kick&kiss

лёгкая попсовая музыка приглушенным эхом отдавалась в уши и тысячами эндорфинов разносилась по венам. из-за пота от танцев любимая рубашка небесного-бирюзового цвета в белые пятна приятно прилипала к телу. в руке третий бокал «кровавой мэри», а на губах ярко выраженный сладкий привкус коктейля. интерьер закрытого дорогого бара, выполненный в пурпурных блестящих оттенках напоминал сериал «эйфория». куча яркой подсветки, удобных мягких кресел, кальянного дыма и алкоголя. мебель подобрана безупречно, создавая вид действительно достойного. презентабельного места, где приятно оттянуться с друзьями на выходных. воздух в клубе прокуренный насквозь, но, тем не менее, он очень приятно вяжется с запахом чейзового парфюма, который ноен подарил ему на семнадцатый день рождения. сладкий, но не приторный аромат с нотками розы, с которой блондин раньше часто сравнивал хадсона. и сейчас, сидя на коленях недовольного брюнета, вдыхает этот прекрасный аромат по самые лёгкие, пытаясь хоть немного расслабиться. блондин тянется за третим стаканом. осушает залпом. пытается забыться. в голову, с каждым глотком, будто током, ударяет алкоголь и вместе с ним под кожу проникает безмятежный кайф. наверное, хотелось просто развеяться. вырваться из пучины всепоглощающих будней и сделать вид, что всё хорошо. внезапное чувство непонятной эйфории охватило всё тело и ноен до хруста в позвоночнике прогнулся, максимально наслаждаясь теми редкими секундами блаженства, осушая залпом ещё стакан. спутывает пальцами волосы на макушке и закусывает губу. если бы парень только знал, насколько он привлекателен сейчас. при ярком неоновом цвете ламп клуба волосы блондина приобрели необычайный лавандовый оттенок. длинная белая чёлка аккуратно обрамляла острые скулы и частично прикрывала глаза блекло-бирюзового цвета. белый кроп-топ с вырезом смотрелся на нём невероятно изящно, подчёркивая фигуру и оголяя длинную бледную, точно вампирскую шею. сверху была накинута рубашка про просьбе приказу молодого человека. сегодня вечером на него были обращены десятки раздевающих взглядов, ведь он был блядски красивым. самые смелые подходили в попытках познакомиться, но он умело разводил их на пару коктейлей и мягко отшивал. чейз это заметил. – развлекаешься? – слышит знакомый ледяной голос парня над ухом, понимая, что заигрался. – нет, я просто.. – поговорим дома. стальное «поговорим дома» разбивается о перепонки и неприятно заползает в каждую клетку тела. он знал, что это значит, поэтому поёжился, осматривая ещё не сошедшие синяки на руках от прошлого «разговора». внизу живота что-то неприятно затянулось в узел от его слов. даже здесь, казалось бы, на тусовке, где все наоборот сближаются до невозможности, хадсон продолжал возводить эту невидимую стену между ними, позволяя себе многое. что произошло? ноен начал подозревать неладное пару месяцев назад в тот самый день, когда чейз забыл про их годовщину. блондин до конца думал, что тот разыгрывает его и сейчас выйдет из своей комнаты и нежно поцелует, вруча какой-нибудь необычный подарок, сделаный со всем старанием и любовью. но он закрылся в своей комнате, и не пришёл ни через час, ни через два, ни через пять. ноен отчётливо помнит, как тогда проплакал всю ночь и на утро еле как мог открыть глаза из-за того, что они ужасно опухли от слёз. это, казалось бы, недопонимание поранило ноена в самую душу, медленно отбирая самое ценное. пассивная агрессия опасная штука. она может не проявляться, но в один момент обрушится на тебя с ужасной силой, от которой хочется спрятаться и уничтожить себя. слова противно заползали в уши. чейз всегда цедил их прямо в лицо, отдельно выплёвывая каждый слог. он не выглядел разозлённым или особо разбитым. он вёл себя убивающе спокойно, и от этого изнутри скручивало в узел. своими колкими фразами он разбивал ноену сердце, забирая, как минимум, половину души. в июле чейз начал вести себя.. странно. старший даже не знал, как описать, но у него постоянно было чувство, что что-то явно не так. чувство липкое, едкое, которое забивало всю голову, проникало в вены, лишая кислорода. на ум не приходило абсолютно ничего. почему казалось, его самого близкого человека в один солнечный июльский день просто у него отобрали, подсунув совершенно чужого, будто, вовсе и незнакомого ему парня. он был..другим. каким-то чужим, отстранённым, холодным, равнодушным, такое ощущение, что и не живым вовсе. лето – время вплетенных в волосы цветов, время палящего солнца, время новых ощущений и сбывшихся мечт. время пить белое вино, время проводить свободные минуты с близким человеком, прижимая его тело к себе, размеренно покрывая плечи поцелуями. но точно не для ноена юбэнкса. двадцать седьмое июля мысленно отмечено в календаре красным, как что-то абсолютно ужасное. этот день хочется забыть. вычеркнуть навсегда из своей памяти и никогда больше не вспоминать. запрятать глубоко-глубоко в своём подсознании, не давая страхам прошлого вылезти наружу. в тот раз очередная ссора дошла до рукоприкладства. блондин до сих пор с горечью в глазах смотрит в зеркало на несколько еле заметных шрамов на плече, и, будто, ощущает тяжесть чейзовых ногтей на коже и свои мокрые, слипшиеся от слёз веки. раны постепенно затянулись, а такие случаи не прекратились. наоборот, с каждым разом всё становилось только хуже. напротив, они стали чем-то нормальным, самим собой разумеющемся, будто синяки и гематомы на коже не доставляли никакой боли, а это всё было лишь проявление сильных любовных чувств. чейз бил ноена. юбэнкс даже точно не помнит, когда это всё началось и почему он это допустил. это было, пусть ужасающим, но неоспоримым фактом. рука, ремень, плётка, цепь – ноен чётко помнит свои ощущения от каждого из этих предметов. в памяти медленно всплывали не самые приятные эпизоды. со временем, ноен свыкся. просто принял и молча проглотил тот факт, что буквально каждый раз за невыполненное задание или за любое, даже мягкое пререкание его ждала очередная жгучая боль. боль стала для него такой же привычной, как дышать. боль стала неотъемлемой частью его жизни. можно сказать, его жизнь и состояла только из боли. из вечных переживаний, опухших ног, синяков, ссадин – всё это стало частью его мира после того самого сдвига чейза. сначала в глазах хадсона просматривался хоть какой-то, может не большой, но все-таки живой страх на его лице, будто, его терзали какие-то сомнения. но со временем, его ярко-бирюзовые глаза, которые ноен так любил, выражали полное безразличие и даже.. безмятежие, что-ли. ты смотришь человеку в глаза и не находишь там ровно ничего. взгляд пустой. в нём нет абсолютно ничего. ни радости, ни страданий, ни озорства. ты смотришь в эти пустые стеклянные глаза и от них веет холоднокровным спокойствием. спокойным, но, в то же время, медленно убивающим. ноен хотел всё исправить. он искренне хотел вернуть те отношения, где ему не пришлось бы выть от ударов ремня или панических атак после ссор. ему хотелось вернуться туда, к прежнему чейзу. к чейзу, который нежно перебирал его пряди, накручивая на пальцы, который целовал в лоб и сжимал его ладонь в своей, шепча на ухо шекспировские пьесы. но он не знает как прекратить это. он рыдает ночами, утыкаясь в подушку, потому что это невыносимо. ощущение, будто ты попал в замкнутый круг и никак не можешь из него выйти. ты будто собственноручно с каждым днём затягиваешь на своей шее петлю и, вряд-ли, когда-нибудь сможешь из неё высвободиться. очень странно описать то чувство, когда твой молодой человек нарушает закон, втихую избивая тебя, но ты ничего не можешь с этим сделать. ты ничего уже и не чувствуешь даже. да, по началу больно, обидно, унижающе, но потом тебя будто переклинивает и тебе уже не кажется это чем-то ужасным или аморальным. тебе кажется это привычным. его жизнь не была похожа на что-то до ужаса плохое. были какие-то позитивные проблески, которые вселяли надежду, что всё хорошо. они с чейзом часто ходили по ресторанам, появлялись на людях, встречались с друзьями. но это всё было совсем не то. чейз настолько стал скованным, безразличным и стеклянным, будто его с ним нет, и никогда не было, вовсе. их маленький мир шёл, нет, катился, по пизде. глупо было это отрицать, но ноен старательно пытался. пытался закрыть глаза на всё то плохое, что творит с ним чейз. пытался, хоть искажённо, через разбитую губу, но улыбаться на людях. пытался сделать вид, что всё в точности как прежде, но в глубине души понимал, что это давно не так и никогда не будет таким. люди замечали. друзья волновались, переживали, расспрашивали, всё ли у них дома хорошо. ноен врал. вот так, внаглую врал, казалось бы, самым близким людям, прямо в лицо, оправдывая ссадины своей неосторожностью и корявостью. я упал, пока шёл по улице. ой, утром споткнулся на лестнице. да так, всего лишь обжёгся, когда готовил. ложь постепенно проникала под кожу, обжигая, оставаясь там, будто держа тебя в плену собственных слов. всё теперь маленькими шажками строилось на лжи. начиная от слоёв консилера на губах, заканчивая чейзовыми поцелуями в шею и словами: «всё хорошо, малыш, я не причиню тебе боли» знаете, что было самым страшным? ноен верил в эти слова. он, чёрт возьми, любил. всё ещё любил того самого лучезарного темноволосого парня до потери пульса, какие бы вещи он с ним не творил. он любил до истерзанных плеч и до крови на губах. он правда часто задавался вопросом, должна ли настоящая любовь быть такой колючей, неприятной, которая ранит в самое сердце? наверное, это нормально. он привыкнет к ударам и будет верно любить чейза ещё долго. он отчаянно любил до того, как почувствовал чужой запах на его пальто. в один момент всё, что и так держалось на тонкой нитке, оборвалось. оборвалось, разбиваясь о скалы ноеновой души, болезненно отдавая во все части тела. что-то оборвалось, забирая с собой сердце юбэнкса. он честно не знает, что чувствует после всего этого. вот, совсем рядом сидит его любимый человек. так близко, но так чертовски далеко. кажется, что между ними далеко не пару шагов, а целые километры, разделяющие их невероятно сильно. насколько брюнет уже отдалился от него, и позволит ли отдалиться дальше? если это любимый человек, то почему вовсе не хочется подойти и поцеловать? целовать медленно, размеренно, наслаждаясь близостью друг друга. так, как он целовал раньше. но таких поцелуев никогда больше не будет, так же, как и той бесконечной вселенной, что была между ними. ноен знает это. но никогда не осмелится уйти. *** он аккуратно протискивается через толпу пьяных подростков, проходя дальше, к туалету. не смея поверить в свою удачу, потому что кроме него в туалете никого нет, залетает в первую попавшуюся кабинку, опускаясь на зад, прислоняясь щекой к стене. ледяным эхом разбиваются о мраморные стены его тихие всхлипы, а теплые слёзы оставляют серые дорожки на щеках, размазывая подводку. улавливает, что кто-то зашёл в туалет, поэтому запрокидывает голову назад и прикрывает рот рукой, пытаясь успокоиться и остановить внезапно начавшуюся истерику. слышит чьи-то аккуратные мягкие шаги. – ноен? это ты? всё нормально? выдыхает. это пэйтон. – д-да, всё ок, я просто.. – что-то случилось? – н-нет, всё нормально, не переживай. – ну откроешь тогда дверь? – пэйтон, я думаю, сейчас не лучшее время.. – да ладно, я просто хочу убедиться, что с тобой всё хорошо он медленно отпирает защёлку. – оу. ты плакал? – да просто навалилось много. всё нормально, честно. – давай хоть помогу умыться. пэйтон немного наклоняется, беря за локоть и тянет на себя, и ноен поддается, вставая на ноги. замечает шрамы на его запястье, но комментарии решает оставить при себе. парень и так сейчас слишком напуган, не хотелось бы лишний раз давить на, возможно, больное. медленно, придерживая, подводит к раковине, прося ноена наклониться. открывает кран, подставляя руки пол прохладную воду и начинает аккуратно смывать потёкшую подводку. его пальцы двигаются осторожно, будто боясь лишний раз коснуться юбэнкса, будто, он сделан из хрупкого стекла. окончательно смыв подводку, он почему-то не отрывается. продолжает гладить мокрое лицо, большими пальцами обводя линию острых скул, следуя дальше, к подбородку. он дотрагивается аккуратно, заботливо, заглядывает в голубые глаза и мимолётно задерживает взгляд на губах. это определённо была искра. искра, которая могла устроить здесь целый пожар. ноен срывается. они соприкасаются в мягком, но напористом поцелуе, сразу переплетая влажные языки. им обоим просто надо было снять напряжение. они искали утешение, и нашли его друг в друге. они обязательно припомнят себе это утром. но сейчас важно лишь то, что мягкие губы мурмаера движутся в такт губам блондина. но поцелуев чертовски мало. младший перемещается на шею, полностью беря инициативу в свои руки. кто бы мог подумать, что этот малыш может целовать, как блядский греческий бог? ноен запрокидывает голову назад от удовольствия, что-то тихо нашептывая себе под нос. – пэй, я.. – расслабься. и он продолжает оставлять лёгкие засосы, которые через время обязательно станут алыми. кусает за мочку уха, заставляя тело ноена покрываться миллионами мурашек. мягко обвивает талию, требовательно притягивая к себе. в один момент мир юбэнкса обрывается. просто рвётся на куски и рассыпается по частям, когда он замечает чёрную макушку в дверном проёме. *** – чейз, я всё объясню.. – нихуя ты мне не объяснишь. – но я.. – заткнись, закрой свой, блять, поганый блядский рот. кажется, ему похуй на опешевшего растрёпанного от недавнего близкого контакта пэйтона, который аж отошёл. чейзу похуй на то, как он выглядит со стороны, когда, буквально, через весь клуб волочит за собой раскрасневшегося блондина. ему похуй на то, что происходит вокруг, потому что ему совсем не похуй, что произошло только что. чейз злой. чейз злой до такой степени, что его пламенем его ярости можно было сжечь всё до пепла в этом клубе. включая чёртового ноена юбэнкса. ноена эбэнкса, который умер в его глазах. он тащит его за собой, насильно запихивает на заднее сидение, заводя машину, до предела вдавливая педаль. летит на бешеной скорости и, кажется, даже не смотрит на дорогу, вопреки крикам сзади, на что лишь кидает: – иди нахуй. затягивается какой-то дешёвой сигаретой, медленно выпуская дым через полностью открытое окно. в его голове куча мыслей, которые он никак не может выстроить в логическую цепочку. то, что произошло, никак не увязывалось с реальностью в голове чейза. да, он мог подумать, что произойдёт что-то такое, но точно не так быстро и не так.. больно, что-ли? от кучи выпитого алкоголя и выкуренных сигарет он мало что соображал, но точно ощущал боль где-то под рёбрами. она таилась там давно, а сейчас выкинулась на него с тройной силой и чейз, блять, даже не знает, что с этим делать и как контролировать. но ему точно не страшно. он испытывает всё, кроме блядского чувства страха. чейз никогда ничего не боится. он совершает ужасные поступки, он занимается нелегальными делами, да он ведет себя, как чертов мудак, но ему никогда не страшно. он бесчувственный человек и, кажется, ему идеально подошел бы образ серийного убийцы. но именно ноен научил его чувствовать. чёртов блондин с глазами ангела, который сразу украл его сердце, научил бездушную скотину чейза чувствовать. научил радоваться цветущей весне и яркому палящему солнцу. научил искать счастье в мелочах. научил улыбаться чуть чаще, чем пару раз в год. с ноеном хотелось улыбаться. ноен был тем самым искренним парнем, что чейз уверен, было бы, таких, как он, больше, в мире никогда не было бы конфликтов и воен, зла, лицемерия и чревоугодия. ноен подарил ему многое. их отношения были чем-то фееричным. чем-то, от чего зависела целая жизнь (а может даже две) бессонные летние ночи, бриз океана, запах лаванды, насквозь прокуренные белые толстовки, вдоль и поперёк перечитанный шекспир и желание жить. ноен был именно тем человеком, ради которого хотелось жить. который, будто, одним своим присутствием спасал от тоски и тревоги. губы у ноена мягкие. хадсон любил срывать с них случайные поцелуи, потому что ноен целовал крышесносяще. чейз любил ноена. да, это определено была любовь. искренняя, неподдельная любовь, которая заполняла легкие и давала стимул двигаться дальше, ведь когда рядом любимый человек, ничего не страшно. их отношения были подарком судьбы для чейза. что-то вроде шанса, который был дан чейзу измениться. шанс для того, чтобы исправить все свои ошибки и промахи, ведь только рядом с юбэнксом он был способен на это. но в один момент в их теплых отношениях что-то изменилось. чейз точно не помнит что, когда, как и почему это произошло. но он точно помнит, как больно ему было. всё шло под откос под углом сто восемьдесят градусов. чувства начали медленно угасать, превращаясь в ужасающие американские горки, от которых вовсе не получаешь удовольствия, но и не имеешь возможности слезть, потому что поездка на них — это смысл твоей жизни. это и есть вся твоя жизнь. началось насилие. именно ого стало своевременным решением проблем. ему нравилось ощущение того, что он здесь главный и ноеновы чувства – приятные или ужасные, зависят только лишь от него. ему нравилось опускать взгляд на ноена, который выглядел, словно раненое животное. ему нравилось в такие моменты заглядывать и видеть там животный страх. сначала это было некой игрой, но потом это переросло в реальную суровую жизнь. чейзу это не нравилось, но он и не мог остановиться. позже началась последняя стадия – принятие. тогда, когда ты уже свыкся со всем пиздецом, что происходит и забил на это огромный хер. стадия принятия – это смерть для всего, что могло и не могло продолжаться в их отношениях. принятие – это конец. принятие – это яд, который будет заполнять тебя до последнего, чтобы потом с силой вылиться наружу. принятие – это чёртова последняя стадия отношений ноена и чейза. факт первый – чейз часто балуется с ксанексом. факт второй – чейз употребляет много алкоголя. факт третий – чейз нарушает закон. факт четвёртый – чейз постоянно врёт людям. факт пятый – чейз бьёт своего парня. факт шестой – чейз допустил кучу ошибок и выбраться из пучины лжи, даже при большом желании, никогда не сможет. факт седьмой – чейз ведёт себя как эгоистичный мудак. факт восьмой тире самый большой проёб его жизни. пэйтон мурмаер совсем не чужой человек чейзу хадсону. в тот вечер, задержавшись в университете, чтобы сдать доклад, он и подумать не мог, что тогда до одури влюбится в первокурсника, который полностью перевернет его привычную жизнь. в тот вечер они переспали, и это всё, что вам нужно знать о главном проёбе чейза хадсона. пэйтон определённо был особенным парнем. это он понял еще с их первой встречи, когда их взгляды соприкоснулись, зарождая новую вселенную. позже спонтанные встречи ради секса переросли во что-то большее. появились рестораны, букеты цветов, красивые ухаживания. за пэйтоном хотелось ухаживать. он был именно тем мальчиком, который, сам того не заметив, заставит тебя потратить всё ради поцелуя с собой. чейза это заводило. это были настоящие, осознанные чувства. но это было неправильно. чертовски неправильно перед ноеном ссылаться на долги по учебе, а на самом деле ехать подминать чужое тело под собой. чейз обещал себе завязать, правда. но не смог устоять перед мягкой шеей мурмаера, которая, в очередной раз, манила к себе, как чертов магнит. отношения с ноеном стали чем-то скучным, однотипным, заезженным. в то время, как чейзу наоборот хотелось чего-то фееричного, свежего, безумного. пэйтон стал тем самым свежим глотком воздуха, который стал для чейза фатальным. чейз обещает себе бросить мурмаера. обещает себе перестать врать ноену. обещает себе перестать трахаться с первокурсником. обещает себе, но все равно, холодным осенним вечером обманывает юбэнкса, говоря, что завал по учебе, а на самом деле едет в отель, где в течении следующих часов будет слушать сладкие стоны другого парня. факт девятый – чейз ничуть об этом не жалеет. *** в квартиру они буквально залетают. младший со всей силы толкает парня в ближайшую стену, прижимает всем телом. ноен боится. он видит это по дрожащим рукам и бегающим по сторонам заплаканным глазам. мягко проводит рукой от макушки до подбородка, поглаживая скулы, будто успокаивая. а потом срывается с тормозов и со всей ненавистью сжимает горло. приближается, будто выдыхает прямо в рот, отчёркивая каждое слово: – ты будешь на коленях вымаливать у меня прощение. до тех пор, пока я не отдам приказ тебе подняться, ты меня понял? понял, я тебя спрашиваю? – но по.. то ли из-за переизбытка чувств, то ли из-за руки, крепко сжимающейся на его шее, он не может ничего сказать, лишь издаёт слабый хрип. чейз резко опускает парня на пол, давая лишь пару секунд на передышку, а потом всё тем же ледяным тоном приказывает: – на колени. было б лучше, если бы он кричал. орал на ноена, прося сделать что-то. но он лишь безразлично выплёвывает слова со змеиным шипом. ноену ничего не остаётся. он, пошатываясь, выполняет приказ, опускаясь на колени. он начинает пытаться что-то сказать, но голосовых связок будто нет. от слёз всё во рту напрочь пересохло и воздуха чертовски не хватает. – я не слышу. его слова врезаются в уши с невыносимой силой, что, кажется, от них сейчас лопнут барабанные перепонки. но из рта не вырывается не слова. – ты решил поиграть со мной? со мной лучше не шутить, ведь ты знаешь, чем это обычно заканчивается. – прости меня, я был не прав. я допустил ошибку и теперь раскаиваюсь. чейз, я виноват перед тобой, прости, мне жаль. слова тихие, неуверенные, но, тем не менее, ноен выполняет приказ. – я не верю ни единому твоему слову. перестань разыгрывать этот цирк и попроси прощения. или ты уверенный только когда сосёшься с другими мужиками? ноен хочет разреветься, но не может. все слёзы куда-то испарились, поэтому всё, что ему остаётся делать – это выдавливать из себя унижающие слова. – прости меня. я повёл себя, как.. как шлюха. поэтому мне очень стыдно. чейз проходит дальше, в их шикарно обустроенную гостиную. из стеклянного шкафа выуживает любимый односолодовый виски, делая глоток прямо из бутылки. янтарная жидкость скользит по гортани и обжигает грудную клетку изнутри. но это не помогает. чувство ненависти всё еще заполняет его снизу доверху и он понятия не имеет как его унять. – ты верно заметил про шлюху. теперь моли меня о пощаде. – прошу, пощади меня, чейз. прояви всё своё великодушие ко мне, и прости. продолжить он не успевает. холодные пальцы с безумной силой сжимаются на его плече, оттаскивая куда-то в сторону. честно, ему уже всё равно на то, что с ним сейчас сделают. горячие слёзы катятся по щекам, создавая прозрачную пелену перед глазами, поэтому он не особо понимает, где находится. больно. чертовски больно где-то в области грудной клетки. сердце будто окольцовывает петля и сжимается на нём. ноена сгибает пополам от этой боли и он чуть-ли не задыхается. он плачет. он ревет на всю, даже не осознает от чего конкретно. хочется выплюнуть свои лёгкие и разорвать грудь от невыносимой боли, выпотрошить всё, начиная от живота, заканчивая солнечным сплетением. – вставай. ноен слышит ледяной голос где-то со стороны. время и пространство перемешалось в одну густую кашу, и разобрать что-либо в таком состоянии было сложно. все звуки и ощущения притупились, обволакивая тебя в пелену. – чейз, я н-не могу, мне очень плохо. – перетерпишь. я сказал тебе встать. – но я п-правда не могу. мне нужны т-таблетки. чейз силой скшрябывает его с пола, кидая на кровать. сам залазит сверху, прижимая рукой спину к жесткому матрасу. он стаскивает свой кожаный чёрный ремень, сворачивая в два раза. – ты сейчас получишь. ты получишь за всё, что сделал сегодня в клубе. первый удар отдаётся вспышкой боли в каждый нерв тела, порождая за собой ужасную колющую боль. ноен пытается кричать, но сердце всё так же сильно ноет, поэтому он лишь издаёт слабый хрип. второй и третий удары были больнее в несколько раз предыдущего. юбэнкс пытается кричать, но горло болезненно сдавливает. слёзы ручьями катятся по его мягким щекам, немного заглушая происходящее. четвертый, пятый, шестой. ноен уже практически ничего не чувствует, лишь захлёбывается в слезах, всё еще ощущая невыносимую сдавливающую боль в груди. шипит что-то про таблетки, но его не слушают. – ну, почему же я до сих пор не могу тебя возненавидеть? почему мне не доставляет это никакого удовольствия? чейз тоже плачет. несколько горьких капель скатывается из глаз при виде вдоль и поперёк перетесанных ягодиц парня, беспомощно хрипящего под ним. но продолжает бить. что-то неописуемое, точно животное, движет в нём и приказывает не останавливаться. продолжает наносить жёсткие удары, руша их отношения с каждым замахом руки. в голове мимолётно проносятся их с ноеном радостные моменты. проносятся их летние встречи, спонтанные поцелуи, рассветы и закаты, солнечный лос-анджелес и дождливый нью-йорк. проносятся пикники, океан, палящее солнце. проносятся сигареты, задвинутые желтые занавески и потрепанная шекспировская книга. проносится лучезарная улыбка ноена, которую он так любил. он продолжает ударять, но уже не чувствует ни облегчения, ни сладости расправы, ни радости от наказания. но самое страшное – он больше не слышит никаких звуков под собой. чейз аккуратно слазит с парня, дрожащими руками откидывает ремень в сторону, припадает к ноену. трясёт, легонько ударяет по щекам, чтобы привести в чувство, любимым жестом заправляет чёлку за ухо. но он не дышит. осознание того, что пульс отсутствует болезненно ударяет в душу, разбивая все надежды и мысли. что-то глубоко внутри хадсона рвётся на части. живот болезненно скручивает в узел и чейз сгинается. он начинает реветь, всё еще сжимает в руках уже холодную руку ноена, осознавая, что заигрался. где-то на периферии сознания проскакивает мысль, что нужно кому-то позвонить. не раздумывая, набирает выученный наизусть номер пэйтона, но в ответ получает лишь длинные гудки. странно. звонит энтони. тот практически сразу снимает трубку, но из-за громкой музыки его плохо слышно. – ал-ло? ривз? это чейз. слушай, тут кое-что произошло.. не мог бы ты, пожалуйста, приехать? это очень важно. я звонил пэйтону, но он не взял. он с вами, все нормально? – а, чейз.. что случилось? у точно тебя всё хорошо? но как пэйтон может быть с нами, он же.. слышно, что энтони точно не ожидал такого вопроса, поэтому долго думал, как правильно подобрать слова. – как бы тебе помягче сказать.. пэйтон погиб. недавно прошло три месяца с его похорон. так что я не особо понимаю почему ты ему звонил. слышит трёхсекундое молчание с другого конца трубки. – видимо, что-то правда случилось. сейчас приеду. держись там. что-то глубоко внутри мира чейза переворачивается с ног на голову, ударяя под рёбра. *** дорогой чейз. вероятно, пока ты читаешь это в заметках моего телефона, меня уже нет рядом с тобой. я почему-то всегда знал, что рано или поздно так получится. какое-то неведомое чувство внутри меня всегда подсказывало мне, что именно это и будет исходом. я даже не знаю, с чего начать. наверное, правильней сказать прости. прости за то, что, возможно, я не был идеальным парнем или тем, кого хочется назвать идеалом. но я старался, правда –старался ради тебя, ради наших отношений. они всегда были чем-то невообразимым. они были тем самым проблеском света, который давал мне мотивацию жить и двигаться дальше. ты – это лучшее, что со мной случалось, правда. ты – история, которую никому не расскажешь. ты – сон, который никогда не забудешь, даже если очень сильно захочешь. ты – игра, в которой хотелось победить один раз и больше не играть. в один момент что-то пошло не так, и ты, и я это знаем, но ничего уже не исправишь. даже после всего, что мы натворили, я все равно с улыбкой на лице буду считать, что прожил жизнь не зря. я знаю тебя наизусть, чейз. я узнал про наркотики, про алкоголь, я узнал про таблетки, я знаю про тебя и пэйтона. я давно уже простил тебя за это всё, понимаешь. я всегда тебя прощал, потому что люблю и любил до самой смерти. ты не плохой человек. даже после всего того, что ты сделал со мной, тебе хочется верить, тебя хочется любить, но больше всего мне хочется тебе помочь. пожалуйста, сходи к врачу. тебе это нужно. возможно, ты не послушаешь меня, как и раньше, но пускай это будет моим последним предсмертным желанием. мне всегда будет приятно вспоминать тёплые летние дни, которые мы проводили с тобой, сидя на берегу лазурного океана, который лизал белоснежный песок. я буду хранить запах твоих чернильных волос, в которые я так обожал утыкаться промозглыми вечерами. я буду помнить твою прокуренную насквозь черную машину, на которой мы пересекли тысячи километров, и, я уверен, пересекли бы ещё. но ничего этого уже не будет. я скучаю по нашей истории, но, к сожалению, ей пришел конец. я вынужден попрощаться, но я знаю, что это ненадолго. я люблю тебя, чейз хадсон. прощай.