***
За полгода с памятного разговора с уважаемым родичем, Джун сильно продвинулся в клане, став признанным гением в нем. Третье Томое покорится ему уже совсем скоро, он чувствовал это, так что и ученичество у самого Бога Шиноби из их клана было не за горами. Но молодой Учиха не был на седьмом небе от счастья. Первой причиной тому являлось отношение клана к своему главе. Мадару стали недолюбливать. Он пытался изменить политику величайшей из существующих деревень, ужесточить ее, дабы сохранить мир во всем мире. Он, как и Хаширама, желал для всех счастья и процветания, только имел свой, отличный от Первого Хокаге, взгляд на вещи. Но даже собственный клан его не поддерживал! Учихи размякли и стали довольствоваться тем, что имеют — спокойной сытой жизнью, без конфликтов и войн. Они прогнулись под Сенджу с их идиотскими мечтами о мире, достижимом лишь с помощью дружбы и цветочков. Джун сжал кулаки. Так не бывает! Мир жесток, и уж Мадара-сама точно знает это! Как и Хаширама! Но тогда почему Сенджу так яростно встают на дыбы, когда речь заходит о власти с жесткими мерами? Ответ очевиден — деревянный и альбинос боятся за свою власть. Трясутся над ней, считая, что если они выберут правильный путь, основанный на жесткости, то Мадара-сама встанет у руля, ведь он куда жестче! Да. Все именно так! Второй проблемой Джуна был Сенсома — ученик главы клана, с которым тот проводил слишком много времени. А уж учитывая, как к этому факту относился сам Томура… Как будто так и надо! Как будто у Мадары-самы больше дел других нет, как нянчиться с ним! Правда и Мадара-сама ведет себя с ним… нормально. Как будто ему нравится общество этого безродного выскочки. Наверное, великий Учиха притворяется… Да-да, наверное так и есть! А еще Джуну за целых полгода не удалось выловить этого сироту на разговор по душам… Он редко где появляется без сопровождения Мадары-самы, да и вообще редко куда выходит, кроме как на полигон (с уважаемым родственником, конечно) или в дом к Хокаге (нападать на него вблизи покровительствующих сироте Сенджу? Ну уж нет!). В общем — провал. Да и вообще этот Сенсома какой-то странный. Говорят, что он почти не спит по ночам, а если и ложится, то обклеивается печатями, будто демона в себе запечатывает. Глава клана смотрит на это снисходительно, но и его терпению, похоже, приходит конец — тренировок для Томуры стало меньше, что могло означать лишь одно — легендарный Учиха устал от назойливого безродного. Ну ничего. Совсем скоро Шаринган Джуна станет завершенным, и тогда Мадара-сама примет его в ученики.***
Сам Мадара медленно сходил с ума от сидения в этой чертовой деревне и встреч с ее чертовым Хокаге. Особенно с Хокаге. Хаширама дает миру слишком много поблажек. Он считает, что люди изменятся, если показать им пример мирного сосуществования. С Конохой этот фокус прошел — кланы привыкли к совместной жизни за жалкие пару лет, но вот целый мир — совсем другая штука. Мадара не обманывал себя, думая, что спокойствия и процветания можно добиться лишь с помощью жестких мер. Но его же собственный клан его и предал! Эти глупцы разленились и остались сыты у кормушки Сенджу. Им не нужен мир во всем мире, а не только в Листе, им нужно, чтобы от них отстали. Из деревни следовало уходить… Единственное, что держало Мадару в Конохе, называлось его учеником и с каждым днем все больше и больше походило на двух совершенно разных людей. Изуну и… Тобираму. Великий Учиха мог лишь бессильно скрипеть зубами — Сенсома будто оказался на распутье, которое предлагало ему сделать выбор — младший Учиха или младший Сенджу. Конечно, Мадара в глубине души признавал, что у них с Хаширамой оказались очень похожие младшие братья, но тот факт, что Томура теперь не всегда казался ему таким… родным… Бесил. Впрочем, скоро можно будет ни о чем не беспокоиться. Джун пробудит завершенную форму Шарингана уже через пару месяцев, а там останется лишь собрать вещички и сделать Конохе ручкой. «Пока, дорогая! Загнивай без меня!» — Без нас, — тихо бормотал себе под нос Мадара, сидя у себя в кабинете. — Без нас с… Изуной…***
— Ты выглядишь… более выспавшимся, — заметил Мадара, когда Сенсома зашел к нему в комнату. — Сегодня я спал семь часов! — И ток чакры на лбу ощутим, хоть пока и невидим, — удовлетворенно хмыкнул Учиха. — Ты освоил Печать Силы Сотни. С момента создания техники, которая позволила бы Сенсоме встать вровень с нормальными шиноби по количеству чакры, прошло три месяца. Мальчик почти не развивал тело для Врат и не занимался никакими сторонними исследованиями. Даже познание других природных преобразований отошло на третий план. Печать Томуре была просто жизненно необходима. Можно сказать, что за все время, прошедшее с памятного девятилетия, Сенсома не развивал ничего, кроме Силы Сотни. Мадаре не особо это нравилось (ведь пришлось даже урезать время и количество привычных тренировок!), но он прекрасно понимал, какие широты откроет эта техника для его ученика. Фуин-ниндзюцу такого уровня, совмещаемое с Вратами, ставило Томуру на уровень сильнейших шиноби своего возраста или даже поколения. Пусть мальчик и не мог подолгу использовать обе эти техники… — Всего две печати на ночь! — восторженно похвастался Сенсома, плюхаясь на, уже ставшую привычной, кровать главы клана Учиха. — Многие люди совершенно не ценят своего счастья, когда ложатся спать без бумажек на теле! — В твоих словах я слышу укор, — Мадара макнул кистью в чернила — традиционные предметы для письма были ему ближе. — Но я родился сильным. Мне не нужны бумажки на ночь. — Вы родились сильным… — Томура сильно зажмурил глаза и резко их распахнул. — А я родился умным. И, когда-нибудь, я надеру вам зад с помощью своего ума! Учиха прервался и серьезно посмотрел на ученика. Тот, в свою очередь, так же серьезно смотрел в ответ. Миг! Увесистая кисть, которую учитель щедро обмакнул в чернила, на немыслимой скорости летит в сторону Сенсомы! Шаринган в глазах Мадары просто пылал, просчитывая мельчайшие движения тела Томуры — великий глава клана Учиха предугадал все! Ребенок лишь зевнул, с напускным безразличием оставаясь на месте. Снаряд чиркнул его по волосам, почти не задев их, и пролетел дальше — на белоснежное постельное, украшавшее собой спальное место Мадары. — Либо ты не выспался, либо выспался слишком хорошо, — с сожалением посмотрел на жирное черное пятно на кровати Учиха. — Впрочем, с такими успехами ты действительно сможешь попытаться надрать мне зад. Лет, эдак, через семьсот… — Мне хватит двухсот, — улыбнулся Сенсома такой знакомой и теплой улыбкой. — Ладно, пойду к Мито-сама, расскажу об успехах. Не скучайте, учитель. — Куда я денусь? — хмыкнул ему в спину Мадара. — Но кровать жалко, да… Так и запишем… Стоп! Прицепилось все-таки…***
— Эй, надо поговорить, — окликнул молодой голос Сенсому, когда тот только вышел из квартала Учих. Перерожденный обернулся и увидел перед собой парнишку лет десяти-одиннадцати в одеждах красноглазого клана с его же символикой. Он даже когда-то его уже видел — пацан выделялся среди всех мельком виденных Учих своим взглядом — слишком уж пытливый он у него. — Чего тебе? — бывший учитель никогда не любил грубить людям, но годы постоянных схваток с хулиганами в приюте и на улицах строящейся деревни научили его правильному поведению в такие моменты. — Ты кто вообще такой? — Меня зовут Джун, — довольно усмехнулся мальчик-Учиха. — И я давно хотел с тобой пообщаться. — По поводу?.. — Это насчет твоего ученичества у Мадары-самы. Ты же понимаешь, что не достоин этого? — Джун сделал шаг вперед, нависая над более щуплым ребенком. — Зачем ты пользуешься его расположением? Не видишь что ли — он занят. Решает дела клана. — Это не твое дело, — перерожденный отступил на шаг, но Учиха не отставал. — Лучше отвали от меня. — Испугался? — несильный толчок в правое плечо. — Не такой смелый, когда рядом нет Мадары-самы? Будешь кричать, или как? — Или так, — тихо ответил Сенсома и провел отличнейший апперкот аккурат в челюсть незадачливому хулигану! Тот зашипел, но на ногах устоял, чем заработал удовлетворенную улыбку объекта своих нападок. Было бы скучно, если бы Джун оказался очередным клановым пустословом. — Ну держись, безродный! — рыкнул парень, активируя Шаринган. Движения Томуры стали видны четче, в то время как просчет своих движений у Джуна вышел на новый уровень! Он легко подскочил к сироте и обрушил на него град ударов ногами и руками! Сверху, снизу, с обоих боков, спереди и даже сзади — Учиха наседал отовсюду! Его движения были выверены, а голова холодна, и даже личная неприязнь к Сенсоме сейчас не играла роли. Ему нужно просто победить. Доказать свое превосходство перед этим выскочкой! Хотя бы самому себе… — Неплохо, — почти незаинтересованно констатировал Томура, пропустив очередной удар. — Но это всего лишь тайдзюцу твоего клана. Второй уровень. Я знал, как с ним бороться еще год назад! Джун опешил. Сейчас Шаринган перестал так эффективно читать движения Томуры, как это было секундами ранее! Но дело же не в глазах Учихи, точно нет, но… Точно! Хитрый ублюдок постоянно совершает обманные микродвижения, которые Шаринган силится прочитать, дабы предугадать следующий ход противника! Этот Сенсома неплохо осведомлен о Ката клана проклятых глаз… — Стихия Огня: Техника Огненного Шара! — Джун высоко подпрыгнул и выдохнул большое количество огня прямо в оппонента. Плевать, что такую заварушку могут обнаружить и плевать, что у него потом будут проблемы! Сейчас главное — выиграть! Чакры у этого мелкого выскочки минимум, он не сможет держать темп битвы хотя бы пять минут. А Джун сможет… И сделает! — Стихия Земли: Земляная Стена! — перед сиротой выросла преграда, не давшая огню добраться до своей цели. На пару секунд Учиха потерял противника из виду, но тот сделал большую глупость, когда решил сам выскочить из-за своего укрытия, чтобы плюнуть мелкими камнями в юного гения одного из сильнейших кланов в Конохе! Джун сделал сальто назад, по пути выдав еще одну технику Огня, дабы отвлечь врага, пока сам приземляется и идет на сближение. Однако, Сенсома даже не стал уклоняться или возводить преграды — он просто принял удар на грудь! От такого Учиха немного притормозил, чего хватило Томуре, чтобы выскочить из-под земли и парой уверенных ударов закончить бой! — Тебе не достает практики, — утер пот со лба Сенсома. — Но сила есть, а ума не надо, да? Тебе меня не одолеть. Хоть на затылке еще два Шарингана отрасти. Хотя тайдзюцу на приличном уровне — не тренируйся я с Мадарой, и все было бы печально. Или дело тут в силе твоих глаз?.. Ладно, бывай, придурок… И Томура ушел, оставив поверженного Учиху бессильно лежать на спине и смотреть в небо. — Черт! — заплакал Джун, ударяя кулаком по земле. — Черт, черт, черт! Чертов Томура!.. Почему я такой слабый?! Почему… Последний, самый значительный, но не такой уж и великий шажок к получению завершенной стадии Шарингана был пройден. В глазах у юного Учихи закрутилось по три Томое.***
— Напал на тебя?! — взревел Мадара, когда услышал вечером пересказ дневных событий от ученика. — Этот мальчишка! Да что он себе… — Все нормально, — перебил его Томура, пожимая плечами. — Я же победил. Учиха осекся и бессильно махнул рукой.***
— По новой системе, это будет ранг В, — почесал затылок Ханаяма Учиха — отец Джуна. — Я не слишком понимаю эти буквы и ранги, но… Эта миссия очень важна для тебя, как для шиноби, сын. Пару дней назад Джун смог пробудить третье Томое в Шарингане. Вся родня была в шоке, да что там — весь клан! Таких гениев «проклятых глаз» уже давно не рождалось. Конечно, и Ханаяма и его жена гордились своим ребенком, но, в то же время, отцу семейства было как-то не по себе… Уж больно хорошо продвигался сын в таком сложном деле, как пробуждение додзюцу, при этом отставая во всех остальных дисциплинах шиноби. Подозрительно это. Но в данный конкретный момент Ханаяма был просто счастлив, без всяких подозрений. Его сын получил индивидуальную миссию от деревни, которую ему выбил не кто-нибудь, а сам глава клана Учиха — Мадара-сама! Пусть у главы сейчас не лучшие времена и слегка шаткое положение, его репутация и личная сила заставляют уважать этого шиноби. И часть этого уважения переходит и на Джуна, которого Мадара-сама заметил и выделил в клане. Как же любящему отцу не гордиться такими достижениями ребенка?! Жена уже собрала вещи в дорогу. Последние наставления были даны. Крепкие объятья и прощальное напутствие-просьба: «Главное — вернись, сын». Широкая улыбка и взмах рукой. Джун Учиха отправился на свое первое серьезное задание… — Меня не будет пару-тройку дней, — Мадара надел свою красную броню. — Миссия. После того, как я приду, у нас с тобой будет серьезный разговор, брат. — Определись, брат, — в тон ему отвечал Сенсома, проходящий мимо по коридору и жующий яблоко. — Ты мне учитель или родственник? — Это мы и выясним, — тепло улыбнулся Учиха. — Я даже придумал место — тайный храм клана! — Это который под землей? — уточнил Томура. — А меня пустят? Я там ни разу не был… — Мы никого не спросим, — пообещал Бог Шиноби, защелкивая последний зажим. — Все, я ушел. Развлекайся без меня и постарайся хорошенько выспаться. — Постарайся прийти обратно с не надранным задом! — хохотнул младший брат. Совсем скоро…***
— «Интересно, и чем он сейчас занимается?» — подумал Сенсома, валяясь в кровати учителя и смотря в потолок. Обычно тот не разрешает в ней спать, но ведь его здесь нет… — Мадара-сама, что вы?.. — плачет потерянный Джун. — Испытай отчаяние, — Бог Шиноби делает лицо пострашнее и заносит клинок над головой. — Осознай, что был лишь инструментом! Тебе было суждено родиться без будущего! — Так и запишем — я хочу сходить с ним на миссию, — выдохнул не заснувший Томура. — Интересно, как он сражается с врагами? Пытается ли он убить их сразу? — НЕ-Е-Е-ЕТ! — безумно кричит Джун, лишаясь кисти правой руки. — Шум тебе не поможет, — морщится Учиха, нависая над ним. Нога в утяжеленном ботинке придавливает культю, пробуждая еще большую боль. — Пробуждай Шаринган дальше! Чтобы я забрал его у тебя! — Нет-нет-нет-нет! — мельтешит Джун, захлебываясь слезами и соплями. — Они мои, только мои! Мои-мои-мои-мои! — Отдай их мне! — Наверное пытается… Он ведь лишь со мной такой… мягкий. Нужно будет подколоть его за это. Хотя в последнее время он какой-то задумчивый и даже хмурый. Может быть беспокоится из-за моих недосыпов? Нужно будет вести себя пободрее, когда он вернется. — Вот черт, — Мадара сплюнул на истерзанный труп мальчишки. — Мангеке не пробудил. Впрочем, этого и так достаточно… Пора отправляться на основное задание. — И о чем он только хотел поговорить?.. — уже засыпая, бормотал себе под нос перерожденный. — Наверняка глупости какие-нибудь. Брат…***
Тобирама Сенджу никогда не доверял Мадаре. Даже когда тот согласился на создание Скрытой Деревни сообща с Хаширамой, младший Сенджу лишь навострил уши еще сильнее — подвох был очевиден. Но прошло некоторое время, и ничего страшного не случилось. Альбинос постоянно следил за Учихой и его кланом, но те, казалось, совсем забыли о ненависти и теперь жили в мире и гармонии со всей деревней. Даже обычных людей без чакры не задирали! Будто и не Учихи вовсе! А потом появился Сенсома Томура, изменивший Мадару навсегда. Мальчик был одарен природой, но направлял свою одаренность совсем не туда, куда должен был. Юнец жаждал битв, в то время как Судьба уготовила ему жизнь исследователя, созидателя, творца… Мадара увидел в нем тень личности своего брата, и Тобирама прекрасно понимал своего врага — многие жесты, манера речи и увлечения — все это в сироте просто фонило Изуной! Иногда беловолосый с трудом сдерживался, чтобы не вдарить по мелкому чем-нибудь убойным. Чисто так — на всякий случай. Вдруг реально Изуна? Но потом мальчик показал, что походит не только на убитого Тобирамой брата Мадары. — «Зеркало…» — отрешенно думал альбинос, когда у Судьбы было настроение, и та показывала Томуру с того самого ракурса, с которого он максимально походил на младшего Сенджу. — «Я даже не знаю, как себя с ним вести…» Поэтому и отдалился максимально далеко, чтобы не «вести» совсем. С замкнутой личностью младшего брата Первого Хокаге это не было проблемой, но… Порой к пацану тянуло. Тогда Сенджу делал «исключения» и позволял сироте работать с собой. Идеи у Сенсомы были что надо — Врата и Печать два ярких тому доказательства. Мальчик был по-своему обаятелен и интересен. Даже загадочен местами. Ведь ни один ребенок в мире не мог того, что демонстрировал этот гений, выигрывающий в заумные игры у Нара, обыгрывающий на поле боя Мадару и создающий новые техники и идеи для них лучше, чем Тобирама! Парень избран Богами и Демонами. И от Демонов Тобирама и собирался его защитить — больно уж ценный ресурс для деревни. То, что Мадара задумал по отношению к Джуну, Сенджу узнал незадолго до назначения последнего на его первую важную миссию. Когда пришло личное прошение от Мадары отправить молодого представителя его клана в одиночку защищать какую-то шишку из окружения окружения и, еще пару раз, окружения Дайме, Тобирама решил понаблюдать. Схватить Мадару на своих домыслах не получится. Вернее, получилось бы, если бы не чрезмерная, порой, тупость и упрямость старшего брата. Хаширама не любил спешки, несправедливости и еще, почему-то, орехов. Хотя казалось бы — при чем тут орехи? Предчувствие не обмануло Сенджу, и уже на следующие сутки, после отбытия обоих действующих в представлении Учих, случилось странное — один из них перестал выходить на связь. И у заказчика не появился. Но, к сожалению, Тобирама слишком поздно вышел на труп невезучего Джуна, лишенный глазных яблок…***
— Времени у нас маловато, — с порога начал Мадара, жестом указывая следовать за ним. — Как ты спал? — Очень даже и ничего, — бодро ответил ему Сенсома. — А куда спешим? — В храм. До святыни клана красноглазых идти было всего ничего — минут десять быстрой походкой. Внешняя его часть, а точнее — наземная, выглядела как большой жилой дом, в котором, однако, почему-то никто не жил. Тут даже мебель была, но жильцов — никаких. Сам храм находился в подвале дома, и доступ к нему имели немногие: старейшины клана и его глава — все. И Томура что-то не видел старейшин поблизости. Главная комната храма оказалась просторным залом с большим исписанным камнем в центре. Письмена были непонятны, как и назначение почти хирургического стола, стоящего, явно, наособицу. — Ложись на место, - кивок в сторону стола. — Может все же объяснишь мне все. Брат? — решился, все-таки, перерожденный назвать Бога Шиноби именно так. Мадара улыбнулся тепло и неожиданно мягко: — Я все расскажу в гендзюцу. Мальчик безропотно улегся на стол и так же уверенно посмотрел своему учителю в глаза… Абсолютно белая комната сменилась простым деревянным домом с внутренним двором в котором сейчас практиковались в тайдзюцу два молодых парня-Учихи. Перерожденный отлично знал этих парней, ведь лично пытался убить одного из них, а у второго учился уже около двух лет. — Ваши, — он все же обратился на «вы». — Воспоминания? Мадара, стоящий между ним и двумя братьями в своем боевом облачении, ничего не ответил. Он заговорил лишь когда воспоминание кончилось, являя другое — похороны Изуны. — Ты был для меня всем… И остаешься, на самом деле. Со смертью Изуны я потерял себя, но ты… Ты вернул его мне. Вернул себя. Подарил. Ты стал моим младшим братом, Сенсома-кун. Тем, кто заменил мне Изуну. Даже Хаширама — ближайший мне, после брата, человек, не смог сделать и половины того, что сделал ты. Ты умен, силен и весел. Все как у него… — Учиха невесело усмехнулся. — Впрочем, у тебя есть и другие качества, не присущие моему младшему… Например — твой счет. — Не понимаю до конца, — признался Томура, прислушиваясь к себе. — Что там — в реальном мире? Мадара развернулся и показал ученику зеркало, будто выросшее у него в руке. Из отражения на перерожденного смотрел молодой шатен с длинными «колючими» волосами и правильным, красивым лицом. Этого человека бывший учитель математики уже привык видеть в зеркалах, единственной его особенностью от обычных отражений было… — Шаринган? — Сенсома Томура, — Мадара положил свои руки на плечи ребенка. — Я прошу тебя принять силу глаз Учихи Джуна и имя Учихи Изуны и стать моим братом по крови и сути. Я знаю — ты был рожден для этого. Ты был рожден с… этим. Когда ты откроешь свои новые глаза, мир навсегда изменится для тебя. Мы уйдем из деревни и сможем сделать мир лучше, с помощью силы, которую обретем в странствиях. Впереди много битв, ученик, пойдешь ли ты со мной? Мир гендзюцу смазался, вновь возвращаясь к первоначальной белой комнате. Сенсома смотрел в глаза учителя и видел в них радость, доверие, любовь и… безумие. — Я не против, если будет весело, но… — Мадара! — донесся до их ушей крик из внешнего мира. Гендзюцу главы клана красноглазых пропускало те звуки, которым он позволял проходить, ровно как и ощущения. — Пора, — Мадара легко тряхнул мальчика. — Пойдем со мной. В новый мир! Миг, и гендзюцу рассеялось. — А-А-А-А-А! — тут же закричал Сенсома, хватаясь за глаза и вскакивая с операционного стола только для того, чтобы упасть на пол. — БОЛЬНО! — Что?! — глава клана Учиха отшатнулся, как от удара. — Не может быть! Ты не мог быть «чистым»! Эти глаза они… — УЧИТЕЛЬ! ЭТА БОЛЬ… — заходился в крике ученик. Мадара стоял и с открытым ртом наблюдал за одним из самых редких феноменов в мире шиноби — полное непринятие Шарингана. Клан Учиха уже давно распускает слухи о том, что шиноби, не являющиеся членами клана, попросту не смогут использовать их додзюцу, и у них даже были примеры. Но эти примеры были лишь редчайшими исключениями из правил — основная масса людей смогла бы использовать чужой Шаринган, пусть и с ограничениями. А Сенсома оказался в том легендарно невезучем проценте людей, которые просто не могут принять силу проклятого клана… Выявить эту особенность чрезвычайно трудно — для этого нужно быть либо первоклассным ирьенином, точно знающим, что искать, или же мастером в фуиндзюцу, тоже делающим специальные проверки. Мадара не был ни тем, ни другим и не смог бы воспользоваться сторонней помощью, ведь соглядатаи Тобирамы и, например, Мито, сдадут его планы с потрохами, и тогда их будет невозможно исполнить. Да и кто бы вообще мог подумать, что у ИЗУНЫ будет этот недостаток?! — Это какая-то шутка, — шептал Мадара, бессильно смотря на страдающего сироту. — Ты же не можешь быть «чистым»! Ты же такой же проклятый, как и я! Изуна! Очки-подарок, снятые перед операцией, хрустнули в кулаке у Бога Шиноби. — Я Сенсома… учитель… — прохрипел ребенок, свернувшись калачиком, полным боли. — Мадара… брат… За пару мгновений перед Мадарой пролетели годы, проведенные вместе с Сенсомой… И, опираясь на то, что он знает сейчас, глава клана Учиха может сказать точно — это не его младший брат. Самозванец! Подделка! Все это время он не был Изуной! Он был Сенсомой! — Учиха! — донеслось яростное с улицы. Голос было не спутать — альбинос. — Мадара! — вторил ему его брат. — Учитель… — хрипел почти умерший от боли ребенок. Тело работает на автомате — рука достает кунай, а ноги в мгновение ока доставляют Мадару к бывшему ученику. Кунай у горла — мальчик должен чувствовать, как сталь холодит кожу. Один надрез… Всего лишь надавить посильнее… — Не могу!.. — всхлипнул Бог Шиноби и отбросил железку в сторону! Он бросил последний взгляд на того, кого обучал так долго и тщательно, и сложил печати… — Чертов кусок дерьма! — откашлялся Тобирама, понимая, что Учиха уже ушел, пробив себе путь под землей. Храм красноглазого клана оказался осквернен, а у бетонной таблички в крови лежал мальчик, которому скоро должно исполниться десять лет и тихо скулил от боли. Его учитель оказался психом, предавшим ученика и сбежавшим из деревни. Мадара Учиха отобрал не только зрение, он отобрал у перерожденного душу… — Нужно бежать в погоню! — воскликнул Хокаге. — Время упущено, — мрачно ответил ему брат, осматривая помещение на предмет ловушек и прочего. — Он ушел. — Тогда… — Тогда надо тут убраться, — Тобирама перебил Хашираму и подошел к мальчику, доставая кунай. — Малодушный ублюдок даже не добил юнца. Жаль. Парень мог вырасти достойным шиноби… — Стой, Тобирама! — старший брат вклинился между ребенком и альбиносом. — Мы же можем спасти его! — Что толку? Он совершил ошибку, поверив Мадаре, и теперь расплатился за нее зрением. Глаза все равно придется вырезать — они убьют его. Да и психическое состояние… — Это и наша ошибка тоже! — упрямо мотнул головой Первый Хокаге, начав аккуратно удалять опасные глаза из глазниц мальчика. — Мы тоже доверились… доверились ему, думая, что он удержит Мадару. Беловолосый Сенджу ничего не ответил, угрюмо смотря на полумертвого мальца и его разбитые очки, валяющиеся неподалеку. — Мадара Учиха… — прошипел он.