Умение отпускать любовь

— Ты ведёшь себя ужасно! Сначала приближаешься, а потом снова отдаляешься от меня! – кричал Какеру в трубку, не сдерживая эмоций. — Я был пьян. Я не хотел говорить это. – виновато промолвил Хайджи, сжав в руке телефон. — Ты всегда знал, что это так! Ты меня не любил! Ты использовал меня! – в его голосе слышно много гнева и обиды. – Ты мог сказать об этом намного раньше!! — Прекрати. Не в этом дело. — Не обманывай!! Это не из-за поездки! Ты бросил меня из-за того, что тебе плевать! Я не хочу тебя видеть! Ни до поездки, не после! — Я понял. Я и не хотел тебя тревожить. На следующий день, после пьянки, Курахара не смог сдержать эмоций и позвонил Киёсэ утром. Слова Хайджи задели его до глубины души, и не позволяли уснуть ночью. Он ощущал жгучую обиду за причинённую ему боль, и сдерживать накопившееся напряжение он уже не мог. Голова Хайджи безумно болела из-за похмелья и криков парня. Он помнил, что сказал вчера по пьяни, и что Какеру это прекрасно слышал. Хайджи почти прямо сказал, что не любит его. Киёсэ даже не задумывался над этим раньше. Нет, он любил его, но явно не так, как его любит Курахара. Или он просто начал забывать свои чувства? — Тебе лишь бы обидеть меня! – голос Какеру начал постепенно затихать от боли в горле из-за повышенного тона. — Прости, мои слова правда были лишними. — Я хотя бы понял, что у нас больше нет ни единого шанса. Я не хочу видеть тебя в своей жизни. После этих слов, он бросил трубку. Хайджи ещё долго стоял на одном месте, слушая гудки отключенного звонка. Курахара высказал всё, что накопилось в его душе. Киёсэ чувствовал, как вся его боль вылилась на него, и удушающее чувство вины давило на него. Он ещё раз написал ему в личных сообщениях извинения, но Какеру добавил его в чёрный список. Какеру, разумеется, больше никак не хотел взаимодействовать с ним. Как и раньше они снова не общались, и каждый был наедине с собой. Хайджи знал, насколько Курахара может быть чувствительным, и он очень жалел о сказанном. Даже расставшись он не хотел усугублять и так напряжённые с ним отношения. Ему было тяжело представлять, как Какеру переживает из-за его слов. А ведь только недавно он был так рад поездки и улыбался на столом. «я ужасный человек» – вздохнул Киёсэ, чувствуя волнение за парня. Тяжёлое чувство в душе нарастало с каждым днём. Он не знал ничего, что творилось в жизни Какеру, а ребята из общежития ничего не говорили, даже если он спрашивал. Киёсэ даже заезжал к ним, чтобы извиниться, но Курахара не стал его слушать, подговорив других сказать, что он заболел. Это отвержение задело его, и он впервые испытал такой страх потери. Вдруг Какеру больше не заговорит с ним? Может быть он навсегда возненавидит его, даже не выслушав оправдания. Они столько лет общались, делали друг друга счастливым, но всё это исчезло в тот момент, когда Хайджи предложил расстаться. О чём он вообще думал? Что больно не будет? Что он обо всём забудет? Нет. Хайджи сам не сможет принять этого. Киёсэ долго рассуждал над тем, что никто не будет любить его так сильно, как этот чувствительный, темно-волосый мальчик, на три года младше его. В первые две недели после их расставания, Хайджи пытался не чувствовать ничего, кроме безразличия. Он думал, что уже смирился с этим, но это до сих пор приносит боль. Он больше не может оставаться полностью безразличным, а притворяться становится ещё сложнее. Может быть, это действительно было неправильно? Хайджи должен был понять его, и не допустить даже мысли о расставании. Не только Какеру больно, Киёсэ тоже хочет быть с ним. Видеть пустые комнаты, слушать бесконечную мёртвую тишину внутри себя - невозможно. В доме больше не было того уюта и тепла, который приносил с собой Курахара. Он делал утро Киёсэ счастливым. Парень помнил, как ему было приятно просыпаться в тёплых объятиях и поцелуях. Курахара всегда любил телесные контакты, словно ребёнок, нуждающийся в своих родителях. Хайджи начал осознавать, что той любви, которую он разделял с Какеру, у него больше ни с кем не будет. Конечно, если бы он постарался, то нашёл бы себе пару. Хайджи для многих казался идеальным партнёром, но он не хочет никого искать. Ему неприятно даже думать о другом человеке. «почему я не могу тебя отпустить?» – думал целыми днями и ночами парень, не в силах выбить образ Какеру из своей головы. Со временем, нога начала болеть. Сначала это были почти незаметные покалывания, а потом сильная боль. Хайджи было тяжело даже передвигаться, поэтому он взял выходные на работе, и никуда не выходил. Киёсэ был один, и совсем ни с кем не хотел общаться. Он был опустошён мыслью о потере связи с Какеру, и каждый час заходил в социальные сети, надеясь, что парень разблокирует его. От ребят из общежития новостей тоже не было, и Хайджи догадывался, что Курахара рассказал им о том, что случилось между ними. Парень даже думал, что потерял дружбу со старыми друзьями, хотя, возможно, он просто был слишком тревожным в последнее время. Внезапно, зазвонил домашний телефон. Хайджи почувствовал, как его сердце забилось от мысли, что это может быть Курахара. Он тут же взял трубку, надеясь услышать его голос. — Киёсэ, привет. – вдруг прозвучал до боли знакомый, и в то же время чужой голос. – Узнал? — Не думал что ты позвонишь, отец. – тихо выговорил парень, сжав в руке телефон, чувствуя волнения от такого внезапного звонка. – Мы несколько лет не общались. На некоторое время между ними возникало тяжёлое молчание. Им было сложно общаться после стольких лет тишины. — Уже забыл меня, наверное? – грустно усмехнулся мужчина. – Хотя ты общаешься с мамой, а со мной тебе тяжело. — Конечно не забыл. Ты мне писал после марафона Хаконэ, правда мы недолго пообщались. Действительно, тяжело. Нога вдруг начала болеть. Хайджи не злился и не презирал отца, но неожиданное его появление заставляло парня чувствовать себя ужасно. Он не мог вспомнить никаких хороших воспоминаний, кроме того, как отец изнурял его во время тренировок на лёгкой атлетике. Его отец не был плохим человеком, но он мало чего хорошего смог дать своему сыну. Хайджи никогда не хотел винить мужчину в своей травме, но ему больно от того, что он оставил его одного справляться со своими проблемами. Хайджи простил его, но он не готов общаться с ним как семья. — Как твоя нога? Ты занимаешься бегом? Этот вопрос задел Киёсэ. Разве он не знает, что он совсем не может бегать? — Нет, я физически не могу. – пустым голосом проговорил парень. – Разочарован во мне? Ты ведь так хотел сделать из меня спортсмена. Парень даже не заметил, насколько сильно он сжал руки в кулаки. Нога начала болеть сильнее. Он говорил спокойным тоном, но слова казались злыми и обиженными. Хайджи совершенно не хотел общаться с ним, обсуждать свою травму. Ему было так одиноко и тревожно в последнее время, и вместо Какеру ему позвонил отец, который интересуется его бегом. Ему ведь плевать на сына, он хочет знать только о его карьере. Так думал Киёсэ. — Прости... – послышался тихий голос мужчины. – Прости меня... Его грустный тон ошарашил парня. — О чём ты? – удивился Хайджи. — Именно поэтому я не звонил. Ты ведь ненавидишь меня? Тебе больно от того, что я сломал тебе жизнь. Голос отца задрожал, и Хайджи испугался, что он заплачет. Вряд ли в таком случае он сможет испытать сочувствие, и подобрать правильные слова, чтобы успокоить его. — Вовсе нет. Только я виноват в своей травме, и винить тебя будет эгоистично с моей стороны. Пожалуйста, не думай, что я ненавижу тебя. Я рад, что ты позвонил, просто сейчас мне тяжело, и я не смог нормально поприветствовать и поговорить с тобой. Хайджи было приятно от того, что отец решил позвонить ему, и парень понимал, что он действительно чувствовал вину за прошлое. Но какое-то душащее чувство в его душе. Голос отца за столько лет было тяжело слушать, и вспоминать неприятное прошлое также сложно, особенно после тяжёлого расставания со своим парнем. — Тебе плохо? Я могу чем-то помочь? — Не стоит, просто расстался кое с кем недавно. Чувствую себя неважно. — Может быть ты приедешь к нам? Уверен, тебе одиноко сейчас. Это предложение согрело парню душу, и за столько лет он почувствовал желание вернуться домой и увидеться с родителями. Ещё он был рад, что отец не стал допрашивать его о том, с кем он расстался. Делать каминг-аут сейчас ему не хотелось. — Давай на следующей неделе. Я позвоню тебе завтра, и мы договоримся о времени. Сейчас мне нужно идти. – соврал парень, желая закончить разговор. Нога горела огнём. — Хорошо, я буду ждать твоего звонка. Спасибо, что поговорил со мной. Они попрощались друг с другом, и Хайджи повесил трубку. После этого разговора ему было одновременно и тепло, и печально на душе. Он чувствовал, как хочет плакать от того, что семья стала хоть немного ближе к нему. Но сейчас ему было тяжело зацикливать внимание на этом. Есть что-то такое внутри него, что постоянно болит. Именно поэтому он расстался с Какеру. Он боялся того, что он отнимет мечту у своего парня так, как отец когда-то отнял у него. Киёсэ не хотел, чтобы Курахара также отдалился от него, как и он от отца. Он знал, какого это терять мечту. Вдруг, он почувствовал безумную боль в своём колене. Такую сильную, что он не мог удержаться на ногах. Хайджи упал на пол и схватился за больное колено, стиснув от боли зубы. Ногу будто давили тиски, а колено пронзили тысяча иголок. «больно... Как же больно...» Он впервые за долгое время чувствовал настолько сильную боль. От напряжения во всём теле начались судороги, а одежда стала мокрой от пота. Парень пытался перетерпеть боль, но она усиливалась всё сильнее и сильнее. Пульсация делала боль резче, словно удары острыми предметами. В такие моменты Хайджи думал, что не хотел бы иметь эту ногу вообще. Рана лишила его одной из самых дорогих ему вещей - бега. Но и этого ей недостаточно. Она постоянно хочет, чтобы её чувствовали. В какие-то моменты своей жизни Хайджи не представлял свою жизнь без обезболивающих. Когда у Киёсэ начиналась сильная боль, рядом с ним всегда был обеспокоенный Курахара, который волновался за него больше, чем он сам. Парень всегда поддерживал его, и помогал справиться с болью. «Если бы только Какеру был здесь..» Еле дотянувшись до телефона, он позвонил в скорую помощь, которая быстро приехала к нему. Они приезжали редко, так как повода для этого не было. Нога давно так сильно не болела. — Дайте обезболивающее. – говорит доктор, делая Хайджи болючий укол. — Давно так сильно не болело. – говорит парень, сжавшись всем телом. Вены на руках сильно взбухли, а одежда была мокрой от пота. — Ваша рана могла снова открыться. – предполагает мужчина, забинтовывая ногу. – Мы должны отвезти вас в больницу, и сделать рентген. — Нет. Я не был настолько активным, чтобы рана открылась. — Вы уверены? Чем раньше вы заявите о проблеме, тем быстрее она решится. — Я уверен. – твёрдо говорит Хайджи, не желая сейчас даже думать об этой чёртовой ране. – На работе у меня выходные, да и много мне ходить не приходиться. Рана не открывалась два года, так с чего ей снова открыться? – Киёсэ заметил, как грубо он начал говорить, и тут же замолчал. – Извините. Я просто хотел сказать, что уверен в этом. — Ваш выбор. – вздохнул доктор. – Возможно, это может быть психосоматика. Вы можете часто нервничать, и все ваши переживания будут переростать в ваше физическое состояние. — Не думаю, что моё душевное здоровье оправдывает физическую боль. – не смешно усмехнулся парень. Через полчаса, после того как Киёсэ выписали обезболивающее, врачи начал собираться и уходить. Хайджи заплатил за вызов, и проводил их до двери. — Спасибо, что помогли. Я вам обязан. — Если ещё понадобимся, сразу звоните. – улыбнулся ему мужчина. Хайджи только хотел закрыть дверь, как вдруг, у забора рядом с его домом он увидел знакомое лицо. — Какеру? – удивлённо спрашивает Киёсэ, увидев парня рядом с его домом. Темноволосый выглядел ошарашенным от того, что его заметили. Он был одет в спортивную одежду, кроссовки грязные, а по лицу стекает пот. Видимо, он был на пробежке. — Ты сменил маршрут? Я никогда не видел, чтобы ты бегал у моего дома. — Я... Э... – парень увёл взгляд, сжав руки в кулаки. – Просто... Послезавтра я уезжаю... В последний раз тебя увидеть... — Точно, ты же на полгода уезжаешь. — Я пришёл не прощать тебя. — Я понимаю, всё нормально. Хайджи смотрел на него, и с каждой секундой в душе его становилось всё тяжелее. Он думал, что больше не увидит Какеру, но он пришёл. Прямо сейчас стоит перед ним, пребывая в том же волнении, как и Киёсэ. — Эм... Твоя нога. – Курахара опустил взгляд на его забинтованную ногу, и в глазах его можно было увидеть беспокойство. – Что-то случилось? Ты повредил её? — Нет. Нога целая, так что болело без причины. — Ты почти никогда не вызывал скорую. Может быть, это серьёзно? — Ты не должен волноваться по этому поводу, Какеру. – убеждает его Хайджи, смотря ему в глаза. – У тебя скоро поездка. Не забивай мысли. Киёсэ вёл себя сдержанно, хотя очень сильно хотел кинуться парню в объятия. Он хотел извиниться перед ним, и попросить снова быть с ним. Но уже поздно. Какеру больше никогда не будет рядом. — Ты, наверное, сейчас уходишь? – спрашивает Хайджи, понимая, что Какеру не желает общаться с ним. Курахара явно не был готов к встрече, и судя по спортивной одежде, эта идея возникла у него только что. Да и прощать он его не собирается. – Не стоит общаться со мной через силу. – натянуто улыбнулся парень. Курахара молчит, но через какое-то время начинает подходить к нему. На лице его нельзя было уловить никакой эмоции, и сначала это насторожило Киёсэ. — Я разлюблю тебя потом, но не сейчас. После этих слов, Курахара обнимает Хайджи, но не дав ему осознать, что он только что сделал, сразу отстраняется от него. — Прощай. – тихо говорит он и уходит. Киёсэ смотрит на него в полном недоумении, после чего ощущает тепло, расплывающееся по всему телу. Он вспомнил чувство объятий с любимым человеком. Вспомнил ту любовь и трепетность, с каким они относились друг к другу. Воспоминания об их отношениях пронеслись у него перед глазами. Чувства обострились до предела, и Хайджи почувствовал, как в глазах его защипало, а нога заболела с новой силой.