Nobody said this would be easy / Никто не говорил, что будет легко Nobody said this would be hard / Никто не говорил, что будет трудно
На его наручных часах стрелки показывают почти шесть утра, он сидит на полу балкона, оперевшись голой спиной на холодную стену, и докуривает последнюю сигарету из пачки. На улице никого нет, кроме редко проезжающих такси и полной тишины, поэтому он слышит, как тлеет сигарета в руке. Его глаза красные и опухшие, и не потому что он курил траву несколько часов назад, а потому что потратил всю ночь на жалкое нытьё о неправильной любви к самой большой ошибке в его жизни. Он не понимает, как он, точнее, как они смогли прийти к этому? Как они допустили такие вещи в их отношениях? За что Лиам поступил так с ним? Его костяшки на руке горят, а ранки кровоточат, но он уже не чувствует физической боли, так как морально его задушили, повесили на толстую веревку и крепко затянули. Он представляет, как его душа лежит в гробу, а тело само по себе передвигается и пытается жить, как нормальный человек, но так блять не бывает. Лиам без разбора скидывает вещи в чемоданы, и даже не поворачивается в его сторону, пока тот сидит около кровати и смотрит в никуда, Лиам бесшумно передвигается по их квартире и перекладывает ванные принадлежности. В какой-то момент он выходит из ванны и застывает, ловит пустой взгляд Зейна на себе. Он открывает рот в попытках сказать хоть что-нибудь но, как немой, не произносит и звука. — Я, просто, — Зейн прерывается и делает глубокий вдох, после продолжает. — Как мне с этим теперь жить? — Лиаму кажется будто его голос звучит из водосточной трубы и что-то снова, раз в сотый, в его душе разбивается на мелкие осколки. Зейн зарывается в собственные ладони, начинает рвать волосы на голове и шептать, как мантру: «Уходи, пожалуйста. Проваливай. Не хочу тебя видеть. Уходи. Прошу.» Лиам забыл, как дышать, ему не хватает воздуха. По щекам текут слезы, и он не хочет уходить. Он не хотел причинять такую боль. Он закусывает губу, но сразу чувствует вкус железа и соли. Зейн первый раз поднял на него руку, но Лиам понимает, что полностью заслужил этого, он блять клялся в любви этому парню, но не смог сдержать даже половины клятв. Он закрывает два чемодана, оставляет ключи на шкафу в коридоре и выходит за пределы их квартиры. Зейн слышит, как закрывается дверь и у него, будто что-то щёлкает в голове. Он сходит с ума. Всё из-за него. Нет, всё из-за любви к нему, большой любви с размера бесконечности. Зейн с трудом поднимается на ноги и срывается с цепи, как злая собака, на алкоголика; разбивает об стену, подаренную им его мамой вазу на трёхлетнюю годовщину. Рвёт все футболки, которые Лиам дарил ему, когда тот терял их в туре и воровал его. Сливает в унитаз все одеколоны, которые напоминают ему каждый прожитый день с ним. Выбрасывает все простыни, на которых они занимались любовью, а после говорили друг другу слова, которые никогда больше не сбудутся. Бьёт об кафель всё кружки, которые они когда-то делали на заказ с надписью «Лучший муж» и с их совместными фотографиями. Вываливает из шкафа все вещи на пол и просто падает на них. Зейн не понимает, кричал он или нет, так как голоса не слышно. Он вообще ничего не слышит, только отголоски одиночества где-то в глубине души. В это время, Лиам сидел в холодном подъезде около двери среди чемоданов, утопал в соленых слезах, умирал от невыносимой боли и слышал, как Зейн крушил их квартиру и громко кричал. Лиам всё разрушил. Спустя какое-то время Зейн встает и смотри в зеркало, и никого не видит, там просто нет отражения, потому что он теперь призрак. В квартире витает чужой запах, который Лиам притащил и Зейн больше не может тут находиться. В квартире холодно и по полу гуляет сквозняк, так как он открыл все окна, чтобы проветрить квартиру и избавиться от запаха Лиама и их совместной долгой жизни. Он тушит сигарету в пепельнице и застывает, как камень. Кольцо. Зейн снимает дрожащими руками кольцо с пальца и читает выгравированную цитату на золоте: We gotta find our place / Мы должны найти свое место И его снова накрывает волна горьких и таких желанных воспоминаний. Он скулит и ударяется головой о стену, не замечая, настолько сильно сжимает кольцо в руке, так что оно меняет форму. На улице уже светлеет, но он не видит этого света, перед ним только темнота и страх. Он боится, что не сможет жить без него. Ни завтра, ни через года, он не справиться с этим. В коридоре что-то разбивается об пол и Зейн поворачивает голову в сторону балконной двери. Он не сможет встать на ноги, он понимает, что даже если попытается, то просто рухнет. Ему особо не интересно, кто там, если это убийца, то он будет умолять его, чтобы, тот убил его, потому что сам он не в состояние себя убить, сил не хватит. Зейн не открывая глаз, чувствует, как по ноге скользит тюль от сквозняка и сжимает сильнее челюсть, от желания сорвать её и растоптать, прям, как поступил с его сердцем любимый человек. Пол под ним немного скрипит, и он слышит шуршание одежды рядом с собой, но боится открыть веки, пусть это всё будет страшный сон. Зейн дергается, когда чувствует тяжесть рук на своих коленях, и мысленно проклинает дьявола, за то, что знает каждую клеточку Лиама. Он, кажется, знает даже, сколько волос у того на голове, потому что каждую ночь будто пересчитывал их. Ледяные руки застывают, и Зейн чувствует, как они трясутся над его кожей. Они оба не дышат. — Я не могу, — тишина разбивается о хриплый шепот Лиама и в ушах у Зейна начинает звенеть. Он крепче сжимает веки и стискивает челюсть. — Ты меня никогда не простишь, но, — Лиам встает на колени и утыкается головой в колени Зейна. Зейн чувствует, как по ноге стекают слезы Лиама. — Позволь мне быть просто рядом, — Лиам громко всхлипывает и сильнее прижимается лбом к коже Зейна. — Зи, — он сломано шепчет и целует его кожу, в этот момент Зейн распахивает глаза и натыкается на макушку с взъерошенными волосами. Он хочет толкнуть, ударить, разбить ему нос, вырвать глаза, но ни делает ничего, потому что до смерти любит его. Кто-то, когда создавал людей, решил, что Зейн и Лиам одно целое, один человек, но будут существовать, как два тела. И если они будут не вместе, то будут погибать от нехватки половины, так думает Зейн, потому что больше не знает, как описать невыносимую тягу к Лиаму. Даже после предательства. — Я люблю тебя, — он, не останавливаясь, целует мокрыми от слез губами кожу Зейна и цепляется пальцами за его ноги. — Если ты снова скажешь мне уйти, я умру. Я просто погибну от этой боли и любви. Зейн начинает глубоко дышать. Он пытает выпутаться из рук Лиам, но тот не дает ему этого сделать, сильнее прижимаясь к ногам. До Зейна долетают умоляющие слова, не делать этого, дать ему шанс построить заново их семью, но Зейн молча мотает отрицательно головой и отталкивает Лиам. — Пожалуйста, — на повторе шепчет Лиам и поднимает глаза на Зейна. И они так застывают: один до боли обхвативший тонкие ноги, второй до невозможности вжимающийся в стену, лишь бы не чувствовать руки Лиама на себе. Зейн не видит глаз Лиама, они так сильно отекли, что там даже нет очертания. В этот момент Зейн осознает, что если они будут не вместе, то просто сгниют, как трупы под грудой земли. Пусть он будет трусом, слабаком, без уважения к себе и чести, но он будет с ним. Пусть Лиам растоптал его, разбил на части, но только он и сможет собрать всё это в прежний вид. Лучшее, что Зейн делал, когда-либо в своей жизни — это выбрал Лиама и стал его мужем. Лучшее для него, это чувствовать Лиама всем телом, отдаваться каждой клеткой своего тела и получать невероятную любовь, от которой цветут ромашки в душе, от который Зейн живет. Лиам — его зона комфорта и место для жизни. Без него Зейн никто. — Зейн, — бормочет Лиам, его губы трясутся, а по щеке стекают слезы. Зейн поднимает руку, подносит к щеке Лиама, пока он сжимается и закрывает глаза, ожидая, что тот снова его ударит, но чувствует легкое прикосновение пальцев к коже. Лиам шумно выдыхает, понимая, что это шанс, он дал ему ещё один шанс. — Я больше никогда в жизни тебя не предам, Зи, — он открывает глаза и прижимается щекой к теплой ладони Зейна, сильнее начиная трястись всем телом от пробирающей истерики. Зейн внимательно разглядывает его лицо, каждую морщинку, родинку, ресницу и хочет разбить об пол его голову, чтобы никто больше не смог смотреть на него так, только он. Только он может к нему прикасаться и трахать, как он любит. Только Зейну доступны самые сокровенные секреты Лиама. И только рядом с ним Лиам будет жить. — Мы нашли своё место, — он не шепчет, это не голос, это скрежет тормозов грузовика, Зейн даже не осознает, сказал он это или нет, но больше он не сможет и буквы произнести. Он целует его, крепко сжимая в правой руке кольцо и опять погибает от любви к нему, будто якорь падает на дно.Nobody said that you would leave me / Никто не говорил, что ты уйдёшь от меня Nobody says that in this dark / Никто не говорит такое при выключенном свете Somebody told me about tomorrow / Кто-то рассказал мне о завтрашнем дне, And my soul's not hollow /И моя душа не пуста.