Since when did we start following the rules?

Эллиот часто засматривается на Дарлин. Для него она всегда была абсолютной загадкой, самым сложным шифром в его жизни, на древнем, давно забытом языке, ушедших под воду цивилизаций. Даже сейчас, он смотрит на нее не моргая, словно околдованный, не может отвести от сестры взгляд. В то время, как Дарлин усилено, с острой, присущей ей внимательностью, нажимала на истертые вдрызг клавиши своего ноутбука цвета раскалённого пепла. Какая ирония. Раскаленный пепел - это единственный огонек света, который освещает путь одинокому страннику в темных уголках его души. Замечает ли она украдкой загипнотизированный взгляд Эллиота в свою сторону? Или же все-таки делает вид, что ничего не происходит? Она ведь всегда так поступает, когда это касается родного брата. Пытается не замечать его странности, неустойчивое психоэмоциональное состояние, причем с самого раннего детства, чтобы взять под контроль режущую боль в области грудной клетки. Этот каждодневный «ритуал» постепенно превратился в проклятую привычку уже взрослой девочки по имени Дарлин Алдерсон. Не понаслышке она знает, что невыносимая боль, поглощающая все на своем пути, начинает притупляться только в том случае, когда фантомными, дрожащими руками она заставляет себя нажать на выключатель под названием «безразличие». По-другому у нее не получается, когда рядом находится ее потерянный брат со стеклянным взглядом, от которого хочется выть подобно раненной волчице. По-другому она не может себя вести, когда ощущает манящее тепло исходящее из тела Эллиота, когда он снова начинает забывать о границах личного пространства. Как будто он никогда о них не слышал. Она ведь знает, что такие тонкие вещи ему попросту чужды. Эллиот давно заметил, что у Дарлин очень тонкая, почти прозрачная кожа. Будучи маленькими детьми, во время прогулок, она всегда как-то умудрялась разбивать коленки, получать ушибы и царапины. Он ненавидел слезы сестры, а больше всего его злили багровые капли на ее фарфоровой, чувствительной до безумия кожи. Это напоминало ему о том, что Дарлин не вечная и не бессмертная. О том, что она очень хрупкая, как хрустальная куколка. Под всей своей грубостью, необдуманными выходками, пристрастием к запрещенным веществам и любовью к темным очкам, всегда скрывается вся та же уязвимая и ранимая Дарлин. Его маленькая Дарлин. Зачем он снова вспоминает их общее детство? Почему он изучает ее кожу? С какой стати он так смотрит на нее? Эллиот резко отворачивается, к горлу подступает комок, а на ладонях появляются мелкие капельки холодного пота. Ему становится противно, его тошнит от самого себя. — Эллиот…ты в порядке? — тишину в комнате нарушает обеспокоенная Дарлин. В ее глазах он читает явные отголоски боли с примесью чего-то еще, он пока не понимает, что это. Хакер задерживает свой взгляд на уголках ее пухлых губ и, как назло, вспоминает тот проклятый поцелуй, который в тайне от всего мира снится ему каждую ночь. Единственным спасением от этих запретных мук для него всегда являлся морфин — «волшебная инъекция» с тонкой иглой, которая на время помогает ему забыть, насколько низко он пал. — Эй, парень, ты же еще в курсе, что это твоя сестра? — Эллиот отрывает взгляд от губ Дарлин и машинально встает со стула, как солдат во время утренней переклички. Муж­чи­на сред­них лет в пот­ре­пан­ной кеп­ке сто­ял в са­мом уг­лу ма­лень­кой ком­на­туш­ки и осуж­да­юще смот­рел на су­туло­го пар­ня в чер­ном ху­ди сквозь очки в тон­кой оп­ра­ве. Внутри Дарлин все сжимается, по телу пробегает неприятный холодок, — это первые признаки подкрадывающейся гиены по имени «страх». Она понимает, что у брата начинается очередной приступ и ей любыми способами нужно его успокоить, чтобы он снова не навредил себе. — Он снова здесь? — голос девушки заметно подрагивал. Дарлин не спускала глаз с брата, но он не проронил ни слова. Эллиот даже не смотрел на нее, его внимание было приковано к другой стороне квартиры. — Ты всегда был для своего отца сплошным разочарованием и самым настоящим неудачником, как думаешь, чтобы он почувствовал, когда узнал бы, что у его сына встает на собственную сестру?! — Заткнись! Закрой свой рот! — Эллиот в бешенстве сжимает кулаки, до белых костяшек, короткие ногти вонзаются в бледные ладони и оставляют красные следы в виде линий. Дарлин вздрагивает, она, не спеша отодвигает от себя горячий ноутбук и встает с потрепанного стула. Она ощущает нарастающую панику, сердце в груди готово выпрыгнуть в любую секунду. Мистер Робот закатывает глаза и усмехается, гнев Эллиота ничуть его не пугает, только смешит. — Как считаешь, может пора рассказать ей о своих чувствах? Большим посмешищем тебе все равно уже не стать. Эллиот был в ярости, он хотел искалечить наглое лицо Мистера Робота, заставить его страдать и извиниться за мерзкие слова, но поганая ирония заключалась в том, что Мистер Робот — это он сам. Одна из его личностей, которая всегда была чертовски права во всем и никогда не избегала правды за черным капюшоном или же с помощью наркотиков. Мистер Робот — это бесстрашный, уверенный в себе герой, гений в области информационных технологий, основатель революционного движения против диктатуры капиталистической элиты. А кто же такой Эллиот Алдерсон? Жалкий трус, наркоман, травмированный социопат с диссоциативным расстройством личности, который к тому же неравнодушен к своей родной сестре. — Я тут на секунду поразмыслил — Мистер Робот, поправляя оправу на переносице медленно приближался к своему собеседнику. — Я есть олицетворение твоего отца, да и, по сути, выгляжу как он, будет ли это считаться вертикальным инцестом, если я трахну Дарлин? Ее губы сводят меня с ума, да и не только я один безумно хочу оказаться внутри нее, не так ли, Элли? Это было последней каплей. Эллиот словно разгневанный безумец напал на против стоящего мужчину. Он избивал его с душераздирающей ненавистью, стиснув зубы до металлического скрежета, не жалея собственных кулаков, истертых в кровь. В каждый новый удар Эллиот вкладывал всю накопленную боль, злобу, преследовавшие его по пятам на протяжении долгих, мучительных лет. — Господи, Эллиот! Прошу тебя не надо! Остановись! — Дарлин ринулась к брату, калечившему самого себя. Он бил себя по голове, лицу, рвал собственные волосы, ногтями оставляя красные порезы на тонких запястьях. Худое тельце девушки пробивала крупная дрожь, ею до конца овладел мерзкий страх, от которого желудок скрутило в морской узел. Она до жути боялась потерять единственного родного человека, ведь он был для нее всем: смыслом жизни, целым миром, огромной вселенной, ради которого она была готова пойти на любые жертвы. Слезы ручьями стекали по ее покрас­невшим щекам, от которых Дарлин была готова захлебнуться, окончательно утонуть. Почему она никогда не говорила ему насколько он дорог ней? Почему она никогда не говорила ему, что живет ради него? Ей стало тошно от того, какая она трусиха. Куда делась та самая крутая и дерзкая кибертеррористка из «Нахрен общество» с вечной сигаретой во рту? Девушке захотелось ударить себя, за то, что она позволяла себе грубости, отвратительные колкости в адрес Эллиота. Дарлин считала себя конченной, гнилой лицемеркой. Чем же она отличалась от этих ублюдков-притворщиков из «Корпорации Зла»? Девушка попыталась заблокировать движения брата. Со всей силы, что были в ее худом теле, хакерша сжала его кулаки, чтобы он не смог нанести себе очередной удар. — Дарлин! Дарлин! Я должен убить его! Я должен уничтожить его! Он говорил про тебя ужасные, непростительные вещи! — Эллиот сопротивлялся так, как будто его заковали в смирительную рубашку, он хотел высвободиться, чтобы закончить начатое, но Дарлин не позволяла ему этого сделать, несмотря на то, что он был в два раза сильнее ее. — Эллиот, прошу, посмотри на меня! Посмотри на меня! — хакерша обхватила руками лицо брата, всеми движениями она попыталась достучаться до него, ей нужно было, чтобы он сфокусировался только на ней. Постепенно Эллиот перестал сопротивляться, а образ избитого Мистера Робота дымкой растворился в душной и пыльной комнате. Огромными, выпученными глазами, он испуганно смотрел на сестру, боясь пошевелиться. — Эллиот, я так люблю тебя. Я люблю тебя. Я безумно люблю тебя — почти шепотом произнесла Дарлин, но для хакера в черной толстовке, произнесенные слова сестры были громче криков многотысячной толпы. — Я…Дарлин…я... — Эллиот не совсем понимал, как трактовать слова сестры. Он снова боялся совершить ошибку, как это случилось в прошлый раз с тем гребаным поцелуем на причале. В голове творился настоящий хаос, лицо и тело горели от побоев, синяков и царапин. Внезапно Дарлин заключила Эллиота в свои объятия. Он слышал, как она судорожно плакала. Горячие слёзы девушки стекали по исцарапанному лицу Эллиота и немного пощипывали из-за свежих ран, но несмотря на это, все болевые ощущения отходили на второй план. — Мне так жаль. Я снова сорвался, Дарлин. Я конченный неудачник. Я псих. Я причиняю лишь боль. Прости меня, прошу прости меня — Эллиот не узнавал собственного голоса. Это больше походили на страшные крики подстреленного животного. Хакер ненавидел себя всем своим существом, он заставлял любимую сестру страдать, ее слезы обжигали все его внутренности. Ему снова захотелось лишить себя жизни, самым мучительным образом. Он считал, что не достоин ее. Дарлин строго посмотрела на брата. — Не смей, не смей так говорить. Ты для меня все. Ты для меня весь мир. Ты для меня целая вселенная, Эллиот. Я безумно люблю тебя. Молодой мужчина думал, что это очередные происки его больного сознания. Это ему кажется. Так не бывает в реальной жизни, ведь сестры не должны говорить братьям подобных слов. Он боялся моргнуть или пошевелиться. Хакер думал, что так он спугнет эту чудесную «иллюзию». Дарлин примкнула к губам Эллиота. Ощутив невероятное тепло на губах, почуяв родной запах с примесью сигарет со вкусом мяты и жвачки с корицей, Эллиот понял, что это никакая не «иллюзия» или «сон». Это все происходит на самом деле. Поначалу Дарлин целовала его медленно и неуверенно, но с каждым новым прикосновением девушка набирала обороты, жадно целуя каждый уголок таких желанных и запретных губ, словно от этого зависел приток кислорода в ее организм. Эллиот поднял сестру словно пушинку и усадил к себе на колени, не отрываясь от ее поцелуев. Он примкнул к ее шее, вдыхая запах сестры, ее длинные волосы цвета орехового дерева, приятно щекотали его лицо…