* * *
…Шинки старалась держаться невозмутимо, но не смогла не улыбнуться уголком губ, когда Юмеко вложила ей в руки толстую потрёпанную книгу, ту самую книгу, которую Шинки искала тысячи дней с того момента — и наконец нашла. Гримуар Мазукты. Книга, в которой были описаны не только способы создания миров, управления ими и настройки их особенностей, но и те тайные ритуалы, к которым если и прикасались какие-то демиурги, то обрекали себя на вечное проклятие. Создать мир — не так уж и сложно. Населить его живыми, даже разумными существами — тоже не представляло особых затруднений для кого-то масштаба Шинки. Собственно, весь Макай, лежащий за стенами её дворца, был подтверждением этому: он появился лишь благодаря её желанию, именно таким, как она его себе представляла. Но ни один создатель миров и поныне не смог сотворить одного. Того, кто не только был бы разумен, но и обладал собственной волей, своими желаниями, стремлениями и убеждениями. Кто не был бы одним из многочисленных отражений создателя. Все, кто населял Макай, несли в себе частицу разума Шинки. Они жили, действовали, вели себя так, как лишь одна она хотела. Ей доводилось спорить с Юмеко — но лишь потому, что она сама вложила в служанку желание защищать свою хозяйку и останавливать её, если та вдруг начнёт делать что-то не то. Ей доводилось слушать рассказы Луизы и удивляться тому, что путешественница знает — но лишь потому, что она сама создала Луизу так, чтобы она собирала для неё информацию. Ей доводилось отчитывать Юки и Май за их выходки — но лишь потому, что ей было бы скучно, создай она этих двух неугомонных ведьм более спокойными. Каждый из жителей тысячи городов Макая был предсказуем вплоть до автоматизма, и Шинки, наблюдая за ними, будто бы смотрела в зеркало. Оказывается, легко можно испытывать одиночество даже в столь населённом мире — когда никто из его жителей не отличается от тебя. И поэтому Шинки решилась на отчаянный шаг. Она осторожно положила древнюю книгу на гладко отполированный изумрудный столик. Подобно тому, как шершавая кожа обложки коснулась безупречно ровной поверхности столика, скоро этого мира, изо дня в день живущего по одним-единственным, вечно неизменным законам, коснётся нечто новое. И Шинки была готова к этому — чего бы это ей ни стоило. «И пусть хоть тысяча проклятий падёт на меня: если они говорят о том, что я — богиня демонов, я и буду вести себя соответствующе…» Книга оказалась не так проста: в конце концов, она содержала описания ритуалов на разных языках, написанных разными авторами и в разное время. Разобраться в сплетениях магических формул и диаграмм было не так уж и просто, но вскоре к Шинки начало приходить осознание: у неё просто нет того, из чего она смогла бы создать самостоятельную душу, которую смогла бы вложить в своё творение. И посему ей будет нужно позаимствовать частицу других миров… Для столь сложного ритуала Шинки пришлось освободить целый главный зал дворца. Нарисовав на полу сложнейшую схему, сочетающую круги призыва, стрелки порталов и туннелей между мирами, она, наконец, опустилась на колени в центре, и, склонив голову, едва слышно прошептала: ― Adelheid, das ist dein Name. …Зал моментально рухнул в темноту — и в этой бездонной темноте словно зажглись тысячи глаз, наблюдающих за ритуалом. Тысячи тех судеб, одну из которых богиня Макая должна была пленить ради воплощения в своём новом творении — величайшем из тех, о которых она могла помыслить. Шинки мысленно проговорила портальную формулу, и спустя мгновение темноту пронзили бесчисленные лучи света, струящиеся из тех миров, к которым она воззвала. Шинки, паря среди этой безграничной путаницы света и темноты, подлетала то к одному лучу, то к другому, пробовала их руками, пролетала сквозь них, ощущая тепло, заключённое в каждом из этих лучей — то, неведомое Шинки тепло, тепло иной души, иного сознания. Сложно было сделать выбор, ведь он мог повлиять слишком на многое. Вдруг её величайшее создание, её Алиса будет не такой, как ей хотелось бы, вдруг она не оправдает её ожиданий?.. Сложно сказать, сколько времени прошло, пока, наконец, Шинки не почувствовала, что один из этих лучей света, переливающийся мягкими разноцветными оттенками, ей подходит. Рассмотрев его поближе, она улыбнулась. Она не знала, почему, но ей показалось, что именно он послужит лучшей основой для её задумки. …Разделить луч на семь разноцветных лучей поменьше, начать переплетать их между собой… — Eichi ga, arimasu you ni… …Сплетая из ярких цветных лучей основу будущего творения, приложить все возможные силы, чтобы сделать её идеальной… — Shisou to, arimasu you ni… …Поделиться со своей будущей Алисой частичкой мудрости, целеустремлённости, надежды — всего того, что так хочется дать ей в её будущей жизни… — Kibou de, arimasu you ni… …Подарить своей Алисе целый мир — и пусть это будет не тот мир, из которого она пришла, а другой, такой, какой сама Алиса захочет создать. Её собственная страна чудес… — Yagate sekai ni narimasu you ni… Шинки редко приходилось прикладывать столько усилий. Не только, чтобы сплести из лучей света и собственных желаний нечто осязаемое, но и сохранить его в первозданном виде, защищая хрупкую идею, готовую войти в новый для неё мир, от того, чтобы быть искажённой. Маленькая девочка в синем платьице, свернувшаяся калачиком в хрустальном коконе. Та, кто станет Алисой — величайшим творением Шинки. — Hikari ga, arimasu you ni… Свет сияющей колыбели Алисы слепил глаза и обжигал пальцы. Шинки, которой было подвластно создание целых миров, ныне имела дело с чем-то совершенно непривычным, с тем, что могло вместить новую самостоятельную жизнь, и было невероятно трудно удержать в ладонях этот волшебный сгусток всех эмоций, вложенных в него Шинки. — Hikari to, arimasu you ni… …Пусть даже ради этого придётся нарушить одно из главных правил, стать изгоем среди других богинь и в самом деле превратиться в демона… — Hikari de, arimasu you ni… Завершив своё плетение, Шинки почувствовала, как лучи света обрели упругость, натянулись, словно струны, и по ним начало струиться нечто доселе невиданное. Отчаявшаяся было богиня поняла: ей удалось. Удалось совершить страшнейшее из преступлений, вырвать одну из бесчисленного множества душ из круга смертей и рождений, чтобы… — Yagate hikari ni narimasu you ni! …Чтобы подарить её своей сотворённой из света безумно любимой Алисе. Мир словно взорвался миллионом осколков; Шинки уже не могла контролировать ситуацию, и лишь из последних сил прижала к себе то, что только что сумела создать, то, что было для неё дороже всего — дороже звания богини Макая, дороже самого Макая, дороже, наверное, даже права на существование. Силы, неподвластные Шинки, изменили судьбу двух миров — как Макая, так и Древнейшего, из которого бесследно пропала душа одной девочки, Алисы Розен, мгновением назад по времени того мира погибшей в катастрофе «Гинденбурга». Если бы отвечающие за Древнейший мир ямы или синигами выследили бы похитительницу, вряд ли ей удалось бы легко отделаться; но Шинки не особенно заботило это. Ведь столь счастливой богиня не была с самого момента создания Макая. …Юмеко, почувствовав сильный магический удар, эхо которого волной пронеслось по Макаю, вызвав недюжинное удивление его обитателей — впрочем, не большее и не меньшее, чем могло бы вызвать по замыслу Шинки, — тут же направилась в главный зал, застав там удивительную сцену. Богиня без сил лежала посреди зала, а маленькая девочка в забавном сине-белом наряде тормошила её за хвостик, в который были собраны волосы Шинки. Юмеко было бросилась помогать своей хозяйке, но та уже сама успела прийти в себя и, приподнявшись на локте, разлепила глаза. — О, мама проснулась! — тут же прокомментировала девочка, вызвав у Шинки счастливую улыбку, а у Юмеко — полный непонимания удивлённый взгляд.* * *
Ещё в тот день, когда у Шинки появилась Алиса, могущественная богиня Макая заметила это. То, что она не могла предвидеть мысли и действия Алисы. То, что она не могла управлять её желаниями и стремлениями. То, что Алиса так похожа на неё саму — и при этом совершенно другая. И именно тогда к радости Шинки от осознания того, что ей удалось создать Алису именно так, как было нужно, стало примешиваться новое чувство — которого она, судя по всему, тоже не испытывала давным-давно. Тревога. Да, поначалу радость от того, что теперь у Шинки есть дочь, о которой можно позаботиться не потому, что она создала её такой, а потому, что ей действительно нужна забота, с которой можно поговорить, не зная все её ответы наперёд, с которой просто приятно проводить время рядом, переполняла создательницу Макая — и весь её мир радовался вместе с ней. Природа расцветала — насколько ей позволял пустынный климат Макая с то тут то там попадавшимися реками и озёрами лавы и заснеженными ледниками. Города росли, а их жители славили свою богиню — как и должны были. Шинки была по-настоящему счастлива, и не давала волю угрюмым мыслям. Но чем больше росла её дочь, чем более своенравной, целеустремлённой и непредсказуемой она становилась, тем более волновалась за неё Шинки. Всё-таки Алиса обладала человеческой душой, а значит, даже её мать-богиня не могла до конца быть спокойной за неё. И вот сейчас, когда Алиса вновь ушла в город, практиковаться в магии, в которой она за эти несколько лет со своего сотворения успела добиться недюжинных успехов, вместе с Ренгетеки, а наблюдатели с портала успели донести, что по словам тамошней охранницы, Сары, в Макай прорываются четверо агрессивных гостей из Генсокё, Шинки не на шутку взволновалась. — Юмеко! Отправь Аяну предупредить детишек. Я не хочу, чтобы они пострадали. И уж тем более не хочу, чтобы они ввязывались в драку, если вдруг нарушители будут их провоцировать… …Шинки ещё не знала, что к тому моменту Алиса уже встретилась с одной из захватчиц, и уж тем более не догадывалась, насколько эта мимолётная встреча изменит и её собственную судьбу, и судьбу её дочери, и всего Макая. Но взаимоотношения Алисы и её соперницы, коей спустя несколько лет суждено будет стать её лучшей подругой — совсем другая история…