Надежда на... месть

      Тело содрогается от очередного разряда тока. Казалось бы, всего два небольших электрода на висках, а боль такая, что хочется умереть. Это сейчас стало бы блаженством, избавлением от мучений. У Фиби больше не осталось сил, чтобы кричать. Она только тихо поскуливает и умоляет, чтобы прекратили. Но нависшие над ней «доктора» все продолжают и продолжают, с каждым разом увеличивая заряд. Но не настолько, чтобы убить. Только изучить. Вылечить.              Фиби ненавидит «докторов». Мучителей. Если бы она могла, то испепелила их на месте. Каждый раз оказываясь в этом «кабинете» — камере, — она представляла, как убивает каждого из них. И пусть ее силы не могли причинить физического вреда, Фиби сделала бы это голыми руками. Только эти мысли помогали пережить очередной сеанс «терапии». Пыток.              Снова разряд. Вспышка мучительной боли. Секунда. Две. Три. Вечность…              Когда ток перестает терзать тело, а боль немного отступает, на какое-то мгновение Фиби расслабляется. Она старается цепляться за мысли о мести. Когда-нибудь она обязательно выполнит то, о чем каждый раз мечтает, лежа прикованной к столу. Кто-то учил ее, что нужно найти «безопасное место» и мысленно унестись в него, чтобы боль казалась меньше, но Фиби давно перестал помогать этот трюк. Сейчас она переносит пытки, только твердо зная, что отомстит.              Разряд — и сознание начинает ускользать. Очертания комнаты, аппараты с тянущимися к ее голове проводами, фигуры мучителей — все это размывается.              — На сегодня хватит с нее, продолжим завтра, — голос доносится словно издалека.              Фиби чувствует, как ей в предплечье входит игла и жгучий жар начинает разливаться по венам. Она понятия не имеет, что за «лекарство» — яд, — но это обычная практика. Что бы ни было в этом шприце, оно сдерживает ее силы, не дает ими воспользоваться, как бы Фиби ни старалась.              «Доктора» начинают отстегивать сдерживающие путы, и ей хочется ударить, пнуть, укусить их, но тело ощущается словно та жижа, что дают здесь вместо еды. После продолжительных пыток Фиби с каждым разом нужно все больше времени, прежде чем она сможет пошевелиться.              Двое «докторов» подхватывают ее под локти и тащат за собой. Ноги волочатся по холодному полу — Фиби просто не в состоянии их переставлять. Она с трудом поворачивает голову и видит череду одинаковых «палат». Клеток. В них такие же измученные, истерзанные женщины в страхе забиваются в углы, жмутся к стенам, словно стараясь стать невидимыми. Они прекрасно знают, что раз закончили с одной, то кто-то из них станет следующей «пациенткой». Жертвой. Здесь нет четкого расписания, а значит — любая.              Стараясь не отключиться, Фиби выхватывает взглядом лица, надеясь увидеть одно. Иногда даже видела ее или знакомых, но каждую неделю, а может, и чаще чья-то клетка оказывается пуста, хоть и ненадолго. Когда их убежище раскрыли, сюда попали двадцать восемь женщин. Сейчас осталось не больше десяти. Сколько времени прошло? Месяц, год, пять лет? Фиби давно потеряла счет. Не видя ни солнца, ни луны, она не знает, когда дни сменяют друг друга. Все слилось в один бесконечный кошмар, которому, кажется, никогда не будет конца. Но Фиби продолжает жить надеждой. Надеждой на месть.              Дотащив до клетки, «доктора» грубо бросают ее на бетонный пол и отправляются за новой жертвой. У Фиби нет сил, чтобы доползти до матраса. Ей остается только лежать и трястись от холода. Она гадает, вернутся ли «доктора» в следующий раз для того, чтобы забрать ее на очередную пытку или для того, что они называют «процедурой очищения». Грязные похотливые ублюдки.              Фиби уже давно перестала задавать себе вопрос: «Почему именно она?» За всю жизнь она никому не причинила зла. Наоборот, работала психологом, всегда старалась помочь людям решить их проблемы, справиться с внутренними демонами. И в этом ей очень пригодились ее способности к эмпатии. Фиби ощущала то, что чувствовали другие. Ее силы никому и никогда не наносили вред, только помогали.              Чего Фиби понять не могла до сих пор, как их общество в одну секунду превратилось в варварское, скатилось до уровня средневековья? Одна из женщин неосторожно использовала способности, чтобы отомстить убийце дочери. И кто-то увидел, как она пустила в него огненный шар.              В этот момент мир изменился.              Отовсюду посыпались сообщения о других случаях применения сверхъестественных сил — исключительно женщинами. Их окрестили «ведьмами», и началась настоящая охота. Даже организацию, занимающуюся поиском, назвали «Инквизиция». А женщину, убившую преступника, впоследствии прилюдно сожгли на костре.              Не прошло и полугода, как ученые научились как-то определять ведьм, даже если они не использовали силы. Тогда и начался настоящий ад. Всем, кто обладал способностями, приходилось прятаться, но «Инквизиторы» рано или поздно находили убежища.              Женщин, пытавшихся сопротивляться или обладающих опасными силами, казнили сразу. Люди собирались тысячами, чтобы посмотреть на это страшное зрелище. Сожжение ведьм стало массовым развлечением. А тех, кто слабее и покорнее, отправляли в «Ведьминские больницы», где пытались найти лекарство, отчего-то решив, что силы — это болезнь. Многие просто сдавали в них близких, чтобы вылечить, даже не подозревая о зверствах, творящихся за стенами этих «больниц».              Фиби и группе женщин — она ненавидит слово «ведьма» — удавалось скрываться долго, но рано или поздно «Инквизиторы» приходили за всеми. Фиби спала, когда в их убежище заявился отряд. Она даже понять ничего не успела, как ее схватили за горло…              Воздуха не хватает. Фиби тянется к шее, чувствуя на ней крепкую хватку, но это всего лишь ошейник. Очередной сон. Кошмар. Ей часто снится то, как счастливая жизнь вмиг превратилась в ад. Но чаще — о том, что с ней делают здесь. И лишь иногда — сладкие сны о мести.              Задыхаясь, Фиби вцепляется в ошейник, но не может его снять. На каждой женщине здесь надет такой. Не только символ того, что они хуже собак, но и для сдерживания — любое неосторожное движение или угроза, как сразу получаешь очередной разряд тока. Когда Фиби только попала сюда, то пыталась сбежать, нападала на «докторов», сопротивлялась пыткам. О ее неудачах теперь напоминают шрамы от электрических ожогов на шее. Точно такие же, как на висках от постоянных «процедур».              Фиби находит в себе силы, чтобы доползти до матраса. Забраться на него сейчас оказывается сложнее, чем на Эверест, но зато тут чуточку теплее. Фиби подтягивает колени к груди и обхватывает их руками. Свернувшись калачиком, она тихо плачет. Даже скорее поскуливает. Никто не заслужил такого. Она не заслужила такого! Ведь не виновата в том, кем родилась. Фиби никогда и никому не хотела зла. А теперь мечтает о смерти мучителей. Представляет, как вцепляется им в шеи, разрывает глотки зубами, если понадобится.              Они считают ведьм злыми, что ж, теперь они действительно сделали из нее настоящего монстра, живущего только одной мыслью. И именно эта мысль придает сил измученному телу.              Фиби не знает, сколько проходит времени, когда слышит писк замка, открывающегося ключом-картой. В клетку входит «доктор» и буквально швыряет железную миску с едой. Часть отвратительной жижи проливается на пол. Фиби готова поклясться, что даже свиней на фермах кормят лучше, чем женщин в этой «больнице».              — Настало время очиститься, ведьма, — скалится «доктор» и хватает Фиби за волосы, заставляет встать на колени и посмотреть на себя.              Он смотрит с отвращением, но все равно разворачивает ее и нагибает, потом расстегивает ширинку брюк. Этот ублюдок заходит к ней чаще других, и уже привык к смирению и податливости.              Фиби позволяет ему делать с собой все. Она уже не чувствует, как его ладонь тяжело проходится по ее горящей от шлепков коже, как он с силой оттягивает волосы, как сжимает бедра, заставляя двигаться в угодном ритме. Фиби с отвращением слушает его мерзкое учащенное дыхание и безошибочно определяет, когда ему уже плевать на все, что творится вокруг.              Каждый раз в такие моменты Фиби с надеждой осматривается. И сегодня ей везет — дубинка-электрошокер лежит совсем рядом. Нужно лишь протянуть руку. Когда «доктор» издает стон наслаждения, а его тело обмякает над Фиби, она резко хватает дубинку. Затуманенными после оргазма глазами тот смотрит на нее и явно не сразу понимает, что происходит.              Однако Фиби достаточно этих секунд промедления. Она прикладывает дубинку к его паху и жмет кнопку. «Доктор» корчится и взвывает от боли, и Фиби не перестает давить кнопку, с наслаждением наблюдая за его мучениями. Ей даже жаль, что силы сейчас подавляются препаратами — хочется полностью прочувствовать то, что он сейчас испытывает. Мучитель сам стал жертвой.              — Нравится, ублюдок? — ухмыляясь, спрашивает Фиби, когда тот уже не издает ни звука, только бьется в судорогах. — Это тебе за всех нас.              Она могла бы простоять так целую вечность, неотрывно глядя на то, как извивается мучитель. Конечно, электрошокер и близко не стоял с тем, что творили «доктора» с женщинами в этом месте, но все равно приносил садистское удовольствие.              И все же, у нее мало времени — в «больнице» работает не так много людей, и скоро они могут хватиться этого ублюдка. Забрав ключ-карту, Фиби напоследок еще раз нажимает на кнопку, стараясь запомнить каждую секунду этого момента. С отвращением плюнув на его обмякшую тушу со спущенными штанами, она направляется прочь.              Осторожно выглянув, чтобы убедиться, что коридор пуст, Фиби быстро выходит. О камерах наблюдения она не волнуется — их отключают на время «процедуры очищения». Фиби находит план здания на стене, ведь понятия не имеет, как выбраться. Один из пожарных выходов совсем близко к ее клетке. Свобода рядом, осталось сделать всего лишь последний рывок.              Фиби чувствует, что сил в ее теле осталось не так много, что ноги вот-вот подкосятся, а ведь ей еще нужно спрятаться где-то. Но вместо того, чтобы рвануть к выходу, она идет в противоположном направлении. В этом здании томится столько невинных женщин, и Фиби просто не может их бросить на растерзание этим монстрам. Чем она будет лучше мучителей, если так поступит с такими же, как она? Как она может бросить ее?              Одну за другой Фиби открывает клетки. Женщины не верят своим глазам, когда видят ее. Они отползают, смотрят на нее полным страха взглядом, наверняка считают наваждением, ведь в этом месте так легко потерять разум.              — Все в порядке, мы можем бежать отсюда, у нас получится, — шепчет им Фиби.              И они верят, с трудом поднимаются и идут за ней. Помогают другим. В их потухшем, уставшем от всего взгляде вспыхивает надежда.              Заглядывая в каждую клетку, Фиби надеется увидеть знакомые лица. Но больше всего — ту, о которой думала все это время. О которой молилась, чтобы она выжила. А иногда — и о ее смерти, когда становилось совсем тяжело. Ведь тогда это избавило бы ее от страданий.              — Фиби? — Еще не успев разглядеть женщину, Фиби слышит хриплый, но определенно знакомый голос. Она бы его ни с чем не спутала. — Это правда ты?              — Кайла! — Фиби заключает ее в объятия, чувствуя, как в ослабших руках снова появляются силы. — Я так рада, что ты жива.              — Но как? — Та непонимающе смотрит, но улыбка все же расцветает на ее изможденном лице.              Кайла сильно изменилась: появились глубокие морщины, в волосы закралась седина, а ведь до всего случившегося ей и тридцати не было. Но после того, что им довелось пережить здесь — неудивительно. Фиби даже подумать боится, как выглядит сама. Но сейчас это неважно, главное — выбраться отсюда. Они еще успеют наверстать упущенное.              — Потом, нужно идти. — Фиби помогает Кайле подняться и оставляет на ее губах быстрый поцелуй. Большего она пока не может себе позволить. Но она верит, что у них получится сбежать из этого ужасного места. Получится отомстить. Вместе.              Кайла едва держится на ногах, но неожиданно крепкая хватка Фиби не дает ей упасть. Поцелуй, надежда, жажда мести — неважно, что придает сил. Главное, что они близки к цели и не могут проиграть — второго шанса точно не будет.              Фиби тянет Кайлу за собой. В коридоре она видит около двадцати женщин. Здесь содержится гораздо больше, она это знает, но дальше идти слишком опасно — там находится пост «докторов», а сейчас им не справиться с ними. У них нет сил, они слишком слабы. Но стоит им вернуть свое могущество…              — Мы вернемся за ними, — уверенно говорит Фиби и ведет всех за собой, прижимая к себе Кайлу.              Проходя мимо своей клетки, так долго служившей тюрьмой, она бросает взгляд на все еще бессознательное тело «доктора». И такое ждет каждого «доктора», «инквизитора» и того, кто причинял боль женщинам, виновным только в том, что родились другими. Сильными. И больше они не позволят с собой так обращаться. Покажут всему миру, что с ними нужно считаться.              Подойдя к пожарному выходу, Фиби прикладывает ключ-карту, но красный индикатор замка не меняется. Кажется, сердце останавливается, а силы вновь покидают тело вслед за надеждой. Неужели все зря? Неужели они так и не выберутся отсюда? Неужели им суждено сгнить под пытками?              Фиби смотрит в наполненные ужасом и отчаянием глаза Кайлы и остальных женщин. После попытки побега их наверняка сожгут на костре. Фиби делает глубокий вдох и снова прикладывает карту, прижимая ее сильнее, будто это может что-то изменить. Она слышит тихий щелчок и улыбается, когда лампочка становится зеленой, а дверь с легким скрипом приоткрывается.              Толкнув ее, Фиби вместе с Кайлой выходят на улицу. От яркого света глаза слезятся, такое ощущение, что в них воткнули иголки — она давно не видела ничего, кроме искусственного света ламп и темноты клетки. После смрада «больницы» от свежего воздуха сводит легкие. Фиби кашляет, трет глаза, но не перестает улыбаться. Это ощущения свободы.              Когда глаза привыкают, она видит много деревьев, ковер из опавшей листвы — оказывается, они в лесу. Сжимая руку Кайлы, Фиби собирает остатки сил в кулак и старается бежать. Она с трудом переставляет босые ноги, не обращая внимания ни на холод, ни на царапающие ступни камни и ветки. Наоборот, это приносит удовольствие — гораздо приятнее твердых полов «больницы».              Вдруг за спиной раздается вой сирены — похоже, «доктора» обнаружили побег. Наверняка за ними уже направили кого-то. Фиби ускоряет шаг насколько хватает сил. Оборачивается — женщины тоже пытаются бежать быстрее. Словно уколом в сердце в голове пробегает мысль, что не все смогут вырваться отсюда.              Но они попытались, и это главное. Они найдут тех, кто поможет. Сопротивление. Раньше Фиби боялась вступить к ним, думая, что лучше и безопаснее прятаться, что своими действиями сопротивленцы только настраивают всех против себя, и однажды все может измениться.              Но в «больнице» она поняла одну простую вещь: люди никогда не примут их такими, какие они есть. Люди всегда будут хотеть вылечить или истребить «ведьм». Люди будут продолжать пытать и издеваться над ними. Потому что люди всегда будут бояться их.              Что ж, стоит тогда показать, что им действительно есть, чего бояться.