Стальное перо.

Перо словно сталь, некогда такое мягкое, теперь царапало кожу. Строчки выходили кривыми, буквы плясали по бумаге. Волосы лезли в глаза и липли к мокрому, от слёз, лицу, нервно дергаясь девушка заводила их за ухо. Она писала так, словно от этого зависела ее жизнь. Умереть, но дописать. Кровь стекала по рукам, пачкая бумагу. Слова скрывались под алыми пятнами, но она продолжала писать. Возможно, когда он будет это читать, ничего не поймет. Так даже лучше. Лучше пусть не знает. Не видит ее чувств. Не читает их. Она вздрогнула, представляя как он возьмет пачканую бумагу в руки, проведет по ней пальцем, что-то пробурчит, возьмет перо и начнет исправлять все ее ошибки. Там зачеркнет, там допишет. Жаль, что с жизнью не так. Нельзя зачеркнуть, переписать, исправить. Он не сразу поймет, что пятна те - кровь. Он не внимательный, когда дело касается чего-то, кроме текста. Первым делом, обратит внимание на ошибки, а уже потом, на все остальное. когда поймет - будет рассуждать. Что пошло не так? Когда так получилось? Он не поймет, да и не нужно. Пусть просто знает.

А ты теперь тяжелый и унылый, Отрекшийся от славы и мечты, Но для меня неповторимо милый, И чем темней, тем трогательней ты. Ты пьешь вино, твои нечисты ночи, Что наяву, не знаешь, что во сне, Но зелены мучительные очи, - Покоя, видно, не нашел в вине. И сердце только скорой смерти просит, Кляня медлительность судьбы. Все чаще ветер западный приносит Твои упреки и твои мольбы. Но разве я к тебе вернуться смею? Под бледным небом родины моей Я только петь и вспоминать умею, А ты меня и вспоминать не смей. Так дни идут, печали умножая. Как за тебя мне Господа молить? Ты угадал: моя любовь такая, Что даже ты не смог её убить.