он как можно скорее свалит и больше не вернется, – не проводишь?.. – в последний путь если только, – закатив глаза, донмен вышел в коридор и направился к ванной комнате, отчетливо слыша шаги харина за своей спиной. он остановился у нужной двери и широко ее распахнул. – пожалуйста. – благодарю, – деланно откланялся харин и следом поймал донмена за рукав рубашки, заталкивая внутрь. донмен не успел даже пискнуть, как харин прижал его к захлопнувшейся двери и пристально посмотрел прямо в глаза. – что ты творишь, придурок? – прошипел донмен, но вырваться – почему-то – не решился. – отпусти! – ой, извини, – наигранно залепетал харин, отпуская его, но не делая ни шагу назад, – кажется, перепутал тебя со своей девчонкой, – он потянулся рукой вперед и как ни в чем не бывало распахнул дверь за донменовой спиной, – можешь сбегать, недотрога. донмен сотни раз испепелил его взглядом и попятился, а после, с лицом и ушами, горящими от стыда, умчался обратно в комнату. \ он продолжал думать о том, что случилось в ванной, даже когда харин ушел, когда за ним закрылась дверь, когда в обеденной снова стало безлюдно и тихо, но, переступая порог своей комнаты, донмен уловил едва ощутимый шлейф сигарет, которые обычно не курил. он не смог определить, что именно это были за сигареты, но то, что они принадлежали джу харину, было неоспоримым. донмен шире распахнул форточку и упал лицом в подушку. мимо открытой настежь комнаты прошел дончжу и бросил на кровать удивленный взгляд, но не произнес ни слова. а донмен все думал, как завтра в школе ему было смотреть джу харину в глаза. он никак не мог решить, чью ориентацию ему следовало пересмотреть в первую очередь – харина или свою собственную. это харин был тем, кто вынудил его к секундной близости, или донмен – тем, кто поддался? в голове промелькнула мысль пугающая своей абсурдностью: «что если я нравлюсь ему?». донмен сжал настрадавшуюся подушку в ладонях и пролежал так еще, быть может, минут пятнадцать. время перестало существовать для него, сместившись стеснением, непринятием, страхом. \ «я ненавижу джу харина», – вертелось в голове донмена с самого утра, пока он принимал душ, пока завтракал, пока одевался, пока ехал в школу, пока запихивал рюкзак в свой набитый всяческим мусором шкафчик, доставая только необходимые для предстоящего урока учебники. донмен обернулся на шкафчик харина, но харина возле него не было. это оставило донмену странное сомнение, которому он не поддался, а только хмыкнул и, не вынимая наушников, направился в класс математики. результаты позавчерашней контрольной. исписанные черновики. разбрызганные чернила. новая тема. формулы. я ненавижу джу харина. занудный монотонный голос учителя. скрежет мела по школьной доске. перешептывания. самолетики и записки, летающие над партами. я ненавижу джу харина. сидящий рядом, плечом к плечу с донменом, дончжу, записывающий в тетрадь каждое слово и каждую цифру своим идеальным почерком, судорожно поднимающий взгляд на доску, недовольно косящийся в сторону переговаривающихся за последними партами. донмен попросил у него ластик. новый рисунок в скетчбуке не получился, – донмен решил переделать. – почему ты не записываешь? – неодобрительный взгляд дончжу в его пустую тетрадь. донмен усмехнулся и низко склонился над лежащим поверх тетради скетчбуком. он ненавидел джу харина. так сильно как мог, и сам не понимал, за что. \ в какой-то момент донмен осознал, что хотел найти себе подружку не столько из-за подросткового всплеска гормонов и желания встречаться, сколько из-за стремления навсегда избавиться от ложных слухов о нем, слухов не имеющих никакого реального подтверждения. впрочем, и опровержения – тоже. донмен пытался общаться с девушками несколько раз, но все они видели в нем скорее классного друга для пустой болтовни и сплетен, чем парня. и если для того, чтобы завоевать хоть немного женского внимания, донмену нужно было отстричь волосы, снять весь пирсинг и прекратить одеваться на стремных хипстерских барахолках, то лучше он до конца своей жизни будет дрочить на лару крофт. \ донмен любил дни, когда в кафетерии пекли свежие панкейки с ягодным йогуртом, потому что он мог не делиться ими с дончжу. он вообще ничем не делился с дончжу, даже несмотря на то, что тот всегда подсаживался за его столик; как будто то, что они были родными братьями, значило, что дончжу мог приклеиться к донмену намертво и ни при каких обстоятельствах от него не отходить. – эй, – дончжу просто поставил свой поднос на его столик, но рядом не присел, а наклонился ближе и посмотрел на донмена со всей серьезностью, на которую был способен. – пошли, подсядем к харину. донмен подумал, что ему это послышалось, а потому лишь поднял на дончжу удивленный взгляд, параллельно продолжая пережевывать кимчи. он знал, что им с харином нужно было играть эдаких лучших друзей на всю жизнь, типа, мир-дружба-жвачка и все такое, но, как бы ни привык донмен вляпываться во всякое безобразие и позориться, дружба с харином уж точно в его планы не входила. – поверь мне, это в твоих интересах, – настоял дончжу. – в каких таких интересах? – донмен не сдвинулся с места, а потому дончжу схватил его за запястье, примяв рукав рубашки, и силой потянул на себя. через каких-то несколько минут они уже сидели за столиком харина. напротив харина. рядом с друзьями харина. и все они смотрели на донмена, как хищники на добычу. а донмен прятал взгляд в глубокой тарелке и продолжал долго и муторно жевать кимчи. – эй, сон донмен, – это был джу харин. его голос, который не спутать ни с каким другим. и все за столиком резко замолчали. – что? – донмен, не откладывая палочек, посмотрел на харина исподлобья. тот сверкал подростковым азартом, хоть и сам совсем не выглядел как подросток. – ничего, – хмыкнул он, – просто хотел удостовериться, что ты не уснул, – он переглянулся со своими дружками и нахально заулыбался. – ведь мало ли, чем ты занимался прошлой ночью. донменовы палочки плюхнулись в тарелку с недоеденной лапшой, разбрызгивая капли острого бульона по столу. – и чем же я мог заниматься, умник? – спросил донмен немного громче, чем прежде. дончжу тут же положил одну ладонь ему на бедро, мол, эй, лучше не надо, но было слишком поздно. донмен уже разозлился. его сознание могло принять лишь ненависть к джу харину, но не мысль о том, что им нужно было дружить. – ходят слухи, – тем временем продолжил харин, – что ты уже успел развлечься с каждым парнем школы. это все было не более чем провокацией. донмен знал это. просто провокация. проигнорировать и перетерпеть. проигнорировать и перетерпеть. но слова сами рвались наружу. – а ты у нас, выходит, не парень? – уточнил донмен, тут же почувствовав, как сильнее напрягся сидящий рядом дончжу. харин прищурился, сдержал улыбку и ничего не сказал, возвращаясь к еде. донмен еще какое-то время сверлил его взглядом, а потом подорвался с места и, забрав свой поднос, вихрем унесся прочь. он ненавидел все о джу харине и думал, что эта ненависть уже не могла стать сильнее. \ он ошибался. \ донмен остервенело распахнул дверь туалетной кабинки, почти выбивая ее ногой, и подошел к одной из раковин, упираясь в нее ладонями. «сон донмен сосет члены», – гласила новая, ярко-красная, не отличающаяся от остальных особой оригинальностью надпись. – я убью его, – тихо проговорил самому себе донмен и, быстро ополоснув руки под тонкой струей холодной воды, вылетел в коридор. он нашел харина в раздевалке футбольной команды перед предстоящим тренировочным матчем и за руку вытащил в холл спортклуба. им вслед посыпались перешептывания вперемешку с насмешливыми взглядами, но последние донмен давно перестал замечать. – чего тебе? – харин поежился, обнимая себя руками. он был в одной спортивной футболке и шортах, а его счесанные и израненные колени были вдоль и поперек обклеены всевозможными пластырями. донмен взглянул и невольно сравнил их с собственными – маленькими, угловатыми, молочно-белыми, выглядывающими из прорех самодельных джинсов, в которые донмен как раз переодевался в мужском туалете по окончании занятий. – холодно. дверь в спортклуб была сломана и не закрывалась до конца. снаружи бушевал осенний ветер, кружились в воздухе опавшие листья. внутрь врывались холодные порывы, тихо скрипела приоткрытая форточка над пустующей сейчас стойкой охраны. на стенах повсюду висели всевозможные грамоты и медали за спортивные соревнования всех годов начиная с самого основания школы, на витринах пылились статуэтки и кубки. а у джу харина были исполосованы ранами колени и перебинтована левая щиколотка. – сосу члены, значит, – донмен сложил руки на груди. – когда ты уже хоть что-нибудь новое придумаешь? харин не сдержал усмешки, пряча ладони в карманы шорт и расправляя плечи. – а у тебя все та же претензия, – кивнул он скорее самому себе. – вместо того, чтобы доставать меня этим, попробовал бы тоже повеселиться. донмен не верил тому, что слышал. – повеселиться? – переспросил он. – для тебя это – веселье? да меня изобьют скоро с такими развлечениями! – не изобьют, – спокойно отбросил харин. – и почему же ты так уверен? – донмен уже почти кричал, но даже не замечал этого. у него внутри закипала злость, вызванная непринятием действительности, хоть на нем и по-прежнему ни разу не оставили ни единого синяка или шрама, но мог бы он хотя бы здесь, в школе, в обществе потенциальных друзей не быть лузером, фриком, братцем-геем золотого сон дончжу, его гребаной тенью? или донмен просил слишком многого? – потому что они не тронут тебя, пока я не скажу. донмен не сдержал усмешки. – так ты ждешь от меня благодарности? – уточнил он. кто-то из раздевалки позвал харина, потому что игра должна была начаться через несколько минут, и ему давно нужно было стоять на поле, но он стоял здесь. напротив сон донмена, мальчика на голову ниже его самого, мальчика, который вне школы носил ярко-фиолетовую оверсайз-рубашку и несуразно заправлял ее в рваные джинсы, а еще был всего лишь братом знаменитой звезды доски почета сон дончжу. донмен просто устал. а харину просто нравилось доводить его до изнеможения, потому что он не знал, как иначе сказать, что. – не жду, – сухо ответил харин. – и мне уже пора. и ему правда было пора. – тогда иди, – донмен устало кивнул в сторону приоткрытой двери в раздевалку. харин посмотрел на него еще несколько секунд, а после, будто кивнув какой-то собственной неозвученной мысли, направился прочь. еще какое-то время донмен зачем-то непрерывно провожал его взглядом. \ возможно, сон донмен нравился джу харину. именно поэтому последний, осознав это, не обращаясь за посторонней помощью, не стоя на стреме у двери туалета, как сопляк и трус, сидел на корточках и самостоятельно вырисовывал на единственном чистом месте на белой дверце кабинки ярко-красным маркером, даже не пытаясь подделать чей-то чужой почерк: сон донмен сосет члены. харин веселился. он убеждал себя, что да. потом за школой он выкуривал полпачки сигарет, заедал их жвачкой и ехал домой с их семейным водителем, глядя в окно с пассажирского сидения на то, как разлетались в разные стороны выходящие из белоснежного корпуса ученики. если бы харин мог, то исписал бы все эти стены, внутри и снаружи, всевозможными пакостями о донмене, и даже этого ему не было бы достаточно. \ дружи с джу харином, дружи с джу харином, дружи с- – дружи со мной! – эй! – донмен вздрогнул и едва не подпрыгнул на стуле от неожиданности. – что ты сказал?.. харин стоял прямо у него за спиной, нависая всей своей плечистой фигурой, и отчаянно пытался заглянуть в его раскрытый скетчбук, лежащий на парте. одной ладонью он держался за спинку донменова стула, и его увитое венами запястье почти касалось чужого позвоночника. донмен нарочно выпрямился, чтобы этого соприкосновения избежать. харин заметил его движение, но ничего не сказал, а просто насмешливо улыбнулся. – спрашиваю, почему это ты в классе сидишь, до звонка еще двадцать минут, – спокойно ответил он. – а ты нарочно сюда пришел, чтобы это спросить? харин хмыкнул и выпрямился. – нет, – честно признался он. – хотел позвать тебя прогуляться. то есть, как это? и джу харин нисколечко не боится за свою кристально-чистую гетеросексуальную репутацию? донмен принял вызов и следом едва не расплылся в самодовольной улыбке. – идем. \ он не надел свое пальто целиком, – пренебрег рукавами, просто накинув на плечи. а харин вообще ничего поверх школьного пуловера не надел, будто собачий ноябрьский холод ни капли его не тревожил. когда у донмена на кедах развязались шнурки, он просто спрятал их вовнутрь и продолжил шаг; под ногами рвались и путались сухие листья. в школу к началу послеобеденных уроков сбегались ученики, а донмен и харин шли в противоположную сторону, как будто это их не касалось. харин сказал: – не вижу смысла тебе беситься, – донмен посмотрел на него исподлобья с большим сомнением. – ну, в смысле, наши родители дружат, и нам тоже не помешало бы, верно? донмен только фыркнул. – дружи с дончжу, – ответил он. – благо, нас двое, и я всегда запасной вариант. – чувствуешь себя ненужным? – уточнил харин. – типа, никто на свете не обратит внимания, даже если ты вдруг умрешь? резко остановившись посреди дороги и спрятав ладони в карманы все так же наброшенного на плечи пальто, донмен посмотрел харину прямо в глаза и нахмурился. ветер трепал в разные стороны его рыжие пряди, а без пирсинга в ушах и носу донмен чувствовал себя обнаженным. и совсем не собой. – только не нужно лезть мне в голову, – пробормотал он. – тогда, – харин пожал плечами. – ты тем более должен быть мне благодарным. у донмена от его наглости бешено колотилось сердце. хотелось ответить что-то колкое и даже обидное, но в голове не было ничего, кроме каши. мыслей о панкейках с йогуртом. о завтрашней проверочной по английскому. о рубашке донжчу, которую донмен случайно прожег насквозь косяком и уже неделю прятал от всех на антресоли. о джу харине. конечно. о том, как он ненавидел джу харина. – и за что же? – даже не пытаясь убрать с лица спутавшиеся волосы, вздохнул донмен. – за то, что благодаря мне тебя начали замечать. харин улыбнулся – не насмешливо, но широко и искренне, по-доброму, ликующе. и он – и донмен до дрожи в коленках ненавидел это – был чертовски прав. глубоко вдохнув и следом выпустив в морозный воздух облако пара, скользнув взглядом по небольшому школьному скверику и растущим рядом голым деревьям, донмен снова посмотрел харину в глаза, и харин сделал то же самое, не отворачиваясь. он не видел всех его выкуренных косяков, карманных денег от отца, спущенных на травку и краску для волос, панических атак и тупых рыданий по ночам, годовой подписки на ебучий японский порносайт и того, как донмен выглядел, собираясь по субботним вечерам на очередной тиндердэйт, который не заканчивался ничем, кроме разочарования в самом себе. да, наверное, сон донмен действительно сосал члены. во всех возможных смыслах этого красноречивого выражения. – я ненавижу тебя, – и это не то, что он хотел сказать. у харина на больших бледных ладонях остались следы черного и ярко-красного маркеров, и он даже не пытался их спрятать. ему было весело. его не мучила совесть. ему нравилось то, как донмен от него зависел. а донмен знал все с самого начала. – серьезно, джу харин, – но обратного пути уже не было. харин в ответ только фыркнул и пожал плечами. он не злился. ему было не на что злиться. он давно знал обо всем, что донмен сейчас говорил. – тогда можешь пойти и написать там, – он кивнул в сторону здания школы, куда за минуты до начала урока сбегались последние ученики, – черным по белому: «джу харин сосет члены». прямо сейчас. и, видит бог, у донмена чесались ладони. в голове внезапно возник укоряющий образ дончжу: дружи с джу харином. просто дружи с ним. неужели это так тяжело? но сон донмен ненавидел джу харина. – разве мне что-то помешает? или же ему нравился джу харин. – возможно. смешок. – и что же? – донмен наконец решился вытащить ладони из карманов и убрать волосы за уши. харин проследил за каждым его жестом и вновь расплылся в мягкой улыбке. – просто ты слишком сильно хочешь меня поцеловать. \ донмен сбежал от него нагло, как трус, как сопляк, пряча глаза, пряча лицо, пропуская несколько ланчей подряд в кафетерии, приходя в школу и уходя из нее раньше всех, обходя десятой дорогой спортклуб, лишь бы нигде и никак с харином не столкнуться. он чувствовал себя опозоренным – еще сильнее, чем если взять все те надписи на стенах и сложить в полноценную историю. вдвое сильнее. в миллионы галактик сильнее. сон донмен хотел навсегда забыть джу харина. а харин одиноко сидел в пустой раздевалке после очередного футбольного матча, меняя пластыри на содранных коленках на новые. \ донмен не вылезал из кровати все выходные. – эй, – внутрь постучался дончжу. – проваливай, – пробормотал донмен, зачем-то бросая в сторону запертой изнутри двери подушку. – к тебе пришли, – повторил дончжу уже громче. – тогда пусть и они проваливают. после нескольких секунд звенящей тишины голос дончжу показался несколько неуверенным: – это джу харин. и следом донмен простонал в подушку так безнадежно, болезненно и громко, словно разом испытал на себе все земные беды. он вышел в стылую позднюю осень в пальто поверх пижамы, не удосужившись даже расчесать волосы и умыться, и бросил на харина хмурый недоброжелательный взгляд, пронзительный – даже без особых стараний. он мог прямо сейчас, как в детском садике, отрезать: я не буду с тобой дружить, джу харин и громко захлопнуть дверь. и одной проблемой в его жизни стало бы меньше. но они давно не были детьми. – привет, – этого хватило, чтобы донмен тотчас вспомнил все их предыдущие разговоры в школьных коридорах, у шкафчиков, в хаосе громких классов на переменах, в кафетерии, за панкейками с йогуртом, на улице, в рыжем, как сам донмен, сквере; этого хватило, чтобы донмен до мельчайших черт воссоздал в памяти лицо харина в момент, когда он сказал: «ты слишком сильно хочешь меня поцеловать». донмен ненавидел это, но на отрицание у него не было сил. – проваливай. поговорим, когда у меня появятся силы на нормальное функционирование и сарказм, – он собирался захлопнуть дверь, но харин остановил и придержал ее ногой. донмен невольно опустил взгляд – на чужой щиколотке все еще виднелась белоснежная эластичная повязка. а джинсы, наверное, прятали под собой все те же пластыри на коленках. – ну, что? – прости меня, – выпалил харин, и, кажется, он совсем не издевался. донмен даже прищурился, попытавшись найти в его лице хотя бы долю насмешки, но – безрезультатно. – я больше не буду тебя трогать. – почему? – но слова донменовы были предателями, они опережали его мысли. харин улыбнулся – ожидаемо самодовольно. раздраженно закатив глаза, донмен таки захлопнул дверь прямо перед его лицом. и только потом улыбнулся тоже. \ возможно, сон донмен был заинтересован в джу харине.