Высокая поэзия

— Написать песню про тебя? — Конечно! – мечтательно воскликнула Корнелия. — А я буду твоей музой! Это ведь так трогательно – переложить свои эмоции в стихи и музыку! — Брось, Корнелия, - усмехнулся Калеб. — Махнем лучше на Меридиан — сегодня же Йоль. Посмотрим на сожжение полена, погуляем в лесу, отведаем жареного быка. И Элион тебя заждалась — хочет узнать твое мнение об убранстве замка… — Я никуда с тобой не пойду, пока не увижу текст! — вместо того, чтобы согласиться, Корнелия демонстративно скрестила руки на груди. — Я-то думала, что достойна хотя бы пары строк! Это что, так трудно — дать мне хоть немного романтики?       Калебу казалось, он не раз доказывал своей девушке, что готов преодолевать любые трудности, но каждый раз Корнелия требовала невыполнимого: сначала коньки, теперь вот песня…       Лучше бы попросила чего-то полезного — например, шляпу из кожи хугонга. Или поймать горного медведя — из его шкуры можно сшить добротный плащ. На худой конец, хотя бы изумрудных бабочек — они красивые, девчонкам нравится.       И ведь еще сердится — говорит, что он совершенно нечуткий. — Калеб, как ты не понимаешь, это — выражение твоих чувств! Что, получается, ты меня совсем не любишь, раз не способен песню написать?       Калеб очень сильно любил Корнелию. И из него был совершенно никудышный поэт. ***       Корнелия заперлась в комнате, ожидая результата.       Калеб тяжело вздохнул, разглядывая чистый лист — в голову не приходило ничего путного. Он уже сидел над стихами второй час — и все без толку. — Долго же ты тут сидишь, парень. В чем дело — Крошка опять взъелась? — на ближайший стул запрыгнул Наполеон. — Корнелия просит написать ей песню, а я ничего в этом не смыслю. — пожаловался Калеб. — Дважды спас Меридиан, но пасую перед поэзией. — Может, тебе помочь? Я мог бы попросить друга Мэттью... — Не надо, — покачал головой Калеб. — Корнелия догадается, что это не я сочинил. Как думаешь, как у людей получается писать? — Даже не знаю, что и ответить, — задумался кот. — По-моему, вам просто нравится этим заниматься. Вы называете это вдохновением, кажется?...       Получалось, Калеба совершенно не вдохновляла Корнелия. На песни уж точно. — Знаешь, если стихоплетство не твое, удиви ее чем-то другим, — вдруг предложил кот. — Но чем? — А я почем знаю? — хмыкнул Наполеон. — Ты же не глупый парень - сообразишь.       Да уж, дела у Калеба были плохи, раз советы ему давал домашний питомец.       Впрочем, в чем-то кот был прав: если стихи ему не даются, надо действовать иначе… В конце концов, Калеб дважды спас Меридиан — неужели не справится с упрямством Корнелии? *** — Корнелия, открывай! — громко воскликнул Калеб. — Песня готова.       Дверь открылась моментально — видимо, девушке и самой не терпелось выйти из комнаты. — Вот видишь, не так уж и сложно, — довольно протянула она. — Давай-ка сюда. — Держи, — притворно легко согласился Калеб, протягивая ей вчетверо сложенный листок. — Что ж, посмотрим… — но прежде чем Корнелия развернула бумагу, Калеб перебросил ее через плечо. — Сейчас! — крикнул он. В гостиной сверкнула вспышка — открылся портал на Меридиан. — Ты что делаешь?! — завопила Корнелия, брыкаясь и сопротивляясь, стуча кулаками по его спине. — А ну быстро поставил меня на землю! — Спасибо, Наполеон, — кивнул Калеб коту. — Я твой должник. — Сочтемся, приятель, — довольно прищурил глаза кот. — Всегда рад помочь проучить Крошку. Счастливого Рождества. *** — Сговорился с мохнатым предателем, похитил, обманом привел на Меридиан, извалял в снегу и повел на свои дикарские праздники! И даже не извинился! — все еще возмущалась девушка, но больше для виду. Она была в восторге от Йоля — и даже жареный бык пришелся ей по вкусу.       Они разожгли костер в ночном лесу, и любовались звездами — чтобы не лежать на холодной земле, Корнелия наколдовала подстилку из мха. Вдалеке сияли огни праздничного Меридиана, а в воздухе стоял пряный запах гвоздики и сладких яблок.       Калеб добродушно хмыкнул, крепче прижимая девушку к себе. — Но тебе ведь понравилось. У вас на Земле такого нет. — Да, понравилось, — признала Корнелия. — Это даже лучше, чем Рождество. Но песни от тебя так и не было. — Вообще-то, была, — возразил ей Калеб, доставая из кармана оброненный в суматохе листок. — Ты ее просто не прочла.       У Корнелии жадно заблестели глаза. — А ну давай сюда, пройдоха, — она жадно вырвала бумагу из его рук. — Что же ты там все-таки сочинил?       Развернув, Корнелия пробежала взглядом по строчкам.

«Розы красные, фиалки синие, Корнелия Хейл очень красивая. В ее глазах я тону И скоро пойду ко дну».

— И это все?! — недоуменно воскликнула Корнелия. — Ага, — довольно протянул Калеб. — Как говорится, краткость — сестра таланта. — Но… но… где же метафоры? — продолжала допытываться Корнелия. — Возвышенность? Романтика? Это же поэзия, в конце концов! — Смотри, ты же Стражница земли, правильно? — указал Калеб. — Поэтому и написал про цветы. — Ах ты… ты…       Калеб не дал ей закончить, жарко поцеловав.