***
Анжелика быстро опустила голову, чтобы никто не увидел паники и недоумения, вдруг отразившихся в ее глазах. Почему он здесь? Зачем приехал? Вероятно, это просто случайность… или все же нет?.. От волнения она неосознанно сжала свои пальцы, лежащие на сгибе локтя протестантского торговца. А что, если он явился за тем, чтобы напомнить ей о долге за сожженный корабль и потраченные на ее выкуп деньги? Тогда он точно не оставит ее в покое и даже может лишить последнего шанса на спасение! Ведь из-за неё он потерял все: богатство, влияние, свою репутацию… И теперь, став женой мэтра Берна, она подвергла опасности и жизнь своего бывшего хозяина, и судьбы многих гугенотов, которые надеялись сегодня ночью обрести, наконец, свободу… Молодую женщину словно обдало ледяной волной, и она задрожала всем телом. — Что с вами, госпожа Анжелика? Вы бледны, как полотно, — обеспокоенно спросил Берн, приобнимая ее рукой за плечо. — Обопритесь на меня. Аккуратно поддерживая свою новоиспечённую супругу, гугенот еле сдерживался, чтобы не скользнуть рукой на тонкую талию и чуть сильнее прижаться к ее бедру, угадывающемуся в складках мерно покачивающихся юбок. Наконец эта женщина, присутствие которой нарушило привычный покой не только его дома, но и смиренной души, стала ему законной женой, и теперь он может больше не бояться сгореть в Геенне огненной за свои запретные желания, мучившие его по ночам. Шагая с ней рядом, торговец высоко держал голову, словно шёл из-под венца не с обычной служанкой, а с настоящей королевой, не обращая внимания на колкие неодобрительные взгляды ла-рошельских кумушек и отвечая сдержанной улыбкой на перекошенные то ли от зависти, то ли от возмущения лица гугенотов. Перемены, произошедшие с ним за последние дни, пугали его, но вместе с тем, он не мог не признаться самому себе, что идущая сейчас рядом с ним женщина достойна тех рисков, которым он себя подвергал. Он верил, что ему воздастся за терпение и стойкость. Уже очень-очень скоро… — Поздравляю вас, мэтр Берн, мадам… Берн, — позвал их дрогнувший женский голос, — это вам… — дочь местного пастора протянула молодоженам букет желтых хризантем*. — Какая красота, Абигель! — восхитилась Анжелика, забыв на мгновение о своих тревогах. — Будьте счастливы, — тихо проговорила гугенотка, смахивая с ресниц слезу. — Спасибо вам, дорогая, — молодая женщина порывисто обняла протестантку, тронутая ее участием. — Мамочка, мамочка! — подбежавшая Онорина влетела ей прямо в юбки. — И мне, и мне спасибо! Мы их вместе собирали. Правда, красивые? — Очень красивые, — Анжелика, улыбнувшись, погладила дочь по золотой макушке. — Где ваш чепец, мадемуазель Онорина? — строго спросил мужской голос. — Я не хочу чепец! — надула губы девочка. — Он жмет мне вот тут! — она провела пальчиком под пухленьким подбородком. — Мадам, приведите ее волосы в порядок, — Габриэль Берн с укоризной посмотрел на свою жену. — Не хочу в порядок! — топнула ногой непоседа. — Хочу себе большую шляпу, как у пиратов! — с вызовом выпалила она и тут же побежала к ватаге мальчишек. Делая вид, что нюхает цветы, Анжелика спрятала сдавленный смешок среди хризантем. Подаренные разноцветные бутоны были единственным ярким пятном во всем сегодняшнем уныло-сером дне, за исключением тех пламенных перьев на широкополой шляпе… Молодая женщина испуганно скользнула глазами по однотонной толпе. Высокой чёрной фигуры там уже не было. Может, она ей просто привиделась?..***
В доме мэтра Берна, где решили накрыть столы в честь бракосочетания, было весьма людно. Соседи, знакомые да и просто члены общины заходили на обед поздравить молодожёнов, выказать им свои пожелания и перекинуться парочкой слов. В этот год жизнь не баловала местных гугенотов урожаем, поэтому каждый приносил, что мог: кто-то ставил на стол вино, кто-то — пироги, а те, что были побогаче, дарили платки, чепчики или хозяйственную утварь. Несмотря на статус невесты, Анжелика украдкой бегала вместе с Севериной и Абигель с кухни в гостиную и обратно, поднося тарелки и подливая вино. Она не могла спокойно сидеть во главе стола с мэтром Берном на месте хозяйки дома, постоянно находясь под прицелом недоброжелательных взглядов. Убедив торговца в том, что заботы совсем не тяготят ее, и, кроме того, им не хватает рук, чтобы управиться со всем, она с радостью время от времени скрывалась от свадебного «веселья» в подсобных комнатах. Все шло по плану: горожане, местная охрана и часовые — все должны были сегодня стать гостями четы Берн, чтобы никто не мог усомниться в их семейном счастье и помешать им этой ночью осуществить задуманное… — Маркиза дю Плесси-Бельер? — произнесенное полушепотом знакомое, утопленное в реках крови имя кольнуло под лопаткой в области клейма. — Как я рад снова видеть вас! — Господин Роша?! — изумление вперемешку с неверием прозвучало в ее голосе. — Вы ли это? Анжелика застыла на пороге кухни, держа в руках новую откупоренную бутылку вина. Ее старый знакомец совсем не походил на того чудака в старом костюме с потертыми золотыми галунами, в потрескавшихся туфлях на красных каблуках и шляпе с потрепанными перьями, которого она встретила здесь, в Ла-Рошели, несколько месяцев назад. Теперь на нем был добротный, расшитый серебряной нитью синий камзол, из-под рукавов которого выглядывали белоснежные манжеты, а пышному плюмажу шляпы позавидовал бы самый пушистый гусь. — Я же говорил вам о своих способностях коммерсанта, — приосанившись, подмигнул он, и широкая улыбка расползлась по его раскрасневшемуся от выпивки лицу. — Вот, пришло самое время их развернуть. Ваше здоровье! — отсалютовав бокалом, он вмиг осушил его. — Но откуда вы здесь? — молодая женщина радостно пожимала его руку, усаживая за кухонный стол. — Один из ваших гостей, мэтр Жером, мой партнёр. Он пригласил меня сюда, чтобы представить своим друзьям-торговцам и обсудить возможные совместные поставки. Но я и подумать не мог, что попаду на вашу… свадьбу, — с некоторой заминкой произнёс он. — Поздравляю вас с новым статусом, — он наполнил два бокала и, чокнувшись с Анжеликой, выпил свой до дна. Отправив кусок ароматной буженины в рот, мужчина обвёл комнату грустным взглядом. — И все равно здесь по-прежнему так же уныло, — вздохнул он, внимательно разглядывая скромное платье Анжелики, ее чепчик, скрывавший волосы, сцепленные в замок покрасневшие от труда руки. — И даже в этом наряде вы прелестней всех этих холодных, как мрамор, гугеноток. Молодая женщина почувствовала, что краснеет. Давно она не слышала таких приятных комплиментов, и ее губы сами собой дрогнули в улыбке. — Прекрасная пленница с зелеными глазами, — взгляд бывшего колониального чиновника подернулся дымкой. — Ах, как жаль что он не успел… Ведь он был уже здесь, но вы снова ускользнули от него… — бормотал он, пытаясь налить себе очередной бокал, расплескивая вино. — Давайте лучше я, — Анжелика перехватила бутылку, и красная жидкость полилась ровной струйкой. — Кто и куда не успел, месье Роша? — Как кто? — возмутился ее непониманием мужчина. — Рескатор. О ком же я, по-вашему, говорю? — Рескатор?! — добравшись доверху, вино перебралось через край кубка и запрыгало по скатерти бордовыми каплями. — Он здесь?! — Собственной персоной, — шепнул захмелевший делец. — Примчался в Ла-Рошель, как только узнал от меня, где вас искать. Я видел его на площади у церкви. — От вас?.. — молодая женщина медленно опустилась на стул. — Зачем он приехал? — она схватила Роша за руку, не в силах сдержать охватившее ее волнение. Бывший чиновник поднял на неё свои близорукие глаза: — Как зачем, мадам? — кверху поехали и бесцветные брови. — Разумеется, за вами. — За мной… — повторила она безжизненным голосом. Значит, она не ошиблась. И там, на площади, действительно был он. И он приехал, чтобы спросить с неё сполна за все свои неудачи… — Я понимаю, вы расстроены, но что поделать, — по-своему объяснил себе состояние Анжелики Роша. Он нахмурился, допивая свой стакан: — Монсеньор Рескатор хоть и пират, но не будет претендовать на замужнюю даму. — О чем вы говорите? — раздраженно спросила Анжелика. — Какие претензии? — Ах, какая любовь, какие жертвы, и все зря, — уже не слушая ее, мужчина поднялся из-за стола и, покачиваясь, направился к выходу. — А ведь ваше счастье было так близко, мадам, — успел бросить он ей с порога.***
Анжелика шла по песчаным ландам, не разбирая дороги, не замечая промозглого ветра и цепляющихся за подол платья кустарников. Ей было жарко, удушливо тошно, и она жадно хватала ртом холодный воздух. «Какая любовь, какие жертвы…», — слова бывшего французского чиновника обжигали ей щеки и холодили позвоночник. Сама того не осознавая, молодая женщина вглядывалась в горизонт, ища глазами ЕГО корабль. Не безумие ли это, увлекаться мечтами, словно молоденькая девушка, ждущая из-за моря таинственного принца, готового всем пожертвовать ради нее?! Ведь она — разочарованная женщина, она столько пережила… Грубость и жестокость мужчин нанесли ей незаживающие раны. Все это так… Но когда женское воображение отказывалось снова броситься в бой? Пока женщины живы, они будут мечтать о невозможном и стремиться к чудесному… Анжелика сорвала с головы чепчик, и волосы пышной копной разлетелись по плечам. Она обернулась к заходящему солнцу. Жёлтый яркий круг постепенно тонул за горизонтом, и вдруг по воде побежали красные огненные дорожки. Неподвижная гладь покорно принимала в себя чужие краски, соглашаясь играть по установленным природой правилам игры. За все в этом мире приходится платить: за свободу, за жизнь и даже за мечты… «А ведь ваше счастье было так близко, мадам»… Что она наделала?!.. Солнце уже зашло, дул холодный ветер, мерзли руки: она выбежала из дома без верхней одежды. Ее плечи опустились. Она закрыла глаза, и две слезинки, признак недопустимой сейчас слабости, скатились по щекам. — Не стоит стоять на ветру в такую погоду, — глухой, чуть разбитый голос раздался над самым ухом, и в следующий момент ее тело окутало теплом бархатного плаща. Анжелика боялась пошевелиться. Вдруг это просто ее очередные фантазии, и стоит ей лишь шевельнуться, как все тут же растает, словно предрассветный туман. И этот мягкий плащ, и этот аромат табака вперемешку с запахом сандалового дерева, и это горячее дыхание у ее темени… — Вы совсем замёрзли, — мужские пальцы сжали ее плечи. От этого аккуратного, но в то же время властного прикосновения у неё дрогнули коленки, и она, скрестив руки, вцепилась в полы укрывающего ее плаща. Близость этого человека всегда вводила ее в оцепенение, и сейчас она только и смогла, что негромко произнести: — Вы здесь?.. — Я искал то, что давно потерял, — ответил ей голос из-за спины. — Нашли? — И да, и нет, — проговорил он после недолгого молчания. — Меня снова опередили. Ее голова опустилась вниз, словно в сожалении, а мучавшая мысль помимо воли вырвалась неожиданным вопросом: — Почему же вы не заберёте это сами? Она почувствовала еле уловимое прикосновение губ к своему затылку. — Потому что не в моих правилах брать чужое или принуждать кого-то против его воли. Руки молодой женщины скользнули вверх и накрыли сжимающие ее плечи ладони. Переплетя пальцы, они стояли в полном молчании, которое было красноречивее самых откровенных признаний и громче самого отчаянного крика. — Вы очень благородны, мессир, — еле слышно выдавила она. — Вы совершенно неуловимы, мадам, — он жадно вдохнул запах ее волос. — Прощайте, госпожа… Берн. Быстрые уверенные шаги звучали все дальше. Анжелика стиснула зубы, и слёзы неудержимо побежали по ее напрягшимся скулам. Она не смогла сдержаться и обернулась: — Прощайте, господин Рескатор…***
— Где вы были? Мы места не находили себе от волнения! — кинулся к ней с порога Габриэль Берн. — Гости, не переставая, спрашивали о том, куда подевалась моя молодая жена… Мадам, почему вы молчите, отвечайте же! Анжелика посмотрела на него невидящим взглядом. — Я просто хотела немного пройтись, — отстранённо бросила она. Торговец подошел совсем близко и взял ее за руку чуть выше локтя. — Вам больше не следует уходить, не предупредив меня. Замужней женщине не пристало бродить в такое время одной… — он запнулся, только сейчас заметив ее растрёпанный вид. — Что случилось? Откуда этот плащ? И где ваш чепец, сударыня? — он так сильно сжал ее руку, что молодая женщина зашипела от боли. Торговец тут же разжал пальцы. — Сегодня нас всех ждёт долгая и непростая ночь… Я… просто очень переживал, как бы этот негодяй Бомье снова не взялся за старое и не подослал к вам своих людей. — Все в порядке, со мной ничего не случилось, — строго ответила Анжелика, потирая руку. — Чепчик просто запачкался, и я сняла его на подходе к дому. — А плащ? — Дети готовы? — проигнорировала его вопрос Анжелика, отвернувшись, и направилась к спальне Северины. — Нам нужно выходить через полчаса, если мы хотим поспеть вовремя. Берн сурово хмурился, явно недовольный подобными ответами, но решил не усугублять и без того напряжённую обстановку. Он ещё успеет растолковать своей супруге правила надлежащего поведения и воспитать в ней послушание, ибо сказано в Библии, что послушание лучше жертвы, и повиновение лучше тука овнов; а непокорность есть такой же грех, что волшебство, и противление — то же, что идолопоклонство.** Из-за двери спальни показалось личико Северины. — Я все сложила, госпожа Анжелика. Лорье и Мартиал тоже готовы, только вот… я нигде не смогла найти Онорину, — виновато опустила глаза девочка. — Где же она? — Она сказала, что не хочет уезжать, потому что не может бросить здесь Пирата. — Кого? — сердце молодой женщины учащенно забилось. — Какого ещё пирата? — Ну того плешивого котёнка, которого вы иногда с ней подкармливаете по утрам. По-моему, она пошла его искать. Схватив со стола лампу, Анжелика выбежала на улицу. Всматриваясь в сумерки, она тщилась увидеть неподалёку маленькую неуклюжую фигурку своей непоседливой дочери. — Онорина! Онорина! — кричала в пустоту молодая женщина со смесью тревоги и нетерпения. — Немедленно выходи, у нас совсем нет времени на твои капризы! Слышишь меня? Онорина!.. Они обыскали весь дом, двор, соседние постройки, но ребёнка нигде не было. Ночь залила город чёрными чернилами, стерев темнотой все краски вместе с маленьким эльфом с шаловливо торчащими в разные стороны рыжими локонами… — Я никуда не поеду без неё! Никуда не поеду! — причитала молодая женщина, заламывая в отчаянии руки. — Успокойтесь, госпожа Анжелика, мы ее найдём. Мы останемся здесь, пока она не объявится, — утешал ее торговец. — Папа, значит… мы не пойдём на корабль? — несмело пробормотал Лорье, испуганно наблюдая за общей суматохой. — И нас всех арестуют?.. — Никого не арестуют! Не говори глупостей! — грозно прикрикнул гугенот, и дети со страхом прижались друг к другу. — Он прав! — спохватилась Анжелика, глядя на часы. — Вам пора выходить, или судно уплывет без вас. Больше нельзя медлить. — А как же вы? — изумился Берн. — Мы не оставим вас здесь одну… — Но вы должны, — перебила его она. — Подумайте о своих детях. — Вы — моя жена, и мы отныне всегда будем вместе, — настаивал на своём торговец. — В беде ли, в радости, в бедности ли, в богатстве, в болезни… — Да прекратите вы, наконец! — в сердцах воскликнула молодая женщина. — Вы же сами прекрасно знаете, что этот брак был всего лишь фикцией. И вы вовсе не обязаны подвергать свою жизнь опасности из-за меня. Если бы не эти документы и условия провоза пассажиров, я бы никогда не… — она резко замолчала, поймав на себе тяжелый взгляд серых глаз. — «Вы бы никогда не…». Что? Договаривайте, мадам. Анжелика закусила губу. Меньше всего она хотела обидеть человека, который не единожды спасал ей жизнь и в очередной раз был готов рискнуть всем ради неё, но сейчас она не могла принять от него такой жертвы. — Я бы никогда не стала вашей, мэтр Берн, — молодая женщина гордо вскинула голову. — Моей персоной интересовались и более достойные кандидаты. И несмотря на все, что вы сделали для меня, я не была бы с вами, — с нажимом добавила она, — по своей воле. — Да как вы…? Неблагодарная! — разъярённый гугенот замахнулся своей широкой ладонью, и воздух всколыхнула звонкая пощечина. На крики подоспела тетушка Анна. — Что случилось? — старушка переводила растерянный взгляд со сгорбленной спины Берна на прижимающую к щеке руку ошеломлённую Анжелику. — Разве нам ещё не пора? — Пора, мы уже идём, — буркнул гугенот, взвалив на плечи дорожные сумки. — Живее, шевелитесь! — подгонял он бегущих к двери детей. Задержавшись на мгновение на пороге, он хотел было обернуться, но не сделал этого, молча шагнув в ночь. Анжелика буквально рухнула на скамью. Закрыв лицо руками, она разразилась громкими рыданиями. — Да хранит вас Господь, мэтр Берн, — шептала она между всхлипами. — Да хранит вас Господь… Она знала, что сделала все правильно. Что только так могла заставить своего бывшего хозяина оставить ее и уйти, но ей никогда не удастся забыть ту гримасу боли, в которой исказилось его лицо, когда она преднамеренно осыпала его незаслуженными оскорблениями. — Простите меня, простите…***
Оставив на столе зажженые свечи и не запирая дверь на случай, если Онорина вернётся домой, Анжелика решила снова отправиться на ее поиски. Она понимала, что найти ребёнка среди ночи будет совсем нелегко, особенно, если не имеешь ни малейшего понятия о том, куда идти и где искать, но сидеть на месте, томясь мучительным ожиданием, она больше не могла. Запахнувшись в чёрный плащ, оставленный ей Рескатором, молодая женщина проходила мимо хозяйского склада, как вдруг, выступив из-за стены, перед ней выросли две фигуры. — Куда это вы направляетесь в такое время, мадам? — свет от фонаря осветил красный мундир долговязого незнакомца. — Я ищу свою дочь, вы не видели здесь маленькую девочку… — с надеждой начала Анжелика. — Жером, так это же та самая служанка, которая, умело окрутив толстосума-гугенота, сегодня женила его на себе, — хохотнул в ус второй драгун. — И где же твой муженёк, красавица? — медленно наступал на нее мужчина, пока не припер пятившуюся от него Анжелику к стенке. — Неужели он уснул, так и не отведав твоих прелестей? — рука в перчатке коснулась ее щеки. — Что ты делаешь? — одернул его напарник. — Хочешь, чтобы эти еретики сбежались сюда на ее крики? — Успокойся, Жером! Через несколько часов их всех поймают прямо у корабля и отправят в тюрьму, где им самое место. Зря мы, что ли, мёрзнем здесь в засаде всю ночь? — отмахнулся усач, рассматривая Анжелику похотливым взглядом. — Я хочу сейчас получить свою награду, а ты? Молодая женщина в ужасе ахнула. Значит, стражникам известно о готовящемся побеге?! Высокий человек в красном мундире нервно посмотрел по сторонам. — Ладно, давай, только быстро! — То-то же, иди пока, покарауль, — усач снял перевязь с саблей и передал другу. — Никто не придёт тебе на помощь, — зло улыбнулся он, проведя рукой по шее Анжелики. — Какая аппетитная курочка! Покажи мне, что ты там прячешь, — платье треснуло от грубого рывка. — Ты лучше не кричи, а я обещаю сделать все быстро, — он с силой стиснул ее обнаженную грудь, жадно прижавшись жестоким ртом к ее губам. Молодая женщина, почувствовав, что задыхается от его зловонного дыхания и ядовитого запаха пота, начала яростно отбиваться. Стараясь вырваться, она обдирала кожу о пряжки его поясного ремня и грубую ткань камзола. Но все было тщетно. Он навалился на неё всем телом, подминая под себя. Тогда Анжелика разжала челюсть и впилась зубами в его язык. Рот наполнился кровью. Драгун взвыл. Вдруг резко выстрелило в районе виска и, обмякнув, молодая женщина оказалась на земле. Ее движения стали вялыми. Голова запрокинулась. Пропало представление о происходящем… о том, кто с ней. — Не смей терять сознание, гугенотская подстилка! — жгучий удар по лицу вернул ее в реальность. Хриплое дыхание разрывало горло. Обнаженные ягодицы касались холодных плит. Любовный пыл, охвативший мужчину, лишил ее сил. Она потеряла и способность сопротивляться, и стремление вырваться. Яркая луна, освещавшая её лицо, слепила глаза, и она крепко зажмурилась. Перед ней вновь замелькали картинки той страшной ночи в Плесси, полные разрывающей на части боли. Собрав в себе последние остатки сил, Анжелика пронзительно закричала… Защелкали мушкеты, запах пороха проник в ноздри, все вокруг заволокло дымкой. Она вдруг почувствовала невероятную тяжесть, словно, ее придавили тяжёлым камнем, стало тяжело дышать, а во рту появился металический привкус. — Спасите их, спасите моих друзей, — успела прохрипеть она склонившемуся к ней лицу в маске до того, как мгла поглотила ее…***
Через час после свадебной церемонии. — Могу я услышать ваше имя, месье? — Для начала, я хотел бы узнать о цели моего визита. Зачем вы искали меня, господин Рескатор? — мужчина с квадратной челюстью смотрел ему прямо в глаза. Ладно сидящий редингот из сукна каштанового цвета с обшитыми золотом петлицами, высокий галстук и высокие каблуки — от всего его облика «несло» Парижем и каретами под синим небом, отчего Рескатор без труда выхватил незнакомца взглядом из толпы протестантских зевак. Но не дорогой костюм привлёк его внимание, а то, КАК этот мужчина смотрел на выходящую из церкви Анжелику. Ему очень хорошо был знаком этот взгляд — недоумение вперемешку с возмущением, негодованием, желанием встряхнуть её, как следует, призвав к ответу и, конечно же, ревностью. Наверняка он сам смотрел так ей вслед каждый раз, когда она ускользала от него… Пират медленно откинулся на спинку стула, оценивающе глядя на гостя. — Я пригласил вас, чтобы поговорить о женщине, — решил не юлить он. — Я видел вас сегодня на площади и отметил, как вы были поражены происходящим. — Не более, чем вы, сударь, — устраиваясь поудобней, незнакомец закинул нога на ногу. — От меня тоже не ускользнуло изумление, которые вы так ловко прячете под маской. Уверенный вид сидящего напротив выдавал в нем человека, привыкшего к тяжелой ответственности. — Значит, нам обоим показалось происходящее по меньшей мере странным? — Признаюсь, я думал, что давно привык к подобным выходкам, но эта женщина в который раз сумела меня удивить. Не называя имён, мужчины прекрасно понимали, о ком идёт речь. — Как давно вы ее знаете? — чёрные глаза сверлили коричневый камзол. — Достаточно для того, чтобы иметь общие секреты. «А он достойный противник, — пронеслось в голове у капитана корабля. — Или все же друг?»… — Ваше лицо кажется мне знакомым, — задумчиво проговорил пират. — К сожалению, не могу сказать о вас того же. Человек в маске криво усмехнулся, посмотрел на собеседника долгим взглядом, будто решался на что-то, а потом, поднеся руку к голове, быстрым движением снял свою кожаную личину. — Вот оно как! — приподнял бровь непроницаемый редингот. — Граф де Пейрак, не соженный на Гревской площади, не утонувший в водах Сены, возрождённый из пепла, словно птица Феникс, собственной персоной?! — По-моему, ваши слова достойны тоста, месье, — Жоффрей наполнил стоящие на столе бокалы золотисто-коричневой жидкостью до краев. — Несомненно, месье! Ваше здоровье! — гость отсалютовал фужером, вмиг осушив его. Слегка прищурившись, он посмотрел на графа. — Значит, она все-таки была права, отказываясь верить в вашу смерть. Настырная девчонка, — хмыкнул он. Рескатор вновь наполнил фужеры. — Предлагаю тост за знакомство. Мужчина напротив одобрительно кивнул. — За новое старое знакомство. Франсуа Дегре, заместитель начальника парижской полиции Ла Рейни, в прошлом подающий неплохие надежды адвокат, но неудачно поставивший свою карьеру на кон в деле одного графа-колдуна, к вашим услугам. Теперь первым свой стакан залпом опрокинул в себя Жоффрей. Услышав имя, он довольно быстро вспомнил бедного студента-гуляку, который, несмотря на свою молодость, вёл процесс дотошно и цепко, сражаясь за своего клиента до самого конца. — Кажется, я не успел отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня, рискуя собой… — Пустое, — перебив, отмахнулся Дегре. — Я не могу жаловаться ни на свою работу, ни на свою жизнь. Я доволен тем, что имею. Его длинный палец кружил по ободку пустого бокала. — И все же, вы проделали путь из Парижа не для того, чтобы заглянуть на протестантскую свадьбу. — Да, для такого торжества я бы выбрал менее примечательный костюм, — по губам полицейского пробежала ироническая усмешка, — но мне всегда дают неприятные поручения, хотя таскаться по подобным провинциям вовсе не является моей специальностью… Жалкая это провинция, обескровленная, ограбленная, где люди забиты, как скот, а услышав ваше имя, держат рот на замке… — Вам приказано арестовать ее? — пират, не сводя глаз с Дегре, перегнулся через стол, понизив голос до шепота. Несмотря на то, что они сидели в отдельной комнате портового кабака, а все жители города сейчас глазели на свадебные празднества, эти двое, как никто, знали, что даже у пустых стен таверны есть уши. — Разумеется, и даже не один раз, а два, — собеседник смотрел исподлобья, ведя с пиратом немой разговор, затем потянулся рукой за отворот плаща и вытащил из внутреннего кармана свёрнутый лист бумаги. — Это список пассажиров судна «Святая Мария», которое должно выйти из порта на рассвете, чтобы отплыть в Америку с несколькими десятками протестантов на борту. Их имена ничего вам не скажут, за исключением, пожалуй, одного, — он подчеркнул ногтем темные закорючки, — мадам Анжелика Берн, супруга торговца Габриэля Берна. — Когда вы получили его? — Перед свадебной церемонией, отчего, в общем-то, и опоздал на супружеские клятвы. — То есть, в документах она уже значилась, как замужняя дама? — Все верно, месье Пейрак, — кивнул головой гость, покачивая ногой. — Но главное сейчас не это. Важно то, что местному главе управления по религиозным вопросам Бомье все известно. Он знает имена. Подручные и стражники уже сторожат их, следят за складами, за «Святой Марией». Этой ночью их всех арестуют. И тогда я уже не смогу скрыть ото всех правду о местонахождении зеленоглазой мятежницы из Пуату. Рескатор медленно выпрямился в кресле, словно стал выше ростом. — Мятежнице? Не может быть… Франсуа молча наполнил бокал и протянул его графу. — Выпейте. Бьюсь об заклад, вы не каждый день узнаёте о том, что ваша жена подняла восстание против короля и теперь является государственной преступницей. Пейрак медленно опустился на место. Стекло хрустнуло в судорожно сжатом кулаке и больно кольнуло ладонь. Мятежница… Так вот как она провела эти пять лет, о которых он ничего не знал, полагая, что она либо умерла, либо смиренно возвратилась под крыло короля Франции. Восстание против короля! Да она просто рехнулась! — Какая же… дура! — проговорил он одними губами. — С этим не поспоришь, — сделал глоток полицейский. — Впрочем, такая же, как всегда: и когда спасала вас на том достопамятном судебном процессе, и когда бежала из Версаля на Средиземное море в поисках чудом выжившего мужа… Жоффрей де Пейрак обхватил голову руками. Подумать только, ведь в Кандии она была у него в руках. И он мог бы избавить ее от этого… — Ее нужно увезти отсюда, — хриплый голос не то предупреждал, не то уверял. — Чего бы мне это ни стоило… — Только учтите, что она не уедет без своей дочери и этой шайки святош. — Дочери? — Рыжий чертёнок в зеленом платье. — Я видел эту девочку на площади. Она слишком мала, чтобы быть дочерью дю Плесси… — вслух размышлял Пейрак. — И слишком велика, чтобы оказаться отпрыском одного из местных протестантов, — закончил за него полицейский. Мужчины быстро переглянулись. Ни один из них не осмелился озвучить свои жуткие предположения… — Даю вам время до рассвета, — стакан аккуратно стукнул по столу. — Вы снова рискуете карьерой, Дегре. — Вот уж о чем не следует напоминать в ту минуту, когда я предлагаю вам помощь, — поднявшись, гость натянул на глаза шляпу. — Наша профессия делает нас с годами более суровыми и менее сентиментальными, более жестокими и менее деликатными. Отказываешься почти от всего, кроме некоторых мелочей, которые стоят дороже золота. И со временем они делаются еще дороже. К таким вещам принадлежит наша с ней дружба, месье де Пейрак, — он остановился у порога. — Пообещайте мне, что я больше никогда ее не увижу…***
Ее качали мерные воды Леты. Тело больше не болело, память не мучила кошмарными воспоминаниями, а сознание было чистым и светлым, как у младенца, только что появившегося на свет. «Тебе, как и мне, пришлось не единожды пройти все круги ада, чтобы понять, наконец, — голос звучал откуда-то сбоку, — что нет нам места на родной земле». Анжелика согласно кивнула, не открывая глаз: — Забери меня с собой… С тобой так спокойно, так хорошо. — Ты уже со мной, девочка, — кто-то коснулся ее руки. Молодая женщина медленно разлепила веки. Красный блик непоседливо запрыгал по деревянной стене, приковывая к себе взгляд. Вот он скакнул на пушистый ковёр, вот — разукрасил пятном белую медвежью шкуру, а вот уже пожал чьи-то длинные, как самшитовые палочки, сухие пальцы. Анжелика рассеянно следила за солнечным зайчиком, который, карабкаясь по незнакомцу, застрял в его седой бороде. — Я умерла? — слабым голосом спросила она. Борода дрогнула, и в ней появилась изогнутая щель. — Сегодня вы возродились для новой жизни. — Вы — Господь? — Нет, мадам, я всего лишь человек, — усмехнулся голос. Она попыталась сесть, чтобы лучше разглядеть своего собеседника, но сиюминутная боль полоснула в районе виска. — Вам нельзя делать резких движений, — мужчина кончиками пальцев надавил ей на плечи, заставляя лечь. — Вы ещё очень слабы, но, слава Аллаху, все самое страшное позади. Вот, выпейте. Непослушными руками она поднесла чашку к пересохшим губам. Горький отвар ущипнул за язык, и, поморщившись, Анжелика сделала большой глоток. — Вот так, молодец, — похвалил ее, как ребёнка, собеседник, укрывая одеялом. — Где я? — На корабле в открытом море. — Я на корабле?! — глаза Анжелики, ещё недавно затуманенные сном, широко раскрылись. Молодая женщина осторожно огляделась по сторонам. Она лежала на диване в небольшой каюте, у потолка которой висела лампа в причудливой железной конструкции. В стене за ней, занавешенная шторами, поблёскивала мозаика витражного окна. Ее руки погрузились в мягкий мех, а голова покоилась на вышитой на восточный манер подушке. Анжелика перевела взгляд на сидевшего у изголовья мужчины. Он был одет в длинные светлые одежды, которые носят на Востоке. Волосы его скрывал высокий тюрбан, посеревший и местами потрёпанный, а по морщинистому темному лицу и мудрым глазам, смотрящим на неё сквозь стёкла очков в роговой, слегка погнутой оправе, молодая женщина отметила, что ее собеседник уже немолод. Он араб! Так вот почему его французская речь показалась ей немного странной. — Как я здесь очутилась? — прервала она недолгое молчание. — Вас принёс месье Рескатор. — Рескатор? — Анжелика нахмурилась, пытаясь вспомнить произошедшее. Первое, что всплыло в ее памяти — это встреча с королевскими драгунами, зловонное дыхание, грубые прикосновения… Вздрогнув от этих воспоминаний, она неосознанно прижала покрывало к животу, подняв на мужчину испуганные глаза, в которых отразились тревога и страх, что жизнь снова подвергла её ужасному испытанию, о котором так отчаянно хотелось забыть и о котором время от времени мучительным спазмом напоминало осквернённое тело. — Когда мой друг доставил вас сюда, на вашей голове зияла рана. Вы проспали два дня. К счастью, солдаты не успели причинить вам большего вреда, мадам, — многозначительно посмотрел на неё араб, верно определив причину ее беспокойного взгляда. Анжелика подняла руку к виску и нащупала повязку. Она провела ладонью по влажной ткани и поднесла ее к носу. Резкий запах заставил ее одернуть пальцы: — Это похоже на… мумие?! — будто сама у себя спросила молодая женщина. — Вы знаете про мумие, мадам? — уставшие глаза старца блеснули интересом. — Никогда бы не подумал, что во Франции знают про это вещество! Анжелика внимательно рассматривала стоявшие на низком столике многочисленные баночки, заполненные разноцветными жидкостями, и разложенные по мешочкам замысловатые травы. Она учуяла ещё один аромат и после недолгих поисков нашла подтверждение своей догадки — небольшую чашечку, наполовину заполненную чёрной жижей. У неё засосало под ложечкой. — Во Франции не очень-то знакомы и с кофе, — раздосадованно бросила она. — Я всегда говорил, что это страна варваров, сударыня! — воскликнул мужчина, и Анжелика слабо улыбнулась. — Когда вам станет лучше, я обещаю напоить вас кофе. — Мне кажется, что это именно то, что мне сейчас необходимо. Довольный ее оживлением, мужчина наклонился к ней и загадочно произнёс: — На этом корабле есть все, что вам нужно… То ли от выпитого лекарства, то ли от приятной беседы, сознание Анжелика наконец стало ясным, и она с ужасом спохватилась: — Моя дочь!!! Я должна вернуться за ней! — не обращая внимания на головокружение и подступившую дурноту, молодая женщина уже спускала босые ноги на холодный пол. — Ваша дочь здесь, она наверху, на палубе, — поспешил успокоить ее араб. — Как здесь? — Анжелика застыла в изумлении. — Если вы обещаете, что выпьете ещё отвар, я отведу вас к ней. Только дайте мне слово, что будете во всем слушаться меня. Анжелика поспешно кивнула, принимая из рук арабского врача очередную порцию лекарства. — А как же мои друзья-гугеноты? Ведь их должны были арестовать! — С ними все в порядке. Я не знаю всех подробностей, но насколько мне известно, им удалось отплыть, пока солдаты были вынуждены заниматься суматохой, которая возникла из-за пожаров. — Каких пожаров? — Каким-то чудодейственным образом порт и прибрежные дома заволокло чёрным едким дымом, сквозь который не было видно ни бегущих людей, ни отплывающие судна, — старец возвёл руки кверху. — Аллах пришёл на помощь нуждающимся. Анжелика пристально посмотрела в его хитрые глаза. — Я помню подобный случай. Только тогда действовал всего лишь человек и греческий огонь. — А кто, как не человек, является инструментом нашего владыки, мадам? — Не хотите ли вы сказать, что ваш Аллах использует одни и те же методы во спасение? — парировала молодая женщина. — Ни к чему изобретать новые способы, если они не будут лучше старых, равно как и не стоит искать новой любви, если рядом с тобой самая настоящая и преданная, — казалось, что голубые прозрачные глаза читают ее самые тайные мысли. Любовь… Может ли она надеятся на то, что ее сердце когда-нибудь вновь будет замирать от вида любимого лица, что тело затрепещет от прикосновения нежных сильных рук, что ее уста откроются под ласками искусных губ, желая испить мужское дыхание и вместе с тем соглашаясь быть выпитой им до дна…***
Опираясь на руку эфенди, Анжелика аккуратно ступила на доски верхней палубы. Морской воздух тут же заключил ее в свои объятия, и она, сделав глубокий вдох, отдалась на волю его прохладной свежести, словно парящая птица, беззаботно раскинувшая свои широкие крылья. Здесь все пахло свободой: море, небо, и даже висевшее над головой солнце. Маленькие, будто игрушечные, человечки карабкались на вантах и реях, время от времени перекрикиваясь и перемещаясь. Массивные паруса раздулись, словно бока пивного бочонка, натянувшись до предела. — Ваша дочь там, — арабский доктор указал пальцем в сторону закреплённого штурвала. Приложив ладонь ко лбу, чтобы спрятать глаза от слепящего солнца, Анжелика всматривалась в фигуры на капитанском мостике. Там, широко расставив ноги, спиной к ней стоял одетый во все чёрное мужчина, держа за руку ребенка. Они громко о чем-то беседовали, обратив взгляды к горизонту. Широкополая шляпа на голове малыша явно была ему не по размеру, отчего ее постоянно приходилось придерживать, но как только маленькие ладошки потянулись за подзорной трубой, головной убор тут же полетел в сторону, и на ветру огненными языками заплясали рыжие локоны. — Онорина! — крикнула Анжелика, не веря своим глазам. Фигуры обернулись на ее зов. Под лучами солнца густые, иссиня-черные волосы мужчины сверкнули, как будто по ним пробежали отблески металла. В ослепительном свете дня Анжелика впервые увидела его без маски: высокий лоб — свидетельство незаурядности и интеллекта, густые, выразительные брови, оттеняющие горящие глаза, ровный нос, волевой, как у завоевателя, подбородок… — Мамочка, мамочка! — пухлые пальчики дернули полы ее плаща. — Видишь, какая я молодец! Я нашла своего папу! Отпустив пальцы эфенди, Анжелика жадно смотрела в приближающееся к ней лицо, изуродованное страшными шрамами. В гибкой линии его чувственных и властных губ мелькнула улыбка, от которой у молодой женщины подкосились ноги. Она схватилась за его плечи, и в следующий миг почувствовала, как он страстно привлек ее к себе… __________________ * Согласно цветочному толкованию, желтые хризантемы говорят о намерениях признаться своей второй половинке в самых искренних чувствах, в любви. Их уместно преподносить и женщинам, и мужчинам в официальных церемониях. В этом случае они выражают признательность, пожелания успеха в делах, благополучия. ** 1-я Царств 15 глава — Библия.