он носит крылья в рюкзаке

Если честно, ситуация вышла совсем дурацкая. Вот Вова баттлит с Сережей Сотниковым в кругу, а вот он уже в засраном ионотечном толчке блюет в унитаз с четким осознанием, что все, приплыли. Наскоро прополоскав рот — бутылку воды одалживает по его просьбе девочка, чьего лица Вова даже не запоминает, — Вова торопливо возвращается в зал, бегло осматривается, выходит на улицу. Ну конечно, триумфальный победитель тут же, в кольце зрителей, млеет от их внимания. — На пару слов, — Вову уже практически ничего не сдерживает, он довольно невежливо отпихивает парня — сорян, чувак, — чтобы подхватить Сережу под локоть и оттащить в сторонку. — Что случилось? Если ты считаешь... — открывает Сережа рот, но Вова не слушает, у Вовы совсем нет времени. — Мне нужно от тебя охуеть какое одолжение. Сережа смотрит растерянно. — Я не понимаю, о чем ты... — Мне нужно, чтобы ты провел со мной ночь, — отрывисто говорит Вова. Формулировать все сложнее. — Не в том смысле... То есть в том, но... Блядь. Ничего не нужно, просто побыть неподалеку. До утра. Потом можешь просить, о чем хочешь. Вообще. — Ты с ума сошел? — растерянность на лице Сережи сменяется подозрительным возмущением. — Сойду, если не поможешь, — и Вова хватает бесцеремонно его ладонь, прикладывает к своему лбу. Сережа ойкает. — Бля, да на тебе яичницу... Нужна «скорая», чел, ты же щас вскипишь! — Я знаю, что делаю. Расскажу. Потом. Пожалуйста... Ты поможешь? Сережа кивает. — Что надо? — Сними номер. Гостиница, хостел. Заплачу, — Вова прислоняется к стенке. У него есть в лучшем случае час перед второй стадией... Вова не замечает, как почти сползает на землю, пока Сережа панически гуглит с телефона. * В тачке пахнет каким-то дешманским освежителем воздуха. Зато Вова утыкается носом во что-то, что пахнет просто божественно. — Эй, слышишь меня? — Он точно не блеванет? — Сказал же, нет! Не пьяный он, у него от духоты просто... Вова на Сережином месте не был бы так уверен, что его не вывернет, но вроде пока не тошнит. Значит, они в такси. И Сережа его как-то смог затащить сюда, это вызывает уважение. — А ты забронировал... — Все тип-топ, сиди смирно, сейчас приедем и ляжешь в кроватку. Вова изворачивается, чтобы устроиться удобнее, и ловит в зеркале заднего вида все еще подозрительный взгляд таксиста. Похуй. Как же похуй. * Вову снова включает, когда Сережа пытается вытащить его из тачки. — Да, сейчас, — он вылезает, но плохо держится на ногах, Сереже приходится его ловить и тащить до двери. Последние силы уходят на то, чтобы изобразить адекват перед администратором хостела, сурового вида женщиной. — Оставались только с одной кроватью, если ближайшие и не за космические бабки, — поясняет Сережа, но Вове плевать, Вова медленно садится на единственную койку (не двушка, кстати, полуторка) — и наконец делает то, о чем мечтал последние минут десять: стаскивает свитер вместе с футболкой. — Ничему не удивляйся, — успевает прохрипеть он, а потом остатки самоконтроля улетают в трубу. Это всегда немного больно. Наверное, плата за красоту, ведь она вроде как требует жертв? Те немногие, кто видел, говорят Вове, что это охуеть как красиво. — Блядь, пиздец, нахуй, — говорит Сережа, отшатываясь к противоположной стене. Крылья тяжелые, мощные. С непривычки ощущаются чем-то чужеродным, и вместо того, чтобы расправить их, Вова по-дурацки подергивает плечами. Потом нервные связи восстанавливаются, и накатывает облегчение. Пополам со жгучим желанием, но об этом сейчас думать не хочется. — Ты кто вообще? — Сережа пялится, не отрываясь. — Скажем так, в роду у меня были не только люди, — ирония получается слабой, но какая есть. — Да вижу уж, — Сережу, кажется, начинает отпускать — в голосе явственно слышится любопытство. — А... Потрогать можно? «Нужно», — хочется сказать Вове, но он просто кивает. Сережа медленно приближается, а затем забирается на кровать и оказывается у Вовы за спиной. От напряженного предвкушения кровь закипает в венах, его присутствие будоражит и путает мысли, но пока что Сережа только смотрит, но не трогает. — Они такие белые, — выдыхает он. — И перья большие... А летать ты можешь? — На небольшие расстояния. Наконец Сережа мягко, кончиками пальцев проводит по крыльям у основания, и Вова реально так сильно закусывает губу, чтобы сдержать стон и Сережу не испугать, что чувствует вкус крови. — Жёсткие, — шелестит тот где-то за спиной, ведет ладонью дальше, уже напористее и увереннее, — а к кончикам мягче... Вова выдыхает беззвучно. — А тебе так приятно? — задает просто охуительный вопрос Сережа, и Вова не выдерживает: — У меня прямо сейчас стояк лоб расшибет. — А, — раздается за спиной, и руки исчезают. Вова тут же хочет начать оправдываться и просить остаться — он с самого начала рассчитывал только на то, что Сережа проведет ночь с ним в одной комнате, о большем и мечтать не смея. Если Сережа психанет и уйдет... Есть шанс, что у Вовы реально сварятся мозги. Но Сережа успевает первым — удивить, шокировать, сломать рамки. Он оказывается прямо перед Вовой и целует его, обхватив щеки ладошками. — Сразу бы сказал, — бормочет он между поцелуями, и Вова с трудом складывает его слова в цельное предложение, собирает из них смысловую мозаику — и в итоге ломается в улыбке прямо в поцелуй. Все оказывается намного проще — но от того не менее охуительно. До этого Вове не так сильно везло — да, с ним соглашались побыть рядом, но о сексе речи не шло. И сейчас он просто захлебывается от ощущений, от того, на какое удовольствие способны его нервные окончания. Сережа незаметно седлает Вову, стискивает коленями его бедра, а ладони кладет на спину, поглаживает крылья у основания. Самоконтроля уже нет от слова совсем, и Вова лихорадочно взмахивает ими, сшибая с прикроватной тумбочки дешевую икеевскую лампу. — С тобой рядом наверное летом охуенно, — смеется между поцелуями Сережа. — Вон два каких опахала. Вместо того, чтобы попросить его заткнуться, Вова просто занимает чужие губы еще ненадолго. Поразительно, как Сереже нравится целоваться, он делает это жадно и охотно, умело, и Вова уже от одного этого плывет, как неопытный подросток. А потом Сережа просовывает руку между их телами, хватает Вову за член прямо сквозь одежду. — Не напиздел про стояк, — одобрительно выдыхает он, а потом встает и начинает вполне буднично и не торопясь раздеваться. — Чего тупишь? Тоже давай, голенькими валяться будем. Вова в таком ахуе, что беспрекословно слушается, стягивает с себя штаны вместе с трусами. — Это тебе на спине не полежать, получается, — делает Сережа умопомрачительно логичный вывод. — Зато я могу, — и он, раздевшись, валится на кровать, смотрит приглашающе. Вова видит, что у него тоже вполне себе стоит. — Иди сюда уже, — требует Сережа, и Вова ложится сверху, накрывает своим телом, а крылья накрывают их обоих, и Сережа опять гладит их ладонями и тянется за поцелуями, подается навстречу всем телом. Вова, не удержавшись, потирается о его бедро стояком. — Все не так делаешь, — с этими словами Сережа опять просовывает между ними руку, сгребает оба члена, начинает надрачивать, получается неловко, но как же охуенно, Вова утыкается влажным лбом в подушку рядом с Сережиной головой. — Хочешь меня трахнуть, а? — раздается в самое ухо. — Я бы хотел, но у нас нихуя нет, я как-то на баттлы гондоны и смазку носить не привык, — горячий Сережин шепот разливается по телу как жидкое электричество, и Вова чувствует, как его прошивает крупной дрожью. Он кончает первым, и себе Сережа додрачивает, размазывая по члену чужую сперму. Вова сползает с него неловко и неуклюже, кое-как устраивается рядышком, покомпактнее сложив крылья. Сережа поворачивается на бок, подпирает щеку ладошкой. — И все, это поможет? — Надо до утра рядом побыть. Не обязательно... — Ой, это я уже слышал, — отмахивается Сережа. Он снова начинает водить кончиками пальцев по крыльям, и Вове сейчас значительно легче, конечно, но все равно ебошит каждым прикосновением. — А ты можешь кончить только от того, что я буду тебя вот так гладить? — от Сережи не укрывается то, насколько Вове по кайфу. — Надо попробовать, короче. Но потом. Во втором раунде, я считаю, будет честным немного поработать тебе! Вова не выдерживает — улыбается в подушку. И думает о том, что Сережа, в общем-то, прав, и надо бы оказать... ответную любезность. А там уже как пойдет. * — Серьезно? Можно умереть? — Сережа невыносимо любопытен, а Вова, оказывается, прямо сейчас не особо готов читать лекцию о своей физиологии. — Цепочка такая: я почуял тебя, как... Совместимое со мной создание, в организме запустилась сложная химическая реакция, можешь даже не спрашивать, я не понимаю. От этого сперва очень сильно поднимается температура, после этого проявляются крылья, и дальше или происходит контакт, или тело перегревается. — Это типа я для тебя как будто пахну вкусно? — Как будто ты духи с афродизиаком. Сережа недоверчиво фыркает. — А крылья когда исчезнут обратно? — Через часок где-то. Я уже почти их не ощущаю. — Жаль, красивые, — Сережа вновь нежно проводит рукой по перьям. И вдруг замирает, смотрит подозрительно: — Так ты на баттле из-за этого посыпался? Вообще-то, так и есть, но что-то мешает Вове признаться. — От пиздежа твоего блядского, — бурчит он, и Сережа аж задыхается от возмущения. В тот момент Вове на баттл и его результаты исключительно плевать.