Можешь звать меня Рони

       — Да какая я, к черту, «Спасительница»?! — в сердцах воскликнула Эмма, громко хлопнув дверью «жука».        После разговора с Генри прошло больше часа, но это новое кодовое имя, придуманное им для нее, до сих пор не давало ей покоя. Конечно, Генри часто говорил довольно странные, порой даже парадоксальные вещи, но чтобы настолько…        Эмма задумчиво посмотрела на книгу сказок, лежавшую на соседнем сидении. Она взяла ее с собой, намереваясь узнать об этой сказочной «Спасительнице» все, что только можно. Даже если ей придется перечитать всю эту книгу.        Ради Генри она и не на такое готова была пойти. Понять бы, что представляет из себя персонаж, с которым сравнил ее Генри, абсолютно уверенный, в том, что нашел в вымышленном человеке свою мать.        Эмма снова нахмурилась, ведь Генри ушел от ответа на вопрос: «Кто такая —Спасительница?». Он дал ей книгу и, загадочно улыбнувшись, выдал что-то в духе: захочешь — узнаешь. Видимо, не все так просто в этой жизни. Чтобы получить ответ на интересующий ее вопрос, ей придется прочитать книгу.        Помимо этого, Эмма была еще озадачена предстоящим разговором со «Злой Королевой». Ее уверенность в том, что Рони позвонит, как и обещала, лишь окрепла. И это было даже странно: Эмма с ужасом осознала, что постепенно начинает привыкать к этой истеричке. Боже, это что, увеличение социальных контактов? Какой кошмар.        Эмма с тоской подумала о круговороте дел в ее жизни: то она страдает от скуки, потому что делать совершенно нечего, то, наоборот, не знает, куда спрятаться от всех этих дел, упавших, словно снег на голову. Нет, все-таки жизнь абсолютно несправедливая штука.        Ругнувшись про себя больше от безысходности ситуации, чем от злости, Эмма остановилась у пешеходного перехода, пропуская гомонящую толпу.        Нетерпеливо побарабанив пальцами по рулю, она вспомнила о своем обещании Рони и Эльзе. Наверное, только поэтому она тащит свой зад в это ужасное место.        Эмма знала тысячу способов окончательно убить вечер. И все они были лучше, чем работа у Голда.        Усмехнувшись, Эмма еще раз подумала, что с чудовищем Генри точно не прогадал. Наиболее точно охарактеризовать Голда было невозможно. И тут же вспомнила о своем новом кодовом имени. Все-таки надо посоветоваться с Мэри Маргарет. Она всегда знала, что нужно делать.        Но сначала, прежде чем вывалить груз своих проблем, узнать, что стряслось у Мэри Маргарет. Задумчивость Дэвида и его странное поведение не давали Эмме покоя уже который час. Сегодня утром Мэри Маргарет была абсолютно счастлива, так что же случилось за те несколько часов, что она проспала?        Размышляя об этом, Эмма решила, что пришло время подключить Руби. Им с Генри точно не помешает ее помощь. И тогда, сидя на кровати, пока Генри придумывал им имена, она думала только о Руби. И пришла к выводу, что она точно не откажется, все равно страдает от скуки, уплетая конфеты и бургеры.        С тоской подумав о том, что это все-таки ее заслуженные обязанности шерифа — скучать и работать челюстями, Эмма остановилась у офиса. Пора приступать к своим обязанностям. Она дружески похлопала машину по рулю и вышла, бросив «жуку» напоследок:        — До встречи, дружище.        Спрятав ключи в карман куртки, Эмма нехотя потащила свой зад на законный рабочий стул, проклиная все на свете. В дверях офиса она столкнулась с Арчи и его огромной ношей.        Моментально, словно по невидимому сигналу, полетели многочисленные листы и папки, которые главный психолог пытался удержать одной рукой. Во второй он, по своему обыкновению, нес свой старый портфель, с которым Эмма так часто видела его на улице во время прогулок.        Эмма отреагировала моментально, успев подхватить все, что стремилось поближе познакомиться с плиткой по ее вине.        — Прости, Арчи! — искренне извинилась Эмма, скорчив самую милую рожицу, на которую только была способна. Она и правда не хотела, чтобы так вышло.        Арчи, занятый попытками удержать оставшиеся бумаги, немного рассеянно улыбнулся. Эмма сощурила глаза: она бы не удивилась, если бы он не заметил ее исчезновения после столкновения.        Он был какой-то замученный. Наверное, у него действительно много работы. Он же все-таки главный психолог и директор. И это удивительно. Больше всего Эмма была поражена тем, что Арчи смог занять руководящую должность у Голда, презиравшего людей в принципе. Наверное, Арчи Хоппер умен.        Свон продолжала извиняться, хоть и видела, что Арчи совсем на нее не сердится.        — Совсем не смотрю, куда иду. Я тебя не ударила?        Арчи лишь улыбнулся, взяв из рук Эммы свои бумаги. Он был слишком милым: Арчи Хоппер вечно улыбался и всегда был готов помочь. Но Эмме он казался немного мягкотелым, хоть она и не могла отрицать его природного обаяния.        Арчи, будто почувствовав, что Эмма думает о нем, внимательно посмотрел на нее.        — Спасибо за беспокойство, Эмма, но все хорошо. Это было даже забавно, — Арчи громко рассмеялся, а Эмма нахмурилась, изучающе посмотрев на него. Ей кажется или он постоянно такой позитивный, что аж тошно?        Но, с другой стороны, Эмма обрадовалась, что он не злится и не собирается кричать на нее и жаловаться мистеру «Чудовище».        — Все в порядке, Эмма, — Арчи понимающе ей кивнул. — На смену торопишься? — Эмма напряглась. Это было сказано не из вежливости, Хоппер действительно хотел об этом узнать. Какой-то он странный.        Впрочем, Эмма считала странными всех психологов, включая Эльзу. Это до какой степени нужно докатиться, чтобы выбрать такую профессию смыслом своей жизни и постоянно выслушивать чужие проблемы? Да чертовым мазохистом.        Эмма даже улыбнулась. А почему она сама тогда не стала психологом? У нее даже был талант. Уникальный. Эмма прекрасно влезала в разные неприятности. Взять в качестве примера хотя бы всю эту аферу с работой Эльзы.        Вот нормальный человек бы на такое согласился? Держи карман шире! Нет, конечно. Он бы отказался и не позволил себя уговорить.        Пока она молчала, подбирая слова, Арчи все это время, терпеливо выжидая, смотрел на нее с легкой улыбкой.        — Да, — Эмма постаралась, чтобы ее ответ не прозвучал слишком резко. И, по возможности, она пыталась сохранить крайне невозмутимое выражение лица. Однако ее так и подмывало спросить у него: «Ну, ты узнал. Что дальше?». Ей даже стало интересно, к чему так тактично подталкивает их беседу доктор Хоппер.        — Ты разговаривала с выпускницей, — словно прочитав ее мысли ответил Арчи. Он перестал улыбаться и стал предельно серьезным. Эмме показалось, что земля ускользает у нее из-под ног.        Говорила же она Эльзе: советчик из нее никакой. Наверное, все очень дерьмово, если Хоппер решил поговорить с ней об этом лично.        «Дело дрянь», — промелькнуло в голове у Эммы. Она замерла и плотно сжала челюсти, стараясь не сделать ситуацию еще хуже. Да куда уж хуже, ежу ясно: она все испортила.        Но все же Эмме очень не хотелось получить выговор за свой совет. Тем более, Эльза предупредила Арчи, что она совсем не профессионал. Всего лишь замена. Временная. Эмма ни за какие коврижки не осталась бы здесь работать, в этом она была уверена, как в своем «жуке».        — Сегодня мне звонил отец одной девочки… — невозмутимо продолжил Арчи, не замечая странной реакции Эммы. Он нахмурился, пытаясь вспомнить имя.        Все это время Эмма молчала, стараясь не показать своего внутреннего мандража. Она смотрела на Арчи, ожидая безутешного вердикта, прокручивая в голове самые худшие из всех возможных версий.        — Алиса… — наконец-то проговорил Арчи, встретившись взглядом с Эммой. — Ты, вроде, помогла ей с выбором специальности? — сердце Эммы екнуло. Ну вот. Сейчас начнется. Оставалось только надеяться, что Арчи не завалит ее уймой советов, как лучше говорить. И не скажет, что она полная бездарность.        — Нет, я помогла ей шагнуть вперед и попробовать поступить в другое место, — поправила его Эмма, хотя все ее нутро кричало, что нужно молчать, пока не поперли с работы.        Эмма в красках представила: приезжает счастливая Эльза, приходит к ней, чтобы узнать, как обстоят дела, а она сообщает ей до одури ужасные новости: «Понимаешь, Эльза, я тут одной девочке дала несколько советов… Да так хорошо помогла, что уволили тебя. Сначала меня, конечно, а потом и тебя».        Эмма широко распахнула глаза. Только этого не хватало. И слез Эльзы. Нужно срочно убедить Арчи, что Эльза в ее некомпетентности совершенно не виновата.        Арчи, не прекращая улыбаться, взглянул на нее как-то странно, изучающе. И Эмма загрузилась еще больше. Совсем как их с Генри старый компьютер в Нью-Йорке: зависла при попытке решить одну единственную задачу, с которой и пролетела в этот же миг.        Она, слегка прищурившись, посмотрела на Арчи: тонуть, как «Титаник», так под хорошую музыку. Однако Арчи не оправдал депрессивных ожиданий Эммы, напротив, он выглядел удивленным ее странной реакцией.        — Точно, — он снова жизнерадостно улыбнулся, чтобы хоть как-то убрать возникшую между ними неловкость. — Девочка попробует. Это твоя заслуга, — Арчи посмотрел на Эмму с благодарностью во взгляде.        Он гордился ей больше, чем любым другим сотрудником, потому что все советы, которые давала Эмма, были стоящими. Она была прирожденным психологом.        Сейчас Арчи Хоппер пытался донести это и до самой Эммы Свон, потому что он видел ее неуверенность в себе и страх совершить непоправимую ошибку. Он невозмутимо продолжал рассказывать, наблюдая, как меняются эмоции на лице Эммы:        — Алиса долго боялась и не могла выбрать, но разговор с тобой помог ей. Сейчас она решила после школы перебраться в Нью-Йорк.        При упоминании родного города Эмма встрепенулась и устремила задумчивый взгляд на доктора Арчи Хоппера. А он продолжал говорить с легкой улыбкой.        — Она будет жить там со своей мамой, — закончил Арчи.        Он увидел, как напряжена Эмма, он поспешил уточнить:        — Ее родители в разводе уже несколько лет…        Поведав грустную историю Алисы, доктор Хоппер тут же резко сменил тему, стараясь приободрить своего нового подчиненного, заметив что она сильно стушевалась, выслушав его.        — Ты молодец! — Арчи ловко перехватил бумаги в одну руку, а второй, все еще держа портфель, потрепал Эмму по плечу. Совершенно дружеский жест, лишенный какой-либо пошлости.        Арчи улыбался. И, похоже, был жутко ей доволен.        — Что? — шокировано переспросила Эмма. — Арчи, — она встревоженно вздохнула, — ты думаешь, я поступила правильно?        Эмма была взволнованна и даже не пыталась сейчас этого скрыть. Арчи, увидевший ее беспокойство, изрек:        — Мы сами строим свою судьбу. И ты правильно сделала, когда сказала, что решение зависит только от нее.        Арчи Хоппер снова улыбнулся:        — Не буду тебя задерживать, Эмма.        Он, как и положено порядочному джентльмену, придержал дверь, пропуская Эмму.        Эмма лишь кивнула ему, собираясь исчезнуть как можно скорее в своем кабинете и там же забаррикадироваться, но услышала слова Арчи, от которых ее волосы едва не встали дыбом:        — Из тебя бы вышел потрясающий психолог, Эмма.        Когда Эмма стремительно обернулась, она увидела лишь широкую спину Арчи Хоппера. Он ушел так быстро, что Эмма и слова не успела ему сказать. Некоторое время Эмма молча наблюдала за удаляющейся мужской фигурой в легкой осенней куртке и с длинным шарфом, а потом улыбнулась.        Арчи Хоппер действительно очень быстро ходил. Одной рукой он прижимал папки с листами к груди, чтобы их не растрепал легкий ветер, в другой — держал портфель. Спасибо, Арчи. Спасибо тебе за все.        Оказавшись в своем кабинете, Эмма первым делом связалась с Руби.        — Я бы позвонила… — тут же недовольно начала Руби, приготовившись возмущаться и отбиваться от вопросов, но Эмма резко прервала ее.        Она не собиралась тратить ни единой лишней минуты. Ей еще нужно было работать. И Эмма все еще слепо надеялась, что Генри, прикинувшись паинькой, сможет подслушать разговор Мэри Маргарет и Дэвида.        — Есть дело, — Эмма сама не заметила, как стала предельно собранной и сосредоточенной. Все, что каким-либо образом касалось ее работы, заставляло Эмму меняться: она говорила резко, ее голос становился практически стальным.        Когда-то она была обычным копом, потом следователем, а сейчас — шерифом. И ей хотелось надеяться, что она не зря занимает свое место. Уж такую-то фигню она решит запросто. В два счета.        — Правда? — в голосе Руби звучал неподдельный интерес. По интонации Эммы она тут же поняла: никто не собирается с ней шутить. И, если что-то пойдет не так, Руби не поздоровится. Кажется, назревает серьезное дело.        Судя по грохоту, Руби подскочила со своего стула. Эмма знала, что в этот момент нравилась ей больше, чем когда-либо.        Именно из-за этой волевой черты характера, из-за умения выбираться из сложных ситуаций, чувства юмора, хорошего аналитического ума и способности понимать других Руби Лукас привязалась к Эмме Свон.        Эмма молчала, терпеливо дожидаясь ответа Руби. И она не подвела.        — Что делать, шериф? — Эмма ухмыльнулась. Судя по энтузиазму, звучавшему в голосе Руби, она была готова на все. Еще лучше.        Чем больше Руби сможет разузнать о Мэри Маргарет, тем больше сведений они смогут получить.        Хоть Эмма и была лишена возможности шпионить за Мэри Маргарет, а вот Руби могла. Оставалось еще надеяться, что Генри удастся подслушать что-то из разговора Дэвида и Мэри Маргарет и рассказать об этом ей.        Конечно, всегда был еще вариант: вывести Мэри Маргарет на откровенный разговор, напоить ее, в конце концов, чтобы она разболталась и выдала все тайны.        Пьяная Мэри Маргарет не умела следить за своим языком, тогда как Эмма, наоборот, становилась замкнутой и совершенно неразговорчивой. Руби не пьянела совсем.        Уникальная способность Руби всегда оставаться трезвой иногда не давала Эмме покоя. Эмма порой бы тоже не отказалась от такого, особенно на следующее утро, когда ее голова трещала и раскалывалась, будто бы она неделю не вылезала из запоя.        — Мне нужно, чтобы ты нарыла информацию и проследила за Мэри Маргарет, — Эмма села на свой стул и поставила на стол пакет с домашней едой, который вручил ей перед выходом Дэвид.        Эмма включила компьютер и оглянулась на часы, висевшие на стене прямо за ее спиной. Отлично, у нее есть еще пятнадцать минут до начала смены. Можно еще позвонить Генри. И, если рационально распределить время, сгонять за кофе. Не исключено, что ей снова захочется спать.        Те несколько часов никак не могли компенсировать почти что сутки ее бодрствования. И все это чертов Голд, которому не терпелось поставить ее на место, продемонстрировав ей, что она — кусок дерьма. Но сейчас не время об этом думать. Есть кое-что важнее.        — Что случилось? — если судить по голосу, Руби была встревожена. Неудивительно, они все-таки с Мэри Маргарет были хорошими подругами.        Однако Эмма не торопилась открывать все карты сразу: нужно больше сведений, чтобы понять, какая в итоге получится картина.        Порой бывает полезно понаблюдать со стороны, проанализировать и сделать выводы. Именно этим им с Руби и предстоит заняться, если, конечно, детали не всплывут сразу же.        Эмма подумала, что было бы неплохо дать Руби задание, но не стала с этим спешить. Сначала не помешало бы вести «Красную Шапочку» в курс дела. С ужасом Эмма осознала, что кодовое имя появилось и для Руби, хоть больше ей, конечно, нравилось называть ее «волчица».        Какая там «Красная Шапочка» сказали бы все, если хотя бы раз увидели этот звериный оскал Руби, когда Эмма отбирала у нее бургер.        Эмма залезла в ящик стола, копошась там в поисках блокнота, извлекла ручку. Блокнот оказался на диване. Видимо, она забыла вернуть его на место, когда удирала домой. Эмма встала, взяла его и, присев обратно, задумчиво покрутила синюю ручку с блестками в руках.        Все-таки любовь Эльзы к синему и блестящему была сильнее, чем Эмма могла представить.        Эмма невозмутимо продолжила свой рассказ, отметив про себя, что сейчас Руби даже не пытается ее перебивать:        — Я знаю, произошло что-то нехорошее, пока я спала, — видимо, Руби ситуацию не оценила, лишь неодобрительно хмыкнула, однако не проронила ни слова.        Словно не заметив ее реакции, Эмма невозмутимо продолжила рассказывать:        — Дэвид не говорит, с Мэри Маргарет я так и не увиделась.        Пустые и ни к чему не обязывающие слова. Но Руби стоит знать. Эмма нутром чувствовала, что ситуация достаточно серьезная, поэтому Дэвид и не колется, а Мэри Маргарет — скрывается.        — Поняла, — Руби происходящее тоже не радовало. Вон она какая серьезная стала. Даже отбросила глупые шутки в сторону.        — И что мы будем делать? — Эмма улыбнулась. «Мы». Руби, ты лучшая. Теперь она не сомневалась, что они смогут докопаться до истины, тщательно оберегаемой Мэри Маргарет и ее верным помощником и опорой — Дэвидом.        — Следить и стараться, чтобы тебя не заметили, — Эмма постаралась, чтобы эта фраза не прозвучала максимально пафосно.        Больше всего на свете она не хотела стать крутой шишкой, которую все слушают с открытым ртом и боятся ей возразить.        Кстати, пора бы сказать Руби, что им будет помогать юный шпион под прикрытием — Генри. При мысли о нем в ее груди разлилось тепло. Интересно, как он там? И удалось ли ему что-то узнать?        — Если что, мы работаем в одной команде с Генри, — Эмма улыбнулась. Одно упоминание о Генри, а она уже была готова на все.        — Он вызвался помочь мне в этой сложной операции, — не без гордости призналась Эмма. Иногда ей так хотелось похвастаться Генри. Взять рупор и громко прокричать на весь Сторибрук: «У меня самый лучший сын в мире!»        — Правда? — в голосе Руби был неподдельный восторг. Она очень любила Генри. И Эмма прекрасно об этом знала. Взаимная симпатия Руби и Генри была еще одной причиной, почему она решила подключить именно ее.        — Эмма, это так здорово! Он у тебя такой крутой! — восхитилась Руби. Эмма даже невольно удивилась: разве можно улыбаться так широко, как она после слов Руби, похвалившей Генри?        — Я очень рада! Что мне нужно делать прямо сейчас? — Эмма ждала этот вопрос. И у нее уже был заготовлен целый список того, что не помешало бы сделать в первую очередь. Что ж, поехали.        — Проверь, что происходит в городе, собери все сплетни, — отдала указание Эмма. И добавила, подумав буквально две секунды: — А еще узнай, что произошло в школе и в госпитале за эти последние три-четыре месяца, — Эмма знала, что задала слишком большой временной отрезок. Наверное, следовало бы дать Руби задание проверить последние несколько дней.        Но, если копать все, то обязательно делать это хорошо и под веселый аккомпанемент. Эмма ожидала, что Руби застопорится и попытается соскочить, начнет ее отговаривать, скажет, что все это слишком долго и займет чересчур много времени, но она поразила ее в очередной раз.        — Поняла тебя, — просияла Руби, не став задавать больше никаких вопросов. — До связи! — она отключилась.        Эмма устало откинулась на спинку своего кресла и закружилась в нем. До начала ее мук оставалось всего пять минут.        Эмма вытащила рацию и, переборов себя, сказала:        — Сказочник, как дела?        — Сказочник на связи, — тут же отозвался Генри. Эмма улыбнулась, стараясь не рассмеяться. Слишком уж милым и по-детски непосредственным выглядел Генри.        Однако себя называть «Спасительницей» она не торопилась. И Генри, видимо, срубивший эту фишку, требовательно спросил:        — Кто говорит?        Вот же мелкий засранец! Эмма сначала подумывала отчитать его, пока не поняла, что ей хочется лишь смеяться. Хорошо придумал — теперь ей некуда деваться и придется пользоваться этим кодовым именем.        — Спасительница, — Эмма едва не рассмеялась. Это она-то «Спасительница»? Эмма отдала бы зуб, если бы стала читать книгу и обнаружила, что Спасительница — мегакрутая баба с пистолетом и кучей блестяще отточенных навыков.        Да она, по сравнению с ней, мелкая рыбешка. Однако портить момент не хотелось, поэтому Эмма лишь спросила:        — Удалось что узнать?        — Пока нет, — рация шикнула. — Как узнаю, сообщу. — Генри отключился.        Эмма тяжело вздохнула, вот так глупо она и потратила все свое время. Надев наушники, она принялась отвечать на звонки, обнаружив, к своему огромному удивлению, что стала справляться и без священных подсказок Эльзы. Но блокнот убирать все равно не стала, вдруг пригодится еще.        Как ни странно, в этот день было множество звонивших. Эмма успела поговорить с десятью подростками, с одним одиноким пожилым стариком, бабушкой Руби, излившей ей свои переживания о судьбе своей внучки, и с парой взрослых женщин, которым казалось, что их никто не любит и не ценит.        Когда все это закончилось, Эмме была готова скулить, как собака. Слишком много чужой информации, чувств и эмоций. Хотелось зарыться головой в подушку, плотно укрыться одеялом и упросить Мэри Маргарет притащить чашку какао. Но вместо этого она вынуждена сидеть на своем кресле и разговаривать с людьми.        Эмма закружилась на стуле и поняла: еще ей не давало покоя, что звонка от Рони так и не было. Поспорив с собой, Эмма довольно быстро выбросила «Злую Королеву» из головы. Бывало в ее жизни и не такое.        Люди часто нарушают свои обещания. Да и они ничем друг другу не обязаны. Значит, нужно постараться как можно быстрее забыть этого человека, если она так и не позвонит — черт с ней. Эмма давно ничего не ждала от других. И сейчас была слишком уставшей и вымотанной, чтобы поддерживать спор с Рони.        К великой радости Эммы звонки вскоре закончились. И где-то час она страдала от уже ставшей привычной скуки. Пока не было вестей от Генри и Руби, Эмма старалась не накручивать себя лишний раз и не придумывать сценарии один хуже другого.        Но за Мэри Маргарет она волновалась безумно. Уж лучше бы Мэри Маргарет и Дэвид ей все сразу же рассказали, а не утаивали. Чтобы не думать об этом, Эмма занялась своим привычным занятием: принялась забрасывать оставленные для нее Белль листы бумаги в мусорную корзину.        В два часа ночи, воспользовавшись перерывом и отсутствием звонков, Эмма встала и сходила-таки за кофе, собираясь выпить дешевое пойло и закусить вкусными тостами с джемом, которые вручил Дэвид перед ее уходом.        Дэвид не захотел слушать никаких возражений, пришлось дать ему обещание, что она обязательно поест.        Стоило только ей приступить к перекусу, как она увидела новый входящий звонок. Интересно, кто же умеет так круто обламывать? С тоской посмотрев на пока еще горячий кофе, Эмма ответила.        — Добрый вечер. Меня зовут Эмма Свон. Что вас беспокоит? — эта фраза уже стала заезженной, но какая ей разница, в конце концов.        — То, что ты ничего не жуешь, — этот голос… Эмма невольно вздрогнула. Рони! Эмма уже успела подумать, что она забыла о своем обещании и не позвонит сегодня. Но «Злая Королева» не оправдала ее мнимые ожидания. И сдержала свое слово.        — О, — с облегчением выдохнула Эмма, схватив тост и подвинув к себе кофе, — я тогда поем, — она закрыла глаза, с наслаждением пережевывая тост, таявший во рту. Все-таки Дэвид потрясающе готовит.        Отхлебнув кофе, Эмма подумала, что все не так уж плохо. Если бы звонил кто-то другой, она бы вряд ли смогла перекусить.        — Что?! — от такой наглости Рони опешила. Эмма усмехнулась. Так-то. А что ты думала, я сижу и жду твоего звонка? Выкуси, у меня множество дел. И ты лишь малая часть моих планов.        Ей даже стало интересно, как бы отреагировала Рони, если бы услышала это. Нужно прочесть или спросить у Генри, что делала книжная Злая Королева со своими обидчиками, потому что Эмма явно нарывалась.        — Ты меня специально ждешь, чтобы поесть, Свон? — в ее голосе Эмма услышала ядовитые нотки сарказма. О, надо же. Рони активировала режим «Злая Королева» или «тебе хана».        — Да, — честно созналась Эмма. — Точнее, нет… Но никто не просит тебя звонить во время моего перекуса, — вывернулась она и швырнула ответный камень в огород Рони, ловко переведя стрелки.        «Злая Королева» задохнулась от возмущения, а если быть правдивой, то Эмма услышала лишь: «Вот это наглость», а дальше Рони не сказала ни слова, давясь, как рыба, воздухом на суше.        — Это я еще и виновата? — казалось, сейчас рванет. Однако Эмма не собиралась идти на попятную и давно привыкла к взрывам. Вся ее жизнь была сплошным несчастным случаем, кроме тех лет, когда у нее появились Генри и Нил.        — Думаю, да, — зато честно. Впрочем, Эмма не отрицала и своей вины, но раз речи о ней не шло, предпочитала даже не заикаться об этом. Рони продолжала возмущаться.        — Ты невыносима, Свон! Ты знаешь это? — но Эмма могла поклясться, что «Злая Королева» улыбалась. При всем своем недовольстве Рони была счастлива. Интересно, что сделало ее такой счастливой.        Точно же не их шуточный спор. Впрочем, Эмма не бралась судить, она не видела в этом смысла. Какая, черт дери разница, если человек счастлив? Иногда для счастья не нужны причины.        — Ага, — не теряя своей невозмутимости, согласилась Эмма с набитым ртом, пожимая плечами, совершенно позабыв, что Рони не может этого увидеть. Удивительно, однако сейчас ей казалось, что границы между ними постепенно стираются.        И Эмма больше не чувствовала внутреннего напряжения, которое каждый раз собиралось в предательский комок где-то в районе желудка, когда она разговаривала с кем-то, кроме Рони.        Эмма почему-то больше не нервничала. Они будто бы стали закадычными знакомыми со «Злой Королевой». Поэтому она и наслаждалась вкусными тостами и кофе, который нужно было назвать «так себе».        — Как прошел день? — внезапно поинтересовалась Рони.        Эмма поперхнулась. Неожиданно. Что, теперь и снег пойдет на месяц раньше положенного? Эмма посмотрела в окно, однако снега так и не было. Но если бы вдруг полетели пушистые белоснежные хлопья, она бы даже не удивилась.        — Ну, нормально. А твой? — обычно Эмма избегала детального описания своих дневных похождений. Да что уж там, она в принципе избегала рассказов о своем дне. И о себе. Особенно о себе. Потому что все, что она могла рассказать, жалкие и ничего не значащие факты, которые говорили сами за себя.        «Мне слишком трудно открываться людям», — признавалась Эмма самой себе, но ни черта не могла с собой поделать. И если остальные принимали это, то Рони, видимо, мириться с подобным не желала.        — И это все? — «Злая Королева» была чертовски недовольна ее ответом. — И это все, что ты можешь рассказать, Свон? — она не кричала, но была зла: ее попытки сблизиться разбились о каменное «Ну, нормально. А твой?».        Где-то в глубине души Рони, может быть, бегала и вопила: «Ну что ты за человек такой, Эмма?!», однако снаружи ей удалось сохранить леденящее душу спокойствие.        — А что не так? — спросила Эмма.        Вы когда-нибудь давились воздухом? Вот прям так, что не вдохнуть, ни выдохнуть? А Рони только что это сделала. Эмма, не понимая странной реакции, замолчала и не продолжила добивать ее сказочное высочество. Когда Рони заговорила, ее голос был зловеще тихим.        — Потому что когда человек спрашивает, как прошел твой день, он хочет знать, что произошло с тобой, — промурлыкала «Злая Королева». Эмма нахмурилась. Вот не нравился ей этот тон, он не предвещал ничего хорошего. И она не прогадала.        — А не выслушивать вот это: «Ну, нормально»! — воскликнула Рони, процитировав слова, сказанные Эммой недавно.        Эмме даже стало немного обидно. Она, между прочим, старалась быть откровенной, насколько это было возможно для нее.        — Брейк! — резко отчеканила Эмма, повысив голос. — И без твоих истерик тошно! — вот это поворот. Такого она от себя не ожидала. И точно не собиралась говорить подобного. Слова просто сорвались с языка.        Наверное, потому что сейчас Эмма с трудом концентрировалась на беседе, она витала мыслями вокруг Мэри Маргарет и Дэвида, гадая, что же такого случилось.        Ее и так беспокоило отсутствие вестей от Руби и Генри. А тут еще показательные обиды в духе: «Меня не устраивает это, мне не нравится то». За такое Эмма была готова придушить.        С другой стороны, Эмма не помнила, когда в последний раз с кем-то откровенничала. Наверное, только с Мэри Маргарет она и делилась недавно чем-то. Но теперь же перед ней будто бы проплыло все, о чем она хотела поговорить с Бланшар, но так и не решилась: ее личная жизнь, Нил, частые переезды с Генри, одиночество и пустота, сжирающая изнутри.        Когда-то она начала рассказывать, но испугалась слишком сострадательной Мэри Маргарет, в глазах которой уже стояли слезы стоило лишь Эмме вспомнить детский дом и свое детство.        Испугавшись реакции Мэри Маргарет, Эмма замкнулась. Нет, она старалась делиться, что-то рассказывать, однако все это было поверхностно. Мэри Маргарет это прекрасно понимала и не давила на нее, повторяя: «Ты можешь рассказать мне все, когда захочешь, дорогая».        А Эмма не знала: не хотела она или просто не могла. А потом все как-то закрутилось, завертелось и делиться ей больше не захотелось.        Иногда, конечно, они говорили с Мэри Маргарет и Дэвидом, часто присоединявшимся к ним, о Генри, но не более. Со всех остальных тем Эмма резко соскакивала. А Мэри Маргарет и Дэвид не навязывались.        — Проблемы, — подытожила Рони, как бескомпромиссный судья. Она говорила мягче, чем до этого. Ее смягчила реакция Эммы.        — Свон, послушай, — Эмма вздрогнула. Это не то, что она ожидала услышать. А где же ругань?        — Я не хотела на тебя давить, — медленно продолжила Рони. — Просто мне кажется, что с тобой мы могли бы подружиться, Эмма.        — Или ты хочешь все обо мне разузнать, чтобы шантажировать, — подала голос притихшая Эмма, но не потерявшая чувство юмора. Рони звонко рассмеялась.        — Поверь мне, дорогая, — в голосе «Злой Королевы» звучали озорные нотки. — Если бы я захотела, давно бы узнала о тебе все, что только можно: с кем спишь, как выглядишь, какая у тебя зарплата, твой круг общения, но я не стала этого делать, — последние слова прозвучали резко и жестко, будто бы Рони ее запугивала.        И это уже была реальная угроза для нее. Эмма прекрасно это понимала: мало ли кем мог оказаться человек по ту сторону трубки.        Эмма резко вздернула брови. Это что, попытка заставить ее бояться и трепетать? Катись ты к черту, Рони. Не будет этого никогда. Не с той связалась.        — Полагаю, это одолжение? — Эмма включила режим «хамка». В детстве она успела побывать в нескольких детских домах. И атмосфера, царившая там, ожесточила ее.        И вместо того, чтобы распознать неудачную шутку, она приготовилась обороняться, потому что затронули ее территорию. Ее жизнь.        — Я могла бы нарыть о тебе сведения еще вчера, — как бы между прочим сообщила Эмма почему-то замолчавшей Рони. — Достаточно пробить номер, — холодно заметила она. И вдруг осознала.        — Черт, это ты шутила?! — потрясенно воскликнула Эмма, вскочив с кресла. Что-то с грохотом упало, видимо, Рони не ожидала столь бурной реакции.        — Да, — немного испуганно созналась Рони. И Эмма знала: она не врет.        — Эмма… Я бы не стала так делать. Просто хотела пошутить, но шутка вышла ужасной, — мягко добавила «Злая Королева». Еще бы. Эмма поежилась. И это еще слабо сказано.        — С кем угодно, но не с тобой, — добавила Рони. И ее честное признание выбило Эмму из колеи.        Устыдившись собственной вспыльчивости, Эмма села. Надо же, как у нее закипает кровь при первой же угрозе.        Столько времени прошло, а она по-прежнему была готова кидаться с кулаками на каждого обидевшего ее или попытавшегося это сделать. Пережитое не давало ей покоя до сих пор, преследуя и напоминая о себе: сказалась жизнь одинокой маленькой сироты без друзей и родителей.        Долгое время Эмма уверяла себя, что люди не опасны, пока не столкнулась с подставой от бывшей лучшей подруги детства. С того момента она окончательно закрылась в себе, не оставив места тем людям, которые, возможно, хотели бы узнать о ней побольше.        Сама того не понимая, Эмма отталкивала всех, кто пытался с ней сблизиться. Первым человеком, пробившим трещину в ее замке из одиночества, стал Нил. Вторым, разрушившим фундамент постройки, стал Генри, ради которого Эмма, не задумываясь, пожертвовала бы жизнью. Мэри Маргарет, Дэвид, Руби и Эльза были близки к окончательному падению этой крепости. Теперь к их компании, видимо, присоединилась и Рони.        — Прости меня, — это все, что смогла сказать Эмма. — Я идиотка, — она так и сидела, сжимая в руках телефон, который схватила, когда вскочила. После мимолетной вспышки гнева Эмма чувствовала себя абсолютно опустошенной.        — Вот тут я с тобой согласна, — отчеканила «Злая Королева». — Чего такого я о тебе не знаю, Эмма?        Эмме показалось, что она услышала отчаяние в ее голосе. Рони не понимала, почему она так болезненно отреагировала. Рони не оправдывалась, однако и не спешила извиняться. Похоже, у кого-то тоже проблемы с доверием. И со словом «прости».        — Я… я не хотела тебя обидеть, — Эмма покачала головой. — Но больше никогда так не делай, — поспешно добавила она, поправив съехавший наушник, и запустила руки в волосы.        Какая бессмысленная вспышка гнева. Ей нужно лучше контролировать себя. И наконец-то понять, что ей ничего не угрожает. А если и угрожает, черт с ним. Она разберется.        — Не буду, — пообещала Рони, перестав подливать масло в огонь. — Ты меня слишком пугаешь. И ты не так проста, — призналась она. И это прозвучало, как комплимент. Рони одобрила ее поведение. Даже вспышку гнева. Эта мысль стучала в голове Эммы и пульсировала в висках. Надо же.        — Я бы тоже так отреагировала, — неожиданно призналась «Злая Королева», поразив Эмму снова. — А еще узнала бы, где ты находишься, и приехала бы «поговорить», — добавила Рони.        Они обе рассмеялись. Эмма знала: Рони была на такое способна. Приехать и запугать потенциального покойника до полусмерти в ее духе.        Эмма вдруг поймала себя на мысли, что они резко поменяли тему. И способствовала этому именно Рони. Все было так быстро: они ссорились несколько минут назад, а теперь подкалывали друг друга, коверкая прозвучавшие реплики. Смех стер неловкость, возникшую после странной и абсолютно бессмысленной стычки.        — Не могу понять, почему мы так часто конфликтуем, — созналась Эмма, откинувшись на спинку кресла. Она сомкнула руки на животе и прикрыла глаза.        — Мы похожи, дорогая. Наверное, поэтому, — Рони улыбалась. Эмма знала это. Ей было совсем не обязательно видеть ее, чтобы знать: она улыбается. — И я думаю, даже больше, чем можем представить, — тихо добавила Рони.        — Хочешь рассказать мне, что тебя волнует?        Эмма резко выпрямилась, распахнув глаза, приоткрыла рот. Казалось, сейчас ее челюсть поцелуется со столом. Рони что, хочет ее выслушать? И она решила открыться хотя бы немного.        — Сегодня кое-что произошло, — медленно, будто бы надеясь передумать, начала Эмма. Она не уточняла имен, не называла вообще никого. Обрисовывала ситуацию так, будто была сторонним наблюдателем.        Рони слушала, не перебивая, словно боясь спугнуть ее откровение. Когда Эмма закончила, на несколько минут воцарилась тишина. Эмма даже слышала монотонную болтовню из соседних кабинетов.        — Неоднозначная ситуация, — задумчиво произнесла Рони. — Я могу что-то для тебя сделать?        — О, брось, — отмахнулась Эмма. — Если бы у тебя был доступ к тому, что происходит в школе, можно было бы говорить об этом, — она и сама не верила, что Рони как-то может помочь.        Эмма представляла, как долго придется ждать ответа на запрос, которым уже занималась Руби. Можно было, конечно, нарыть все так, как она это делала обычно. Но, зная щепетильность и правильность Мэри Маргарет, Эмма хотела, чтобы все было сделано по закону. По крайней мере, в его рамках.        — В школе Сторибрука? — уточнила Рони. — Погоди минуточку, — Эмма услышала шелест бумаг и как Рони что-то неразборчиво бормочет себе под нос.        — Что ты делаешь? — Эмма заметно напряглась.        — Так, — полностью проигнорировав ее вопрос, произнесла «Злая Королева». — Какой месяц и день?        — Давай прошедший, — интуиция подсказывала Эмме: что-то произошло именно сегодня. Иных причин нет.        — Была экскурсия в госпиталь Сторибрука, — задумчиво проговорила Рони, постукивая чем-то по столу. Эмма прислушалась. Похоже на ручку. Интересно, она тоже розовая и с пушком, как тапки?        Эмма невольно ухмыльнулась, но следующая новость буквально приколотила ее к креслу.        — Сбежало двое детей: Ава и Николас Зиммер, — как беспристрастный судья завершила Рони, однако тут же ее интонация изменилась, а голос стал стальным. — С ними была учительница младших классов Мэри Маргарет Бланшар, — последние слова она будто бы выплюнула. И Эмма четко услышала в ее голосе отвращение. Кажется, Рони терпеть не может Мэри Маргарет.        Почему-то Эмма ожидала это услышать. Пазлы сошлись: «Злая Королева» и «Белоснежка». Но сейчас было важно совершенно не это.        Почему никто, черт их подери, не обратился к ней или не позвонил Руби? О чем только думала Мэри Маргарет?        Эмме захотелось треснуть Мэри Маргарет чем-нибудь тяжелым, а заодно прибить Дэвида. Тоже ей, блин, сообщник.        В эту же минуту Эмма решила: пора валить. Найти Мэри Маргарет, помочь ей, а потом устроить ей и Дэвиду самую настоящую очную ставку. Теперь оставалось лишь как-то завершить разговор с Рони и исчезнуть из офиса, не привлекая лишнего внимания. Если второе не вызывало у нее затруднений, то с первым были проблемы.        — Только не говори, что у тебя с ней личная и взаимная неприязнь, — попросила Эмма, скрестив пальцы на всякий случай, хотя собиралась сказать совершенно другое. Нечто в духе: «Простите, Ваше Высочество, но я сваливаю спасать «Белоснежку».        От этой мысли Эмма опешила. Вот оно — влияние книги Генри. Так и знала, что не стоит читать всякую сказочную чушь. Ни к чему хорошему это ее не привело.        Эмма поймала себя на мысли, что она не удивилась бы, если бы Мэри Маргарет шла по следу детей, как это делал ее сказочный прототип. Однако «Злая Королева» молчание Эммы не оценила и восприняла как очередной вызов.        — Эта выскочка испортила мою жизнь, — зло прошипела Рони. Вот черт. Еще одной истерики ей не хватало. Хотя, если быть честной, то тут попахивало боем не на жизнь, а на смерть.        И тут же Рони вдруг, словно осознав, шокировано переспросила. Точнее, воскликнула:        — Ты что, ее знаешь?!        — Она моя подруга, — сохраняя спокойствие, ответила Эмма. Кажется, поговорили. Ей даже стало как-то наплевать и на «Злую Королеву», и на ее терки с Мэри Маргарет, и на возможные последствия своей выходки — исчезновения с рабочего места в самый разгар ночи. Важнее Мэри Маргарет и поиска пропавших детей не было ничего.        Эмма вытащила телефон и напечатала сообщение Руби, искренне надеясь, что она все еще сидит в ее кабинете. Эмма была готова удрать в любой момент, дело оставалось лишь за малым — как-то проститься со «Злой Королевой», не нажив себе врага в ее лице.        Пока она раздумывала, как лучше завершить разговор, Рони решила внести в хорошо отточенный план Эммы свои коррективы.        — О, как трогательно, — казалось, голос Рони стал сосредоточением сарказма, а сама она — настоящей «Злой Королевой». Рони говорила тихо, практически шепотом, но все ее слова звучали, как угроза.        — Чем еще порадуешь, дорогая? — в банальном вопросе, заданным самым обыденным тоном, будто бы они обсуждали погоду за завтраком, была лишь откровенная насмешка. И ненависть.